Dimka
Почетный участник
Новелла Матвеева принадлежит к поколению шестидесятников. Она очень малоизвестна. Является одним из представителей так называемой авторской песни. У нее неподражаемый, тонкий голос, к которому нужно привыкнуть, чтобы его оценить.
Мне очень нравятся ее песни, почти все. Ее ценили Высоцкий (он даже пел "Какой большой ветер") и Венедикт Ерофеев.
Интересно то, что она пишет и просто стихи, не песни. Так они хуже, чем стихи, которые у нее становятся песнями.
Некоторые ее стихи-песни:
СТРАНА ДЕЛЬФИНИЯ
Набегают волны
Синие...
— Зеленые!
— Нет, синие!
Как хамелеонов
Миллионы,
Цвет меняя
На ветру...
Ласково цветет
Глициния;
Она нежнее
Инея...
А где-то есть земля
Дельфиния
И город
Кенгуру.
— Это далеко!
— Ну что же!
Я туда уеду
Тоже...
Ах ты боже, ты мой боже,
Что там будет
Без меня!
Пальмы без меня
Засохнут,
Розы без меня
Заглохнут,
Птицы без меня
Замолкнут...
Вот что будет
Без меня!
Да, но без меня —
В который
Раз!—
Отплыло судно «Дикобраз»,
Как же я подобную
Беду
Из памяти
Сотру!
А вчера пришло,
Пришло,
Пришло
Ко мне письмо,
Письмо,
Письмо
Со штемпелем моей
Дельфинии,
Со штампом
Кенгуру.
Белые конверты
С почты
Рвутся, как магнолий
Почки,
Пахнут, как жасмин...
Но вот что
Пишет мне моя родня:
Пальмы без меня
Не сохнут,
Розы без меня
Не глохнут.
Птицы без меня
Не молкнут...
Как же это... без меня!
Набегают волны
Синие...
— Зеленые!
— Нет, синие!
Набегают слезы
Горькие;
Смахну,
Стряхну,
Сотру...
Ласково цветет
Глициния;
Она нежнее
Инея...
А где-то есть земля
Дельфиния
И город
Кенгуру...
КАРАВАН
Мой караван шагал через пустыню,
Мой караван шагал через пустыню
Первый верблюд о чем-то с грустью думал,
И остальные вторили ему.
И головами так они качали,
Словно о чем-то знали, но молчали,
Словно о чем-то знали, но не знали:
Как рассказать, когда, зачем, кому...
Змеи шуршали среди песка и зноя...
Что это там? Что это там такое?
Белый корабль, снастей переплетенье,
Яркий флажок, кильватер голубой...
Из-под руки смотрю туда, моргая:
Это она! Опять - Фата-моргана!
Это ее цветные сновиденья
Это ее театр передвижной!
Путь мой далек. На всем лежит истома.
Я загрустил: не шлют письма из дома...
"Плюй ты на все! Учись, брат, у верблюда!" -
Скажет товарищ, хлопнув по плечу.
Я же в сердцах пошлю его к верблюду,
Я же - в сердцах - пошлю его к верблюду:
И у тебя учиться, мол, не буду,
И у верблюда - тоже не хочу.
Друг отошел и, чтобы скрыть обиду,
Книгу достал, потрепанную с виду,
С грязным обрезом, в пестром переплете,
Книгу о том, что горе не беда...
...Право, уйду! Наймусь к фата-моргане:
Стану шутом в волшебном балагане,
И никогда меня вы не найдете:
Ведь от колес волшебных нет следа.
Но караван все шел через пустыню,
Но караван шагал через пустыню,
Шел караван и шел через пустыню,
Шел потому, что горе - не беда.
ДОМА БЕЗ КРЫШ
Летняя ночь была
Теплая, как зола...
Так, незаметным шагом,
До окраин я дошла.
Эти окраины
Были оправлены
Вышками вырезными,
Кружевными кранами.
Облики облаков,
Отблески облаков
Плавали сквозь каркасы
Недостроенных домов.
Эти дома без крыш
В белой ночной дали
В пустошь меня зазвали,
В грязь и глину завели.
На пустыре ночном
Светлый железный лом,
Медленно остывая,
Обдавал дневным теплом.
А эти дома без крыш
В душной ночной дали
Что-то такое знали,
Что и молвить не могли.
Из-за угла, как вор,
Вынырнул бледный двор:
Там на ветру волшебном
Танцевал бумажный сор.
А эти дома без крыш
Словно куда-то шли,
Шли, - плыли, как будто были
Не дома, а корабли.
Встретилась мне в пути
Между цементных волн
Кадка с какой-то краской,
Точно в теплом море - челн.
Палка-мешалка в ней,
Словно в челне весло...
От кораблей кирпичных
Кадку-лодку отнесло.
Было волшебно всё:
Даже бумажный сор,
Даже мешалку-палку
Вспоминаю до сих пор.
И эти дома без крыш,
Светлые без огня;
Эту печаль и радость,
Эту ночь с улыбкой дня.
ВОДОСТОЧНЫЕ ТРУБЫ
Дождь, дождь вечерний сквозь водосточные трубы.
Мокрые стены, зеленая плесень да мох...
Ах, эти трубы! Сделали трубочкой губы,
Чтобы прохожим выболтать тайны домов.
Трубы вы, трубы, - я вашим тайнам не рада.
Ржавые трубы, вы бросьте про тайны трубить!
Я вас не знаю, мне ваших секретов не надо:
Зная секреты, трудно мечтать и любить.
Верю, ах, верю тому, что за этою дверью
И в том окошке измена, обида, обман...
Верю, ах, верю! - но почему-то...не верю.
И улыбаюсь каменным этим домам.
Верю надежде, даже как будто напрасной,
Даже напрасной, совсем невозможной мечте...
Вижу я город, вижу я город прекрасный
В белом тумане, в черном вечернем дожде.
Трубы вы, трубы, - Бедные! - Вы еще стары.
Вся ваша плесень - лишь первый пушок над губой.
Вы еще стары, а мы уже юными стали,
Хоть мы узнали самую старую боль.
...Дождь, дождь вечерний сквозь водосточные трубы;
Мокрые стены, зеленая плесень да мох...
Ах, эти трубы! Сделали трубочкой губы,
Чтобы прохожим выболтать тайны домов.
Мне очень нравятся ее песни, почти все. Ее ценили Высоцкий (он даже пел "Какой большой ветер") и Венедикт Ерофеев.
Интересно то, что она пишет и просто стихи, не песни. Так они хуже, чем стихи, которые у нее становятся песнями.
Некоторые ее стихи-песни:
СТРАНА ДЕЛЬФИНИЯ
Набегают волны
Синие...
— Зеленые!
— Нет, синие!
Как хамелеонов
Миллионы,
Цвет меняя
На ветру...
Ласково цветет
Глициния;
Она нежнее
Инея...
А где-то есть земля
Дельфиния
И город
Кенгуру.
— Это далеко!
— Ну что же!
Я туда уеду
Тоже...
Ах ты боже, ты мой боже,
Что там будет
Без меня!
Пальмы без меня
Засохнут,
Розы без меня
Заглохнут,
Птицы без меня
Замолкнут...
Вот что будет
Без меня!
Да, но без меня —
В который
Раз!—
Отплыло судно «Дикобраз»,
Как же я подобную
Беду
Из памяти
Сотру!
А вчера пришло,
Пришло,
Пришло
Ко мне письмо,
Письмо,
Письмо
Со штемпелем моей
Дельфинии,
Со штампом
Кенгуру.
Белые конверты
С почты
Рвутся, как магнолий
Почки,
Пахнут, как жасмин...
Но вот что
Пишет мне моя родня:
Пальмы без меня
Не сохнут,
Розы без меня
Не глохнут.
Птицы без меня
Не молкнут...
Как же это... без меня!
Набегают волны
Синие...
— Зеленые!
— Нет, синие!
Набегают слезы
Горькие;
Смахну,
Стряхну,
Сотру...
Ласково цветет
Глициния;
Она нежнее
Инея...
А где-то есть земля
Дельфиния
И город
Кенгуру...
КАРАВАН
Мой караван шагал через пустыню,
Мой караван шагал через пустыню
Первый верблюд о чем-то с грустью думал,
И остальные вторили ему.
И головами так они качали,
Словно о чем-то знали, но молчали,
Словно о чем-то знали, но не знали:
Как рассказать, когда, зачем, кому...
Змеи шуршали среди песка и зноя...
Что это там? Что это там такое?
Белый корабль, снастей переплетенье,
Яркий флажок, кильватер голубой...
Из-под руки смотрю туда, моргая:
Это она! Опять - Фата-моргана!
Это ее цветные сновиденья
Это ее театр передвижной!
Путь мой далек. На всем лежит истома.
Я загрустил: не шлют письма из дома...
"Плюй ты на все! Учись, брат, у верблюда!" -
Скажет товарищ, хлопнув по плечу.
Я же в сердцах пошлю его к верблюду,
Я же - в сердцах - пошлю его к верблюду:
И у тебя учиться, мол, не буду,
И у верблюда - тоже не хочу.
Друг отошел и, чтобы скрыть обиду,
Книгу достал, потрепанную с виду,
С грязным обрезом, в пестром переплете,
Книгу о том, что горе не беда...
...Право, уйду! Наймусь к фата-моргане:
Стану шутом в волшебном балагане,
И никогда меня вы не найдете:
Ведь от колес волшебных нет следа.
Но караван все шел через пустыню,
Но караван шагал через пустыню,
Шел караван и шел через пустыню,
Шел потому, что горе - не беда.
ДОМА БЕЗ КРЫШ
Летняя ночь была
Теплая, как зола...
Так, незаметным шагом,
До окраин я дошла.
Эти окраины
Были оправлены
Вышками вырезными,
Кружевными кранами.
Облики облаков,
Отблески облаков
Плавали сквозь каркасы
Недостроенных домов.
Эти дома без крыш
В белой ночной дали
В пустошь меня зазвали,
В грязь и глину завели.
На пустыре ночном
Светлый железный лом,
Медленно остывая,
Обдавал дневным теплом.
А эти дома без крыш
В душной ночной дали
Что-то такое знали,
Что и молвить не могли.
Из-за угла, как вор,
Вынырнул бледный двор:
Там на ветру волшебном
Танцевал бумажный сор.
А эти дома без крыш
Словно куда-то шли,
Шли, - плыли, как будто были
Не дома, а корабли.
Встретилась мне в пути
Между цементных волн
Кадка с какой-то краской,
Точно в теплом море - челн.
Палка-мешалка в ней,
Словно в челне весло...
От кораблей кирпичных
Кадку-лодку отнесло.
Было волшебно всё:
Даже бумажный сор,
Даже мешалку-палку
Вспоминаю до сих пор.
И эти дома без крыш,
Светлые без огня;
Эту печаль и радость,
Эту ночь с улыбкой дня.
ВОДОСТОЧНЫЕ ТРУБЫ
Дождь, дождь вечерний сквозь водосточные трубы.
Мокрые стены, зеленая плесень да мох...
Ах, эти трубы! Сделали трубочкой губы,
Чтобы прохожим выболтать тайны домов.
Трубы вы, трубы, - я вашим тайнам не рада.
Ржавые трубы, вы бросьте про тайны трубить!
Я вас не знаю, мне ваших секретов не надо:
Зная секреты, трудно мечтать и любить.
Верю, ах, верю тому, что за этою дверью
И в том окошке измена, обида, обман...
Верю, ах, верю! - но почему-то...не верю.
И улыбаюсь каменным этим домам.
Верю надежде, даже как будто напрасной,
Даже напрасной, совсем невозможной мечте...
Вижу я город, вижу я город прекрасный
В белом тумане, в черном вечернем дожде.
Трубы вы, трубы, - Бедные! - Вы еще стары.
Вся ваша плесень - лишь первый пушок над губой.
Вы еще стары, а мы уже юными стали,
Хоть мы узнали самую старую боль.
...Дождь, дождь вечерний сквозь водосточные трубы;
Мокрые стены, зеленая плесень да мох...
Ах, эти трубы! Сделали трубочкой губы,
Чтобы прохожим выболтать тайны домов.
Какие-то они плюшевые. Детско-взрослые или взросло-детские. Слишком плавные, а я люблю острые края.
