Dark Lordess
Гуру
Огонь полыхал в комнате, а я сидела на кровати и гладила волосы спящей Илоны.
Мне было так хорошо, я бы сидела так вечно. Но Илона... Меня раздирали сомнения... Правильно ли я поступала, обрекая её на смерть ради себя?
...Я хорошо помню тот дождливый день, когда приехала Илона. Я до этого очень скучала - посетители моей гостиницы были как один чопорные и неинтересные, поэтому моим единственным занятием было сидеть у огня или скрипеть половицами в коридоре на втором этаже. Правда, в гостиницу часто приезжали люди, и я всегда бежала вниз, чтобы встретить их. Но, как всегда, это были старики, доживающие свой последний век, бизнесмены, молодые парочки. Скучно. И мне ничего не оставалось, как возвращаться на свой второй этаж и скрипеть половицами, заставляя глупых горничных недоумённо оборачиваться.
Но один раз мне повезло. Когда я сбежала вниз на звук колокольчика, привязанного к косяку, то увидела большую семью из восьми человек. Семеро меня абсолютно не интересовали, зато я чуть не взвизгнула, увидев восьмого: это была девчушка лет шести, сжимавшая в руках тряпичную куклу и цеплявшаяся за родителей.
Я подобралась ближе, насколько это было возможно, и стала наблюдать, как портье, женщина лет сорока - я никогда не интересовалась её возрастом - записывала их в большую книгу. Их фамилия была Рэмерсон.
Отлично. Моя маленькая Рэмерсон.
В ресторане оркестранты уже настраивали инструменты, а официантки в платьях, похожих на наряды 18 века, разносили меню - в моём ресторане ужины были чем-то вроде спектакля. Дамы в изящных туалетах, мужчины в костюмах, ненавязчивая музыка, прекрасные блюда на подносах, вышколенные официантки - это я любила, это было моим развлечением. Ходить между столиками, наблюдать за тем, как разносят еду и напитки было для меня настоящим развлечением. Однако сегодня я спустилась в ресторан по совсем другой причине.
Семья Рэмерсон.
Их младшенькая меня просто очаровала; такая чудесная, такая весёлая. Как моя дочка, которой у меня никогда не было...
Рэмерсонов поселили в четыре номера на втором этаже. Я запомнила их номера: 215, 216, 217, 218. Мне был нужен только 215.
Там жила она.
Я последовала за новоприбывшими, как обычно. Они шумно выясняли, кому какая комната достанется. Когда наконец они выяснили, ужин уже начался, и Рэмерсоны, быстро занеся свои многочисленные чемоданы в комнаты и переодевшись, поспешили вниз.
Во время ужина я стояла за спиной самого старшего Рэмерсона и улыбалась девочке. Правда, она была больше увлечена кормлением с ложечки куклы, но меня это умиляло, и я готов была так стоять хоть целое тысячелетие и наблюдать за ребёнком, который кормит с ложечки куклу.
А старший Рэмерсон тем временем вещал:
- Дрянная гостиница! Ну, посмотрите, что тут дают! Помои! А комнаты какие маленькие! И стены небось тоненькие!
- Всё тут отлично, папа, - подала голос блондинка лет двадцати. - Мне тут нравится...
- Да тебе любая дыра понравится, Эмили! - обрушился на дочь старший Рэмерсон.
- Послушай, Эдвард, ты уже заглушаешь оркестр, - дёрнула его за рукав пожилая дама, обвешаная украшениями, как рождественская ёлка.
- Молчи, Анна! - Эдвард разбушевался не на шутку. - Мне здесь не нравится, и точка!
- Мне это надоело. - другая блондинка, лет двадцати пяти, резко встала. - Я пошла прогуляюсь. Всем приятного аппетита, - ехидно заметила она и пошла к выходу из ресторана.
- А ну вернись, Эмма! - крикнул ей вслед Эдвард. Весь ресторан обернулся, но не Эмма. Она спокойно прошестововала к выходу.
- Совсем неуправляемая стала, - оскорблённо заметил Эдвард.
- Но, милый, - бросилась в защиту дочери Анна. - Эмма уже большая девочка. Когда мы вернёмся, она выйдет замуж.
- Её жених - пройдоха, который только и думает о своих деньгах, - во всеуслышание заявил Эдвард.
- Папа, мне это надоело. Пошли, Ник, - Эмили потянула за рукав молодого человека, с которым кокетничала почти весь ужин.
- Вот! Ещё один грабитель! - зашипел Эдвард.
А девочке всё это время невозмутимо кормила куклу. Умница девочка.
- Моей девочке пора спать, - заявила, судя по светлым волосам, старшая дочь Эдварда и Анны. Я уложу её и вернусь.
Ура!
Нельзя было не воспользоваться этим шансом.
Я ринулась вслед за блондинкой, уводившей дочку. За столом осталось старшее поколение Рэмерсонов и мужчина лет тридцати пяти, кажется, муж старшей.
Да. Ужины в семье Рэмерсон проходят очень весело, не правда ли?
Наконец девочке была уложена спать, а её мать, чмокнув дочку на ночь, удалилась.
Я вышла из тени.
Девочка открыла глазки и с нескрываевым любопытством посмотрела на меня.
- Ты кто?
- Ты меня видишь?
- Конечно. Я же с тобой говорю, - улыбнулась девочка. Я умилилась: какая сообразительная.
- Меня зовут Айседора.
- Какое красивое имя! А меня - Илона Рэмерсон. Присаживайся, - Илона подвинулась, и я присела на краешек. - А ты знаешь моих родителей?
- Я их видела, но не общалась.
- Так пообщайся! Ты им понравишься, - с энтузиазмом предложила Илона.
- Не думаю.
- Почему?
- Я тебе расскажу мою историю, и ты поймёшь. Раньше эта гостиница была большим красивым поместьем, в нём жила большая семья. Отец, мать и четыре дочери. Младшую звали Айседора.
- Как тебя!
- Как меня. Вскоре Айседоре исполнилось двадцать один, и было пора выдавать её замуж. У неё и жених был - очень красивый юноша из соседнего поместья. Они были помолвлены.
- И они поженились?
- Не перебивай. Начинают приготовления к торжеству. Но за три месяца до свадьбы Айседора заболевает - сейчас эта болезнь лечится и называется туберкулез - и через месяц в страшных муках умирает. Её хоронят в свадебном платье, с букетом цветов. Даже после смерти она была очаровательна...
- А её жених? - Илона смотрела на меня с неподдельным интересом.
- Он умер от горя через два дня после смерти любимой - он любил её больше жизни. Их похоронили вместе в самом уютном и красивом углу сада, где они часто посиживали и шептали друг другу всякие глупости.
- Какая печальная история!
- Она ещё не закончена. Как известно, человек жив, пока о нём помнят. Об Айседоре скорбила вся семья, а о её женихе - того пуще. Семья же жениха очень быстро о нём забыла. Ну а Айседора не забывалась, память о ней переходила в столетия.
- И сейчас о ней помнят?
- Да. - я помялась. - И Айседоре дали второй шанс. Она могла вернуться к людям, но в облике призрака. Её семья, зная об этом, даже со временем научилась видеть девушку. Она общалась со своей семьёй. Но со временем она потеряла связи с потомками своих сестёр и поселилась в этой гостинице - ведь когда-то она была её домом...
- Да, нам рассказывали, что тут живёт призрак девушки. Только нам рассказывали, что она утопилась в море, потому что её муж, рыбак, не вернулся после бури.
- Какая глупость! - меня аж передёрнуло. - Дело в том, деточка, что Айседора - это я.
Илона окинула меня любопытным взглядом.
- Так ты призрак!
- Да.
Илона протянула руку и попыталась коснуться моего запястья, но, конечно, ничего не получилось.
- Я не знаю, разрешила ли не мама играть с призраками, - сказала она.
- Но ты уже несколько минут говоришь со мной, - улыбнулась я.
- Ты такая хорошая! Придёшь завтра на пляж? Я буду лепить замок, а ты посмотришь...и я расскажу тебе про мою семью.
- Договорились. Спокойной ночи. - и я тихонько вышла из комнаты.
Вовремя! В коридоре появились родители Илоны.
Любопытно, а они меня видят?
Я встала на их пути, но они прошли мимо, или, скорее, сквозь меня.
Это навело на определённые размышления.
Я решила переночевать в свободном номере номер 213. Я легла на большую кровать, уставилась в потолок и задумалась.
Меня могли видеть только те, кто думал обо мне, скорбил...
Почему же Илона меня увидела?
На следующий день я, как и обещала, пришла к Илоне на пляж. Большинство Рэмерсонов загорали на солнышке, но Эмили и Эмма играли в море с большим полосатым мячом, Эдвард ворчал, спрятавшись под зонтиком, а Илона лепила большой замок из песка.
- Доброе утро. - я села на берег прямо у подножия замка.
- Привет, - улыбнулась мне Илона. - Хороший у меня замок?
- Очень красивый, - закивала я.
- Хочешь, я расскажу тебе про мою семью?
- Хочу.
- Вот это мой дедушка, - показала пальчиком Илона на Эдварда. - Он очень хороший, только часто серидтся. Он меня очень любит. А это - бабушка. Она очень добрая, постоянно дарит мне подарки. Вон там - моя мама и мой папа, - показала она на подстилку, где нежились старшая блондинка и её муж. Я очень их люблю, они такие замечательные. А в море играют тётя Эмили и тётя Эмма. Они сёстры моей мамы. Тётя Эмма - средняя сестра, у неё есть жених в Лондоне, и, когда мы вернёмся, она переелет к нему, и они поженятся. Она меня любит, но она немножечко...странная. Она не любит общество...
- Нелюдимая? - подсказала я.
- Да, наверное. Дедушка говорит, что она совсем не-уп-рав-ля-е-мая, - тщательно выговорила Илона. - Но она очень, очень, очень хорошая. Я её люблю. Вот тётя Эмили совсем не такая. Она такая добрая и весёлая. Она очень любит игрушки и до сих пор играет в куколок. У неё есть друг, Ник. Ник постоянно дарит ей плюшевые игрушки. Он часто играет со мной. Он подарил мне очень красивую куклу, Карлу. Я бы тебе её показала, но она у меня дома.
- Ничего страшного, - улыбнулась я.
- Илона! Пошли купаться! - закричала мать девочки.
- А папа пойдёт с нами?
- Пойдёт, - уверенно сказала блондинка.
- Но, Эдит, - мягко запротестовал её супруг.
- Возражения не принимаются, Эндрю! Пошли! - и Эдит решительно направилась к Илоне.
- А ты пойдёшь купаться? - спросила Илона.
- Ну...
- Пошли!
- Ладно, - сдалась я без боя.
Эдит и Эндрю заплыли подальше, а Илона плескалась на мелкоте. Я стояла по колено в воде, подобрав подол платья, и улыбалась.
Давно я не была так счастлива.
Dark Lordess добавил [date]1058380811[/date]:
После обеда, когда Илону уложили спать, я спустилась в холл, устроилась в кресле и предалась сладостным фантазиям.
Я представляла, что бы было, если бы я не умерла три столетия назад.
Я бы вышла замуж и жила бы в поместье, которое мой отец присмотрел для меня и моего суженого. У нас бы родилась маленькая дочка, думаю, я назвала бы её Айвори. Она была бы точно такая же, как Илона: такая же весёлая и умная. Правда, у неё была бы совершенно другая внешность: у неё были бы такие же каштановые кудри и карие глаза, как у её отца, и такие же пухлые губки, изящный носик и приятный овал лица, как у её матери...
Потом она бы выросла, и мы бы выдали её замуж...
А её далекие потомки дружили бы с Илоной...
Ну почему я умерла?
За ужином сообщили радостную весть: старшие Рэмерсоны уезжали за покупками на целых два дня, а Илона и Эдвард оставались в гостинице.
Эдвард, конечно, кипятился.
- Барахольщицы! - ругался он. - И вы! - гневно глянул он на зятя и будущего зятя, и те сникли. - Всё бы вам денежки тратить!
- Папочка, - прикрыла глаза Эмма, - не волнуйся. Ни копейки я у тебя не возьму. Джером снабдил меня деньгами.
- Ах, снабдил! - обрушился на невозмутимую Эмму Эдвард.
- Да, снабдил. Не дай бог, чтобы у бедного мистера Эдварда Рэмерсона исчезла хоть копейка. Не волнуйся, папочка, я скоро перееду к Джерому и больше не буду мозолить тебе глаза. Можешь даже не приходить на мою свадьбу. - Эмма покончила с десертом, встала и заметила:
- Рекомендую тем, кто завтра всё-таки едет со мной, ложиться пораньше. - и гордо прошествовала к двери.
Рэмерсоны всё-таки уехали, и Илона фактически осталась одна: у Эдварда не было особого желания возиться с ней. Он лёг спать в комнате, а девочку отпустил гулять.
Меня это очень сильно возмутило. Маленькую девочку - и одну! Хорошо, что с Илоной была я.
- Хочешь, я покажу тебе мою могилу? - спросила я.
- Давай!
Мы вышли из отеля и пошли по тайной тропинке вглубь сада. Она давно заросла, но я часто ходила по ней и хорошо помнила путь.
Мы дошли до самой ограды. В углу рос большой грустный вяз, а под ним стояли две фигуры - девушка и юноша, держащиеся за руки и смиренно опустившие головы.
На постаменте было выдолблено:
"АЙСЕДОРА БРЭМЕН И МАРК ДУНКАН
17.05.1703. 19.05.1703.
ПОКОЙТЕСЬ В МИРЕ, ДЕТИ. МЫ ВАС ПОМНИМ И ОЧЕНЬ СКОРБИМ."
Илона еле сдерживала слёзы, да и меня охватила необъяснимая грусть.
- Здесь мы и похоронены, - тихо сказала я. - Марк попросил, чтобы были выдолблены даты наших смертей.
- Здесь ничего не растёт... - показала Илона пальцем на два аккуратных прямоугольника.
- Да, здесь регулярно пропалывают траву - потомки моих сестёр платят местному садовнику. Правда, он ходит другим путём...им мы и вернёмся.
Остаток дня я читала Илоне вслух книгу, а после обеда лежала вместе с ней в комнате и вспоминала Марка.
Первый раз, когда я его увидела... Он был верхом. Он въехал во двор нашего поместья и лицо поднял коня на дыбы. На нём был костюм последней моды. Этакий молодой воин, приехавший вызволять свою даму сердца из лап дракона...
Он подарил мне розу, которую всю дорогу бережно вёз в руках.
Я хранила эту розу на дне моей шкатулки, хотя сейчас, вероятно, она уже рассыпалась в пыль.
Перед ужином мы немного погуляли по окрестностям. Илона требовала, чтобы я рассказывала, что было в том или ином здании три столетия назад, и я с охотой выполнила эту просьбу.
- Вот здесь была таверна...очень неплохая. А там, где сейчас магазин одежды, жил отменный портной. А вот здесь, где почта, жил жених моей старшей сестры...
Ужин проходил в гробовом молчании. Я по просьбе Илоны также сидела за столом, заметная только ей.
После ужина Эдвард отвёт Илону в её комнату, уложил спать, пожелал спокойной ночи, поцеловал и ушёл.
- Айседора, - позвала Илона.
- Да, милая? - отозвалась я.
- А где ты живёшь?
- О, у меня есть своя комната.
- А ты мне её покажешь?
- Конечно, только завтра. Общаю тебе. Спи.
Своё обещание я смогла сдержать только после обеда: первую половину дня Илона была на пляже, куда её потащил дедушка, зато после обеда Эдвард заснул и предоставил Илону самой себе. Мы отправились в старое крыло здания, закрытое для посещения. Моя комната была на втором этаже, одна из первых в галерее.
Я тихонько толкнула дверь, и мы вошли.
За три столетия ничего в комнате не изменилось.
Всё тот же пушистый ковёр на полу, те же гобелены на стенах (один всё так же покосился), всё та же огромная кровать под пологом с измятыми болезнью простынями и скомканными тяжёлым бредом одеялом, на которую была кинута насквозь мокрая от пота (ещё бы, я вся горела!) и крови ночнушка. Шкатулка с драгоценностями так же была раскрыта, драгоценности так же впопыхах рассыпаны (искали жемчуг, который я должна была одеть на свадьбу), платья так же лежат на кресле, манекен, носивший свадебное платье, всё так же печально стоит в углу...
- Здесь я и умерла...
Даже пыли почти нет.
Три столетия эта комната отрезана от мира.
Я подошла к столику и посмотрелась в зеркало, разбитое в спешке. Зеркало тоже было мертво и ничего не отражало.
Ну почему я умерла?
- Илона, хочешь, я подарю тебе какое-нибудь моё украшение? - неловко предложила я.
- Хочу, - Илона начала рыться в моей шкатулке.
- Только острожнее, - попросила я. На меня свалилась необычайная тяжесть...
Илона выбрала массивный золотой браслет и серебряную цепочку.
Мы вышли из комнаты, и я тихонько прикрыла дверь.
Илона пошла ужинать, а я осталась ждать мою маленькую подругу в её комнате.
В голову мне поползли греховные мысли.
А что, если бы Илона тоже умерла? Мы бы тогда были вместе навечно...
Нет, нет, как так можно думать?! Я гнала мысль подальше от себя, но ничего не помогало.
Когда вернулась Илона, я немножко почитала ей вслух, и мы легли спать.
Я проснулась поздно ночью.
Вся комната была объята огнём.
Я ничего не чувствовала - моя плоть покоилась под землёй вот уже три столетия. А Илона спала крепко-крепко...
...Огонь полыхал в комнате, а я сидела на кровати и гладила волосы спящей Илоны.
Мне было так хорошо, я бы сидела так вечно. Но Илона... Меня раздирали сомнения... Правильно ли я поступала, обрекая её на смерть ради себя?
Вдруг я подумала о Рэмерсонах. Тогда, на пляже, Илона про каждого члена семьи говорила: "Он меня очень любит", "Она меня любит"... Если Илона погибнет, как погибла я, какое будет горе для её родных! Я вспомнила, как убивались по мне и Марку мои родные...
У нас ещё был шанс.
- Илона! - закричала я. - Илона!
Наконец она проснулась.
- Айседора, что тут?
- Пожар! Побежали, деточка! Открой балконную дверь! - я бросилась к двери и, пройдя через неё, вышла на балкон.
Илоне повезло: её комната располгалась рядом с лепным украшением, которым можно было воспользоваться, как лестницей. Когда она с куклой в обнимку вышла на балкон, я сказала ей:
- Быстрее, спускайся!
- Я боюсь, - Илона прижала к себе куклу.
- А сгореть не боишься? Не боишься, что твои мама и папа будут очень плакать?
Илона кол****ась.
- Представляешь, как они будут плакать, если ты умрёшь? Посмотри на меня... Моя мать выплакала все глаза и ослепла, когда я погибла.
- Ты подердишь Джуди? - Илона протянула мне куклу.
- Лучше кинь Джуди вниз. С ней ничего не случится, - посоветовала я и прыгнула вниз вслед за Полли.
Илона слезла без приключений.
- Ты молодец, - похвалила девочку я. - Теперь, быстрее, побежали к главному входу. Там, наверное, твоя семья.
Действительно, Рэмерсоны были там. Эдит билась в истерике на груди мужа.
- Мама! - Илона побежала к матери.
- Илона! Ты спаслась!!! - Эдит, не помня себя от радости, бросилась к дочери, подхватила её на руки и прижала к себе.
- Меня спасла Айседора, - поправила мать девочка.
- Кто такая Айседора? - недоумённо посмотрела на дочку Эдит.
- Мой друг, - серьёзно заметила Илона. - Вон она стоит.
Я улыбнулась, развернулась и пошла.
Марк звал меня.
Я это услышала.
Илона спустилась с рук и побежала за мной.
Я дошла до нашей могилы и легла на голую землю. Я почувствовала, как таю...
Марк звал меня.
- Айседора! - на полянке появилась Илона.
- Прощай, - прошептала я и закрыла глаза.
Это было совсем не больно...
На лужайку прибежала Эдит и обнаружила только рыдающую Илона.
- Что случилось?
- Айседора, - Илона рыдала во весь голос, - он умерла. - И показала на статую.
Марк нервно ходил туда-сюда по коридору и вдруг столкнулся с нянюшкой.
- Ох, какое счастье-то у нас! - зарыдала нянюшка.
- Что такое? Говори! - Марк схватил женщину за руки.
- Айседора поправилась!
- Что-о? - глаза Марка поползли на лоб.
- Поправилась! И жар спал, и крови больше нет...
Марк ринулся в комнату Айседоры.
Девушка, бледная и слабая, лежала на кровати.
- Марк...- прошептала она. - Я здорова... Я спасла жизнь... И мне подарили... жизнь...
Марк нахмурился.
Айседора слабо улыбнулась.
- Дай я высплюсь, - попросила она. - А потом... всё расскажу... Я не умру, Марк... Теперь я буду с тобой...
И Айседора погрузилась в сон.
Сон выздоравливающего человека.
Мне было так хорошо, я бы сидела так вечно. Но Илона... Меня раздирали сомнения... Правильно ли я поступала, обрекая её на смерть ради себя?
...Я хорошо помню тот дождливый день, когда приехала Илона. Я до этого очень скучала - посетители моей гостиницы были как один чопорные и неинтересные, поэтому моим единственным занятием было сидеть у огня или скрипеть половицами в коридоре на втором этаже. Правда, в гостиницу часто приезжали люди, и я всегда бежала вниз, чтобы встретить их. Но, как всегда, это были старики, доживающие свой последний век, бизнесмены, молодые парочки. Скучно. И мне ничего не оставалось, как возвращаться на свой второй этаж и скрипеть половицами, заставляя глупых горничных недоумённо оборачиваться.
Но один раз мне повезло. Когда я сбежала вниз на звук колокольчика, привязанного к косяку, то увидела большую семью из восьми человек. Семеро меня абсолютно не интересовали, зато я чуть не взвизгнула, увидев восьмого: это была девчушка лет шести, сжимавшая в руках тряпичную куклу и цеплявшаяся за родителей.
Я подобралась ближе, насколько это было возможно, и стала наблюдать, как портье, женщина лет сорока - я никогда не интересовалась её возрастом - записывала их в большую книгу. Их фамилия была Рэмерсон.
Отлично. Моя маленькая Рэмерсон.
В ресторане оркестранты уже настраивали инструменты, а официантки в платьях, похожих на наряды 18 века, разносили меню - в моём ресторане ужины были чем-то вроде спектакля. Дамы в изящных туалетах, мужчины в костюмах, ненавязчивая музыка, прекрасные блюда на подносах, вышколенные официантки - это я любила, это было моим развлечением. Ходить между столиками, наблюдать за тем, как разносят еду и напитки было для меня настоящим развлечением. Однако сегодня я спустилась в ресторан по совсем другой причине.
Семья Рэмерсон.
Их младшенькая меня просто очаровала; такая чудесная, такая весёлая. Как моя дочка, которой у меня никогда не было...
Рэмерсонов поселили в четыре номера на втором этаже. Я запомнила их номера: 215, 216, 217, 218. Мне был нужен только 215.
Там жила она.
Я последовала за новоприбывшими, как обычно. Они шумно выясняли, кому какая комната достанется. Когда наконец они выяснили, ужин уже начался, и Рэмерсоны, быстро занеся свои многочисленные чемоданы в комнаты и переодевшись, поспешили вниз.
Во время ужина я стояла за спиной самого старшего Рэмерсона и улыбалась девочке. Правда, она была больше увлечена кормлением с ложечки куклы, но меня это умиляло, и я готов была так стоять хоть целое тысячелетие и наблюдать за ребёнком, который кормит с ложечки куклу.
А старший Рэмерсон тем временем вещал:
- Дрянная гостиница! Ну, посмотрите, что тут дают! Помои! А комнаты какие маленькие! И стены небось тоненькие!
- Всё тут отлично, папа, - подала голос блондинка лет двадцати. - Мне тут нравится...
- Да тебе любая дыра понравится, Эмили! - обрушился на дочь старший Рэмерсон.
- Послушай, Эдвард, ты уже заглушаешь оркестр, - дёрнула его за рукав пожилая дама, обвешаная украшениями, как рождественская ёлка.
- Молчи, Анна! - Эдвард разбушевался не на шутку. - Мне здесь не нравится, и точка!
- Мне это надоело. - другая блондинка, лет двадцати пяти, резко встала. - Я пошла прогуляюсь. Всем приятного аппетита, - ехидно заметила она и пошла к выходу из ресторана.
- А ну вернись, Эмма! - крикнул ей вслед Эдвард. Весь ресторан обернулся, но не Эмма. Она спокойно прошестововала к выходу.
- Совсем неуправляемая стала, - оскорблённо заметил Эдвард.
- Но, милый, - бросилась в защиту дочери Анна. - Эмма уже большая девочка. Когда мы вернёмся, она выйдет замуж.
- Её жених - пройдоха, который только и думает о своих деньгах, - во всеуслышание заявил Эдвард.
- Папа, мне это надоело. Пошли, Ник, - Эмили потянула за рукав молодого человека, с которым кокетничала почти весь ужин.
- Вот! Ещё один грабитель! - зашипел Эдвард.
А девочке всё это время невозмутимо кормила куклу. Умница девочка.
- Моей девочке пора спать, - заявила, судя по светлым волосам, старшая дочь Эдварда и Анны. Я уложу её и вернусь.
Ура!
Нельзя было не воспользоваться этим шансом.
Я ринулась вслед за блондинкой, уводившей дочку. За столом осталось старшее поколение Рэмерсонов и мужчина лет тридцати пяти, кажется, муж старшей.
Да. Ужины в семье Рэмерсон проходят очень весело, не правда ли?
Наконец девочке была уложена спать, а её мать, чмокнув дочку на ночь, удалилась.
Я вышла из тени.
Девочка открыла глазки и с нескрываевым любопытством посмотрела на меня.
- Ты кто?
- Ты меня видишь?
- Конечно. Я же с тобой говорю, - улыбнулась девочка. Я умилилась: какая сообразительная.
- Меня зовут Айседора.
- Какое красивое имя! А меня - Илона Рэмерсон. Присаживайся, - Илона подвинулась, и я присела на краешек. - А ты знаешь моих родителей?
- Я их видела, но не общалась.
- Так пообщайся! Ты им понравишься, - с энтузиазмом предложила Илона.
- Не думаю.
- Почему?
- Я тебе расскажу мою историю, и ты поймёшь. Раньше эта гостиница была большим красивым поместьем, в нём жила большая семья. Отец, мать и четыре дочери. Младшую звали Айседора.
- Как тебя!
- Как меня. Вскоре Айседоре исполнилось двадцать один, и было пора выдавать её замуж. У неё и жених был - очень красивый юноша из соседнего поместья. Они были помолвлены.
- И они поженились?
- Не перебивай. Начинают приготовления к торжеству. Но за три месяца до свадьбы Айседора заболевает - сейчас эта болезнь лечится и называется туберкулез - и через месяц в страшных муках умирает. Её хоронят в свадебном платье, с букетом цветов. Даже после смерти она была очаровательна...
- А её жених? - Илона смотрела на меня с неподдельным интересом.
- Он умер от горя через два дня после смерти любимой - он любил её больше жизни. Их похоронили вместе в самом уютном и красивом углу сада, где они часто посиживали и шептали друг другу всякие глупости.
- Какая печальная история!
- Она ещё не закончена. Как известно, человек жив, пока о нём помнят. Об Айседоре скорбила вся семья, а о её женихе - того пуще. Семья же жениха очень быстро о нём забыла. Ну а Айседора не забывалась, память о ней переходила в столетия.
- И сейчас о ней помнят?
- Да. - я помялась. - И Айседоре дали второй шанс. Она могла вернуться к людям, но в облике призрака. Её семья, зная об этом, даже со временем научилась видеть девушку. Она общалась со своей семьёй. Но со временем она потеряла связи с потомками своих сестёр и поселилась в этой гостинице - ведь когда-то она была её домом...
- Да, нам рассказывали, что тут живёт призрак девушки. Только нам рассказывали, что она утопилась в море, потому что её муж, рыбак, не вернулся после бури.
- Какая глупость! - меня аж передёрнуло. - Дело в том, деточка, что Айседора - это я.
Илона окинула меня любопытным взглядом.
- Так ты призрак!
- Да.
Илона протянула руку и попыталась коснуться моего запястья, но, конечно, ничего не получилось.
- Я не знаю, разрешила ли не мама играть с призраками, - сказала она.
- Но ты уже несколько минут говоришь со мной, - улыбнулась я.
- Ты такая хорошая! Придёшь завтра на пляж? Я буду лепить замок, а ты посмотришь...и я расскажу тебе про мою семью.
- Договорились. Спокойной ночи. - и я тихонько вышла из комнаты.
Вовремя! В коридоре появились родители Илоны.
Любопытно, а они меня видят?
Я встала на их пути, но они прошли мимо, или, скорее, сквозь меня.
Это навело на определённые размышления.
Я решила переночевать в свободном номере номер 213. Я легла на большую кровать, уставилась в потолок и задумалась.
Меня могли видеть только те, кто думал обо мне, скорбил...
Почему же Илона меня увидела?
На следующий день я, как и обещала, пришла к Илоне на пляж. Большинство Рэмерсонов загорали на солнышке, но Эмили и Эмма играли в море с большим полосатым мячом, Эдвард ворчал, спрятавшись под зонтиком, а Илона лепила большой замок из песка.
- Доброе утро. - я села на берег прямо у подножия замка.
- Привет, - улыбнулась мне Илона. - Хороший у меня замок?
- Очень красивый, - закивала я.
- Хочешь, я расскажу тебе про мою семью?
- Хочу.
- Вот это мой дедушка, - показала пальчиком Илона на Эдварда. - Он очень хороший, только часто серидтся. Он меня очень любит. А это - бабушка. Она очень добрая, постоянно дарит мне подарки. Вон там - моя мама и мой папа, - показала она на подстилку, где нежились старшая блондинка и её муж. Я очень их люблю, они такие замечательные. А в море играют тётя Эмили и тётя Эмма. Они сёстры моей мамы. Тётя Эмма - средняя сестра, у неё есть жених в Лондоне, и, когда мы вернёмся, она переелет к нему, и они поженятся. Она меня любит, но она немножечко...странная. Она не любит общество...
- Нелюдимая? - подсказала я.
- Да, наверное. Дедушка говорит, что она совсем не-уп-рав-ля-е-мая, - тщательно выговорила Илона. - Но она очень, очень, очень хорошая. Я её люблю. Вот тётя Эмили совсем не такая. Она такая добрая и весёлая. Она очень любит игрушки и до сих пор играет в куколок. У неё есть друг, Ник. Ник постоянно дарит ей плюшевые игрушки. Он часто играет со мной. Он подарил мне очень красивую куклу, Карлу. Я бы тебе её показала, но она у меня дома.
- Ничего страшного, - улыбнулась я.
- Илона! Пошли купаться! - закричала мать девочки.
- А папа пойдёт с нами?
- Пойдёт, - уверенно сказала блондинка.
- Но, Эдит, - мягко запротестовал её супруг.
- Возражения не принимаются, Эндрю! Пошли! - и Эдит решительно направилась к Илоне.
- А ты пойдёшь купаться? - спросила Илона.
- Ну...
- Пошли!
- Ладно, - сдалась я без боя.
Эдит и Эндрю заплыли подальше, а Илона плескалась на мелкоте. Я стояла по колено в воде, подобрав подол платья, и улыбалась.
Давно я не была так счастлива.
Dark Lordess добавил [date]1058380811[/date]:
После обеда, когда Илону уложили спать, я спустилась в холл, устроилась в кресле и предалась сладостным фантазиям.
Я представляла, что бы было, если бы я не умерла три столетия назад.
Я бы вышла замуж и жила бы в поместье, которое мой отец присмотрел для меня и моего суженого. У нас бы родилась маленькая дочка, думаю, я назвала бы её Айвори. Она была бы точно такая же, как Илона: такая же весёлая и умная. Правда, у неё была бы совершенно другая внешность: у неё были бы такие же каштановые кудри и карие глаза, как у её отца, и такие же пухлые губки, изящный носик и приятный овал лица, как у её матери...
Потом она бы выросла, и мы бы выдали её замуж...
А её далекие потомки дружили бы с Илоной...
Ну почему я умерла?
За ужином сообщили радостную весть: старшие Рэмерсоны уезжали за покупками на целых два дня, а Илона и Эдвард оставались в гостинице.
Эдвард, конечно, кипятился.
- Барахольщицы! - ругался он. - И вы! - гневно глянул он на зятя и будущего зятя, и те сникли. - Всё бы вам денежки тратить!
- Папочка, - прикрыла глаза Эмма, - не волнуйся. Ни копейки я у тебя не возьму. Джером снабдил меня деньгами.
- Ах, снабдил! - обрушился на невозмутимую Эмму Эдвард.
- Да, снабдил. Не дай бог, чтобы у бедного мистера Эдварда Рэмерсона исчезла хоть копейка. Не волнуйся, папочка, я скоро перееду к Джерому и больше не буду мозолить тебе глаза. Можешь даже не приходить на мою свадьбу. - Эмма покончила с десертом, встала и заметила:
- Рекомендую тем, кто завтра всё-таки едет со мной, ложиться пораньше. - и гордо прошествовала к двери.
Рэмерсоны всё-таки уехали, и Илона фактически осталась одна: у Эдварда не было особого желания возиться с ней. Он лёг спать в комнате, а девочку отпустил гулять.
Меня это очень сильно возмутило. Маленькую девочку - и одну! Хорошо, что с Илоной была я.
- Хочешь, я покажу тебе мою могилу? - спросила я.
- Давай!
Мы вышли из отеля и пошли по тайной тропинке вглубь сада. Она давно заросла, но я часто ходила по ней и хорошо помнила путь.
Мы дошли до самой ограды. В углу рос большой грустный вяз, а под ним стояли две фигуры - девушка и юноша, держащиеся за руки и смиренно опустившие головы.
На постаменте было выдолблено:
"АЙСЕДОРА БРЭМЕН И МАРК ДУНКАН
17.05.1703. 19.05.1703.
ПОКОЙТЕСЬ В МИРЕ, ДЕТИ. МЫ ВАС ПОМНИМ И ОЧЕНЬ СКОРБИМ."
Илона еле сдерживала слёзы, да и меня охватила необъяснимая грусть.
- Здесь мы и похоронены, - тихо сказала я. - Марк попросил, чтобы были выдолблены даты наших смертей.
- Здесь ничего не растёт... - показала Илона пальцем на два аккуратных прямоугольника.
- Да, здесь регулярно пропалывают траву - потомки моих сестёр платят местному садовнику. Правда, он ходит другим путём...им мы и вернёмся.
Остаток дня я читала Илоне вслух книгу, а после обеда лежала вместе с ней в комнате и вспоминала Марка.
Первый раз, когда я его увидела... Он был верхом. Он въехал во двор нашего поместья и лицо поднял коня на дыбы. На нём был костюм последней моды. Этакий молодой воин, приехавший вызволять свою даму сердца из лап дракона...
Он подарил мне розу, которую всю дорогу бережно вёз в руках.
Я хранила эту розу на дне моей шкатулки, хотя сейчас, вероятно, она уже рассыпалась в пыль.
Перед ужином мы немного погуляли по окрестностям. Илона требовала, чтобы я рассказывала, что было в том или ином здании три столетия назад, и я с охотой выполнила эту просьбу.
- Вот здесь была таверна...очень неплохая. А там, где сейчас магазин одежды, жил отменный портной. А вот здесь, где почта, жил жених моей старшей сестры...
Ужин проходил в гробовом молчании. Я по просьбе Илоны также сидела за столом, заметная только ей.
После ужина Эдвард отвёт Илону в её комнату, уложил спать, пожелал спокойной ночи, поцеловал и ушёл.
- Айседора, - позвала Илона.
- Да, милая? - отозвалась я.
- А где ты живёшь?
- О, у меня есть своя комната.
- А ты мне её покажешь?
- Конечно, только завтра. Общаю тебе. Спи.
Своё обещание я смогла сдержать только после обеда: первую половину дня Илона была на пляже, куда её потащил дедушка, зато после обеда Эдвард заснул и предоставил Илону самой себе. Мы отправились в старое крыло здания, закрытое для посещения. Моя комната была на втором этаже, одна из первых в галерее.
Я тихонько толкнула дверь, и мы вошли.
За три столетия ничего в комнате не изменилось.
Всё тот же пушистый ковёр на полу, те же гобелены на стенах (один всё так же покосился), всё та же огромная кровать под пологом с измятыми болезнью простынями и скомканными тяжёлым бредом одеялом, на которую была кинута насквозь мокрая от пота (ещё бы, я вся горела!) и крови ночнушка. Шкатулка с драгоценностями так же была раскрыта, драгоценности так же впопыхах рассыпаны (искали жемчуг, который я должна была одеть на свадьбу), платья так же лежат на кресле, манекен, носивший свадебное платье, всё так же печально стоит в углу...
- Здесь я и умерла...
Даже пыли почти нет.
Три столетия эта комната отрезана от мира.
Я подошла к столику и посмотрелась в зеркало, разбитое в спешке. Зеркало тоже было мертво и ничего не отражало.
Ну почему я умерла?
- Илона, хочешь, я подарю тебе какое-нибудь моё украшение? - неловко предложила я.
- Хочу, - Илона начала рыться в моей шкатулке.
- Только острожнее, - попросила я. На меня свалилась необычайная тяжесть...
Илона выбрала массивный золотой браслет и серебряную цепочку.
Мы вышли из комнаты, и я тихонько прикрыла дверь.
Илона пошла ужинать, а я осталась ждать мою маленькую подругу в её комнате.
В голову мне поползли греховные мысли.
А что, если бы Илона тоже умерла? Мы бы тогда были вместе навечно...
Нет, нет, как так можно думать?! Я гнала мысль подальше от себя, но ничего не помогало.
Когда вернулась Илона, я немножко почитала ей вслух, и мы легли спать.
Я проснулась поздно ночью.
Вся комната была объята огнём.
Я ничего не чувствовала - моя плоть покоилась под землёй вот уже три столетия. А Илона спала крепко-крепко...
...Огонь полыхал в комнате, а я сидела на кровати и гладила волосы спящей Илоны.
Мне было так хорошо, я бы сидела так вечно. Но Илона... Меня раздирали сомнения... Правильно ли я поступала, обрекая её на смерть ради себя?
Вдруг я подумала о Рэмерсонах. Тогда, на пляже, Илона про каждого члена семьи говорила: "Он меня очень любит", "Она меня любит"... Если Илона погибнет, как погибла я, какое будет горе для её родных! Я вспомнила, как убивались по мне и Марку мои родные...
У нас ещё был шанс.
- Илона! - закричала я. - Илона!
Наконец она проснулась.
- Айседора, что тут?
- Пожар! Побежали, деточка! Открой балконную дверь! - я бросилась к двери и, пройдя через неё, вышла на балкон.
Илоне повезло: её комната располгалась рядом с лепным украшением, которым можно было воспользоваться, как лестницей. Когда она с куклой в обнимку вышла на балкон, я сказала ей:
- Быстрее, спускайся!
- Я боюсь, - Илона прижала к себе куклу.
- А сгореть не боишься? Не боишься, что твои мама и папа будут очень плакать?
Илона кол****ась.
- Представляешь, как они будут плакать, если ты умрёшь? Посмотри на меня... Моя мать выплакала все глаза и ослепла, когда я погибла.
- Ты подердишь Джуди? - Илона протянула мне куклу.
- Лучше кинь Джуди вниз. С ней ничего не случится, - посоветовала я и прыгнула вниз вслед за Полли.
Илона слезла без приключений.
- Ты молодец, - похвалила девочку я. - Теперь, быстрее, побежали к главному входу. Там, наверное, твоя семья.
Действительно, Рэмерсоны были там. Эдит билась в истерике на груди мужа.
- Мама! - Илона побежала к матери.
- Илона! Ты спаслась!!! - Эдит, не помня себя от радости, бросилась к дочери, подхватила её на руки и прижала к себе.
- Меня спасла Айседора, - поправила мать девочка.
- Кто такая Айседора? - недоумённо посмотрела на дочку Эдит.
- Мой друг, - серьёзно заметила Илона. - Вон она стоит.
Я улыбнулась, развернулась и пошла.
Марк звал меня.
Я это услышала.
Илона спустилась с рук и побежала за мной.
Я дошла до нашей могилы и легла на голую землю. Я почувствовала, как таю...
Марк звал меня.
- Айседора! - на полянке появилась Илона.
- Прощай, - прошептала я и закрыла глаза.
Это было совсем не больно...
На лужайку прибежала Эдит и обнаружила только рыдающую Илона.
- Что случилось?
- Айседора, - Илона рыдала во весь голос, - он умерла. - И показала на статую.
Марк нервно ходил туда-сюда по коридору и вдруг столкнулся с нянюшкой.
- Ох, какое счастье-то у нас! - зарыдала нянюшка.
- Что такое? Говори! - Марк схватил женщину за руки.
- Айседора поправилась!
- Что-о? - глаза Марка поползли на лоб.
- Поправилась! И жар спал, и крови больше нет...
Марк ринулся в комнату Айседоры.
Девушка, бледная и слабая, лежала на кровати.
- Марк...- прошептала она. - Я здорова... Я спасла жизнь... И мне подарили... жизнь...
Марк нахмурился.
Айседора слабо улыбнулась.
- Дай я высплюсь, - попросила она. - А потом... всё расскажу... Я не умру, Марк... Теперь я буду с тобой...
И Айседора погрузилась в сон.
Сон выздоравливающего человека.
