-
Уважаемый посетитель!!!
Если Вы уже являетесь зарегистрированным участником проекта "миХей.ру - дискусcионный клуб",
пожалуйста, восстановите свой пароль самостоятельно, либо свяжитесь с администратором через Телеграм.
Симс-сериал: "Неразлучные"
- Автор темы Whiskas
- Дата начала
Л
Лилачка
Гость
Вообщем я в восторге:).[/QUOTE написал(а):
Little Black Kitten
Почетный участник
Whiskas, я, как истинная поклонница твоего творчества, не против подождать, раз все же есть надежда на продолжение
Whiskas
Участник
Спасибо, что еще ждете продолжения и остаетесь с нами!) Продолжение... действительно будет)
Глава в плане "симиризации" далась тяжело, что, судя по срокам, думаю, ясно. Ну.. по результату мне на данный момент тоже не очень. Но оно есть.
Картинки сделаны в разное время и на разных компьютерах.. так что не удивляемся, если что)
_______________________________________________________
- Доброе утро, господин Хансен, мы ждали вас, - приглашая пожилого мужчину пройти, вежливо произнес Рихтер и плавно закрыл за ним дверь.
- И я рад вас видеть, Олаф. Чем я могу быть полезен? Я так понял, дело касается вашего сына? – поставив портфель на пол, осведомился тот.
- Да, все верно. Мой сын, Элиас… я надеюсь, ничего серьезного, но он уже третий день отказывается идти в школу, кушать, даже разговаривать. Пройдемте в мой кабинет, мне нужно вам кое-что сказать, прежде, чем вы поговорите с мальчиком, - кивнув в сторону приоткрытой двери, сказал Олаф, - Николь, принеси нам по чашке кофе, будь так добра, - окликнул он по пути сидящую у зеркала жену, - располагайтесь, господин Хансен, где вам удобнее. Итак, что касается моего сына. Дело в том, что он живет здесь немногим больше трех месяцев. До этого он жил вместе с матерью и братом в полной глуши и нищете. И еще… его брат умер при операции по разделению…
- То есть, вы хотите сказать, что… он из тех самых, сиамских близнецов? Я правильно вас понял?
- Да, к сожалению, правильно. Из тех самых. Ему сейчас восемь лет. У меня нет опыта в воспитании детей, особенно таких. Вон он, на балконе, – Олаф кивнул на большой балкон, который был виден из окон кабинета. Элиас, не одевая куртки в довольно холодную погоду, сидел в большом кресле-качалке, глядя на соседний дом и явно не собираясь никуда уходить оттуда.
- Ну что ж, я попробую с ним поговорить. Он ведь…
- Нет, нет… ничего такого. Он совершенно нормальный, уверяю вас, - поспешно прервал психолога Олаф и проводил его до дверей, - и да… вы же понимаете…
- Понимаю, господин Рихтер, никому и ничего. Я никогда не посещал ваш дом.
Когда Хансен приоткрыл дверь на балкон, мальчик по-прежнему сидел в той же позе, задумчиво глядя перед собой и медленно раскачиваясь в старом кресле.
- Элиас, здравствуй. Могу я с тобой поговорить?
- Я не хочу ни с кем разговаривать, и с вами в том числе, - не оборачиваясь, отозвался он.
- Почему же? А что тебе хочется? Почему ты сидишь здесь один?
- Потому что я теперь все время один, - с отстраненным видом пожал плечами Элиас.
- Ты все время думаешь о брате?
- А вам не все равно, о ком или о чем я думаю? И странно… вы знаете, что у меня есть брат, - мальчик поднял глаза на Хансена, и тот отметил в них легкое любопытство.
- Да, твой отец мне все рассказал. Он хочет, чтобы я помог тебе справиться со всем, что с тобой случилось.
- Вы? Как вы можете мне помочь? Вы воскрешаете мертвых?
- К сожалению, нет. Никто не может воскресить умершего. Это нужно пережить. Расскажи мне, каким был твой брат?
- Лукас… он был самым лучшим. И больше вам знать не следует. Ни вам, ни кому-то еще. Я не хочу с вами разговаривать. Так и передайте господину Рихтеру. Если он хочет что-то сделать для меня, пусть сдержит свое обещание трехмесячной давности, - с непривычной для самого себя злостью ответил Элиас и встал с кресла, так, что оно с жалобным скрипом закачалось из стороны в сторону.
Дорогая машина остановилась у провинциального кладбища. Олаф Рихтер открыл заднюю дверь, выпуская сына. Стояла ветреная погода, с минуты на минуту мог начаться дождь. Элиас медленно огляделся по сторонам, несколько нервно мотнув головой, когда растрепанные на ветру прядки волос упали ему на лицо.
- Идем, - Олаф, держа в руке четыре цветка, кивнул в сторону надгробий и попытался взять мальчика за руку, но тот сразу спрятал ладонь в карман и кивнул.
- Да, идемте, - негромко ответил он и, глядя по сторонам, направился вслед за отцом между чужих могил.
На кладбище не было никого, все выглядело опустевшим и брошенным, но вместе с тем как будто недавно ухоженным. Олаф замедлил шаг, и Элиас приостановился на пару метров поодаль. Подойти к могиле брата, которую он так хотел увидеть, мальчик почему-то не решался. Представлять, что Лукас сейчас здесь, буквально под его ногами, оказалось невыносимо, и он решился подойти к отцу, только когда тот обернулся на него.
Надгробие не отличалось от прочих ничем, кроме того, что выглядело новым, и отец только что положил рядом с ним свежие гвоздики. Элиас поежился от ветра, сильнее кутаясь в черное пальто, чувствуя, как по щекам побежали дорожки слез. Имя брата, написанное на могиле, смотрелось здесь как-то нелепо и абсурдно.
- Он терпеть не мог гвоздики, - взглянув на цветы, отчего-то вспомнил Элиас и присел рядом с надгробием, не обращая внимания на стоящего за спиной отца.
«Лукас… интересно, можешь ли ты меня сейчас слышать? Я обещал, что приеду к тебе… прости, что я так поздно сдержал слово… мы ведь обещали друг другу не расставаться…» - он вздрогнул от резкого порыва холодного ветра, который буквально смел цветы с надгробия, с опавшими листьями относя их по отдельности к дальним воротам.
«Что-то не так…» - удивленно проследив за этим и видя, что цветы на других могилах остались не тронутыми, подумал Элиас и резко поднялся на ноги, оборачиваясь на Олафа.
В глазах того отразилось некое недоумение и растерянность, и пару мгновений оба не могли сказать ни слова.
- Ты… посмотрел на могилу брата? Мы можем идти? – наконец, нарушил молчание Олаф и новый порыв ветра ударил ему в лицо, растрепав волосы Элиаса.
- Я не знаю… мне не по себе здесь, как будто…
-Тогда идем. Я не хочу, чтобы здесь тебе стало еще хуже, - прервав его, Рихтер, все же взял мальчика за руку и повел обратно к машине.
Элиас обернулся, четко видя эту, самую новую могилу, у которой он испытал совсем не те ощущения, которые ожидал. Он знал, что Лукас всегда был необычным ребенком и не потому, что являлся «правой частью» сиамских близнецов. Он во многих случаях знал наперед, что будет, чувствовал, что следует ожидать от того или иного человека, когда стоит за что-то браться, а когда это принесет только вред. Элиас много раз в мыслях возвращался к их разговору в последнюю ночь, и все больше убеждался, что Лукас знал, чем обернется операция, а так же знал, что будет после нее. Но почему согласился на это и не поддержал его, когда он сам просил не разделять их, Элиас понять не мог.
А стремясь сюда, он надеялся, что Лукас «подскажет» ему правильные ответы, или хотя бы даст ощутить свое присутствие рядом. Не случилось ни того, ни другого, только этот странный ветер, и как отнестись к этому, мальчик не знал. Ощущение пустоты и разочарования становилось все сильнее и, стоя у открытой дверцы машины, он в последний раз резко обернулся в ту сторону, но ничего вокруг не изменилось.
- Садись в машину, Элиас, чего ты ждешь? – окликнул его Олаф и мальчик вынужден был послушаться и забраться на заднее сидение.
Не хотелось ничего, он молча сидел позади отца, опустив голову и рассматривая собственные ладони, помня, как они с Лукасом сравнивали линии на них, почти одинаковые линии. За окнами мелькали высокие деревья, дома, заборы и люди… всегда любивший наблюдать за окружающими мальчик не испытывал ко всему этому сейчас никакого интереса. Отец то и дело поглядывал на него в зеркало заднего вида, отмечая, что Элиас практически не двигался за все полчаса обратной дороги.
В просторной, залитой белым светом комнате Элиаса царил полный беспорядок – подушки валялись на полу, все игрушки так же были вывалены из ящиков и с полок. Сидя на ковре, рядом со своими школьными друзьями, Томом и Марко, которые вызвались навестить его во время болезни, Элиас слушал их рассказы о том, что происходит в классе, изредка вставляя свои комментарии и задумчиво вертя в пальцах цветной карандаш.
- Ну, и как ты думаешь, что потом было с Винсентом? Ты же слушал про портфель?
- Да, слушал. Я думаю, его как всегда выставили из класса, нет?
- Я же говорю - ему впервые так досталось, даже папа не стал его выгораживать!
- Да ну этого Винсента, Том! - раздраженно прервал одноклассника Марко, - ты лучше скажи, Эли, почему ты не ходишь в школу? Чем ты болеешь?
- Ничем особенным, скоро снова буду ходить, - немного неловко улыбнулся в ответ Элиас и на пару секунд замялся, решая, стоит ли продолжать говорить, - просто надо было кое-что сделать, ну и...
- Мы друзья или где? Рассказывай все, ты же знаешь, мы с Томом никому и никогда!
- Я знаю, просто отец... ему бы это не понравилось...
- А ты не говори ему, что нам рассказал. Мы же не выдадим. Ты помнишь ведь, как тогда, на математике?
- В общем... есть... был кое-кто очень важный для меня и...
Дверь в комнату довольно громко захлопнулась и Элиас, только собравшись с силами заговорить, вместе с друзями обернулся на вошедшего. Напротив него, скрестив руки на груди, стоял Олаф, как и всегда не особо добродушно глядя на приятелей сына.
- Простите, что прервал вас, но Элиасу пора заниматься, а вас, наверняка, ждут дома, - произнес он, выжидающе глядя на мальчиков, которые немного растерянно и нехотя поднялись с пола.
- Ну ладно, мы позвоним... поправляйся. Ждем тебя в школе, - поспешно собравшись, произнес Марко и, бросив быстрый взгляд на Рихтера, вместе с Томом скрылся за дверью.
- Спасибо, что зашли, - растерявшись от того, как быстро отец выставил его друзей, крикнул им вслед Элиас и, когда Олаф защелкнул замок, вопросительно поднял на него глаза.
- Какой увлекательный у вас был разговор. А если бы я своевременно не вмешался, ты что, разболтал бы им все, что я запретил тебе хоть когда-либо упоминать вне семьи?
Элиас отступил от него на шаг, неуверенно мотнув головой, прекрасно помня, что Рихтер запретил ему говорить о Лукасе, и уже жалея, что так необдуманно хотел рассказать все - вид отца теперь не предвещал ему ничего хорошего.
- Да, доктор, к сожалению, это не помогло. Моему сыну стало только хуже. Он как будто и вовсе не здесь находится, - расхаживая по кабинету, говорил Рихтер вновь вызванному психологу, - вы ведь можете что-то сделать? Вы ведь…
- Я могу попробовать, но я не уверен, что это сработает. Вы говорите, он «уходит в себя»? Нужно дать ему сделать это полностью, так, чтобы мы узнали, что творится у него в голове. Насколько я понял, самым близким человеком для него являлся и продолжает являться брат. Если вы не против, я попробую с помощью этого, насколько возможно, помочь вашему сыну.
- Делайте то, что считаете нужным. Но я хотел бы присутствовать, если я так правильно понял, при гипнозе?
- Вы мне не доверяете, господин Рихтер, или это?..
- Я доверяю вам. Я хочу знать, что творится с моим сыном и знать это с того, что я вижу и слышу, а не с ваших слов. Это достаточная причина?
- Как вы пожелаете, только я думаю, сам мальчик не сильно этому обрадуется, поэтому я позову вас сам.
- Он у себя в комнате. Я жду вас, - коротко ответил Рихтер, довольно нервно постукивая пальцами по столу.
Элиас сидел на мягком ковре, разложив перед собой тетрадки с рисунками, наклейками и вырезками, которые должен был убрать после прихода гостей, но слишком увлекся. Ему всегда нравилось возиться со всем этим, раскладывать, разбирать, зарисовывать и пересматривать. И, забыв, что собирался делать, он не заметил, как в комнату кто-то вошел, продолжая заниматься сортировкой вырезок на новогоднюю тему.
- Здравствуй, Элиас, я не сильно отвлеку тебя? – подойдя к нему, осторожно, стараясь не напугать его, спросил Хансен.
- А, это снова вы, - неохотно оторвавшись, мальчик поднял голову, - нет, не отвлекаете… я хотел поблагодарить вас. Вы ведь уговорили отца отвезти меня туда, где Лукас… ну, в общем, спасибо…
- Не за что. Только вот твой папа сказал, что эта поездка не принесла тебе особой пользы. Я могу сесть? Что это у тебя там?
- Садитесь. А, это, - Элиас указал на тетрадь, которой заинтересовался мужчина, - секретная информация. Только для меня и… - он запнулся и закрыл тетрадь, откладывая ее в сторону.
- И Лукаса, ты хотел сказать?
- Неважно, что я хотел сказать. Это все равно секрет.
- Ну хорошо, я не буду вмешиваться в твои секреты. Я хочу тебе кое-что предложить, одну игру…
- Вы все еще играете в игры? – недоверчиво спросил мальчик, внимательно посмотрев на севшего рядом с ним на ковер психолога.
- Да, иногда взрослые тоже играют в игры, только немного другие. Я думаю, тебе это будет интересно. Играть мы будем в самое счастливое воспоминание, ты сможешь испытать его снова.
- Самое счастливое воспоминание? А как это? – непонимающе спросил Элиас, уже более заинтересованно глядя на Хансена.
- Это просто. Для этого надо только поудобнее устроиться и закрыть глаза.
- Вот так? – перебравшись на небольшую кушетку и зажмурившись, сказал мальчик.
- Почти. Не надо так сильно напрягаться. А теперь расслабься и слушай то, что я тебе говорю…
Мальчик охотно закивал, приготовившись слушать и по мере того, как над ним раздавался голос Хансена, он чувствовал, что засыпает и теряет контроль над собой. Но страшно, как при похожем ощущении перед операцией ему не было, напротив, хотелось продлить это чувство полной расслабленности и уюта.
Глава в плане "симиризации" далась тяжело, что, судя по срокам, думаю, ясно. Ну.. по результату мне на данный момент тоже не очень. Но оно есть.
Картинки сделаны в разное время и на разных компьютерах.. так что не удивляемся, если что)
_______________________________________________________
- Доброе утро, господин Хансен, мы ждали вас, - приглашая пожилого мужчину пройти, вежливо произнес Рихтер и плавно закрыл за ним дверь.
- И я рад вас видеть, Олаф. Чем я могу быть полезен? Я так понял, дело касается вашего сына? – поставив портфель на пол, осведомился тот.
- Да, все верно. Мой сын, Элиас… я надеюсь, ничего серьезного, но он уже третий день отказывается идти в школу, кушать, даже разговаривать. Пройдемте в мой кабинет, мне нужно вам кое-что сказать, прежде, чем вы поговорите с мальчиком, - кивнув в сторону приоткрытой двери, сказал Олаф, - Николь, принеси нам по чашке кофе, будь так добра, - окликнул он по пути сидящую у зеркала жену, - располагайтесь, господин Хансен, где вам удобнее. Итак, что касается моего сына. Дело в том, что он живет здесь немногим больше трех месяцев. До этого он жил вместе с матерью и братом в полной глуши и нищете. И еще… его брат умер при операции по разделению…
- Да, к сожалению, правильно. Из тех самых. Ему сейчас восемь лет. У меня нет опыта в воспитании детей, особенно таких. Вон он, на балконе, – Олаф кивнул на большой балкон, который был виден из окон кабинета. Элиас, не одевая куртки в довольно холодную погоду, сидел в большом кресле-качалке, глядя на соседний дом и явно не собираясь никуда уходить оттуда.
- Ну что ж, я попробую с ним поговорить. Он ведь…
- Нет, нет… ничего такого. Он совершенно нормальный, уверяю вас, - поспешно прервал психолога Олаф и проводил его до дверей, - и да… вы же понимаете…
- Понимаю, господин Рихтер, никому и ничего. Я никогда не посещал ваш дом.
Когда Хансен приоткрыл дверь на балкон, мальчик по-прежнему сидел в той же позе, задумчиво глядя перед собой и медленно раскачиваясь в старом кресле.
- Элиас, здравствуй. Могу я с тобой поговорить?
- Я не хочу ни с кем разговаривать, и с вами в том числе, - не оборачиваясь, отозвался он.
- Почему же? А что тебе хочется? Почему ты сидишь здесь один?
- Потому что я теперь все время один, - с отстраненным видом пожал плечами Элиас.
- Ты все время думаешь о брате?
- Да, твой отец мне все рассказал. Он хочет, чтобы я помог тебе справиться со всем, что с тобой случилось.
- Вы? Как вы можете мне помочь? Вы воскрешаете мертвых?
- К сожалению, нет. Никто не может воскресить умершего. Это нужно пережить. Расскажи мне, каким был твой брат?
- Лукас… он был самым лучшим. И больше вам знать не следует. Ни вам, ни кому-то еще. Я не хочу с вами разговаривать. Так и передайте господину Рихтеру. Если он хочет что-то сделать для меня, пусть сдержит свое обещание трехмесячной давности, - с непривычной для самого себя злостью ответил Элиас и встал с кресла, так, что оно с жалобным скрипом закачалось из стороны в сторону.
Дорогая машина остановилась у провинциального кладбища. Олаф Рихтер открыл заднюю дверь, выпуская сына. Стояла ветреная погода, с минуты на минуту мог начаться дождь. Элиас медленно огляделся по сторонам, несколько нервно мотнув головой, когда растрепанные на ветру прядки волос упали ему на лицо.
- Идем, - Олаф, держа в руке четыре цветка, кивнул в сторону надгробий и попытался взять мальчика за руку, но тот сразу спрятал ладонь в карман и кивнул.
- Да, идемте, - негромко ответил он и, глядя по сторонам, направился вслед за отцом между чужих могил.
На кладбище не было никого, все выглядело опустевшим и брошенным, но вместе с тем как будто недавно ухоженным. Олаф замедлил шаг, и Элиас приостановился на пару метров поодаль. Подойти к могиле брата, которую он так хотел увидеть, мальчик почему-то не решался. Представлять, что Лукас сейчас здесь, буквально под его ногами, оказалось невыносимо, и он решился подойти к отцу, только когда тот обернулся на него.
Надгробие не отличалось от прочих ничем, кроме того, что выглядело новым, и отец только что положил рядом с ним свежие гвоздики. Элиас поежился от ветра, сильнее кутаясь в черное пальто, чувствуя, как по щекам побежали дорожки слез. Имя брата, написанное на могиле, смотрелось здесь как-то нелепо и абсурдно.
- Он терпеть не мог гвоздики, - взглянув на цветы, отчего-то вспомнил Элиас и присел рядом с надгробием, не обращая внимания на стоящего за спиной отца.
«Лукас… интересно, можешь ли ты меня сейчас слышать? Я обещал, что приеду к тебе… прости, что я так поздно сдержал слово… мы ведь обещали друг другу не расставаться…» - он вздрогнул от резкого порыва холодного ветра, который буквально смел цветы с надгробия, с опавшими листьями относя их по отдельности к дальним воротам.
В глазах того отразилось некое недоумение и растерянность, и пару мгновений оба не могли сказать ни слова.
- Ты… посмотрел на могилу брата? Мы можем идти? – наконец, нарушил молчание Олаф и новый порыв ветра ударил ему в лицо, растрепав волосы Элиаса.
- Я не знаю… мне не по себе здесь, как будто…
-Тогда идем. Я не хочу, чтобы здесь тебе стало еще хуже, - прервав его, Рихтер, все же взял мальчика за руку и повел обратно к машине.
Элиас обернулся, четко видя эту, самую новую могилу, у которой он испытал совсем не те ощущения, которые ожидал. Он знал, что Лукас всегда был необычным ребенком и не потому, что являлся «правой частью» сиамских близнецов. Он во многих случаях знал наперед, что будет, чувствовал, что следует ожидать от того или иного человека, когда стоит за что-то браться, а когда это принесет только вред. Элиас много раз в мыслях возвращался к их разговору в последнюю ночь, и все больше убеждался, что Лукас знал, чем обернется операция, а так же знал, что будет после нее. Но почему согласился на это и не поддержал его, когда он сам просил не разделять их, Элиас понять не мог.
А стремясь сюда, он надеялся, что Лукас «подскажет» ему правильные ответы, или хотя бы даст ощутить свое присутствие рядом. Не случилось ни того, ни другого, только этот странный ветер, и как отнестись к этому, мальчик не знал. Ощущение пустоты и разочарования становилось все сильнее и, стоя у открытой дверцы машины, он в последний раз резко обернулся в ту сторону, но ничего вокруг не изменилось.
- Садись в машину, Элиас, чего ты ждешь? – окликнул его Олаф и мальчик вынужден был послушаться и забраться на заднее сидение.
Не хотелось ничего, он молча сидел позади отца, опустив голову и рассматривая собственные ладони, помня, как они с Лукасом сравнивали линии на них, почти одинаковые линии. За окнами мелькали высокие деревья, дома, заборы и люди… всегда любивший наблюдать за окружающими мальчик не испытывал ко всему этому сейчас никакого интереса. Отец то и дело поглядывал на него в зеркало заднего вида, отмечая, что Элиас практически не двигался за все полчаса обратной дороги.
В просторной, залитой белым светом комнате Элиаса царил полный беспорядок – подушки валялись на полу, все игрушки так же были вывалены из ящиков и с полок. Сидя на ковре, рядом со своими школьными друзьями, Томом и Марко, которые вызвались навестить его во время болезни, Элиас слушал их рассказы о том, что происходит в классе, изредка вставляя свои комментарии и задумчиво вертя в пальцах цветной карандаш.
- Ну, и как ты думаешь, что потом было с Винсентом? Ты же слушал про портфель?
- Да, слушал. Я думаю, его как всегда выставили из класса, нет?
- Я же говорю - ему впервые так досталось, даже папа не стал его выгораживать!
- Да ну этого Винсента, Том! - раздраженно прервал одноклассника Марко, - ты лучше скажи, Эли, почему ты не ходишь в школу? Чем ты болеешь?
- Мы друзья или где? Рассказывай все, ты же знаешь, мы с Томом никому и никогда!
- Я знаю, просто отец... ему бы это не понравилось...
- А ты не говори ему, что нам рассказал. Мы же не выдадим. Ты помнишь ведь, как тогда, на математике?
- В общем... есть... был кое-кто очень важный для меня и...
Дверь в комнату довольно громко захлопнулась и Элиас, только собравшись с силами заговорить, вместе с друзями обернулся на вошедшего. Напротив него, скрестив руки на груди, стоял Олаф, как и всегда не особо добродушно глядя на приятелей сына.
- Простите, что прервал вас, но Элиасу пора заниматься, а вас, наверняка, ждут дома, - произнес он, выжидающе глядя на мальчиков, которые немного растерянно и нехотя поднялись с пола.
- Ну ладно, мы позвоним... поправляйся. Ждем тебя в школе, - поспешно собравшись, произнес Марко и, бросив быстрый взгляд на Рихтера, вместе с Томом скрылся за дверью.
- Спасибо, что зашли, - растерявшись от того, как быстро отец выставил его друзей, крикнул им вслед Элиас и, когда Олаф защелкнул замок, вопросительно поднял на него глаза.
- Какой увлекательный у вас был разговор. А если бы я своевременно не вмешался, ты что, разболтал бы им все, что я запретил тебе хоть когда-либо упоминать вне семьи?
Элиас отступил от него на шаг, неуверенно мотнув головой, прекрасно помня, что Рихтер запретил ему говорить о Лукасе, и уже жалея, что так необдуманно хотел рассказать все - вид отца теперь не предвещал ему ничего хорошего.
- Да, доктор, к сожалению, это не помогло. Моему сыну стало только хуже. Он как будто и вовсе не здесь находится, - расхаживая по кабинету, говорил Рихтер вновь вызванному психологу, - вы ведь можете что-то сделать? Вы ведь…
- Я могу попробовать, но я не уверен, что это сработает. Вы говорите, он «уходит в себя»? Нужно дать ему сделать это полностью, так, чтобы мы узнали, что творится у него в голове. Насколько я понял, самым близким человеком для него являлся и продолжает являться брат. Если вы не против, я попробую с помощью этого, насколько возможно, помочь вашему сыну.
- Делайте то, что считаете нужным. Но я хотел бы присутствовать, если я так правильно понял, при гипнозе?
- Вы мне не доверяете, господин Рихтер, или это?..
- Я доверяю вам. Я хочу знать, что творится с моим сыном и знать это с того, что я вижу и слышу, а не с ваших слов. Это достаточная причина?
- Как вы пожелаете, только я думаю, сам мальчик не сильно этому обрадуется, поэтому я позову вас сам.
- Он у себя в комнате. Я жду вас, - коротко ответил Рихтер, довольно нервно постукивая пальцами по столу.
Элиас сидел на мягком ковре, разложив перед собой тетрадки с рисунками, наклейками и вырезками, которые должен был убрать после прихода гостей, но слишком увлекся. Ему всегда нравилось возиться со всем этим, раскладывать, разбирать, зарисовывать и пересматривать. И, забыв, что собирался делать, он не заметил, как в комнату кто-то вошел, продолжая заниматься сортировкой вырезок на новогоднюю тему.
- А, это снова вы, - неохотно оторвавшись, мальчик поднял голову, - нет, не отвлекаете… я хотел поблагодарить вас. Вы ведь уговорили отца отвезти меня туда, где Лукас… ну, в общем, спасибо…
- Не за что. Только вот твой папа сказал, что эта поездка не принесла тебе особой пользы. Я могу сесть? Что это у тебя там?
- Садитесь. А, это, - Элиас указал на тетрадь, которой заинтересовался мужчина, - секретная информация. Только для меня и… - он запнулся и закрыл тетрадь, откладывая ее в сторону.
- И Лукаса, ты хотел сказать?
- Неважно, что я хотел сказать. Это все равно секрет.
- Ну хорошо, я не буду вмешиваться в твои секреты. Я хочу тебе кое-что предложить, одну игру…
- Вы все еще играете в игры? – недоверчиво спросил мальчик, внимательно посмотрев на севшего рядом с ним на ковер психолога.
- Да, иногда взрослые тоже играют в игры, только немного другие. Я думаю, тебе это будет интересно. Играть мы будем в самое счастливое воспоминание, ты сможешь испытать его снова.
- Самое счастливое воспоминание? А как это? – непонимающе спросил Элиас, уже более заинтересованно глядя на Хансена.
- Это просто. Для этого надо только поудобнее устроиться и закрыть глаза.
- Вот так? – перебравшись на небольшую кушетку и зажмурившись, сказал мальчик.
- Почти. Не надо так сильно напрягаться. А теперь расслабься и слушай то, что я тебе говорю…
Мальчик охотно закивал, приготовившись слушать и по мере того, как над ним раздавался голос Хансена, он чувствовал, что засыпает и теряет контроль над собой. Но страшно, как при похожем ощущении перед операцией ему не было, напротив, хотелось продлить это чувство полной расслабленности и уюта.
Whiskas
Участник
Двое мальчиков, сидя у распахнутых дверей на балкон, строили красную башню из старого конструктора, оживленно споря, развалится она, если сделать ее немного выше, или еще немного продержится. Рядом стояла большая стеклянная миска с фруктами, которые они втроем, вместе с матерью, собирали все утро. Старомодную комнату заливали яркие теплые солнечные лучи, из открытых дверей дул легкий, словно пахнущий летом, ветерок.
- Она уже шатается, не надо делать выше! – возмущенно воскликнул Элиас, видя, как брат, гордясь тем, что все получается, как он хочет, делает довольно хлипкое сооружение все длиннее и длиннее.
- Если ты не будешь сажать туда своего гоблина, ничего не развалится, - увлеченный процессом, отозвался Лукас.
- Это гремлин! – демонстрируя небольшую фигурку, которая на тот момент была его любимой, тут же прервал брата Элиас.
- Какая разница? Все равно из-за него все разваливается, - отпихивая руку брата с игрушкой подальше от башни, ответил Лукас.
- Неправда, не из-за него, смотри! – все-таки усадив гремлина на самую верхушку сооружения, заявил Элиас и тут же пригнулся, слыша, как башня с грохотом развалилась на многочисленные детали, и чувствуя на себе очень красноречивый взгляд брата, - я нечаянно! Да, ты был прав, это он во всем виноват!
- Ладно, ну эту башню! Она бы и так развалилась, - безнадежно махнул рукой Лукас и уже безо всякого интереса отодвинул в сторону валявшийся рядом конструктор, - давай лучше я тебе кое-что покажу. Вставай!
Они поднялись с пола, и Лукас с братом направился к небольшому балкону, указывая куда-то в сторону жилых домов.
- Я придумал, откуда надо начинать путешествие на проклятый остров! Вон, смотри, видишь тот дом с красной крышей?
- Там же живет эта злобная страуха с тремя собаками! Нет, она же нас ни за что не пустит! – сразу решительно ответил Элиас, когда понял, куда указывает ему брат.
- Да не бойся! Я даже придумал, как обезвредить собак. Пока ты спал, я нарисовал план, идем, покажу, - потянув его теперь уже в сторону их кровати, воодушевленно отозвался Лукас и, повозившись у своей стороны, извлек из-под матраса смятый лист бумаги, на котором кривыми печатными буквами стояло слово «карта», - вот смотри, это наш дом…
- А почему у нашего дома нарисована собачья будка? У нас же нет собаки…
- Это для конспирации, не сбивай. Мы выходим с заднего двора и по болотной тропе…
- Откуда ты знаешь, что она болотная и что она вообще там есть? Мы же ни разу не заходили туда.
- Я знаю, когда я тебе врал? Вот именно – никогда! Итак, если идти по болотной тропе, то, я рассчитал, мы выйдем прямо на дорогу с грузовиками. Но этот вариант нам не подходит, а потому я подумал, что если мы свернем с болотной тропы за четыре метра до дороги…
- Ты и в метрах все знаешь?
- … то мы попадем прямо к дому старой ведьмы. Она нас, конечно, не пустит. И именно поэтому я придумал следующее, - собирая перевернуть лист бумаги с «картой», Лукас прищурился и замолчал.
- Ну, не тяни! Что ты там придумал?
- Тихо! Тревога, мама вернулась. Она будет здесь минуты через две! Доставай книжку! – быстро пряча план под матрас, скомандовал Лукас.
- Но я же не умею читать!
- Маме об этом знать не обязательно, доставай!
Берта и правда возникла на пороге через пару минут, застав совершенную идиллию. Близнецы сидели на постели, увлеченно читая «Мышиные сказки», предназначенные для детей от двух до четырех лет, по всей комнате валялись детали конструктора вперемешку с косточками вишен. Все, как и всегда. Несмотря на то, что братья очень любили мать и доверяли ей, они постоянно придумывали новые планы и секреты, которые им нужно было непременно от нее скрывать.
- Я вам не помешаю? – улыбнулась она, глядя на сыновей из-за приоткрытой двери, не заходя в комнату.
- Нет, мама, что ты… мы не делали ничего такого, - тут же оторвавшись от книжки, как будто только и ждал подходящего повода, ответил Элиас.
- Я вам кое-кого привела, смотрите, - сказала она и, открыв дверь полностью, впустила большого пятнистого щенка.
Мальчики радостно соскочили с постели, рассматривая собаку, о которой они так давно мечтали.
- А ты говорил, что у нас никогда не будет собаки, Элиас! Все может быть, даже снег посреди лета, - улыбнулся Лукас брату, кивнув за окно, где светило яркое солнце.
- Нет, дорогой, снег посреди лета это невозможно. Ну что, как вы его назовете? - улыбнулась в ответ сыну Берта, сев на постель и наблюдая, как дети принялись дружно возиться с новым любимцем, споря и решая, какое имя лучше.
Олаф Рихтер, стоящий у окна и слушавший то, что рассказывал о своих воспоминаниях его сын, внимательно смотрел на него, наблюдая за ходом сеанса. В его голове так же возникли образы… летний дом, свежие фрукты, двое братьев сидящих на полу с огромным листом бумаги, на котором постепенно появлялась довольно корявая, но, по мнению детей, очень логичная и понятная карта. Он раздраженно мотнул головой, избавляясь от этого. К его облегчению, рассказ Элиаса прервал голос психолога.
- А теперь скажи, что ты чувствуешь, когда вспоминаешь те моменты?
- То, что мы всегда будем вместе, что бы ни случилось. Тепло, надежность, один секрет на двоих…
Олаф нахмурился, пристально глядя на сына. Отчего-то сказанные им слова резали слух.
- Хорошо. А как бы отнесся ко всему Лукас, будь он на твоем месте? – продолжил Хансен, сидя напротив мальчика.
Выглядящий до этого спокойным Элиас напрягся, сильно изменившись в лице. Уголки губ поползли чуть вверх, брови опустились, придавая ему несколько злое выражение, и, помолчав пару мгновений, он заговорил немного низким приглушенным голосом.
- Он бы не позволил этого сделать. Он бы сделал все, чтобы узнали правду. Я знаю, что скрывается за этими пафосом и чопорностью. Я слишком много знаю, не так ли?
Рихтер замер на своем месте, неприязненно и вместе с тем напряженно глядя на мальчика. От этих слов ему стало не по себе и, чем больше он говорил, тем сильнее мужчине хотелось, чтобы он замолчал.
- Господин Хансен, я думаю, на сегодня достаточно… - вмешался он.
- Сейчас нельзя прерывать сеанс, это может быть опасно. Продолжай, Элиас…
- Я думаю, не все в этой комнате хотят, чтобы я продолжил. Но я продолжу. Кто-то из нашей семьи предпочитает решать проблемы радикально. Только не слишком ли много решений берет на себя этот кто-то? Я знаю, что хотел бы сделать Лукас… возможно, вы назовете это местью… но только тот, кто примеряет на себя слишком ответственную роль, должен уметь играть ее до конца…
- Что несет этот глупый мальчишка?! Пусть он прекратит! – нервно воскликнул Олаф, чувствуя, как кровь прилила к лицу, а в глазах все стало мутным и искаженным.
- Имейте терпение, господин Рихтер!
- Тот, кто скрывает правду о других, боится знать ее и о самом себе. Боится воплощения своих давних ночных кошмаров… но ведь все тайное когда-нибудь становится явным… все имеет свою цену и со временем придется ее заплатить…
- Заткнись! – закричал Олаф, бросившись к сыну, но при резком рывке с места, потерял равновесие, падая на пол, слыша голос мальчика словно в собственной голове, чувствуя, как из носа хлынула кровь, и пытаясь закрыться руками, чтобы остановить ее, но безуспешно…
- Она уже шатается, не надо делать выше! – возмущенно воскликнул Элиас, видя, как брат, гордясь тем, что все получается, как он хочет, делает довольно хлипкое сооружение все длиннее и длиннее.
- Если ты не будешь сажать туда своего гоблина, ничего не развалится, - увлеченный процессом, отозвался Лукас.
- Какая разница? Все равно из-за него все разваливается, - отпихивая руку брата с игрушкой подальше от башни, ответил Лукас.
- Неправда, не из-за него, смотри! – все-таки усадив гремлина на самую верхушку сооружения, заявил Элиас и тут же пригнулся, слыша, как башня с грохотом развалилась на многочисленные детали, и чувствуя на себе очень красноречивый взгляд брата, - я нечаянно! Да, ты был прав, это он во всем виноват!
- Ладно, ну эту башню! Она бы и так развалилась, - безнадежно махнул рукой Лукас и уже безо всякого интереса отодвинул в сторону валявшийся рядом конструктор, - давай лучше я тебе кое-что покажу. Вставай!
Они поднялись с пола, и Лукас с братом направился к небольшому балкону, указывая куда-то в сторону жилых домов.
- Я придумал, откуда надо начинать путешествие на проклятый остров! Вон, смотри, видишь тот дом с красной крышей?
- Там же живет эта злобная страуха с тремя собаками! Нет, она же нас ни за что не пустит! – сразу решительно ответил Элиас, когда понял, куда указывает ему брат.
- Да не бойся! Я даже придумал, как обезвредить собак. Пока ты спал, я нарисовал план, идем, покажу, - потянув его теперь уже в сторону их кровати, воодушевленно отозвался Лукас и, повозившись у своей стороны, извлек из-под матраса смятый лист бумаги, на котором кривыми печатными буквами стояло слово «карта», - вот смотри, это наш дом…
- А почему у нашего дома нарисована собачья будка? У нас же нет собаки…
- Это для конспирации, не сбивай. Мы выходим с заднего двора и по болотной тропе…
- Откуда ты знаешь, что она болотная и что она вообще там есть? Мы же ни разу не заходили туда.
- Ты и в метрах все знаешь?
- … то мы попадем прямо к дому старой ведьмы. Она нас, конечно, не пустит. И именно поэтому я придумал следующее, - собирая перевернуть лист бумаги с «картой», Лукас прищурился и замолчал.
- Ну, не тяни! Что ты там придумал?
- Тихо! Тревога, мама вернулась. Она будет здесь минуты через две! Доставай книжку! – быстро пряча план под матрас, скомандовал Лукас.
- Но я же не умею читать!
- Маме об этом знать не обязательно, доставай!
Берта и правда возникла на пороге через пару минут, застав совершенную идиллию. Близнецы сидели на постели, увлеченно читая «Мышиные сказки», предназначенные для детей от двух до четырех лет, по всей комнате валялись детали конструктора вперемешку с косточками вишен. Все, как и всегда. Несмотря на то, что братья очень любили мать и доверяли ей, они постоянно придумывали новые планы и секреты, которые им нужно было непременно от нее скрывать.
- Я вам не помешаю? – улыбнулась она, глядя на сыновей из-за приоткрытой двери, не заходя в комнату.
- Нет, мама, что ты… мы не делали ничего такого, - тут же оторвавшись от книжки, как будто только и ждал подходящего повода, ответил Элиас.
- Я вам кое-кого привела, смотрите, - сказала она и, открыв дверь полностью, впустила большого пятнистого щенка.
Мальчики радостно соскочили с постели, рассматривая собаку, о которой они так давно мечтали.
- Нет, дорогой, снег посреди лета это невозможно. Ну что, как вы его назовете? - улыбнулась в ответ сыну Берта, сев на постель и наблюдая, как дети принялись дружно возиться с новым любимцем, споря и решая, какое имя лучше.
Олаф Рихтер, стоящий у окна и слушавший то, что рассказывал о своих воспоминаниях его сын, внимательно смотрел на него, наблюдая за ходом сеанса. В его голове так же возникли образы… летний дом, свежие фрукты, двое братьев сидящих на полу с огромным листом бумаги, на котором постепенно появлялась довольно корявая, но, по мнению детей, очень логичная и понятная карта. Он раздраженно мотнул головой, избавляясь от этого. К его облегчению, рассказ Элиаса прервал голос психолога.
- А теперь скажи, что ты чувствуешь, когда вспоминаешь те моменты?
- То, что мы всегда будем вместе, что бы ни случилось. Тепло, надежность, один секрет на двоих…
Олаф нахмурился, пристально глядя на сына. Отчего-то сказанные им слова резали слух.
- Хорошо. А как бы отнесся ко всему Лукас, будь он на твоем месте? – продолжил Хансен, сидя напротив мальчика.
Выглядящий до этого спокойным Элиас напрягся, сильно изменившись в лице. Уголки губ поползли чуть вверх, брови опустились, придавая ему несколько злое выражение, и, помолчав пару мгновений, он заговорил немного низким приглушенным голосом.
- Он бы не позволил этого сделать. Он бы сделал все, чтобы узнали правду. Я знаю, что скрывается за этими пафосом и чопорностью. Я слишком много знаю, не так ли?
Рихтер замер на своем месте, неприязненно и вместе с тем напряженно глядя на мальчика. От этих слов ему стало не по себе и, чем больше он говорил, тем сильнее мужчине хотелось, чтобы он замолчал.
- Господин Хансен, я думаю, на сегодня достаточно… - вмешался он.
- Сейчас нельзя прерывать сеанс, это может быть опасно. Продолжай, Элиас…
- Я думаю, не все в этой комнате хотят, чтобы я продолжил. Но я продолжу. Кто-то из нашей семьи предпочитает решать проблемы радикально. Только не слишком ли много решений берет на себя этот кто-то? Я знаю, что хотел бы сделать Лукас… возможно, вы назовете это местью… но только тот, кто примеряет на себя слишком ответственную роль, должен уметь играть ее до конца…
- Имейте терпение, господин Рихтер!
- Тот, кто скрывает правду о других, боится знать ее и о самом себе. Боится воплощения своих давних ночных кошмаров… но ведь все тайное когда-нибудь становится явным… все имеет свою цену и со временем придется ее заплатить…
- Заткнись! – закричал Олаф, бросившись к сыну, но при резком рывке с места, потерял равновесие, падая на пол, слыша голос мальчика словно в собственной голове, чувствуя, как из носа хлынула кровь, и пытаясь закрыться руками, чтобы остановить ее, но безуспешно…
Конец 5й главы и 1й части
Little Black Kitten
Почетный участник
Урря! Долгое ожидание окупилось сторицей!
frida'
Участник
Ура! Я просто безумно счастлива) Искренне, большоооое спасибо!
Все замечательно!
Я даже рада, что несколько дней назад вновь перечитывала "Неразлучные", а то многие моменты подзабылись.
Как всегда, красиво написано! Картинки атмосферные. Безумно жаль Элиаса..
Если честно, я даже понимаю Олафа в коей-то мере. Ему ведь тоже было нелегко выбирать, особенно в далекой молодости. Это такой ответственный шаг, воспитывать сиамских близнецов. В этом плане, Берта показала себя сильной и стойкой женщиной! Она ведь тоже могла бросить детей, но приняла всю реальность происходящего и воспитала их на ура!
Whiskas, с каждой новой главой, Ваш стиль меняется. Вы растете в творческом плане! Это очень заметно!
Все замечательно!
Я даже рада, что несколько дней назад вновь перечитывала "Неразлучные", а то многие моменты подзабылись.
Как всегда, красиво написано! Картинки атмосферные. Безумно жаль Элиаса..
Если честно, я даже понимаю Олафа в коей-то мере. Ему ведь тоже было нелегко выбирать, особенно в далекой молодости. Это такой ответственный шаг, воспитывать сиамских близнецов. В этом плане, Берта показала себя сильной и стойкой женщиной! Она ведь тоже могла бросить детей, но приняла всю реальность происходящего и воспитала их на ура!
Whiskas, с каждой новой главой, Ваш стиль меняется. Вы растете в творческом плане! Это очень заметно!
Да! Да! Да! Вот оно, счастье! 
Вышла глава! Уииии *писк***
Нужно ли говорить, что текст и картинки на высоте? Думаю, нет, так как это и так понятно (но я на всякий случай скажу).
В общем, глава очень атмосферная и сильная, как всегда, заставляет задуматься и размышлять )) Спасибо, спасибо огромное! Удачи!
Вышла глава! Уииии *писк***Нужно ли говорить, что текст и картинки на высоте? Думаю, нет, так как это и так понятно (но я на всякий случай скажу).
Теперь, собственно, о сюжете. Оттаяла я немного по поводу Олафа. С одной стороны, он не вызывает подозрений - отец, который не знает, как себя вести с проблемным ребёнком, хочет, чтобы тот нашёл хорошую дорогу в жизни, просто не может найти с ним общий язык, потому иногда становится слишком резким. Так можно рассуждать долго. Но мне не нравится один момент - слишком уж не нравится он Лукасу. Всё-таки что-то Олаф натворил, потому что что-то он скрывает. Либо про Берту, либо про Лукаса. Даже с цветами на могиле - ведь Олаф, по сути, не виноват, он не знает, что Лукас не любит гвоздики, а Лукас не такой, чтобы отталкивать цветы только из-за того, что тот не знал о его предпочтениях. Тут всё-таки другая причина. Он не хочет принимать дар явно не из-за этого. А вот эта фраза:
А вот упоминание о необыкновенных способностях Лукаса заинтриговало, такая мысль не пришла в голову... (кстати, но предпоследнем снимке Элиас так напомнил Лукаса, аж мурашки по коже пошли).
Значит, Олаф либо что-то уже натворил, либо натворит.
А вот упоминание о необыкновенных способностях Лукаса заинтриговало, такая мысль не пришла в голову... (кстати, но предпоследнем снимке Элиас так напомнил Лукаса, аж мурашки по коже пошли).
В общем, глава очень атмосферная и сильная, как всегда, заставляет задуматься и размышлять )) Спасибо, спасибо огромное! Удачи!
Пожалуйста, только не бросай эту историю, если надо, пусть будет без картинок, но очень хочется, чтобы она существовала. Если надо - будем ждать, сколько нужно, и лишь изредка напоминать об обновлениях Но, действительно, совсем не хочется, чтобы эта история так раз - и вдруг оборвалась.
Но, действительно, совсем не хочется, чтобы эта история так раз - и вдруг оборвалась.Да, кстати, уже почти месяц c тех пор, как этот рассказ появился здесь 
Это надо отметить, и неважно, что с опозданием (у меня туго с датами )
Это надо отметить, и неважно, что с опозданием (у меня туго с датами )
Whiskas
Участник
Rini, Little Black Kitten, Frida, Kisaya, Дарида, Sophie!
Спасибо вам за комментарии и за то, что продолжаете следить за историей))
Интересно было узнать предположения насчет Олафа и ко) про то, что он и сам "такой"... ну, я, как водится, ничего не скажу на эту тему) все узнается со временем)
Куда делась Берта? Пока что история это умалчивает, т.к. "повестование" идет со стороны Элиаса, который не особо в курсе, почему она самоликвидировалась. По убеждению Олафа - не нашла сил справиться с потерей любимого сына и "ноу комментс". Но к моменту ее исчезновения мы еще вернемся)
Стиль в этой главе действительно менялся... не скажу, что от худшего к лучшему, т.к. что-то без особого энтузиазма было сделано. Текст уже больше года дописан, картинки отщелканы пару месяцев назад, доработаны сейчас...) вот и результат)
Порадовало, что Олаф не вызывает однозначно негативной реакции, а то доставалось бедняге раньше)) хотя, думаю, еще достанется...) Но об этом так же в следующих главах.
А на предпоследнем снимке - да, Элиас должен был больше походить на брата "добрым" выражением морды лица) видимо, с задачей справился)
Я стараюсь не бросать, тут скорее дело в симиризации) с ней не ладится. Рассказ-то готов, ну, редактировать его правда не мешало бы. Если без скринов все же будет - будет ссыль, а то тут как-то не очень будет, если без них))
Месяц с тех пор, как рассказ тут появился?) Это хорошо бы, если б всего месяц, а то главному тормозу всея михея стыдно)))
Спасибо вам за комментарии и за то, что продолжаете следить за историей))
Интересно было узнать предположения насчет Олафа и ко) про то, что он и сам "такой"... ну, я, как водится, ничего не скажу на эту тему) все узнается со временем)
Куда делась Берта? Пока что история это умалчивает, т.к. "повестование" идет со стороны Элиаса, который не особо в курсе, почему она самоликвидировалась. По убеждению Олафа - не нашла сил справиться с потерей любимого сына и "ноу комментс". Но к моменту ее исчезновения мы еще вернемся)
Стиль в этой главе действительно менялся... не скажу, что от худшего к лучшему, т.к. что-то без особого энтузиазма было сделано. Текст уже больше года дописан, картинки отщелканы пару месяцев назад, доработаны сейчас...) вот и результат)
Порадовало, что Олаф не вызывает однозначно негативной реакции, а то доставалось бедняге раньше)) хотя, думаю, еще достанется...) Но об этом так же в следующих главах.
А на предпоследнем снимке - да, Элиас должен был больше походить на брата "добрым" выражением морды лица) видимо, с задачей справился)
Я стараюсь не бросать, тут скорее дело в симиризации) с ней не ладится. Рассказ-то готов, ну, редактировать его правда не мешало бы. Если без скринов все же будет - будет ссыль, а то тут как-то не очень будет, если без них))
Месяц с тех пор, как рассказ тут появился?) Это хорошо бы, если б всего месяц, а то главному тормозу всея михея стыдно)))