Часть первая: Неразлучные
Восемь лет назад
Черная машина остановилась у старого деревянного дома, огражденного высоким покосившимся забором. Выйдя у самых ворот, мужчина в дорогом пальто медленно огляделся по сторонам, оценивая местность.
Дом стоял на отшибе, дорога к нему вела старая и разбитая, рядом росли высокие деревья, летом, вероятно, скрывающие небольшой двор от посторонних глаз, а сейчас голые и занесенные снегом. Двухэтажная постройка выглядела полузаброшенной и то, что внутри живут люди, выдавали только аккуратные занавески на окнах и скромная вазочка на одном из подоконников.
- Омерзительно, - заключил мужчина и, достав сигареты, еще какое-то время стоял у машины, изучающе оглядываясь по сторонам.
- Согласен, господин Рихтер. Мне подождать вас здесь?
- Конечно. Я же не стану задерживаться надолго. Только дай мне пакет с игрушками. А, да, и мой портфель, - взяв протянутые ему вещи, Олаф Рихтер толкнул жалобно скрипнувшие ворота и прошел в маленький двор, тут же застыв посреди него.
Они сидели на качелях, спиной к нему, закутавшись в одно теплое пальто на двоих и медленно раскачиваясь на самодельных качелях, сделанных специально для них. Мальчики близнецы, похожие как две капли воды и неразлучные… в буквальном смысле ни на минуту. Он не мог поверить, что это его дети, с трудом помнил, сколько им лет и лишь недавно узнал, как их зовут. Еще полчаса назад ему казалось, что это просто, приехать сюда, посмотреть на этих детей впервые за восемь лет, поговорить с ними и их матерью… на деле же он не мог заставить себя сдвинуться с места или обратить на себя их внимание.
Сейчас он явственно вспомнил тот момент, когда его случайная подружка, симпатичная девушка девятнадцати лет, сообщила ему, что ждет детей, сиамских близнецов. Он вспомнил, как ему стало страшно и что земля словно ушла у него из-под ног. Мало того, что в свои двадцать с небольшим он совершенно не собирался заводить детей, тем более от первой встречной, тем более таких…
Но сейчас ему было необходимо приехать сюда и увидеть их. Он невесело усмехнулся. При их последней встрече с Бертой, матерью близнецов, он предлагал ей деньги, и сейчас приехал практически с тем же самым.
Мальчики выглядели совсем маленькими, вовсе не на свои восемь лет. Различала их, должно быть, только длина волос. У одного они были довольно длинными, почти до плеч, у второго находились в творческом беспорядке. Они сидели на качелях, словно просто очень близко друг от друга.
Рихтер никак не решался сделать шаг вперед и, неизвестно, сколько он мог бы стоять так, у ворот, если бы один из мальчиков не обернулся и не заметил его.
- Эй! Что вы здесь делаете? – крикнул он и оба сразу поднялись на ноги.
Олаф быстро скользнул взглядом по обоим детям, отмечая, что закутанными в старую теплую одежду они выглядят вполне обычными мальчиками, если не считать перешитого одного на двоих свитера.
- Здравствуйте, Лукас, Элиас, - осторожно начал он, переводя взгляд с одного на другого, пытаясь угадать, как кого зовут.
- Это он Элиас, - сказал мальчик с более короткими растрепанными волосами, указав на того, который был слева, - а я Лукас. Так что вам тут надо?
- Я кое-что вам привез, - Олаф попытался изобразить улыбку, глядя в темные глаза обоих мальчиков, и, достав из пакета две коробки с игрушками, протянул им.
- А… взятка? А сразу сказать, чего вам тут надо, никак? – фыркнул Лукас, демонстративно убрав руку в карман, в то время, как Элиас под неодобрительным взглядом брата с интересом потянулся за предложенной ему коробкой.
- Это просто подарок, Лукас. В честь знакомства.
- А может, мы не хотим с вами знакомиться, папочка, - еще более недоброжелательно, выделив последнее слово, продолжил мальчик и оттолкнул протянутую ему игрушку.
Олаф незаметно вздрогнул при этом обращении, ведь он еще не успел сказать почти ничего, а тем более представиться.
- Да, Элиас, это тот самый *****ок, который бросил маму. А ты берешь его подачки, - повернув голову к брату, сказал Лукас и снова перевел взгляд на Рихтера.
- Зачем ты так? А это правда? – наконец, подал голос второй мальчик, чуть расширенными от удивления глазами глядя на Олафа снизу вверх, - ну то, что вы наш папа?
- Правда, Элиас, - растерянно ответил мужчина, не зная, что может сказать мальчикам, которые, несмотря на практически одинаковую внешность и то, что были «связаны» телами, совершенно по-разному восприняли его приезд.
- Ну и? Я вижу, ваша дорогая тачка за воротами. Так и валите туда, откуда пришли. Нам от вас ничего не надо. Тем более, что ничего хорошего от вас ждать не следует, - снова вмешался Лукас, в глазах которого Рихтер уловил только враждебность.
- А вы надолго к нам?
- Нет, Элиас, он получит свое и снова уедет в город, его там ждут гораздо более важные дела. Не так ли?
Рихтер почувствовал, как по спине прошлась холодная дрожь. Конечно, он представлял, что дети могут не принять его, что будет сложно, но чтобы настолько, он даже не мог подумать.
От неприятного разговора с Лукасом его спасла скрипнувшая дверь, и на порог вышла молодая женщина, мать близнецов, которую Рихтер узнал с трудом. За это время она постарела словно лет на десять. Невысокая, очень худая, с усталым бледным лицом, небрежно связанными в пучок блеклыми волосами. Ничто в ней не напоминало ту яркую улыбчивую девчонку, немного наивную и порой капризную. Олафу захотелось отвести взгляд, но он, напротив, смотрел на нее, не отрываясь. Берта так же замерла на месте, словно не веря своим глазами, сжимая ручку двери.
- Ты? Ты последний, кого я ожидала тут увидеть, - наконец, произнесла она, - Лукас, Элиас, замерзли ведь уже, идите в дом, - она кивнула детям на дверь, не отводя взгляда от их отца.
- Здравствуй, Берта, - он сделал шаг навстречу, краем глаза наблюдая, как близнецы направились к порогу.
Элиас с любопытством обернулся на него, едва заметно улыбнувшись, Лукас тут же взялся за дверную ручку.
- Мам, ты идешь? – спросил он, выжидающе глядя на растерянную женщину, стоящую на пороге в потрепанной домашней одежде.
- Минуту, дорогой. Вы кушайте пока, все на столе, - дождавшись, пока за мальчиками закроется дверь, Берта поежилась, пожалев, что не взяла пальто, и подошла поближе к стоящему посреди двора Рихтеру, - и зачем же ты здесь?
- Я приехал поговорить с тобой… и детьми тоже. Что ты… говорила им обо мне?
- Я – ничего. Ты удивлен, что Лукас так встретил тебя? А разве он неправ? Как еще надо с тобой говорить?
- Ты неправа… я предлагал тебе помощь, ты сама отказалась от нее…
- Помощь? Убить их обоих? Хороша помощь, ничего не скажешь, - усмехнулась Берта, пристально глядя на Рихтера снизу вверх.
- Но ведь так было бы легче всем – и тебе и им не пришлось бы мучиться…
- И в первую очередь тебе… ты бы спокойнее спал, зная, что на тебе не стоит некое «позорное клеймо». Да, мне тяжело, нам пришлось уехать из уютного пригорода в эту глушь, чтобы в нас не тыкали пальцем и чтобы мальчиков оставили в покое, но это наша жизнь и наш выбор. Родители все же в ответе за своих детей, хотя, не спорю – не все.
- Берта… я не для того приехал, чтобы спорить с тобой и ссориться. Послушай! – Олаф запнулся, видя сквозь маленькое окно старого дома, что близнецы внимательно смотрят на них, - я приехал, чтобы предложить вам помощь… не возражай мне сразу. Они ведь оба могли быть полноценными детьми, если сделать операцию и разделить их…
- Неужели ты думаешь, что я не искала возможности это сделать? Мы ездили по многим врачам, но, несмотря на то, что со стороны это кажется просто, нам сказали, что это большой риск. Есть большая вероятность, что один из них может умереть. Мы обсуждали это с ними, и мальчики сами сказали, что лучше быть вместе, чем рисковать жизнью кого-то из них.
- Я понимаю, но… я нашел врача. Очень хорошего врача, он занимался подобными случаями и он согласен взяться за них. За определенную плату, конечно. И с этим я к тебе и приехал…
- Что? С каких это пор в тебе проснулись отцовские чувства к… подожди, как это ты говорил? Выродкам?
- Берта! Когда ты сказала мне это, я был шокирован, я не знал, как реагировать на это известие, я был не в себе, я был очень молод…
- Между прочим, я моложе тебя, если ты помнишь. Когда они были маленькими, я потратила все деньги на этих врачей, они все сказали одно и то же. Я не уверена, что стоит снова мучить их.
- Не будь дурой. Ты подумай, что за жизнь их ждет. Это пока они маленькие, их мир оканчивается друг другом и тобой, а когда они станут старше, когда захотят учиться, любить, устраивать свою жизнь. Они ведь совершенно разные, это видно уже сейчас. И если есть возможность им помочь, почему ты лишаешь их права ею воспользоваться?..
Берта решилась попробовать. Надежда на лучшее, как и при всех предыдущих попытках, сыграла свою роль, и детям вновь предстояло пройти всевозможные обследования перед окончательным ответом нахваленного Рихтером врача. После них же оставалось только ждать, и Берта пыталась, как могла, отвлечь и себя и близнецов.
- Ну же, Элиас, это ведь совсем просто. Мы же проходили это на днях! Ты можешь это решить, не надо рисовать еще одну лошадку, - улыбнулась молодая женщина, сидя напротив сыновей, положив перед ними тетрадь с короткими примерами и пытаясь привлечь к процессу обоих.
- Я не понимаю в этом ничего! Лукас лучше решит, - демонстративно отодвигая тетрадь, изрисованную со своей стороны, в сторону брата, воскликнул Элиас.
- Лукас, может и решит, но ты тоже должен хоть немного уметь считать, - вернув разрисованную тетрадь с нерешенными заданиями на место, ответила Берта.
- Зачем? Мы ведь все равно вместе! Какая разница, умею я считать или нет?
Она уже собиралась возразить и в очередной раз попытаться уговорить Элиаса обратить внимание не только на происходящее за окном, но и на урок, но раздавшийся в холле телефонный звонок опередил ее.
- Решай пока примеры, Элиас. Сам, - указав сыну на тетрадь, сказала она и вышла из комнаты, прекрасно зная, что сам он делать ничего не будет.
Мальчик, как и всегда, оправдал ее ожидания, и сразу отвернулся к окну. А Лукас, проследив за взглядом брата и вышедшей за дверь матерью, взял ручку и быстро, пока она не вернулась, написал ответы на левой стороне тетради.
- Спасибо! Терпеть не могу эту математику, - произнес Элиас, мельком взглянув на ответы, которые были для него просто набором цифр.
- А так же и читать и писать и все остальное? – улыбнулся ему в ответ брат.
- Нет ну… читать я люблю… вернее когда… мама или ты читаете что-нибудь интересное вечером.
- Ты предсказуем, Эли…
- Ну а зачем мне это? У тебя все равно получается лучше, а мы всегда вместе, - задумчиво глядя в окно, отозвался мальчик.
Дверь позади близнецов скрипнула, и Берта, выглядящая несколько растерянной, вернулась в комнату.
- Лукас, Элиас… у меня для вас новости… - сказала она, сев напротив них, явно забыв про все занятия и примеры, - звонил врач… он сказал, что операция возможна, и теперь мы сами должны решить, готовы ли мы на это, и в любом случае сообщить ему о своем решении…
- Правда?! Это действительно возможно? – воскликнул Элиас, с нескрываемой радостью взглянув на маму и вместе с братом перебравшись из-за нелюбимого им стола на пол.
- Он сказал, все должно пройти хорошо…
- Так это же отличные новости! Мы согласны… мы ведь правда согласны? – взглянув на молчавшего брата, потеребил его за руку Элиас.
- А больше он ничего не сказал, врач этот? – наконец, отозвался Лукас, немного нервно отобрав свою руку.
- Нет, больше ничего, - растерянно улыбнулась им Берта, ведь положительный ответ она уже не ожидала услышать.
- А когда это будет? Мы теперь сможем все делать по отдельности, да? Это же так здорово! Лукас, ну что ты молчишь?
- Может, мне дать вам время подумать вместе? Я вижу, вы тоже не ожидали этой новости…
- Нет, мы… Лукас? Ты что, хочешь подумать?
Тот молчал еще несколько секунд, внимательно глядя на брата, а затем медленно кивнул и поднял взгляд на мать.
- Мы согласны.
Конец 1й главы
. А они такие красивые...
