Мой рассказик

[Der Brennende Komet]

Мое творчество

Вообще-то я - графоман. Банальный графоман. Но случается некоторым моим рассказам дотянуть до конца. 8) Это один из них. Посвящается одному парню, который, к сожалению, так никогда об этом и не узнает. Простовато, конечно, по сравнению с вашими опусами(это не скромность, это так и есть), но все же я очень хочу знать ваше мнение.

Дождь, темнота. Я шла прямо по лужам. Было все равно. Болела голова, болело все тело. Слезы смешивались с дождем на щеках. Почему все так? Я сама виновата. Сама дала ей его телефон, да еще и ляпнула, что он такой красивый. Дождь все усиливался, небо затягивали большие, бугристые тучи и луна совсем не светила. Фонарей в этом районе не было и не горело ни одно окно. Все жильцы давно спали. Время было позднее и на темной улице не было никого, только я одна. Почему я ничего не предприняла раньше? Почему так спокойно дала ему уйти?! Не забуду и не прощу себе. Слезы заполнили глаза, все вокруг расплылось и окружающий мир превратился в одно размытое черно-серое пятно. Меня колотила самая настоящая истерика. Пытаясь хоть немного успокоиться, я остановилась и закрыла глаза руками. Я хочу умереть. Слух заполнил глухой шум дождя. Дождь, один только дождь и я. Но внезапно я уловила и кое-что еще. Шаги. Тихие, неторопливые. Не только слухом, но и каким-то другим, наверное, шестым чувством я почувствовала эти шаги, почувствовала приближение чего-то или кого-то чужого, непонятного.
Я провела ладонями по мокрому лицу, уставилась в густую темноту перед собой. Прислушалась. Только дождь и мое частое дыхание. Показалось. Слава Богу. Я осторожно пошла дальше. Опять шаги, едва различимые в шуме дождя. Я замерла. Пересиливая себя, медленно оглянулась. Никого, одна темнота. И все-таки, мне стало страшно. Я опять прислушалась. Никого. Холодный, липкий ужас быстро заволакивал сознание. Я, не оглядываясь, ускорила шаг, побежала. Куда же мне деться? Этот район мне совсем незнаком. Внезапно я ощутила чье-то присутствие прямо за спиной. Бежать, скорее бежать! Но вдруг левая нога запнулась обо что-то, о какой-то камень. Я пошатнулась, и, чуть не упав, остановилась. Опять прислушалась. В роде бы, тишина, но страх все же не отпускал. Вдруг неожиданно холодные жесткие пальцы крепко схватили меня сзади за плечи, нечто, заключило меня в объятья, подобные ледяной клетке. Прикоснулось ледяными губами к шее и голос, оказавшийся неожиданно мягким и бархатистым нежно произнес: «Не бойся».
Потом сознание помутилось от дикой смеси ужаса и боли, пронзившей внезапно все тело. Я не могла ни сопротивляться или бежать, будто вдруг мое тело окаменело. Вдруг еще одна яркая вспышка боли, озарила почти угасшее сознание и я отключилась.

* * *


Темнота и тишина. Где я? Почему так темно? Я часто поморгала, но это не помогло. Все равно, хоть глаз выколи. Даже своих рук не вижу. Странную глухую тишину разбавлял мерный шум дождя, исходивший откуда-то извне. Сверху?.. Что же произошло? Все тело жутко болело. Голова раскалывалась. Я попыталась приподняться, но тут же повалилась обратно, на холодный каменный пол. На каждое движения шея отзывалась острой режущей болью. Как будто был незаживший порез или царапина. Что-то меня насторожило. Инстинктивно я потянулась рукой к шее. И тут же кончики пальцев
ощутили два маленьких бугорка чуть ниже уха. Ощупала. Тонкая корочка. Содрала ногтями. Шея отозвалась нестерпимой жгучей болью, будто в нее воткнули две длинных раскаленных иглы. Я вновь чуть было не лишилась сознания. Что же это такое?! Что за штука у меня на шее? И на ней что, засохшая… кровь? Закусив губу, я, несмотря на боль, села. Чуть покачиваясь, пошарила вокруг руками. Пальцы заскользили по шершавому полу и наткнулись на что-то мягкое. Сумка. Зашуршав многочисленными молниями и ремешками, я извлекла из нее свой телефон. Первой мыслью было, конечно же, позвонить домой и сказать что я тут, что со мной вроде бы, все в порядке. Я уже стала набирать номер непослушными пальцами, как мне в голову пришла мысль проверить не случилось ли со мной чего серьезного и попытаться выбраться наружу. Найдя в сумке зеркальце, и кое-как пристроив телефон, я скосила глаза и в синеватом неоновом свете смогла разглядеть свою шею. Сердце мгновенно поледенело, мне стало плохо и зеркало чуть не выпало из моих рук. Чуть пониже уха краснели две аккуратненькие маленькие …дырочки. Как от …укуса. Сглотнув, я опустила зеркало и посмотрела на свою руку. Под ногтями темнела содранная запекшаяся кровь.
Что же со мной такое?!
Несмотря на ломоту во всем теле, я все-таки поднялась на ноги и, ощущая мягкую слабость в коленях, осторожно побрела куда-то. Мой путь освещал мертвенно-бледный свет, падавший с телефонного экрана. Судя по увиденному в этом скудном освещении я поняла, что нахожусь в каком-то старом подвале.
Кое-как передвигая ноги, я обошла тесное душное помещение и наткнулась на плотно запертую деревянную дверь. Я колотила по ней руками, кричала, но никто не отозвался, не открыл. А телефон вдруг начал давать сбои, не желая соединять меня с домом.
Внезапно меня охватило тихое отчаяние и чувство тупой безысходности. Неужели я не смогу выбраться отсюда? Я прислонилась к холодной стене и медленно сползла по ней на пол. Голова отказывалась соображать, в висках ломило, а шею все так же, не ослабив хватки, раздирала дьявольская боль. Я закрыла глаза и устало откинула голову.
Внезапно глухую застоявшуюся тишину нарушил тихий шорох. Я, испугавшись, открыла глаза. Шорох повторился. Мертвенный ужас сковал меня. Экран телефона уже потух и я просто настороженно вглядывалась в темноту, не дыша и не шевелясь.
Эти мгновения были для меня вечностью. Не в силах больше сдерживаться, я выдохнула. И тут же вместо непроницаемой тьмы подвала вспыхнул яркий слепящий электрический свет. От резкой перемены освещения у меня в глазах замельтешили цветные пятна.
Довольно быстро все опять пришло в норму. В желтом свете яркой лампы без абажура, горевшей под потолком, я увидела серые стены помещения и необычайно черным пятном выделявшуюся на их фоне человеческую фигуру. Это был длинноволосый мужчина средних лет, одетый в черные джинсы и длинный кожаный плащ. Его глаза закрывали большие темные очки.
Мужчина, помедлив немного, сделал шаг в мою сторону, заставив мое тело вздрогнуть.
-Не бойся, - вымолвил он.
Меня дернуло от ужаса: этот голос уже говорил мне эти слова. Это был он, тот, кто меня схватил.
-Кто Вы такой? Что я здесь делаю? – срывающимся голосом спросила я, вжимаясь в стену.
-Не бойся, - повторил он. – Я друг.
-Что я здесь делаю? Я хочу наружу!
-Конечно. Ты можешь идти. Но прежде нам нужно поговорить.
Я судорожно сглотнула.
-О чем поговорить?
-О жизни и смерти, - серьезно сказал он, присаживаясь на корточки.
Мне внезапно подумалось, что он сумасшедший. И если вздумает что-нибудь со мной сделать, из этой тесной комнатки мне никуда не деться.
-Даже не знаю, как начать, - чуть замялся мужчина. – Кстати, меня зовут Александр. – Он глянул на меня, ожидая ответа.
-Алена, - представилась я.
-Понимаешь, Алена, мы все привыкли к тому, что есть только жизнь или смерть, - начал объяснять он. – И нет никакой промежуточной стадии. Но она есть. Можно остаться балансировать на тонкой грани, тогда тело не будет стареть, душа никогда не покинет его.
Я непонимающе уставилась на него.
-Ах, черт! Не могу я тебе это объяснить. Олега бы сюда, он здорово все разъясняет. А вообще, к чему объяснения? Ты сама все скоро поймешь. – Александр задумался и вдруг просиял. - Ален, ты веришь в вампиров? – спросил он, придвигаясь ко мне.
-Наверное, - пролепетала я, сбитая с толку. – Верю.
-Понятно, - он вдруг как-то осунулся, затосковал. – Ален, я вампир.
Он точно сумасшедший! Сердце мое подпрыгнуло в груди и оборвалось куда-то далеко вниз. Но странно, как-то подсознательно я поняла, что верю ему, его слова звучали, как правда. Но это дико!
-Но как?.. – залепетала я. – Не может быть, покажите..
-Показать? – переспросил он. – Тебе показать?
Я только исступленно кивнула, инстинктивно потянувшись рукой е шее и еще раз ощупав укус. Я уже все поняла…
Александр наклонился ко мне, резким движением срывая с лица темные очки. Глубоко ввалившиеся глаза, полностью черные, с красноватыми ярко горящими искорками зрачков вперились в меня. Этот взгляд, казалось, проникал в самую душу, выжигая и опаляя ее. В искрах зрачков мне почудились дальние отголоски адского пламени. Затем Александр, будто думая, что я еще не поверила ему, открыл рот, обнажая ровные белоснежные зубы с сильно удлиненными, острыми даже не вид, клыками.
Его лицо вдруг приобрело дьявольское, совершенно нечеловеческое выражение. Огнистые зрачки, будто два язычка пламени плясали в чернильной темноте глаз, они манили и отталкивали одновременно. Длинные клыки ирреально и неестественно выглядели среди остальных, нормальных зубов. Меня очень пугало, страшило это нечеловеческое лицо. Внезапно больше всего на свете захотелось убежать, скрыться от этих глаз, от их всепроникающего взора.
-Это ужасно!.. – прошептала я.
И сразу весь его демонический образ потух, исчез. Сейчас на грязном полу на корточках передо мной сидел просто очень усталый печальный человек. Он вновь надел очки.
-И еще ужасней, Ален, это то, что и ты теперь такая же.
Я ничего не ответила. Просто кивнула, продолжая неотрывно глядеть в одну точку.
Несколько минут мы просидели, не проронивши ни звука.
-Алена! – позвал он. – Ты меня слышишь? С тобой все в порядке?
-Не знаю, – ответила я. – Я просто.. Это все так неожиданно, так странно.. Я в это не верю. Я не хочу в это верить! Почему именно я? Не кто-то, а я?! – я уже кричала.
-Случайная жертва, - пожал он плечами.
Вот как. Я просто «попалась под руку». Случайно проходила мимо и жестоко за это поплатилась.
-Я что, теперь никогда не умру? – с грустью, но в то же время с иронией, кроющей в себе надежду, спросила я.
-Да, ты теперь будешь жить вечно, - серьезно кивнул он. – Я познакомлю тебя с моими друзьями.. вампирами и.. И ты станешь одной из нас.
Александр жалел меня, видно было, что слово «вампирами» далось ему с трудом. Мне показалось, он уже раскаялся в своем деянии.
-А как же родители? А мои друзья?
-Ты не должна больше появляться среди них, - сурово сказал Александр. – Тебя объявят пропавшей без вести.
На сердце вдруг стало очень одиноко и тоскливо. Я поняла, что никогда больше не увижу маму, бабушку..
-И дороги назад мне нет? – со слезами на глазах спросила я.
Александр отрицательно покачал головой.
-К сожалению.
Я обхватила голову руками.
-Мне нужно выйти, погулять, подумать.
-Хорошо, - кивнул он. – Ты можешь идти, куда пожелаешь. Только! – поднял он указательный палец. – Только не домой. Я провожу тебя.
Я встала. Александр подал мне руку и мы вместе вышли из ярко освещенной
комнаты в мрачные пустые коридоры. Немного поплутав по извилистым переходам подвала, мы выбрались на темную улицу, где все так же шумел дождь.
Александр сел на стоящую под большим деревом широкую сухую лавку, достал сигареты и закурил.
Я подошла к нему, присела рядом и попросила:
-Дай сигаретку.
-А тебе не рано? – с сомнением спросил он.
-А разве уже не все равно? – с горечью ответила я вопросом на вопрос и взяла протянутую белую сигарету.
Густой дым неровными клубами поднимался вверх во влажном воздухе. В голове царил сумбур. Мысли путались и мешались. Хотелось просто убежать куда-нибудь и все забыть. Внезапно в мозгу промелькнула забытая за всеми событиями мысль «Валера!» Теперь мы уже никогда, никогда не будем вместе. Хотя... Эх-х… Почему все так?
Я бросила в лужу недокуренную сигарету.
-Александр! Мне надо идти и…
-Я тебя найду, - сказал он. – Непременно.
Я кивнула и встала с лавки.
-Алена, - позвал он. – На последок: не попади под лучи солнца. Они не смертельны, но очень губительны для нас.
-Я запомню, - я повернулась в темноту и собралась уйти, но была настигнута его словами.
-Если почувствуешь голод… М-м… Ну да ты поймешь, что нужно делать, - он хмыкнул. – Увидимся.
От его слов у меня мороз прошел по коже. Я, не обернувшись, в знак прощания махнула рукой и пошла прочь, в дождь.

* * *

Я устало брела по темным улицам, отыскивая нужный дом. Все было будто в тумане, я плохо помнила, как добиралась до остановки, как мучительно долго ехала на автобусе, глядя в темное окно. Мы ведь живем в разных концах города… Жили.
И вот я здесь. Я насквозь промокла, но мне совсем не холодно, дождевые струи лишь приятно освежают усталое тело. Ботинки издают приятный звук «Хлюп-хлюп». Косметику с лица давно уже смыли слезы и дождь. Волосы влажными прядями мерно качаются в такт моим шагам. С их концов при каждом моем движении сваливаются большие тяжелые капли.
Вот он, его дом. Я остановилась перед блочной девятиэтажкой, казавшийся черной нахохлившийся громадной птицей с единственным ярко пылающим глазом. Его окно. Я знала, я чувствовала, что он будет ждать меня.
Я зашла под козырек подъезда и достала из сумки телефон. Странно, что он сухой. Хотя сейчас мне совершенно наплевать на глупый мобильник.
Я привычно потыкала пальцем в кнопки и поднесла аппарат к уху. Он взял трубку мгновенно.
-Алло!
Я молчала, наслаждаясь волшебным звуком его голоса. Какой же красивый у него голос…
-Слушаю, говорите!
-Валера…
-Кто это?
-Это Алена.
-Че надо? – он тут же ощетинился.
-Валер, спустись, я жду у подъезда.
Он бросил трубку. Не захотел?.. Испугался?.. Я обессилено привалилась к холодной шершавой стене и вдохнула полной грудью этот сладостный, напоенный дождем, ночной воздух, грустно улыбнувшись. Ну почему же?..
Дверь подъезда вдруг с грохотом распахнулась, похоже, ее открыли пинком. Я резко открыла глаза. Дверь так и осталось открытой. Передо мной в желтом квадрате электрического света стоял Валера. В домашних тапочках, в любимых широких штанах и футболке, с сережкой в ухе, он будто принес частичку живого тепла сюда, в мой холодный умирающий мир. Как жаль, но он тоже должен стать частью этого мира..
Ни говоря ни слова, я подошла к нему. Обняла. Он, конечно, ничего не понял, - да и как ему было понять? – и в ответ обвил мою талию руками. Я хищно улыбнулась и, приоткрыв рот, вонзила оба клыка в его нежную шею. Теперь мы будем вместе, - нежно прошептала я. – Всегда-всегда.

 

[Der Brennende Komet]

Итак!

Великий писатель всех времен и народов снова берется за дело! вот Вообще-то это сон, пригрезившийся мне пару дней назад, только с массой выдуманных подробностей(жаль, он оборвался на самом интересном месте..) Не знаю, зачем я это накатала? Хотя, неважно. Опять же на мой взгляд не слишком хорошо и изящно написано(что ни говори, я все-таки самокритична ), но есть пара абзацев которыми я откровенно восхищаюсь. Никакой идеи тут нет, есть намек на продолжение, только какое продолжение без идеи? Может быть, кто-нибудь добрый и хороший, искренне желающий мне помочь захочет поделиться своей идеей по поводу продолжения рассказа? Тогда я уцеплюсь за нее и быстренько накропаю продолжение. Страсть, как хочется писать!
Ну и развела я тут!.. Вот, собственно, рассказ.
Солнце беспощадно припекало мою непокрытую голову, жарило голые плечи и слепило глаза. Я стояла в центре огромного бетонного лабиринта, который простирался на многие километры во все стороны от меня. Конца ему не было видно.
Я еще раз покрутила головой по сторонам. Кругом одни бетонные стены, с намертво прибитыми к ним деревянными лавками, а внизу ярко-оранжевый песок с редкими синими вкраплениями в виде больших неровных восьмиконечных звезд. Песчинки тут размером с пшено. Я передвигаюсь по лавкам, потому что по песку ходить считаю слишком опасным. Только попав сюда, я, конечно же смело прыгнула вниз. Никогда раньше я не пробовала ходить по раскаленным углям. Не думаю, что ощущения будут сильно различаться. А когда я наступила по своей неосторожности на темно-синюю звезду, нога как будто провалилась в невидимую яму, быстро занемела и болезненно заныла. Сотни тысяч маленьких иголочек болью впились мне в лодыжку, я почувствовала, как из нее будто бы выходят силы вместе с жизненной энергией. Я поспешила отдернуть ногу, и отскочила к лавке. Послышалось неясное приглушенное бормотание. Как будто где-то далеко жужжала пчелиная колония. Звук усиливался, все больше пугая меня своей непонятностью. Внезапно из-под лавки выбрался маленький угольно-черный кролик и огромными пронзительно-синими глазами хищно уставился на меня. Торчащие из его рта длинные ярко-красные зубы тихо клацнули, очень красноречиво предвещая о намерениях зверька. Животное повело длинными ушами, как-то нехорошо на меня посмотрело и, совершив странный стремительный прыжок, впилось острыми, как бритва зубками мне в голень. Я испугалась, и что есть всей силы стукнула кролика кулаком по голове. Зубы ослабили хватку. Схватив обмякшее тельце за длинные уши, я отшвырнула его на песок. Маленькое создание свалилось прямо в центр синей звезды. Тут же произошла странная метаморфоза: шкурка кролика всего за несколько мгновений превратилась из черной в пепельно-серую, лапки судорожно вытянулись вперед и сморщились, а глаза стали из синих землисто-коричневыми. Зубы просто исчезли. Это происшествие заставило меня путешествовать дальше по древним, почти рассохшимся деревянным лавкам. Его я еще не скоро забуду, острые кроличьи зубки оставили на моей ноге несколько вздувшихся алых царапин, разболевшихся от жары.
Я вытерла со лба пот и двинулась дальше. Внезапно слух уловил сзади уже знакомое странное бормотание. Я, затаив дыхание, обернулась. Прямо на меня, контрастом выделяясь на оранжевом песке, бежала стайка черных кроликов. Их огромные глаза-бусины с вожделением смотрели на мои голые ноги, длинные уши стояли торчком, а багровые зубы скалились в плотоядной улыбке. Я вжалась в горячую стену, стараясь подальше отодвинуться от края лавки. Тело плохо мне подчинялось, будто во сне, ноги скользили, древнее дерево оставляло в моих ступнях множество мелких заноз. Первый подбежавший кролик подпрыгнул и, вцепившись длинными зубами в лавку, начал карабкаться вверх, помогая себе когтистыми лапками. Подоспели остальные и проделали тоже самое. Мое сердце бешено колотилось, руки мелко дрожали, а ноги в коленях подламывались. Кролики уже почти добрались до моих ног, но я ударила двоих ногой по маленьким горячим головкам и они, свалившись вниз, скрылись под спасительной тенью лавки. Повернувшись лицом к стене, я задрала голову и увидела несколько неровно вваренных в бетон ржавых крюков, один над другим. Делать нечего. Я руками уцепилась за первый крюк, уперлась ногами в горячую стену и медленно полезла вверх. Шершавая стена раздражала мою царапину, отзывавшуюся болью во всей ноге. Пару раз я чуть было не сорвалась и не полетела вниз, к кроликам, которые уже сидели на лавке, задрав вверх свои большеглазые мордочки. Стена казалась бесконечной, ее вершина – недосягаемой. Маленькие выпирающие комочки плохо растворившегося бетона больно царапали руки и колени, в серых разводах перед глазами мне начали видится безобразные смеющиеся рожицы. Наконец, добравшись до самого верха, я уселась на обжигающе горячую стену и огляделась. Яркого песка уже не было видно. Только черное копошащиеся нечто подползало ко мне со всех сторон. Кролики монотонно бормотали что-то непонятное и от этого еще более жуткое. Изредка целые ряды их белели и останавливались: на их пути попадались звезды. Я поглядела наверх, на неестественно-белое солнце, грязно-голубое небо, зажмурилась, тяжело вздохнула, легла на живот и, отталкиваясь ногами и перебирая руками, как хамелеон по ветке, поползла вперед.
Вскоре такой образ передвижения изрядно утомил меня. Я распласталась по стене, придерживая готовое вот-вот упасть вниз тело лишь мизинцами рук и большими пальцами ног.
Уши терзало бессвязное бормотание кроликов, сквозь плотно закрытые веки пробивался яркий солнечный свет, а дыхательные пути, казалось, высохли и окаменели. Жара плющила меня, наваливаясь сверху тяжелым грузом, и старалась вдавить мое тело в горячий бетон. Казалось, в расплавленном воздухе не осталось ни капли кислорода, только всепроникающий жар.
Внезапно в спину мне подул легкий ветерок. Это было как раз кстати, потому что я уже начала терять сознание.
Я приоткрыла глаза и посмотрела в голубое, ставшее вдруг совершенно чистым, небо. Сзади опять подул ветерок, но уже с большей силой. Я, чуть не свалившись со стены, вскочила на ноги и обернулась.
По направлению ко мне пикировало странное, похоже, металлическое существо. Вытянутая морда, небольшое тонкое тело, довольно длинный хвост, оканчивающийся расстроенной кисточкой, три пары коротких, неуклюжих лап и крылья бледно-зеленого цвета. Все тело странного создания, за исключением полупрозрачных крыльев и трех кисточек на конце хвоста, покрывала блестящая на солнце чешуя. Черные глазки-щелочки и серебристые витые рога устремлены в мою сторону.
Я не успела даже толком испугаться, как существо зависло в воздухе примерно в метре от меня и спросило тонким звенящим голосом:
-Подвезти?
Я ошалело кивнула, но с места трогаться не спешила.
Существо усмехнулось и подставило мне крыло.
-Забирайся на спину.
Я посмотрела вниз, где повсюду на лавках прыгали и вопили кролики, потом вверх, на слепяще-яркое солнце и вздохнула. Терять мне уже нечего.
-Живее, - поторопила «железяка».
Я оперлась руками на крыло, оказавшееся неожиданно упругим и жестким, как брезент, оттолкнулась ногами от стены и перебралась на приятно-холодную спину спасителя, уцепившись за рога.
-Эй, лапы-то убери! – послышался в воздухе звенящий голос. Я отдернула руки и прижала их к себе, вместо этого впившись босыми пятками в бока странного создания.
-Тебе куда? – поинтересовалось оно, не трогаясь с места.
-Не знаю, - растерялась я. – Куда-нибудь, – потом немного помолчала и добавила. – Желательно подальше отсюда.
-Никто не любит пустыню Арайха. А между тем меня ждут поскорее, - произнес мой спаситель загадочную фразу и устремился ввысь, унося меня с собой.

 

[Der Brennende Komet]

Тоска(миниатюрка

или как они там называются?)
Дело в том, что после похвал grey_wolf`а я расцвела, как кактус после поливки. Спасибо ему за продуктивное вмешательство! Вот и начеркала я не далее, как этой ночью такую вот миниатюрку. Очень надеюсь, что здесь чувствуются хоть какие-то эмоции. Но лично мне эта фигня понравилась.
…Она всегда приходит ночью, когда темно и некуда бежать, когда я не могу Ей противиться, лишь в бессилии дожидаясь рассвета. И терзает, и мучает меня. Иногда у меня все же находятся силы, и я шепчу, крепко зажмурив глаза «Не сдамся! Не получишь меня сегодня!» И каждый раз, понимая, что проиграла, я неистово колочу подушку, будто она во всем повинна, в бешенстве швыряю на пол одеяло, сбиваю простынь ногами. А потом смиряюсь, как побитая собачонка, отползая в угол, и плачу, и стону беззвучно от своего такого позорного бессилия перед Ее лицом. Да, днем я почти свободна, днем я могу убежать, спрятаться. Но от себя не убежишь… Я живу под страхом сознания того, что ночью Она вновь придет, вновь скует сердце тяжелой железной цепью, вопьется в мое сознание, раздирая его мучительно-тягучей болью изнутри, и оставит в моей душе глубокие кровоточащие следы своих когтей в напоминание об этой пытке. А днем я бегу, бегу, забываясь в восторге от своего мимолетного дневного счастья, отгоняя от себя Ее мрачный облик, каждый раз пытаясь утешить себя напрасной надеждой, что, наконец, смогла убежать. Но я знаю. Я знаю, что Она всегда за спиной, дожидается лишь удобного момента, я знаю, что Она всегда начеку. И, только лишь мне стоит чуть оступиться, как я опять окажусь в ее цепких, колючих объятьях...

 

[Der Brennende Komet]

вот еще одна фигня. предпологает продолжение(года через два может быть) сейчас просто энтузиазм что-то увял.
я, конечно, понимаю, что это никому особо не интересно и многие дальше своих собственных творений носа не суют, но все же.. все же я буду надеятся на комментарии. и на критику.
Я медленно шла по сумеречному редколесью, осторожно ступая, чтобы ненароком не примять маленькие засыпающие цветы. В воздухе витали теплые ароматы уходящего лета. Меня окружало множество вечерних лесных звуков: надтреснутый скрип старых сухих деревьев, легкий шепоток листьев, тихое шуршание травы, где-то далеко тревожно кричала птица. Лесная природа печально прощалась с последними летними днями, все глубже погружаясь в мрачные объятья осени. Тонкие листочки, позолоченные по краям ее дыханьем, недвижно покоились на ветках, мрачные и отстраненные; в жесткой темной траве иногда угадывались светлые помертвевшие пряди; маленькие желуди сиротливо валялись у корней хмурого могучего дуба, а свинцовое небо в четко очерченном круге тонких веток тяжелым грузом навалилось на спокойный уставший лес.
Нужно было возвращаться обратно в деревню, но в лесу было так хорошо и спокойно, что я, не обратив внимания на сгущающиеся сумерки, продолжила свою неспешную прогулку. Но вскоре мне надоело бесцельное брожение по заросшим тропинкам и я, осторожно, стараясь не раздавить лесных жучков-червячков, устроилась в густой траве, поджав под себя ноги. Прямо напротив стоял старый, изгрызенный короедами трухлявый пень. Сейчас он служил домом для муравьев. Я бы и сама не отказалась там немного пожить: пень был красив, так как будто его специально украшала сама Матушка-природа. Его бока были покрыты мягким зеленым мхом, шишковатые корни, как узорные перила раскинулись у подножья, из многочисленных щелей гордо торчали молодые нежно-зеленые травинки, а темный мох вокруг пня, как огород капустой, был усеян маленькими желтоватыми щепками. Гнилая бледная сердцевина будто светилась в опустившемся на лес холодном сумраке… Вдруг прямо над моим ухом, где-то на дереве испуганно закричала все та же птица. Я вздрогнула: вместе с ее криком невдалеке загудели частые шаги множества ног и быстрое приглушенное бормотание. Я сразу поняла, что это было такое. Красные бесы! Я не могла шевельнуться, страх холодной цепью сковал движения. Ну почему, почему я не послушалась и не вернулась в деревню с заходом солнца! Бормотание раздалось всего в нескольких метрах от того места, где я застыла в тревожном ожидании. Ведь в кармане штанов у меня спрятан складной ножик – единственный шанс на спасение. Но достать его, я уже не успею, хотя… Шаги затопали в метре от меня. До моего обнаружения осталось несколько секунд, нужно только протянуть руку… Я боялась. Последний шанс на спасенье!.. Я его уже упустила. Внезапно оковы страха рухнули, я вскочила и, так и не вытащив нож, упала обратно на траву, получив хороший удар чем-то крепким по башке. Перед глазами поплыли прекрасные темные листочки и веточки, складываясь в затейливый узор. Я постаралась разглядеть его, но ничего не вышло: веточки постоянно вертелись, листочки скакали с места на место, танцевали и весело хихикали. Вдруг чья-то противная лиловая рожа заслонила от меня чудесную картинку и пьяно ухмыльнулась. Я обиделась и потеряла сознание.

Вскоре я очнулась, лежа на холодной земле с дикой головной болью, и поняла, что связана. Обе руки и левая нога были крепко сцеплены за спиной грубой толстой веревкой. Как я сюда попала? Помню, гуляла в лесу, помню, разглядывала трухлявый пень, а потом?.. И отчего так голова болит? Черт, меня ведь ударили по затылку. Незаметно подкрались и ударили. Внезапно перед глазами появилась картинка – чья-то мерзкая харя закрывает от меня красивое небо. Какой-то уродец… Красные бесы! От внезапной догадки стало очень не по себе. Эти ужасные монстры связали меня, утащили куда-нибудь далеко и теперь готовят страшную пытку, я много слышала о них, как о злобных мучителях. Стараясь не показать виду, что опомнилась, я настороженно прислушалась к окружающим звукам и, не услышав ничего кроме зловещего воя ветра, решилась открыть левый глаз. Учитывая, что я лежала на левом боку, обзору открылась лишь темно-бурая земля, редкая жухлая трава и маленький кусочек черного неба наверху. Немного поразмыслив и придя к выводу, что другого способа сориентироваться на местности мне все равно не найти, я приоткрыла правый глаз … и чуть не закричала от неожиданности. На меня смотрел глаз. Большой и черный, похожий на бусину, он влажно поблескивал в лунном свете, обрамленный светло-рыжей шерстью. Разглядев длинную морду с продолговатыми ушами, во всей красе выставленными у меня перед носом, я догадалась, что это, скорее всего – молодой олененок, забитый, очевидно, на мясо. Для Красных бесов оленина – изысканное блюдо, деликатес, ведь этим коротконогим уродцам сложно догнать и убить такое стремительное животное, как олень. А я здесь что делаю? Неужели, они и меня съедят?! Чушь, среди всех баек про Красных бесов, которые я знаю, нет ни одной о людоедстве. Но вдруг?.. Вдруг в этом племени отыскался гурман, которому захотелось свежего человеческого мясца? Именно свежего, потому что они меня и не убили сразу, а оставили проветриваться. Мне стало еще хуже, чем раньше.
Грустные оленьи глаза-пуговицы удрученно глядели на меня, нагнетая обстановку. Чтобы отделаться от жуткого ощущения этого взгляда, я зажмурилась и постаралась подумать о чем-нибудь хорошем.
Но никакие светлые и прекрасные мысли почему-то не хотели посещать меня, зато отчаянно зачесалась левая пятка, крепко прижатая к спине. Я честно терпела зуд, сколько могла, но потом изловчилась и, до боли неудобно вывернув кисть наиболее свободной руки, одним пальцем поскребла голую пятку. Зуд сразу исчез. Какое наслаждение! Тут до меня дошло: как я могла чесать ступню? Во время прогулки по лесу мои ноги были обуты в прочные новые ботинки. Я осторожно прислушалась к ощущениям своей правой пятки: ее жестоко обдувал холодный ветер и щекотала трава, значит, она тоже разута! Почему с меня сняли обувь? Красным бесам она не нужна, у них твердая ороговевшая кожа на ступнях ног, лучше любых ботинок, она позволяет им бегать по острым камням, не чувствуя неудобств. Вообще-то природа прекрасно приспособила этих жутких монстров к жизни в лесах и скалах: маленький рост помогает при беге маневрировать между деревьями и каменными уступами, бесы отлично видят как днем, при свете солнца, так и ночью, в темноте. Это – одна из причин, почему они считают свои глубокие пещеры безопасными – мало кто еще видит в темноте так же хорошо, как они. Но в противовес эти полезным качествам вступает уродливая внешность Красных бесов. Я лично видела их всего раза два-три в жизни, но вдоволь наслушалась рассказов Якрока и Аниса о страшных монстрах. Насколько знаю, у них мелкие, впавшие в череп, глазки, свиной рот без губ и почти нет носа. Почти, это потому что небольшой кожный нарост все же у бесов имеется, но их ноздри так длинны и велики, что его почти не заметно. Бесов называют Красными, потому что их кожа имеет насыщенный темно-алый оттенок. А еще у них по шесть пальцев на руках и по три на ногах. Красные бесы все время что-то быстро бормочут себе под нос, при этом гнусавя, у них странный, трудный язык. А их боевые кличи похожи на смешные детские считалочки. И все это – чистейшая правда, я не сомневаюсь. За те несколько коротких моментов, что я видела этих монстров, я не успела их хорошенько разглядеть, но я верю рассказам своих друзей. Они – странствующие войны, повидали свет и многое знают. Однажды, думаю, и я отправлюсь с ними в Путешествие. Мы вместе откроем новую землю, полную тайн и загадок, обоснуем свое государство и …
Но додумать это прекрасную мысль я не успела: мои размышления были грубо прерваны мощным пинком. Я в недоумении открыла глаза и опять получила пинок. Неестественно вывернув шею, наткнувшись взглядом на знакомую пьяную морду, я брезгливо поморщилась. Бес, увидев, что я опомнилась, довольно захихикал и еще раз пнул меня.
-Бишо-шо-ко-тро-ко-тко-ко-коо! – завизжал он. – Ти-ки-сики-та-тра-коо!
М-да, и правда необычный язык.
Нотки угрозы послышались в голосе беса, потом он что-то спросил. Я, конечно же, не смогла ему ответить. Тогда монстр ткнул мне в нос свой мерзко воняющий кулак и еще раз, насколько позволял его визгливый голос, сурово спросил:
-Ра-ка-шу-ку-трути-пу-пе?
На всякий случай я отрицательно замотала головой, придав лицу испуганный вид.

[ADDED=проходящая мимо]1095262439[/ADDED]
Бес вроде как успокоился и, продолжая бормотать что-то себе под нос, схватил тушу оленя за заднюю лапу и поволок прочь, при этом больно наступив мне на ногу.
Теперь, когда мертвый олененок исчез, я смогла увидеть большие неровные валуны, густо лежащие напротив места моего непроизвольного «отдыха». Вообще земля вокруг была усеяна камнями – и совсем маленькими, галькой и внушительными булыжниками, размером с мою голову. Я начала было, опять размышлять о том, как мы с Анисом и Якроком откроем новые земли, как вдруг спиной почувствовала чей-то пристальный взгляд и попыталась обернуться. Поняв, что обнаружен, посетитель переступил через меня и позволил себя разглядеть. Точнее сказать, позволила. О половой принадлежности беса я догадалась по ярко выраженной женской внешности. Рожа не была такой пропитой, как у моего нового знакомого, сальные лоснящиеся волосы собраны в тугой пучок на затылке. Уши бесенихи оттягивали массивные ржавые кольца, на грудь свешивалось множество железных медальонов и оберегов непонятной угловатой формы, а обе руки от запястья до локтя были унизаны грубо сделанными железными браслетами. Посетительница села передо мной на землю и, отвратительно коверкая звуки, громко произнесла на всемирном наречии:
-Мой знать твой язык! – чрезвычайно гордая собой, она посмотрела на меня так, как будто после этого заявления я должна была кинуться ей в ноги и провозгласить богиней. Как бы не так! С таким произношением тебя не возьмут даже в школу, уродина! Но вслух я, конечно же произнесла совсем другое:
-Зачем вы меня связали?
-Чтобы ты не убежать! – резонно ответила она.
-Нет, я не это имела в виду… Я не это хотела сказать, зачем я вам нужна?
Бесениха задумчиво почесала спину, видимо, подбирая слова.
-Ты будешь быть принесен богам в… в… - она беспокойно заерзала не месте, вспоминая нужное слово.
-В жертву? – подсказала я.
-Да, да есть ЖЕРТВА! – обрадовалась переводчица. – Верно!
М-да, однако неприятно.
-Когда?
-Мой не знать, когда приехать к алтарь, тогда и будет.
Да уж, изъясняется она понятно!
-А когда приедем к алтарю?
-Один-два… дни.
Ну за это время меня, конечно же, найдут и спасут Якрок с Анисом! Им всех этих бесов перебить, что воды попить! Наверное…
Тут я почуяла приятный, щекочущий ноздри аромат жареного мяса. Мой лупоглазый молчаливый товарищ наконец-то нашел свое предназначение в жизни. Рот моментально наполнился слюной, в животе заурчало. Последний раз я ела днем, когда солнце стояло в зените – а сейчас уже ночь. Нужно придумать, как раздобыть себе еду.
-Мой пойти уже, - бесениха прервала мои замечательные мысли о еде, и уже собиралась встать с земли, как меня посетила отличная идея…
-У тебя прекрасное, превосходнейшее, изумительнейшее знание языка! – восхищенно воскликнула я, восторженно глянув на безобразную переводчицу.
-Это есть правда? – улыбнулась она.
-Совершенная. Как вы добились таких поразительных результатов? – мечтательно закатила я глаза.
-Я лишь был усердный ученица, - скромно потупила она глазки. – Мой речь хорошо?
Да, воистину лесть правит миром!
-О! Прекрасна, Ваша речь прекрасна!
Дальше я на протяжении пяти минут без устали нахваливала ее «чудесное произношение» и «владение языком», затем, выдохшись, замолкла.
Но переводчице хватило и этого с лихвой. Совсем размякнув, она блаженно улыбалась, изредка поглядывая на меня.
Наступил решающий момент:
-Я немного проголодалась, - как бы между прочим пробормотала я. – Могу я что-нибудь перекусить? Потом мы могли бы вдвоем поболтать немного.
-Мой принесет, принесет! – подскочила бесениха и, что-то выкрикивая на своем быстром языке, унеслась, позвякивая украшениями.
Ну разве я не молодец?
Внезапно я почувствовала, как пронизывающий ветер протыкает холодными иглами все мое тело, и поежилась. Потом, подозревая что что-то неладно, приподняла голову и оглядела себя. Мои опасения подтвердились: я была не только разута, но и раздета! Правда те, кто снял с меня одежду, все же взамен надели на меня жесткий, колючий мешок с прорезями для рук и головы.
Устав от всех разочарований и огорчений, предвкушая вкусный ужин, я вновь прикрыла глаза, и вскоре услышала звяканье браслетов неумелой переводчицы.
-Еда, пить, - пробормотала она. – Мой уходит.
Вместо ожидаемого кусочка сочного мяса, исходящего паром, перед моим лицом на землю опустились два ломтя черствого, пригоревшего хлеба и грубо сделанная глиняная кружка с водой.
Послышались удаляющиеся быстрые шаги.
И это все?! Весь мой ужин? Я это есть не стану!
Но несмотря на здоровое негодование, голод все же победил гордость: спустя десять минут я принялась грызть камнеобразный хлеб, перевернув при этом кружку. Вода из нее вытекла и быстро впиталась в сухую землю.
Долго я сражалась с упрямым сухарем, тщетно стараясь отгрызть от него хоть кусочек, пришлось проглотить целиком. То же самое я проделала и со вторым ломтем: полностью запихнула в рот. Но он оказался не таким твердым – рассыпался на множество мелких крошек. Вот тогда-то я и пожалела о своей неуклюжести и разлитой воде.
Когда я наконец проглотила последние подгоревшие крошки, лагерь бесов уже начал засыпать, только стражи остались на часах. Меня тоже обуяла усталость – такой тяжелый день!.. И, попытавшись, устроится поудобнее, насколько это возможно, я опять погрузилась в свои мечты о далеких странах и героических подвигах, а потом и вовсе заснула.

Я сидела на маленьком зеленом обрывчике, опустив босые ноги в прозрачную озерную воду. Кругом цвели самые нежные, самые прекрасные полевые цветы, какие только можно себе представить. Над ними, наслаждаясь сладостным благоуханием, медленно кружились бабочки. Земля пушилась мягкой и густой молодой травкой. Стоял погожий летний день. Солнце, сияя на чистом небосводе, осторожно и бережно прогревало чуть прохладную воду, роняя свои золотые монетки-лучики на ее ровную гладь. Слух услаждало сказочное пение соловья из рощицы, растущей на другом берегу моего маленького озера. Все дышало спокойствием и умиротворением.
-Рики! – закричал кто-то вдалеке. – Рики, где же ты?
Вообще-то, мое полное имя – Рикания. Но друзья превратили его в более простое, немного сократив, и зовут меня Рики.
-Ри-ики! – надрывался голос. Я с неудовольствием подняла ноги из чистой воды и, не обсушив их, поспешила на зов. Я бежала легко и плавно, на несколько длинных секунд зависая над землей, а затем вновь опускаясь в густую травку. Но моя медлительность и неуклюжесть нисколько не раздражали меня, а наоборот забавляли. Я, забыв о том, куда и зачем торопилась, вдруг начала танцевать, осторожно переставляя ноги в пушистой траве и плавно взмахивая руками, вообразив себя прекрасной феей.
-Рики, милая, вот ты где, - послышался сзади почему-то глухой и далекий, но все же знакомый голос моего давнего друга - Аниса. Я не видела его, но почувствовала, что большая, теплая ладонь опустилась мне на плечо, мягко попросив прекратить чудесный танец. Я нехотя остановилась, и, так и не взглянув на Аниса, посмотрела на круглое сверкающее, словно зеркало на солнце, озерцо и попросила:
-Анис, давай пойдем искупаемся, а?
-Обязательно, - заботливо обняв меня, пообещал он и… …наградил мой зад полновесным пинком.
Я в недоумении открыла глаза и увидела прямо перед собой в беспощадно-ярком утреннем свете лиловую, до боли знакомую помятую харю.
-Шу-ту-шу-ту-ку! – оскалился бес, наклоняясь к моему лицу. – Го-гоо!
Ну и запах! Лучше бы он вообще рот не открывал!
Бес опять что-то забормотал, тыча грязным пальцем с черным ногтем куда-то за мою спину. Я оглянулась и увидела переводчицу. Она мило улыбалась, оскалив свои страшные гнилые зубки и ласково глядела на меня.
-Твой проснуться, твой должен вставать.
Интересно, как я могу встать в связанном состоянии?
Но не я успела и слова сказать, как откуда ни возьмись проворно выскочили два молодых беса со смольно-черными волосами на голове, заплетенными во множество мелких косичек и, схватив меня за плечи, подняли. Один достал нож и замахнулся на меня. Мамочка! Они что, уже начали обряд жертвоприношения? Нож, чуть не задев мои локти, полоснул по веревке на запястьях, разрубив ее. Бесы загоготали, видя мое удивление и, быстро переговариваясь, убежали.
Переводчица приблизилась и, достав из грубой походной сумки, перекинутой через плечо, плотный моток веревки, крепко связала мне руки спереди, даже не дав отдохнуть моим сдавленным запястьям. Свободный конец веревки она намотала себе на руку и, поманив меня за собой, засеменила к соплеменникам. Бесы с отвращением оглядывались на меня, выкрикивая в след свои ругательства, корчили рожи, некоторые старались плюнуть в лицо, но, к счастью, не попадали. Все они были ниже меня на голову. Чтобы казаться повыше, бесы делали себе высокие прически – «конские хвосты», как у моей знакомой переводчицы. Кстати, она была единственной женщиной, которую я увидела. Все остальные – мужчины. Их одежда не хвасталась разнообразием – сплошь серые или землистого цвета, вытертые короткие штаны, да большие широкие рубахи у некоторых. Моя переводчица тащила меня за собой куда-то на окраину лагеря.
Все бесы суетились, и бегали туда-сюда, по обыкновению бормоча что-то себе под нос. Переводчица объяснила, что они седлают лошадей и вскоре должны выехать в дорогу.
-Куда же мы поедем? – поинтересовалась я.
-Деревня ташкана, - не оборачиваясь, ответила она.
-Ташкана? Что это такое?
-Ташкана – я, вождь, шаман, народ, - она остановилась и, развернувшись ко мне, неопределенно повела руками в воздухе.
-Ты имеешь в виду ваше племя? – помогла я ей. – Вы – ташк|а|на?
-Верно говорить, верно. Ты – муд|а|ка.
-Значит вы – ташкана, мы – *****а? – прояснила обстановку я.
-Верно, правда, - закивала бесениха. – Должен идти скоро! – она сердито подбоченилась. – Скоро ехать.
Мы вновь двинулись. Вскоре я увидела небольшой табун низких приземистых лошадок черного цвета, пасущихся у невысокой каменной гряды. Некоторые скакуны уже были оседланы и гарцевали чуть поодаль.
Мы подошли к одному из наездников и моя спутница завела с ним разговор на смешном бесовском языке. Я же принялась разглядывать лошадок. Все они были черными, толстенькими, с лоснящимися гладкими боками и пышными хвостами. А за их гривой, бесы, казалось, следили лучше, чем за собственными волосами. Их копыта были массивными и широкими, как обеденные блюда. Понаблюдав, я заметила, что лошадки жуют лишь чертополох, не обращая внимания на обычную сочную траву.
Моя переводчица уже закончила свой разговор и потащила меня куда-то в сторону от стада лошадок. Вскоре я заметила наш пункт назначения – еще одна уже небольшая группа скакунов. Но уже не черного, а огненно-рыжего цвета. На них была надета красивая кожаная сбруя с узорными металлическими вставками. Наверняка, красные бесы украли ее в какой-нибудь кузнице! Ведь самим им сделать такую тонкую работу не под силу. Среди них нет хороших кузнецов!
Эти красивые лошадки – наверное, элита. Их совсем немного, они чуть выше своих собратьев и гораздо мускулистее. Седла богаче украшены, гривы и хвосты заплетены в косы.
Моя спутница сердито гаркнула что-то на своем языке в ту сторону, откуда мы пришли и гневно замахала руками. Ее многочисленные украшения забренчали на все лады. Как можно таскать на себе столько железа? На крик быстро прибежал молодой бес и подсадил переводчицу, чтобы она смогла взобраться высоковатую для нее лошадку. Бесениха, хоть и была весьма неуклюжа, быстро утроилась в седле. Царственным жестом руки отослав молодого беса обратно в лагерь, она оглянулась на меня и привязала веревку к луке седла.
-Твой бегать, не опоздать! Может быть, упасть! – предостерегла она. – Коняка сильный, скоро бегать.
Бежать за «сильным конякой» мне совсем не хотелось, ноги болели, пробыв всю ночь в связанном состоянии.
-А если я упаду?
Бесениха покачала головой.
-Бежать брюхом.
Это как? Я что, как тележка сзади поволокусь на животе? Что и говорить, придется постараться бежать побыстрее!
-Едьте помедленнее, пожалуйста. Мои ноги болят.
Переводчица вновь отрицательно покачала головой.
-Ехать в конце. Нет скоро, нет мед-ленно, - последнее длинное слово ей далось с трудом.
Постепенно к лошадкам подходили наездники, седлали их. Воздух наполнился громким гомоном. От него у меня грозилась заболеть голова. Некоторые начинали скакать кругами, позволяя скакунам размяться. Когда все красные бесы расселись по лошадям, со стороны бесовского лагеря раздался низкий звук охотничьего рога. Бесениха, с видом бывалой путешественницы, чуть тряхнула поводья, пустив коня легкой рысью по направлению к лагерю. Другие поступили также, но только поехали быстрее.
Наша рыжая лошадка довольно резво поскакала, перепрыгивая через камни. А я в это время спокойно стояла, о чем-то задумавшись. Веревка натянулась, потащила меня за руки за собой. Первого камня, через который так ловко перескочила лошадка, я не заметила и здорово саданулась о него косточкой на лодыжке. Памятуя о том, что если упаду, то придется «бежать брюхом», я постаралась удвоить свою скорость. Туго натянувшаяся веревка чуть ослабилась. На нашем пути попался еще один здоровый камень, который у меня, к счастью, получилось более или менее удачно перепрыгнуть, хотя посадку я чуть-чуть не рассчитала и довольно сильно ударилась пяткой о булыжник. М-да, нужно бы научиться подальше прыгать.
В лагере уже собрались все красные бесы и выстроились в некое подобие шеренги. Мы пристроились позади всех. Во главе шеренги на рыжей лошадке важно сидел толстый бес с волосами, завязанными в два высоких хвоста и кучей украшений по всему телу. Даже с большого расстояния я могла разглядеть все его браслеты, кольца и амулеты. Издали даже казалось, что бес закован в броню с головы до ног.
-Ку-шу-ку-тэ! Тэн-тэ-тарэй! – заверещал он. – Бук-мук-мана!
-Мы ехать, - перевела моя спутница. – Деревня Жахат.
-А где находится этот Жахат? – поинтересовалась я, разминая ноги для перед предстоящим бегом.
-Скала, коридор, - коротко ответила она.
Я застыла. Они везут меня в свои пещеры?! В горные пещеры, со множеством ходов и переходов, где Анису и Якроку ни за что меня не найти?! О, нет! Нужно пытаться бежать во время пути, ведь из пещер мне никогда не выбраться самостоятельно!
Бесы тронулись в путь, сбившись в большую кучу, норовя задавить друг друга. На ходу они переговаривались так, что воздух, казалось, уже трещал от их тоненьких голосков.
Моя спутница немного постояла на месте и тоже направила свою лошадку вперед. Поехали мы гораздо быстрее чем раньше. Все бесчисленные украшения переводчицы зазвенели на разные лады.
Уже в первые десять минут бега я поняла, что не приспособлена к дальним переходам и скоро устану так, что упаду на землю и поеду дальше на пузе.
Странное дело! Другие бесы всегда безостановочно что-то говорят себе под нос, а моя спутница, сколько я ее знаю, молчит! Интересно, почему?
-Простите, э-мм.. а почему вы молчите, когда другие так много говорят?
Бесениха повернулась в мою сторону, затем обратно, к дороге. По-видимому, она задумалась. Через некоторое время, поскребя макушку, все же ответила.
-Ташкана думать и говорить. Всегда. Мой молчите, хотеть, как *****а.
У красных бесов, значит, что на уме, то и на языке. Эх, знать бы этот их ломаный язык, можно бы и убежать! А переводчица, значит, берет пример со старшей расы и помалкивает.
Я решила постараться наладить с бесенихой хорошие отношения. Мне кажется, нам предстоит еще долго ехать вместе.
-А как вас зовут? – стараясь перекричать звон ее дурацких железяк, позвала я. – Меня зовут Рикания, но вы можете называть меня просто Рики.
Бесениха снова оглянулась и тихо повторила:
-Ри-ки... Мой зовется Каханка.
-Приятно познакомиться, Каханка, - как можно доброжелательнее улыбнулась я.
Бесениха непонимающе уставилась на меня.
-Я хочу сказать, хорошо, что мы узнали друг друга!
Она вновь тупо поморгала глазами.
-Мой не понимать.
-А-а, ладно!.. – буркнула я и с досадой махнула рукой.
Жаль, не получилось вежливого приветствия.

 

[Der Brennende Komet]

Совсем сырое

Только что начеркала. Тужусь написать что-нибудь эдакое.. а выходят только глупые миниатюры.
Глоток Весны. Посвящается лучшему другу. Коряво, косо. Что и говорить - свежак. Скорее всего внесу коррективы. Попозже.
Свежий. Еще морозный. Такой морозный, что сводит зубы. У него чистый вкус родниковой воды с едва уловимым привкусом зеленого яблока. Он пахнет свежей шуршащей на ветру листвой, первыми цветами. Он пахнет весенним ветром. Кристальный, звеняще-тихий Глоток Весны.
Сиренево-красное. Просто эмоции.
Что это? Это шутка? Или, может быть, это игра?.. Я не хочу, чтобы ты со мной так играл, нет, я не могу вынести этого. Слишком много боли. Но ты не замечаешь моей боли. Ты даже не догадываешься, что можешь причинить мне боль. Зачем мучить меня? Лучше уходи. Уходи, только не мучай! Да что там.. что себя обманывать?.. Даже если ты уйдешь, я, как брошенный щенок, пойду за тобой. Я люблю.. Мне хочется о стольком спросить, столько рассказать тебе удивительного и прекрасного! Но ты каждый раз уходишь, оставляя взамен слезы и тупую боль. И я опять одна в этой темноте, наедине со светлячками многоэтажок за окном, наедине с холодом и мыслями. Твоими. Они все твои. Они валяются в пыли, под твоими ногами. И мне горько, что ты не хочешь даже взглянуть на них, подобрать и стряхнуть пыль. Бери, прошу тебя! Я вновь и вновь кладу их к твоим ногам, в надежде, что ты заметишь их блеск под слоем пыли. Но что тебе до них? Ты добр ко мне уже лишь тем, что даришь капельку своего внимания. Спасибо. Я лишь понаслышке знаю тех, с кем ты говоришь на равных. Я никогда не смела и мечтать, что они заговорят со мной. А ты заговорил. Почему?.. Что это? Это шутка? Или, может быть, игра?..

 

[Der Brennende Komet]

так. это уже чуть побольше миниатюрки. зарисовка, может быть?.. не разбираюсь в терминах. Поздняя осень. я опять ею недовольна, но не получается переделать лучше.

Все холодает. Небо бледное, по краям уже твердое, заледеневшее. На черных полях по утрам выпадает сероватый иней, серебристо-белыми ниточками опутывает дикий овес, сорные травы. Кажется, что это небо искрошилось жесткими липкими катышками прямо на поле. Вдали темнеет лес. Голые ветви тонкой каймой цепляются за небосвод, рвут его, складывая грязноватые отрепья у своих корней. Бывает, мелькнет рыжий лисицын хвост в темном строю стволов. И это единственная жизнь, что творится в мрачных чащобах. Все мертво. Посреди широкого поля медленно, мучительно увядает цветок чертополоха. Кажется, что он и есть центр всей земной сферы, пересечение линий всех жизней на ней. И жизни эти затухают, затихают вместе с последним цветком. Сердитый Северный Ветер гнет, ломает стебель цветка с поникшими тонкими листьями. Побуревшая маковка качается из стороны в сторону. И сидит на ней, утопая в жестких ворсинках цвета, последняя осенняя фея. Крылья ее – две легчайшие паутинки, отливающие теперь уже едва заметным, некогда нарядным золотом деревьев. Она дрожит, подтягивает коленки к подбородку, ветер треплет ее каштановые сухие волосы. Она уже не нужна миру, она скоро исчезнет, быть может, обратившись в иней, что облепил основания стеблей. А может быть, она станет первой снежинкой, вестницей зимы.. В ее глазах – тоска по прошлым дням юности, по веселым играм под лазурным высоким небом в тени желтых березовых листьев, танцам в стремительных золотых порывах ветра. Она осталась последней. Она одна. Когда она упадет на твердую от холода темно-бурую землю, растворится, наконец, в окружающем, на смену ее исчезнувшему поколению придет новое. То будут зимние феи, холодные, бессердечные, как льдистая корочка на тонких черных ветвях ив.. Но пока она еще жива, пока могут еще биться ее крылышки. И вот она, маленькой былинкой отделившись от почти мертвого цветка, понесется с холодным сильным ветром над скованными холодом густыми лесами, над заиндевевшими полями, над хрустально-прозрачными озерами.. Последняя фея осени.