To NADYN: Секретные материалы Чернобыля
Строительство Чернобыльской атомной электростанции имени В. И. Ленина началось в 1970 году. Поскольку объект имел статус стратегического, новостройка с самого начала была отнесена к сфере контрразведывательной защиты органов государственной безопасности. Непосредственно в городе Припяти создается городской отдел Управления КГБ при СМ УССР по Киеву и Киевской области. Возведение станции курировало 2-е Управление (контрразведывательное) КГБ УССР. 10 декабря 1982 года создается 6-е Управление КГБ СССР и республиканских КГБ, ведавшее контрразведывательной защитой промышленного и научно-технического комплекса, 6-й отдел столичного УКГБ. К 1986 году 6-е Управление КГБ УССР обслуживало 424 оборонных, 1974 важных экономических и 130 научно-технических объектов, которые в год посещало до 3,5 тыс. иностранцев.
Непосредственно энергетическим комплексом Украины занимался 3-й отдел этого Управления. Разумеется, при этом применялись и специфические методы негласного сбора информации, присущие всем спецслужбам. Однако и от личного состава «компетентных органов» требовалась недюжинная техническая грамотность и аналитическое мышление.
Кстати говоря, контрразведчики Украины, увы, имели опыт расследования серьезных катастроф, повлекших человеческие жертвы. Среди них – взрыв 60-тонного конвертора «Криворожстали» в 1957-м (12 жертв), печально известный сель на Куреневке в Киеве (13 марта 1961-го, когда, по официальным данным, погибло 145 и травмировано 143 человека), взрыв на Павлоградском химическом заводе, производившем взрывчатку (53 погибших).
Одним из первых документов КГБ по Чернобыльской атомной стала справка от 19 сентября 1971 года, излагавшая основные инженерно-технические характеристики проекта ЧАЭС, мощность которой должна была достигнуть 4 млн. квт. (второе место по мощности в Союзе). Уже тогда звучали тревожные нотки. Отмечалось, что Министерство энергетики УССР опыта эксплуатации атомных станций не имеет. Высказывалось пожелание – подбор, расстановка и обучение строительно-монтажного и эксплуатационного персонала станции должны проводиться более тщательно, так как последствия халатного отношения к исполнению ими служебных обязанностей могут привести к тяжелым последствиям.
Двадцать лет назад, 26 апреля 1986 года, на Чернобыльской АЭС взорвался четвертый реакторный блок. Через месяц московский физик-ядерщик Константин Чечеров впервые пролетел на вертолете с только что приобретенным американским прибором для измерения радиации над пострадавшим реактором. Он видел тысячи солдат, которые захоранивали радиоактивные материалы. Чечеров был возбужден, он думал, что это главный шанс в его жизни – одним из первых оказаться на неисследованной территории.
С тех пор никто тщательнее, чем он не изучил самую крупную катастрофу мирного времени. Более полутора тысяч раз Константин Чечеров, сотрудник московского атомного центра, института имени Курчатова, побывал в реакторном блоке. Он проводил измерения, съемку, по результатам исследований им написаны более сотни статей. Сегодня Чечеров впервые представляет свою работу в Германии, на международной конференции, посвященной Чернобылю. На заседании в берлинской клинике "Шаритэ" речь идет, прежде всего, о последствиях катастрофы для здоровья человека.
Чечеров неудобен. Человек, лучше которого никто не знаком с пострадавшим реактором, ставит под серьезное сомнение как общепринятый взгляд на ход катастрофических событий, так и на их последствия. Он говорит, что в 1986 году в окружающую среду попало не 3-5% радиоактивного топлива, а более 90%, примерно 200 тонн урана и плутония. "Когда я первый раз оказался в шахте реактора, я был совершенно поражен, – говорит русский физик-ядерщик. – Мы ожидали увидеть массы материала, выплавившегося из реакторных стержней. Но шахта была почти пуста. В тот день топливо улетучилось, оно поднялось на высоту в 20 метров над корпусом реактора и испарилось при температуре 40 тысяч градусов, после чего рассеялось над Северной Европой. Если бы взрыв произошел в самом реакторе, то мы не нашли бы там полностью сохранившееся оборудование, тем более с остатками краски".
Открытия Чечерова имели огромное значение для оценки катастрофы. Долговременные последствия для здоровья человека и состояния окружающей среды оказались более значимыми, чем считалось до сих пор, как и риски эксплуатации немецких реакторов. Новый саркофаг над руинами реакторного блока надо конструировать совсем не так, как планировалось. "Опасности для Западной Европы от сооружения больше нет, только для ближайших окрестностей, – говорит Чечеров. – Блок достаточно просто законсервировать".
Тезисы Чечерова на Западе известны, многие с ними не согласны, но обсуждаются они все больше. "Западные эксперты никогда не изучали реактор изнутри", – говорит Чечеров. Странно, продолжает он, что все еще живо тогдашнее решение советского политбюро, согласно которому почти все топливо осталось в реакторе. Это так же неправильно, как и данные о количестве песка и бетона, которое было сброшено на взорвавшийся реактор. "В таком случае блок был бы засыпан полностью. Однако по нему можно свободно передвигаться".
Опасность обрушения саркофага – это не главное, считает Чечеров. Постоянно происходит воровство радиоактивных материалов, в частности килограммовых топливных элементов. В 2005 году части топливных элементов были обнаружены у рабочих. Также нужно срочно возводить склад радиоактивных отходов, предназначенный для сотен тонн урана и плутония из отключенных первого, второго и третьего блоков. "От них исходит настоящая опасность. На своем месте они могут оставаться только в течение восьми лет".
Чернобыль многому научил Россию, считает физик-ядерщик. Может ли он представить себе, что подобная катастрофа повторится? "В любое время и в любом месте, – говорит Чечеров. – Атомные электростанции – это сложнейшие комплексные системы. А люди иногда ошибаются".
01 час 23 мин 39 сек (по телетайпу) – Зарегистрирован сигнал АЗ-5. Стержни АЗ и РР начали движение в активную зону.
01 час 23 мин 40 сек (по ДРЕГ) – то же самое.
01 час 23 мин 41 сек (по телетайпу) – Зарегистрирован сигнал аварийной защиты.
01 час 23 мин 43 сек (по ДРЕГ) – По всем боковым ионизационным камерам (БИК) появились сигналы по периоду разгона (АЗС) и по превышению мощности (АЗМ).
01 час 23 мин 45 сек (по ДРЕГ) – Снижение с 28000 м3/ч до 18000 м3/ч расходов ГЦН, не участвующих в выбеге, и недостоверные показания расходов ГЦН, участвующих в выбеге……….
01 час 23 мин 48 сек (по ДРЕГ) – Восстановление расходов ГЦН, не участвующих в выбеге, до 29000м3/ч. Дальнейший рост давления в БС (левая половина – 75,2 кг/см2, правая – 88,2 кг/см2) и уровня БС. Срабатывание быстродействующих редукционных устройств сброса пара в конденсатор турбины..
01 час 23 мин 49 сек – Сигнал аварийной защиты “повышение давления в реакторном пространстве”.
Основные выводы
1. Первопричиной Чернобыльской аварии стали непрофессиональные действия персонала 5-й смены 4-го блока ЧАЭС, который, скорее всего, увлёкшись рискованным процессом поддержания мощности реактора, попавшего в режим самоотравления по вине персонала же, на уровне 200 МВт, сначала “просмотрел” недопустимо опасный и запрещённый регламентом вывод управляющих стержней из активной зоны реактора, а затем “задержался” с нажатием кнопки аварийного глушения реактора АЗ-5. В результате в реакторе началась неуправляемая цепная реакция, которая закончилась его тепловым взрывом.
2. Ввод графитовых вытеснителей управляющих стержней в активную зону реактора не мог быть причиной Чернобыльской аварии, так как в момент первого нажатия кнопки АЗ-5 в 01 час 23 мин. 39 сек. уже не существовало ни управляющих стержней, ни активной зоны.
3. Причиной первого нажатия кнопки АЗ-5 послужил “первый взрыв” реактора 4-го блока, который произошёл примерно в период от 01 час 23 мин. 20 сек. до 01 час 23 мин. 30 сек. и разрушил активную зону реактора.
4. Второе нажатие кнопки АЗ-5 произошло в 01 час 23 мин. 41 сек. и практически совпало во времени со вторым, уже настоящим взрывом воздушно-водородной смеси, который полностью разрушил здание реакторного отделения 4-го блока.
5. Официальная хронология Чернобыльской аварии, основанная на распечатках ДРЕГ, неадекватно описывает процесс аварии после 01 час 23 мин. 41 сек. Первыми на эти противоречия обратили внимание специалисты ВНИИАЭС. Возникает необходимость её официального пересмотра с учётом недавно открывшихся новых обстоятельств.