И прочие =)

[Pradd]

Вотъ. Эксклюзив фор Михей. Ток аццки строго не судите

Чжуан-цзы и бабочка.

- Как можешь летать ты?

Чжуан-цзы сидел на камне и отмеривал взглядом долгие шаги домой, в деревню. Желтые грязно-мозолистые пальцы аккуратно держали за крылья большую бабочку. Его никто не Замечал, но все Видели,- так казалось Чжуан-цзы, и от этого ему хотелось сделать роковой шаг в пропасть; до самой близкой пропасти был всего-то час ходу.

- Отчего ты, тварь прекрасная неразумная, воруешь мое место в песнях Певцов и думах Мудрых? Как можешь ты летать?

Рожки-антенны едва заметно ходили мелкими кругами. Бабочка отвечала, но Чжуан-цзы не знал, не слушал: он опускал веки и уносился к постоянным любви и восторгу. «Глупый Чжуан-цзы! Не изменяй длани тебя воплотившей. Мужайся, не торопись ломать себя. Прокляни удачу и воспари»,- безмолвная речь колыхала лишь понятные неразумной бабочке струны эфира.

- Я могу любить и долго жить! Я пишу волшебные песни, но никто не пишет их обо мне!

Чжуан-цзы срывался на крик, при том не обращая взгляда в сторону тех, кто начал его Замечать.

- Как, ты ведь даже не можешь мне ответить! Я победил тебя в споре, но почему ни Мудрым, ни Певцам это еще не ведомо?! И… разве сегодня я не напишу о тебе волшебной песни?..

Бедный Чжуан-цзы откинулся на траву и заплакал; он-то всё еще не знал, не слушал, а бабочка тоже заплакала: «Я хочу собирать рис, говорить так, что камыш колышется… таких – Замечают… Такие зачем-то хотят слагать волшебные песни и истязают себя до уродства. А потом хотят летать. Нет. Всегда хотят летать. Чжуан-цзы, пускай тебя Замечают только бабочки! Пускай тебя Видят себя истязавшие! Молись да собирай рис»,- стонали рожки бабочки. Но Чжуан-цзы уже обманул себя.

- Да и не нужно меня Видеть! Лишь бы ты Заметила, неразумная прекрасная бабочка!

С этими словами Чжуан-цзы смял бабочку и проглотил. Стёр с зубов пыльцу, расправил крылья, да пока не стемнело полетел на весенний луг. Он радовался знойным сумеркам, утренней росе. Теперь он Слышал. Он слышал, что в деревне, что к восходу от Пропасти и закату от Луга живёт Чжуан-цзы, тот, кто Собирает-Рис…
Он пролез в щель, слетел на чудесные пряди молодой крестьянки и глянул на Певца. Теперь он Знал. Знал что этим вечером про него будет сложена Великая Волшебная Песня.

По мотивам китайских поговорок.

 

[Pradd]

Спасибо раз уж понравилось - попробовал ещё:

Вельможа и Генерал

«Сын все равно что волк, а кажется ягненком»,- думал Генерал; похороны его назначили на послезавтра, а он пока мог спокойно дышать горным воздухом. «Дочь все равно что мышь, а кажется тигром»,- тихо плакали последние капли свежего ручья, заваленного камнями… «Дорого внимание – за тысячу ли, а всего-то – гусиное пёрышко! Дорого внимание…» - старый воевода ласкал взглядом бесцветных да бездонных глаз переливчатую серебряную рябь: «Какие прекрасные дары! А мастер-то в желудке. Вот и я в желудке».

В доме не видать суеты: брат, жена, два сына (кроме старшего), дочь - все усмирились да свыклись. А старшего сына – так и вовсе нет. Как не было. Он – солдат: друзья не подошли к воеводе – так чего ему позором жить?..

…Вельможа ладил со Своей Водой – ведь что ему вода? – народ! Он и несёт, он и утопит. Вельможа не забывал одаривать море, в него не плевал. И в шторм никогда не попадал. И вот теперь, когда пришёл его черед в глину да пепел – так и сто гостей у ворот! Всем чиновникам чиновник – и не бескорыстный, и улыбается, а сам – убивает. Любят его. Все любят; было бы с чего не любить – и тогда бы любили.
И старший сын генеральский тут. Скорбит…

…«Не попалась мне, слепой кошке, мышь дохлая». И проклял удачу последним выдохом…

Когда сына спросили – как поживает отец, тот пояснил, что почтенный Генерал уже много лет, как занят: заворачивает огонь в бумагу. Кто-то закивал, да сделал вид, что знает, о чём шла речь. Ребёнок засмеялся, мудрец заплакал и тоже засмеялся…

Много лет спустя ребёнок стал искусстником. Когда кто-то видел его рисунки «Честный вельможа» и «Честный генерал», то хлопал и нахваливал острый ум творца. Сын воеводы, увидев картины – замер, а через час – простил жену, сжег в голове бушидо и отправился в монастырь. Мудрец же – тоже восхитился задумкой, потому что легко было рисовать то, что никогда не видел: над подписью «Честный генерал» висел чистый листок…