леди Веондо
Почетный участник
в кинофильме «Дама с собачкой», поставленному по пьесе А. П. Чехова, зритель чувствует элементы театральности. Нет, это отнюдь не плохо. Потому что пьеса, перенесенная на киноэкран позволяет зрителю почувствовать себя не только зрителем кинозала, но зрителем театра, сидящим перед сценой, позволяет почувствовать то, что чувствует зритель, смотрящий эту пьесу в театре. Итак, разберемся теперь, в чем же причинах этой театральности, в чем именно она выражается.
На мой личный взгляд, в первую очередь это выражается в какой-то том, что действие отчасти статично – то есть определенные сцены в основном происходят в определенных, четких местах, а герои малоподвижны в них или подвижны ровно на то расстояние, какое бы позволила сцена. Таким образом прямо на сцене перед нами появляется сцена. Да, сцена виртуальная, но между тем сцена которую большинство из нас, если не все, чувствует. Кто-то подсознательно, кто-то это видит напрямую. Актеры, двигаясь перед камерой двигаются ровно в тех рамках, в тех границах, в каких позволила бы им это сделать сцена
Теперь, как вывод из всего вышесказанного о театральности пространства перед камерой, стоит обратить внимание на то, что большинство эпизодов снимается или вовсе только с одной точки, или только с одной стороны где-то в пределах меньших ста восьмидесяти градусов. Правда, стоит отметить, что это замечание не касается монтажа «восьмеркой» во время диалогов героев. Пожалуй, это замечание стоит отнести к общим и средним планам. Этот фактор словно заставляет зрителя почувствовать себя сидящим в зале, потому что при классической игре театра (забудем про авангардные театральные постановки, потому хотя бы, что разговор сейчас идет о экранизации пьесы А. П. Чехова) у зрителя нет возможности встать и загляну на сцену с другой стороны или сбоку. Таким образом, если говорить о монтаже, то театральность заключается так же и в том, что на средних и общих планах камера работает как бы от лица или всего зрительского зала или от лица какого-то одно определенного зрителя, сидящего в зрительном зале на своем определенном месте.
Продолжая говорить о монтаже и замечании о том, что актерам перед камерой отведено ровно то расстояние, которое они получили бы, играя на сцене, стоит отметить так же и то, что подразумевающиеся большие прогулки и переходы решены так же посредством монтажа. Герой на экране не совершают переходов, больших, чем могла бы позволить им сцена, они двигаются ровно столько, сколько это возможно, действие вообще по возможности происходит в неких помещениях, которые можно было бы повторить на сцене. Дальше же, когда заканчивается возможное для игры пространство «сцены» уже играет огромную роль именно монтаж. Зрителю остается самому домысливать, как именно герои передвигались между эпизодами, это остается на ассоциативном восприятии зрителя – ему показаны два важных эпизода, но то, что было между ними, между этими эпизодами, и должно было быть несущественно и к тому же мало реализуемо в условиях сценического пространства, остается за кадром.
На сцене в театре в первую очередь внимание уделяется игре актера. Актер играет. Играет ярко и сильно, в противно случае он попросту не затронет зал, зал забудет о нем. Здесь все зависит, пожалуй, в первую очередь именно от него, от актера. Его игра, несмотря на всю искренность чувств, между тем, наполнена излишней для жизни яркостью, стремлением подчеркнуть что-то важно, наиболее важное и главное. Актер добивается своей цели по-разному: жестами, движениями, интонациями. Теперь стоит обратить свое внимание на актеров кинофильма «Дама с собачкой». Нет, нельзя сказать, чтобы их игра несла настолько ярко выраженную театральность. И между тем во все их потрясающей игре, игре перед камерой чувствуется, что это скорее не кинофильм, а пьеса. Скорее всего, заключается это именно в том, что актеры, несмотря на то, что играют они искренне и большее внимание уделяют даже не жестам, а мимике, тончайшим интонациям голоса, актеры продолжают извлекать наиболее четкие, наиболее яркие и важные эмоции персонажа, живя ими и только ими, отбрасывая все остальные за ненадобностью и показывая на экране, как на сцене, только те, наиболее важные, наиболее подчеркивающие действие и необходимые для этого момента. Именно этим избранным эмоциям и принадлежит игра актеров. На то, чтобы их показать и уходят и их мимика, и их жесты. Театральность, выделенность только какого-то одного элемента присутствует в их игре. И между тем мы верим этим актерам, играющим перед нами. Верим. Потому что убрав остальные, ненужные эмоции для тех моментов, которые они играют, оставив своих героев только с наиболее важными, они между тем продолжают играть искренне, и те чувства, что испытывает их герой подчинены тому, что актер помнит, чувствует, кто есть его герой, что он чувствовал до этого момента, что он будет чувствовать в другой ситуации.
И между тем актер, именно актер здесь остается наиболее важным элементом действие так же, как был бы актер
На мой личный взгляд, в первую очередь это выражается в какой-то том, что действие отчасти статично – то есть определенные сцены в основном происходят в определенных, четких местах, а герои малоподвижны в них или подвижны ровно на то расстояние, какое бы позволила сцена. Таким образом прямо на сцене перед нами появляется сцена. Да, сцена виртуальная, но между тем сцена которую большинство из нас, если не все, чувствует. Кто-то подсознательно, кто-то это видит напрямую. Актеры, двигаясь перед камерой двигаются ровно в тех рамках, в тех границах, в каких позволила бы им это сделать сцена
Теперь, как вывод из всего вышесказанного о театральности пространства перед камерой, стоит обратить внимание на то, что большинство эпизодов снимается или вовсе только с одной точки, или только с одной стороны где-то в пределах меньших ста восьмидесяти градусов. Правда, стоит отметить, что это замечание не касается монтажа «восьмеркой» во время диалогов героев. Пожалуй, это замечание стоит отнести к общим и средним планам. Этот фактор словно заставляет зрителя почувствовать себя сидящим в зале, потому что при классической игре театра (забудем про авангардные театральные постановки, потому хотя бы, что разговор сейчас идет о экранизации пьесы А. П. Чехова) у зрителя нет возможности встать и загляну на сцену с другой стороны или сбоку. Таким образом, если говорить о монтаже, то театральность заключается так же и в том, что на средних и общих планах камера работает как бы от лица или всего зрительского зала или от лица какого-то одно определенного зрителя, сидящего в зрительном зале на своем определенном месте.
Продолжая говорить о монтаже и замечании о том, что актерам перед камерой отведено ровно то расстояние, которое они получили бы, играя на сцене, стоит отметить так же и то, что подразумевающиеся большие прогулки и переходы решены так же посредством монтажа. Герой на экране не совершают переходов, больших, чем могла бы позволить им сцена, они двигаются ровно столько, сколько это возможно, действие вообще по возможности происходит в неких помещениях, которые можно было бы повторить на сцене. Дальше же, когда заканчивается возможное для игры пространство «сцены» уже играет огромную роль именно монтаж. Зрителю остается самому домысливать, как именно герои передвигались между эпизодами, это остается на ассоциативном восприятии зрителя – ему показаны два важных эпизода, но то, что было между ними, между этими эпизодами, и должно было быть несущественно и к тому же мало реализуемо в условиях сценического пространства, остается за кадром.
На сцене в театре в первую очередь внимание уделяется игре актера. Актер играет. Играет ярко и сильно, в противно случае он попросту не затронет зал, зал забудет о нем. Здесь все зависит, пожалуй, в первую очередь именно от него, от актера. Его игра, несмотря на всю искренность чувств, между тем, наполнена излишней для жизни яркостью, стремлением подчеркнуть что-то важно, наиболее важное и главное. Актер добивается своей цели по-разному: жестами, движениями, интонациями. Теперь стоит обратить свое внимание на актеров кинофильма «Дама с собачкой». Нет, нельзя сказать, чтобы их игра несла настолько ярко выраженную театральность. И между тем во все их потрясающей игре, игре перед камерой чувствуется, что это скорее не кинофильм, а пьеса. Скорее всего, заключается это именно в том, что актеры, несмотря на то, что играют они искренне и большее внимание уделяют даже не жестам, а мимике, тончайшим интонациям голоса, актеры продолжают извлекать наиболее четкие, наиболее яркие и важные эмоции персонажа, живя ими и только ими, отбрасывая все остальные за ненадобностью и показывая на экране, как на сцене, только те, наиболее важные, наиболее подчеркивающие действие и необходимые для этого момента. Именно этим избранным эмоциям и принадлежит игра актеров. На то, чтобы их показать и уходят и их мимика, и их жесты. Театральность, выделенность только какого-то одного элемента присутствует в их игре. И между тем мы верим этим актерам, играющим перед нами. Верим. Потому что убрав остальные, ненужные эмоции для тех моментов, которые они играют, оставив своих героев только с наиболее важными, они между тем продолжают играть искренне, и те чувства, что испытывает их герой подчинены тому, что актер помнит, чувствует, кто есть его герой, что он чувствовал до этого момента, что он будет чувствовать в другой ситуации.
И между тем актер, именно актер здесь остается наиболее важным элементом действие так же, как был бы актер
)
