Викторианская эпоха отличается увлечением месмеризмом, спиритическими сеансами, а так же френологией и физиогномикой. Из-за быстрого роста социальных реформ и научно-технического прогресса люди оказались как между молотом и наковальней – с одной стороны, их окружала религиозность и мораль, а с другой – материализм. Псевдонауки, таким образом, служили некой отдушиной, попыткой связать духовное с материальным. Лекции на эти темы были распространены по всей Англии и популярны как среди рабочих, так и сливок общества. Стоит вспомнить хотя бы с каким энтузиазмом Конан Дойль защищал “фей из Коттингли.”
Начало френологии в 1800х годах положил венский доктор Гайлль (Gall). Он полагал, что существует связь между чертами лица и характером, а так же между формой головы и интеллектом. Он утверждал, что психические свойства вызывают разрастание определенного участка мозга, а это, в свою очередь, — образование выпуклости на соответствующем участке черепа. При недоразвитии каких-либо свойств в черепе образуются впадины.
Эта идея была не нова – первенство в этой области принадлежало швейцарскому священнику Иоганну Лаватеру (Lavater), занимавшемуся физиогномикой. Так, он сравнивал человеческие лица с животными и пришел к выводу, что если человек похож на льва – значит его характеру присущи храбрость и воля, а если на барана – что ж, бывает... Его эссе о физиогномике повлияли на живопись 18го века, да и сам Лаватер утверждал что искусство лишь подтверждает состоятельность физиогномики.
Другой известной личностью в области френологии является Джордж Комбе (Combe), юрист из Эдинбурга и страстный приверженец этой “науки.” Он путешествовал по Европе и Соединенным Штатам, пропагандируя не только френологию, но и е естественный закон и создание светского общества. Вполне вероятно, что Комбе оказал едва ли меньшее влияние на 19й век чем Чарльз Дарвин.
Чезаре Ломброзо (Cesare Lombroso) так же можно отнести к френологам. Он так же изучал связь между умственными и физическими характеристиками. Поскольку дактилоскопия в те дни еще не была изобретена, удостоверить личность преступника можно было лишь с помощью замеров тела и и черт лица. Тем не менее, эти параметры не использовали для психологической характеристики преступника, пока на сцене криминалистике не появился Ломброзо, заявивший что между особенностями черепа и склонностью к преступлениям есть связь. Он так же утверждал, что может зрительно выявить преступника по атавистическим чертам, присущим так же приматам и “примитивным” расам. Согласно его мнению, атавистические черты подразумевали так же более примитивное строение мозга. К подобным чертам относились ассиметрия лица, дефекты глаз, отличие формы и размера головы от параметров, присущих расе преступника, излишнее развитие челюсти, искривление носа, мясистые губы, слишком длинные руки и т.д.
Идея Ломброзо оказали влияние на юридическую систему в Европе. Как сообщает Ренато Саббатини в Phrenology: the History of Brain Localization: “Вплоть до 1930х годов, многие судьи требовали, чтобы обвиняемые в криминальных правонарушениях проходили антропометрический анализ Ломброзо, которой затем прокурор мог использовать против ответчика во время судебных слушаний!”Тем не менее, Ломброзо полагал, что поскольку склонность к преступления была врожденной, а не приобретенной, то правительство должно относится к преступникам с милосердием. Вместо наказания преступников, следовало программу по евгенике и предотвратить размножение криминальных элементов. Увы, пример гитлеровкого режима показал, что такая программа ни к чему хорошему не приведет.
Изменение черт лица в зависимости от образа жизни.
Итак, как же проходила сама процедура френологического анализа? Для начала френолог усадил бы вас в кресло и смерил вам пульс. Затем в ход шли callipers – прибор вроде щипцов или циркуля, который подгонялся под размер головы. Конец (С) вставлялся в ухо, что позволяло делать замеры головы с разных углов. Френолог мог так же ощупать голову вручную. Так же использовался и краниометр. Закочнив делать замеры, френолог консультировался с таблицей и выписывал клиенту характеристику, с обозначением его способностей и недостатков.
Слева - Callipers. Справа - Cranyometer.
Как и многие ее современники, Шарлотта Бронте была очарована френологией. В 1851 году она и ее издатель Джордпж Смит, под именами мистер и мисс Фрейзер, посетили доктора Брауна, который, после необходимых измерений, выдал Шарлотте следующую характеристику:
Temperament for the most part nervous. Brain large; the anterior and superior parts remarkably salient. In her domestic relations this lady will be warm and affectionate
She is sensitive, and is very anxious to succeed in her undertakings, but is not so sanguine as to the probability of success. She is occasionally inclined to take a gloomier view of things than perhaps the facts of the case justify.
She is deferential to the aged and those she deems worthy of her respect, and possesses much devotional feeling, but dislikes fanaticism, and is not given to a belief in supernatural things without questioning the probability of their existence.
She is endowed with an exalted sense of the beautiful and ideal, and longs for perfection. If not a poet her sentiments are poetical, or at least imbued with that enthusiastic grace which is characteristic of poetical feeling. She is fond of dramatic literature and the drama, especially if it be combined with music.
The lady possesses a fine organ of language, and can, if she has done her talents justice by exercise, express her sentiments with clearness, precision, and force--sufficiently eloquent but not verbose. In learning a language she would investigate its spirit.
Шарлотта Бронте была весьма довольна экспериментом и написала Смиту
“I wanted a portrait and have now got me one very much to my mind (...) Like - LIKE - LIKE as the very life itself... I am glad I have got it. I wanted it.”
Шарлотта Бронте
Вот отрывки из ее книг, где встречаются отсылки к френологии и физиогномике. Увы, хотя перевод и хорош, он этих аллюзий почти не передает. Органы не упоминаются вообще. Цитаты из Professor (Учитель) я перевела сама.
Physiognomy/Phrenology in “Jane Eyre”
I knew my traveller with his broad and jetty eyebrows; his square forehead, made squarer by the horizontal sweep of his black hair. I recognised his decisive nose, more remarkable for character than beauty; his full nostrils, denoting, I thought, choler; his grim mouth, chin, and jaw--yes, all three were very grim, and no mistake. His shape, now divested of cloak, I perceived harmonised in squareness with his physiognomy. (CHAPTER 13)
Я сразу же узнала в нем вчерашнего
незнакомца, - это были те же черные густые брови, тот же массивный угловатый
лоб, казавшийся квадратным в рамке темных волос, зачесанных набок. Я узнала
его резко очерченный нос, скорее характерный, чем красивый, раздувающиеся
ноздри, говорившие о желчности натуры, жесткие очертания губ и подбородка, -
да, все это носило, несомненно, отпечаток угрюмости. Его фигура - он был
теперь без плаща - соответствовала массивной голове;
***
"Tant pis!" said her Ladyship, "I hope it may do her good!" Then, in a lower tone, but still loud enough for me to hear, "I noticed her; I am a judge of physiognomy, and in hers I see all the faults of her class." (CHAPTER 17)
- Тем лучше, - заявила леди. - Надеюсь, это послужит ей на пользу. - И
добавила тише, но достаточно громко, чтобы я слышала: - Я сразу обратила на
нее внимание. Ведь я отличная физиономистка и читаю на ее лице все
недостатки этой породы.
***
"Jane," he recommenced, as we entered the laurel walk, and slowly
strayed down in the direction of the sunk fence and the horse-
chestnut, "Thornfield is a pleasant place in summer, is it not?"
"Yes, sir."
"You must have become in some degree attached to the house,--you,
who have an eye for natural beauties, and a good deal of the organ
of Adhesiveness?"
"I am attached to it, indeed." (CHAPTER 23)
- Джен, - заговорил он, когда мы вошли в обсаженную лаврами аллею и
медленно направились к обвалившемуся забору и каштану, - хорошо летом в
Торнфильде, правда?
- Да, сэр.
- Вы, наверное, все-таки успели привыкнуть к этому дому? Особенно вы,
кто так чувствует красоту природы и так умеет привязываться.
- Да, я привязалась к нему.
Vilette
'Mon cousin', began Madame, 'I want your opinion. We know your skill in physiognomy; use it now. Read that countenance.'
The little man fixed on me his spectacles. A resolute compression of the lips, and gathering of the brow, seemed to say that he meant to see through me, and that a veil would be no veil for him.
'I read it', he pronounced.
'Et qu'en dites-vous?'
'Mais - bien des choses', was the oracular answer.
'Bad or good?'
'Of each kind, without doubt', pursued the diviner.
'May one trust her word?' (CHAPTER 7)
- Кузен, - обратилась к нему мадам Бек, - хочу выслушать ваше мнение.
Всем известно, как вы искусны в физиогномике. Покажите свое мастерство и
исследуйте это лицо.
Человек уставился на меня через очки. Плотно сжатые губы и наморщенный
лоб, должно быть, означали, что он видит меня насквозь и никакая завеса не
может скрыть от него истину.
- Мне все ясно.
- Et qu'en dites-vous?*
______________
* Ну что же вы скажете? (фр.).
- Mais bien de choses*, - последовал ответ прорицателя.
______________
* Многое (фр.).
- Но плохое или хорошее?
- Несомненно, и то, и другое.
- Ей можно доверять?
***
The Labassecouriens must have a large organ of philopro-genitiveness: at least the indulgence of offspring is carried by them to excessive lengths; the law of most households being the children's will. (CHAPTER 12).
Жители Лабаскура,
видимо, отличаются необычайным чадолюбием; во всяком случае, потворствуют
они своим отпрыскам безгранично, в большинстве семей желание ребенка -
закон.
The Professor
Flamands certainly they were, and both had the true Flamand physiognomy, where intellectual inferiority is marked in lines none can mistake; still they were men, and, in the main, honest men;. (CHAPTER 8)
Безусловно, они были фламандцами, и отличились истинной фламандской физиономикой, где низкий интеллект обозначен в чертах лица, которые невозможно ни с чем перепутать. Тем не менее, они были людьми и, в большинстве своем, людьми честными.
***
"But occupation, Mr. Hunsden! I must go where occupation is to be had; and how could I get recommendation, or introduction, or employment at Brussels?"
"There speaks the organ of caution. You hate to advance a step before you know every inch of the way. (CHAPTER 6)
- Но работа, мистер Хадсен! Я должен направиться туда, где можно отыскать работу. И где мне взять рекомендации, или знакомства, или какое-нибудь занятие в Брюсселе?
- Вот заговорил орган осторожности. Вы не сделаете и шага, покуда досконально не изучите весь путь.
***
"My face is as the Lord made it, Mr. Hunsden."
"The Lord never made either year face or head for X---- What good can your bumps of ideality, comparison, self-esteem, conscientiousness, do you here? (CHAPTER 3)
- Мое лицо такое, каким сотворил его Господь, мистер Хадсен.
-Господь не создавал ваше лицо или голову господина N. Какой здесь прок от ваших органов идеальности, сострадания, собственного достоинства и добросовестности?
Было бы очень интересно.
