Димэс Норд
Гуру
Дитя преисподней
- Хрен бы на тя, мать твою! Ты, надеюсь, еще помнишь, что такое работа? Это не вот там все твои эльфийские штучки и бирюльки. Это - ДЕЛО. Ну, иди, не сопливься. Бегом, я сказал!!!
Каждый день. Каждый день одно и то же. Я горестно вздохнул и поперся в лифт, старый, развалюшный лифт. По нему, казалось, долбанешь ногой - он и развалится. Институт, называется. Новые технологии. Ага. Только не хватает этих ваших технологий, чтобы обеспечить мне безопасный взлет к моей карьере, то бишь на сто десятый, родной этаж. У меня там что-то типа лаборатории имеется, знаете, маленький такой уголок моих фантазий. Я там черные розы вырастил, за что меня чут не выкинули из института. "Делом надо заниматься, уважаемый товарищ, а не цветочки выращивать!" Что правда, то правда: цветочки лет триста назад были стерты с лица Земли, и никакой растительности босс бы не потерпел; я тайком клонировал семена той злосчастной розы и ухаживал за всходами, да только вот что-то обломился мой эксперимент: роза выросла-выросла да и завяла.
Хэх, в моих планах был еще синий тысячелистник...
Лифт неторопливо гудел и весь скрипел, как мои кости, когда я проснусь в пять утра и начну делать зарядку. Техника, блин.
Родимая лаборатория. Кактус в сейфе. И никто не знает, что у меня там растет этот самый кактус. Когда узнают, будет большой писец: меня могут без суда и следствия убрать или, еще хуже, отправить ТУДА... Энтигол. Охххх.....
Нет, никогда... Бррррр! Меня всего передернуло от одной мысли.
Шаги эхом носятся по темному коридору, гулко шурша и вибрируя под ногами моего босса. Эта лысая скотина - всем свиньям свинья: позавчера он больно оттаскал меня за хайры и потребовал, чтобы я постригся. Моя татушка ему тоже не нравится - дракон, обвившийся хвостом вокруг моей левой руки. Видите ли, это безнравственно и глупо, делать ТАКИЕ татуировки. Я обычно резонно отвечал, что очень даже и умно; в том мире, откуда меня привезли, как редкий образец, это совершенно нормально. Образец образцом конечно, но потом забыли и, убедившись, что у меня с мозгой все в порядке, а коэффициент умственного развития повыше, чем у человека будет, просто впихнули в меня весь курс высшей математики, биологии, эмбрионологии и физиологии, а потом, в свою очередь, впихнули МЕНЯ в этот гр****ый институт - служить родному отечеству. Хоть и не родное оно для меня, ох, видит солнышко...
Солнце. Там, откуда я пришел, было другое солнце...
Там я мог выйти на улицу без скафандра, смотреть на голубое небо свой планеты, подставлять лицо Солнцу без всякого опасения. А здесь солнце злое: откроешь хоть часть кожи - испепелит вмиг, только что скелет и останется. Да и тот разложится через полчаса!
Ладно.
Босс молча осматривал результаты моего вчерашнего труда. У меня на столе лежало шесть подопытных рабов-людей. Все они крепко спали, закрытые специальным стеклом; внутри оно подернулось инеем. Мой эксперимент шел к завершению: завтра я должен буду разбудить их и проверить, чему они научились за время сна (все это время их мозги были подключены к моему компьютеру). Но босс, кажется, так не считал... Он был очень, очень зол.
- Это ты называешь сон, мать твою, эльфийский выродок! Да разве это сон? Они же у тебя сейчас проснутся и сдохнут, сцука!
Дальше следовала нецензурная ругань, приводить я ее тут не буду. Одно было ясно: мне сейчас не поздоровится, если я буду возражать. Я и не возражал. Я спокойно уселся в свое кресло, раскрашенное в цветочек, и принялся внимательно слушать.
-Ты не понимаешь, что ль, в чем суть нашего эксперимента, да? В таком глубоком сне, под воздействием столь низких температур, человек воспринимает информацию в десять раз быстрее! И что ты хочешь сделать? Чтобы все сдохли? Сейчас же понизить температуру, скотина ты эдакая, редкая поганая сволочь.
Я не шелохнулся. Я внимательно посмотрел ему в глаза. Ему не понравилось.
- Хватит своими глазищами тут зыркать, - проворчал босс, подходя к моим образцам. - Это ты там у себя мог на людей страху нагонять. Подумаешь, черные. Мало ли у кого здесь глаза черные...
Это правда...
Он начал понижать температуру образцов, щелкая переключателями. Кроме этого надсадного щелканья, не было никаких звуков, разве что звуки его топающих шагов. Ох, и не нравятся же мне его ботинки. Хорошо еще, что ни разу не испытал их на собственной заднице - другим, говорят, приходилось.
Я не выдержал: я не мог на это смотреть. Кожа людей делалась синевато-белой, почти как моя. Я понимал, что еще немного, и у них перестроится весь организм - это будет уже не человек, а холодная машина, предназначенная... Вовсе не для знаний, для убийства, и явно что не во благо. Под воздействием ТАКИХ низких температур никакие знания в их мозги не впихнутся... Агрессия, желание убивать все на совем пути... Правда, мне это может быть и на руку, а вдруг нет. ЧЕРТ!!!
Я все это время СПАЛ???
Я вскочил, и, как ненормальный, принялся разбивать контейнеры. Откуда у меня взялась такая сила, не знаю. Они же сверхпрочные были. С треском стекло начало рассыпаться по полу моей скромной лаборатории. Я давил его своими ботинками, расшвыривая по всему пространству комнаты. Босс, заметив это, попытался мне помешать. Куда там! Не знаю, откуда у меня взялось столько силы, но я легко отшвырнул его к стене и продолжил свое занятие. Я разгромил всю лабораторию. Люди, вывалившись из контейнеров, мгновенно принялись разлагаться под воздейтвием слишком высоких температур - их кожа, синеватая, как ранний снег, медленно стала буро-коричневой и потрескалась. Я опешил и уставился на них, молча вытирая собственную кровь со своих рук - я порезал их об острые осколки стекла.
[ADDED=Siemies Almie]1085077965[/ADDED]
- Молчишь, ****. - Босс мгновенно подскочил ко мне и, схватив меня за шею, поднял меня чуть повыше моего собственного роста и прижал к стене. Я хрипел - воздуха почему-то совсем не хватало, словно песок в горло насыпали. Перед глазами побежали красные круги.
- Убирайся, кретин.
Мощный пинок под зад.Я лежал на крыльце института. У меня больше ничего нет - при мне только защитный скафандр и небольшой нож. Им на улице пользоваться нельзя - разорвать чужой скафандр значит лишить человека жизни, а это и взамен карается смертью.
Я открыл глаза и попытался встать. НИЧЕГО нет. Все мои карточки и документы. Только электронный паспорт, вшитый под кожу на плече правой руки. Денежных карточек нет. Еды нет.
Домой...
Дома у меня тоже нет.
Куда я теперь пойду? Я не знал. Решил идти прямо, пока не закончится дорога. Когда она закончится, я поверну налево или направо, и опять буду идти прямо.
А потом я умру от голода.
И никто даже не вспомнит про меня, одинокого эльфа, случайно пойманного на собственной родине, плененного и привезеного сюда.
Я хотел домой. ДОМОЙ! Как я мечтал об этом. Но мечте моей никогда не сбыться.
Мимо пронесся какой-то транспортный вагон. Я решил подождать следующий - может быть. Подальше отсюда. Может быть, я найду себе новый дом, может быть...
Ш-ш-ш-шух! Двери распахнулись передо мной, как пасть дракона; я понял, что моя судьба решается сейчас, именно в этот момент... Я шагнул вперед, шагнул неуверенно, словно попытался взлететь, совсем забыв, что в наличии у меня нет никаких карточек... Это был приговор. Только двери закрылись за мной, только я сделал шаг вперед, как сотни мелких зубьев пронзили меня насквозь: то сошлись и сомкнулись две створки, вооруженных заточенными лезвиями...
Приговор.
"Гадина. Ох, мать твою, гадина. Видит бог."
Бога нет.
А безбилетный проезд карается смертью. Ты - жалкое существо, как ты смеешь портить своими вонючими безбилетными ботинками НАШ транспорт, как ты смеешь осквернять НАШ мир своим отвратительным присутствием.
Я молча смотрел в потолок, пока решалась моя судьба. Такого злостного преступления давно уже не видела земля: как так, как мог зайти безденежный бомж в общественный транспорт? Посмотрите, да у него ботинки в крови. Не убийца ли ты? Он с другой планеты, посмотрите. У него черные глаза, да-да, черные! Чего пялишься, выродок???
Я получил несильный удар в челюсть и опустил голову. Волосы безжизненно свесились мне на плечи и противно щекотали за лопатками. Меня еще не обкорнали. Мне еще не удалили татушку. Может быть, меня не пустят на переработку, как всех остальных бомжей, кто знает? Я поднял голову и осмотрелся. На моем теле не было больше следов от острых
езвий, которые пару часов назад прошли сквозь меня и сомкнулись. Не было даже намека.Гр****ые автодоки. Гр****ый мир. Гр****ое ВСЁ.
Я вздохнул и посмотрел прямо перед собой. Трое. Стоят вокруг меня. Церемонятся.
Странно: пустили б на переработку да и дело с концом. Но они даже и не собирались этого делать. Кажется, я нужен был им живым. Для чего, черт побери... ДЛЯ ЧЕГО???
Я не знал...
Институт генетики.
- У тебя несколько путей, инопланетянин. Выбирай. Можешь и послужить бессмертному государству, бессмертной ЗЕМЛЕ. Клеточки твоих костей будут неплохо смотреться в новой двери для нашего кабинета, ты не находишь? А может быть, твой череп вместе с другими будет положен в фундамент нового строющегося корпуса Института, кто знает? Зато до конца ты будешь обеспечен всем, чего тебе надо: пожрать, попить, потрахаться. Все обеспечим, все будет зашибись, но потом ты отдаешь свою жизнь нам... И с твоим телом мы будем распоряжаться, как хотим. Целый месяц сладкой жизни или целая жизнь мучений?
Я поднял голову, откинул намокшие от пота волосы и прошипел:
- Никогда. Лучше отпустите меня в Энтигол.
Они изумленно посмотрели на меня, переглянулись; наверно, давно уже никто не изрекал столь дерзких просьб.
- Что? Я не ослышался? - спросил доктор с лысиной в полбашки. - Ты спятил. Добровольно ТУДА? Ты осмелился произнести это слово?
- Да. Отпустите меня туда, мрази. Я эльф, а не ничтожество вроде вас, которое согласилось бы продаться за месяц вкусной жрачки.
Сам не понял, как вырвалось. Но как-то вышло и так.
Я опустил голову и ждал приговора. Это было долго и мучительно - мне показалось, что прошли часы, прежде чем доктор с лысиной осторожно подошел ко мне, взял мою физиономию в ладонь и внимательно осмотрел, словно проверяя каждый волос у меня в бровях и каждый прыщик на носу. Я извернулся и цапнул его за руку; тот взвыл, видать, получилось больно. А может, и не получилось: эти твари совсем забыли, что такое боль, нежась в своих белых креслах и воздушных подушках.
- Отправьте его туда, - отрезал доктор, отходя от меня, чтобы побыстрее натереть пострадавшее запястье каким-нибудь заживляющим кремом. Я ему вслед еще и плюнул.
Энтигол хуже преисподней. Теперь я слишком хорошо убедился в этом...
Они боятся даже произносить само название сего географического места. Огненные шахты, где у тебя постепенно плавятся мозги, и ты начинаешь сходить с ума... Атмосфера преисподней проникает в тебя, делает своей частью, и ты мучаешься всю жизнь. ТЫ здесь свободен, но лучше бы тебе умереть... Здесь ты волен делать что хочешь, если сможешь выжить. Энтигол - казнь, Энтигол - тюрьма. Земной ад, открытый в не помню каком году не помню кем. Неважно. Энтигол - море пламени. Энтигол - горячий дрожащий воздух; Энтигол - смертоносные лучи, ядовитый газ... Здесь ты не можешь спокойно пройти по дороге, ты должен ждать, пока не испарится вон та с виду безобидная лужица; ибо если ты в нее случайно наступишь, можешь испариться сам; может быть и похуже. Если ты зверски убил человека, место тебе сюда... Обычно люди сводят счеты с жизнью, когда слышат приговор. А я пришел...
Постоянная опасность для жизни, постоянная угроза со всех сторон... Но Энтигол для меня ЕСТЬ ЖИЗНЬ. Теперь это так...
- Когда-нибудь это все закончится, - сказала Она. - Люди уничтожат сами себя.
Она тоже оказалась здесь добровольно.
- Они не умеют бороться, - продолжала Она. - Я тоже из другого мира, как и ты. Ты тоже оказался здесь по ИХ воле. Тебя так же пленили на твоей планете, так же привезли сюда, так же исследовали, а потом на тебя забили. Ведь так?
- Так, - согласился я. Я замолчал, не в силах говорить что-то еще.
- Илэни, так на нашем языке звучит слово "Одинокий", - сказала Она. - Я так буду тебя звать.
- На нашем - Алинес, - ответил я тихо и вздохнул.
Мы были так близко, но, несмотря на это, мы оставались совершенно одинокими... Наши миры никак не могли соприкоснуться, ведь они были слишком далеки, хоть и безнадежно близки. Алинес была почти такая, как я, но что-то мешало. Недопонимание? Может быть.
Она почти ничего не рассказывала о своей жизни до Энтигола. Словно ее и не существовало... Она была похожа на человека, так же, как и я; но не была им, в чем я уверен до сих пор. Она была совсем невысокая, с голубоватой бледной кожей, волосы у нее были очень длинные, идеально белые... Единственное, что было здесь белым. Я смотрел на нее и понимал: здесь не место ей, так же, как и не место мне... Энтигол хуже преисподней, но Энтигол лучше мира Людей. Алинес говорила так же.
[ADDED=Siemies Almie]1085077987[/ADDED]
Прошел месяц моей жизни в Энтиголе. Я смог выжить, несмотря ни на что. Говорят, так долго здесь не держался никто. Я остался один. Со мной не было больше никого...
Алинес погибла во время огненной бури. Огненный ветер опалил ее белую кожу, изуродовав до неузнаваемости. Она еще была жива, когда я подхватил ее на руки и отнес в свое укрытие. Глаза у нее все еще были открыты. на словно хотела что-то сказать, но у нее не получалось... Прошло несколько минут, она сумела справиться с болью и прошептала:
- Передай привет своему солнцу, Илэни. Ты увидишь его снова.
Потом было еще что-то, но я ни слова не понял. Через час она умерла в мучениях, и мне почему-то не было ее жаль. Я осознал это позже, когда остался наедине с собой и ее телом, которое уже не могло мне ничего сказать, не могло положить мне руку на плечо, не могло просто быть со мной. Это уже не Алинес, а такая же мертвая материя, как и камни, на которых она лежала. Я распрощался с ней, осознавая, что в этом мире у меня нет никого, кроме себя. Что я ни в коем случае не должен ни к кому привязываться, как к Ней... Это ведь убьет меня. Но почему я снова вспоминал Ее слова?
"Когда-нибудь это все закончится"
Да, Алинес. Я обещаю. Придет время, и мир станет другим.
Я сидел у подножия скалы. Моя рана слишком болела; огненный осколок вошел в руку и вышел из нее в противоположной стороне. Я стиснул зубы и старался не проронить не звука, но не получалось; стон сам собой рождался у меня в груди. Я не идеален, я не могу стерпеть любую боль, какая бы ни пронзала меня.
Я сконцентрировал свой взгляд на камушке и попытался мысленно отдать всю боль ему, направить этот пульсирующий поток в другую сторону, подальше от меня...
Камешек сдвинулся с места, а потом покатился по склону холма.
Тут я увидел сотни таки же обломков, и они все летели ко мне. Они приближались, а я, ослабев, не мог встать и уйти. Это обычный огненный дождь, а я - впервые - НЕ СМОГ...
Да. Я не могу. Я слишком слаб для Энтигола.
Боль взорвалась во мне единовременно; я почувствовал, что меня почти нет больше, потому что болью стала каждая самая мелкая клеточка моего тела. И я не выдержал, и я дико заорал, корчась в конвульсиях, а небо плакало на меня новыми осколками.
А потом вещи восстали против своих хозяев.
Автомобили начали давить пешеходов; стальные створки то и дело смыкались, превращая живых людей в пласты органической ткани. Все электрические приборы планеты, словно объединившись, парализовали и располосовали смертоносными лучами сотни ученых, докторов и изобретателей. Сотни домохозяек погибли при попытке поджарить жаркое из человеческих полуфабрикатов, сотни строителей, замуровывающих человеческие черепа между кирпичами, остались там же навеки, достроив величественные здания своими телами. Смерть прошла величественной полосой по всему миру, и эта полоса расширялась, и смерть эту несли слуги, электрические слуги человека. Музыка стала разрывать барабанные перепонки, кольца сжимались на пальцах, смыкаясь полностью в идеальный круг. Украшения душили полные шеи представительных мадам, оружие стреляло само собой, находясь в кармане... Хаос охватил Землю; И только в Энтиголе оставалось все спокойно... Если это можно назвать спокойствием. Но я теперь привык к огненным бурям; мое тело закалилось и не возникали больше на моих руках и ногах огромные раны от случайного соприкосновенияс ядовитыми лучами. Я - дитя этой преисподней, ее любимое дитя; и я еще вернусь. Я сделаю то, что не смогла сделать Алинес. Я все-таки увижу солнце своей планеты.И однажды я поднялся на самую вершину, и закричал что-то в холодную глубину неба... Солнце не убивало меня. Я не чувствовал его лучей, они рассеивались в небе, но видел, как свет проникал куда-то в глубину моих мозгов через глаза, и я это не только видел, но и осознавал... И я понял, что сейчас пришел мой час.
Где те все, что мучили меня в Институте? Где?!! Хотел бы я сейчас посмотреть на их останки, если бы они еще существовали! На Земле не осталось НИКОГО. Я был ОДИН.
Совершенно ОДИН.
И это сделал я?
Я не мог поверить. Боль одного не смогла бы стать болью ВСЕХ.
А потом я понял. Сколько их было таких? Алинес? Еще сотни и сотни? Это не моя боль.
Это НАША боль.
Сохранился один кораблик, маленький, для одного только... Я не знал, что там делать. Я не умел им управлять. Но Корабль вдруг медленно, словно нехотя, оторвался от земли и начал постепенно набирать высоту. Я летел домой. Солнце моей Земли. Моей родной, любимой земли! Я счастлив, ибо я - снова - ДОМА...
Я растянулся на зеленом лугу, осознавая, как стар я теперь, ведь я провел столько лет вдали отсюда.
Когда я решил напиться из озера и наклонился над кристально прозрачной водой, я ужаснулся: меня не было. Точнее, там был кто-то, кто-то смотрел на меня, из этой холодной глубины,но КТО?
Обугленная, темно-коричневая кожа, обгорелые волосы, их почти не осталось... Костлявые руки, местами из плоти торчат кости. А боли я уже не чувствовал, и не мог даже сказать, где теперь у меня раны - я ведь был одной сплошной раной... Неужели этот мерзкий гоблин, которого я сейчас вижу в воде, и есть я?
Велика была цена освобождения.
Когда, через тысячи лет, и на моей земле пришла эпоха Людей, я нашел себе новый Энтигол. Через тьму лет я пронес себя, изуродованного, старого, но - не сдавшегося.
Дитя Энтигола.
- Хрен бы на тя, мать твою! Ты, надеюсь, еще помнишь, что такое работа? Это не вот там все твои эльфийские штучки и бирюльки. Это - ДЕЛО. Ну, иди, не сопливься. Бегом, я сказал!!!
Каждый день. Каждый день одно и то же. Я горестно вздохнул и поперся в лифт, старый, развалюшный лифт. По нему, казалось, долбанешь ногой - он и развалится. Институт, называется. Новые технологии. Ага. Только не хватает этих ваших технологий, чтобы обеспечить мне безопасный взлет к моей карьере, то бишь на сто десятый, родной этаж. У меня там что-то типа лаборатории имеется, знаете, маленький такой уголок моих фантазий. Я там черные розы вырастил, за что меня чут не выкинули из института. "Делом надо заниматься, уважаемый товарищ, а не цветочки выращивать!" Что правда, то правда: цветочки лет триста назад были стерты с лица Земли, и никакой растительности босс бы не потерпел; я тайком клонировал семена той злосчастной розы и ухаживал за всходами, да только вот что-то обломился мой эксперимент: роза выросла-выросла да и завяла.
Хэх, в моих планах был еще синий тысячелистник...
Лифт неторопливо гудел и весь скрипел, как мои кости, когда я проснусь в пять утра и начну делать зарядку. Техника, блин.
Родимая лаборатория. Кактус в сейфе. И никто не знает, что у меня там растет этот самый кактус. Когда узнают, будет большой писец: меня могут без суда и следствия убрать или, еще хуже, отправить ТУДА... Энтигол. Охххх.....
Нет, никогда... Бррррр! Меня всего передернуло от одной мысли.
Шаги эхом носятся по темному коридору, гулко шурша и вибрируя под ногами моего босса. Эта лысая скотина - всем свиньям свинья: позавчера он больно оттаскал меня за хайры и потребовал, чтобы я постригся. Моя татушка ему тоже не нравится - дракон, обвившийся хвостом вокруг моей левой руки. Видите ли, это безнравственно и глупо, делать ТАКИЕ татуировки. Я обычно резонно отвечал, что очень даже и умно; в том мире, откуда меня привезли, как редкий образец, это совершенно нормально. Образец образцом конечно, но потом забыли и, убедившись, что у меня с мозгой все в порядке, а коэффициент умственного развития повыше, чем у человека будет, просто впихнули в меня весь курс высшей математики, биологии, эмбрионологии и физиологии, а потом, в свою очередь, впихнули МЕНЯ в этот гр****ый институт - служить родному отечеству. Хоть и не родное оно для меня, ох, видит солнышко...
Солнце. Там, откуда я пришел, было другое солнце...
Там я мог выйти на улицу без скафандра, смотреть на голубое небо свой планеты, подставлять лицо Солнцу без всякого опасения. А здесь солнце злое: откроешь хоть часть кожи - испепелит вмиг, только что скелет и останется. Да и тот разложится через полчаса!
Ладно.
Босс молча осматривал результаты моего вчерашнего труда. У меня на столе лежало шесть подопытных рабов-людей. Все они крепко спали, закрытые специальным стеклом; внутри оно подернулось инеем. Мой эксперимент шел к завершению: завтра я должен буду разбудить их и проверить, чему они научились за время сна (все это время их мозги были подключены к моему компьютеру). Но босс, кажется, так не считал... Он был очень, очень зол.
- Это ты называешь сон, мать твою, эльфийский выродок! Да разве это сон? Они же у тебя сейчас проснутся и сдохнут, сцука!
Дальше следовала нецензурная ругань, приводить я ее тут не буду. Одно было ясно: мне сейчас не поздоровится, если я буду возражать. Я и не возражал. Я спокойно уселся в свое кресло, раскрашенное в цветочек, и принялся внимательно слушать.
-Ты не понимаешь, что ль, в чем суть нашего эксперимента, да? В таком глубоком сне, под воздействием столь низких температур, человек воспринимает информацию в десять раз быстрее! И что ты хочешь сделать? Чтобы все сдохли? Сейчас же понизить температуру, скотина ты эдакая, редкая поганая сволочь.
Я не шелохнулся. Я внимательно посмотрел ему в глаза. Ему не понравилось.
- Хватит своими глазищами тут зыркать, - проворчал босс, подходя к моим образцам. - Это ты там у себя мог на людей страху нагонять. Подумаешь, черные. Мало ли у кого здесь глаза черные...
Это правда...
Он начал понижать температуру образцов, щелкая переключателями. Кроме этого надсадного щелканья, не было никаких звуков, разве что звуки его топающих шагов. Ох, и не нравятся же мне его ботинки. Хорошо еще, что ни разу не испытал их на собственной заднице - другим, говорят, приходилось.
Я не выдержал: я не мог на это смотреть. Кожа людей делалась синевато-белой, почти как моя. Я понимал, что еще немного, и у них перестроится весь организм - это будет уже не человек, а холодная машина, предназначенная... Вовсе не для знаний, для убийства, и явно что не во благо. Под воздействием ТАКИХ низких температур никакие знания в их мозги не впихнутся... Агрессия, желание убивать все на совем пути... Правда, мне это может быть и на руку, а вдруг нет. ЧЕРТ!!!
Я все это время СПАЛ???
Я вскочил, и, как ненормальный, принялся разбивать контейнеры. Откуда у меня взялась такая сила, не знаю. Они же сверхпрочные были. С треском стекло начало рассыпаться по полу моей скромной лаборатории. Я давил его своими ботинками, расшвыривая по всему пространству комнаты. Босс, заметив это, попытался мне помешать. Куда там! Не знаю, откуда у меня взялось столько силы, но я легко отшвырнул его к стене и продолжил свое занятие. Я разгромил всю лабораторию. Люди, вывалившись из контейнеров, мгновенно принялись разлагаться под воздейтвием слишком высоких температур - их кожа, синеватая, как ранний снег, медленно стала буро-коричневой и потрескалась. Я опешил и уставился на них, молча вытирая собственную кровь со своих рук - я порезал их об острые осколки стекла.
[ADDED=Siemies Almie]1085077965[/ADDED]
- Молчишь, ****. - Босс мгновенно подскочил ко мне и, схватив меня за шею, поднял меня чуть повыше моего собственного роста и прижал к стене. Я хрипел - воздуха почему-то совсем не хватало, словно песок в горло насыпали. Перед глазами побежали красные круги.
- Убирайся, кретин.
Мощный пинок под зад.Я лежал на крыльце института. У меня больше ничего нет - при мне только защитный скафандр и небольшой нож. Им на улице пользоваться нельзя - разорвать чужой скафандр значит лишить человека жизни, а это и взамен карается смертью.
Я открыл глаза и попытался встать. НИЧЕГО нет. Все мои карточки и документы. Только электронный паспорт, вшитый под кожу на плече правой руки. Денежных карточек нет. Еды нет.
Домой...
Дома у меня тоже нет.
Куда я теперь пойду? Я не знал. Решил идти прямо, пока не закончится дорога. Когда она закончится, я поверну налево или направо, и опять буду идти прямо.
А потом я умру от голода.
И никто даже не вспомнит про меня, одинокого эльфа, случайно пойманного на собственной родине, плененного и привезеного сюда.
Я хотел домой. ДОМОЙ! Как я мечтал об этом. Но мечте моей никогда не сбыться.
Мимо пронесся какой-то транспортный вагон. Я решил подождать следующий - может быть. Подальше отсюда. Может быть, я найду себе новый дом, может быть...
Ш-ш-ш-шух! Двери распахнулись передо мной, как пасть дракона; я понял, что моя судьба решается сейчас, именно в этот момент... Я шагнул вперед, шагнул неуверенно, словно попытался взлететь, совсем забыв, что в наличии у меня нет никаких карточек... Это был приговор. Только двери закрылись за мной, только я сделал шаг вперед, как сотни мелких зубьев пронзили меня насквозь: то сошлись и сомкнулись две створки, вооруженных заточенными лезвиями...
Приговор.
"Гадина. Ох, мать твою, гадина. Видит бог."
Бога нет.
А безбилетный проезд карается смертью. Ты - жалкое существо, как ты смеешь портить своими вонючими безбилетными ботинками НАШ транспорт, как ты смеешь осквернять НАШ мир своим отвратительным присутствием.
Я молча смотрел в потолок, пока решалась моя судьба. Такого злостного преступления давно уже не видела земля: как так, как мог зайти безденежный бомж в общественный транспорт? Посмотрите, да у него ботинки в крови. Не убийца ли ты? Он с другой планеты, посмотрите. У него черные глаза, да-да, черные! Чего пялишься, выродок???
Я получил несильный удар в челюсть и опустил голову. Волосы безжизненно свесились мне на плечи и противно щекотали за лопатками. Меня еще не обкорнали. Мне еще не удалили татушку. Может быть, меня не пустят на переработку, как всех остальных бомжей, кто знает? Я поднял голову и осмотрелся. На моем теле не было больше следов от острых
езвий, которые пару часов назад прошли сквозь меня и сомкнулись. Не было даже намека.Гр****ые автодоки. Гр****ый мир. Гр****ое ВСЁ.
Я вздохнул и посмотрел прямо перед собой. Трое. Стоят вокруг меня. Церемонятся.
Странно: пустили б на переработку да и дело с концом. Но они даже и не собирались этого делать. Кажется, я нужен был им живым. Для чего, черт побери... ДЛЯ ЧЕГО???
Я не знал...
Институт генетики.
- У тебя несколько путей, инопланетянин. Выбирай. Можешь и послужить бессмертному государству, бессмертной ЗЕМЛЕ. Клеточки твоих костей будут неплохо смотреться в новой двери для нашего кабинета, ты не находишь? А может быть, твой череп вместе с другими будет положен в фундамент нового строющегося корпуса Института, кто знает? Зато до конца ты будешь обеспечен всем, чего тебе надо: пожрать, попить, потрахаться. Все обеспечим, все будет зашибись, но потом ты отдаешь свою жизнь нам... И с твоим телом мы будем распоряжаться, как хотим. Целый месяц сладкой жизни или целая жизнь мучений?
Я поднял голову, откинул намокшие от пота волосы и прошипел:
- Никогда. Лучше отпустите меня в Энтигол.
Они изумленно посмотрели на меня, переглянулись; наверно, давно уже никто не изрекал столь дерзких просьб.
- Что? Я не ослышался? - спросил доктор с лысиной в полбашки. - Ты спятил. Добровольно ТУДА? Ты осмелился произнести это слово?
- Да. Отпустите меня туда, мрази. Я эльф, а не ничтожество вроде вас, которое согласилось бы продаться за месяц вкусной жрачки.
Сам не понял, как вырвалось. Но как-то вышло и так.
Я опустил голову и ждал приговора. Это было долго и мучительно - мне показалось, что прошли часы, прежде чем доктор с лысиной осторожно подошел ко мне, взял мою физиономию в ладонь и внимательно осмотрел, словно проверяя каждый волос у меня в бровях и каждый прыщик на носу. Я извернулся и цапнул его за руку; тот взвыл, видать, получилось больно. А может, и не получилось: эти твари совсем забыли, что такое боль, нежась в своих белых креслах и воздушных подушках.
- Отправьте его туда, - отрезал доктор, отходя от меня, чтобы побыстрее натереть пострадавшее запястье каким-нибудь заживляющим кремом. Я ему вслед еще и плюнул.
Энтигол хуже преисподней. Теперь я слишком хорошо убедился в этом...
Они боятся даже произносить само название сего географического места. Огненные шахты, где у тебя постепенно плавятся мозги, и ты начинаешь сходить с ума... Атмосфера преисподней проникает в тебя, делает своей частью, и ты мучаешься всю жизнь. ТЫ здесь свободен, но лучше бы тебе умереть... Здесь ты волен делать что хочешь, если сможешь выжить. Энтигол - казнь, Энтигол - тюрьма. Земной ад, открытый в не помню каком году не помню кем. Неважно. Энтигол - море пламени. Энтигол - горячий дрожащий воздух; Энтигол - смертоносные лучи, ядовитый газ... Здесь ты не можешь спокойно пройти по дороге, ты должен ждать, пока не испарится вон та с виду безобидная лужица; ибо если ты в нее случайно наступишь, можешь испариться сам; может быть и похуже. Если ты зверски убил человека, место тебе сюда... Обычно люди сводят счеты с жизнью, когда слышат приговор. А я пришел...
Постоянная опасность для жизни, постоянная угроза со всех сторон... Но Энтигол для меня ЕСТЬ ЖИЗНЬ. Теперь это так...
- Когда-нибудь это все закончится, - сказала Она. - Люди уничтожат сами себя.
Она тоже оказалась здесь добровольно.
- Они не умеют бороться, - продолжала Она. - Я тоже из другого мира, как и ты. Ты тоже оказался здесь по ИХ воле. Тебя так же пленили на твоей планете, так же привезли сюда, так же исследовали, а потом на тебя забили. Ведь так?
- Так, - согласился я. Я замолчал, не в силах говорить что-то еще.
- Илэни, так на нашем языке звучит слово "Одинокий", - сказала Она. - Я так буду тебя звать.
- На нашем - Алинес, - ответил я тихо и вздохнул.
Мы были так близко, но, несмотря на это, мы оставались совершенно одинокими... Наши миры никак не могли соприкоснуться, ведь они были слишком далеки, хоть и безнадежно близки. Алинес была почти такая, как я, но что-то мешало. Недопонимание? Может быть.
Она почти ничего не рассказывала о своей жизни до Энтигола. Словно ее и не существовало... Она была похожа на человека, так же, как и я; но не была им, в чем я уверен до сих пор. Она была совсем невысокая, с голубоватой бледной кожей, волосы у нее были очень длинные, идеально белые... Единственное, что было здесь белым. Я смотрел на нее и понимал: здесь не место ей, так же, как и не место мне... Энтигол хуже преисподней, но Энтигол лучше мира Людей. Алинес говорила так же.
[ADDED=Siemies Almie]1085077987[/ADDED]
Прошел месяц моей жизни в Энтиголе. Я смог выжить, несмотря ни на что. Говорят, так долго здесь не держался никто. Я остался один. Со мной не было больше никого...
Алинес погибла во время огненной бури. Огненный ветер опалил ее белую кожу, изуродовав до неузнаваемости. Она еще была жива, когда я подхватил ее на руки и отнес в свое укрытие. Глаза у нее все еще были открыты. на словно хотела что-то сказать, но у нее не получалось... Прошло несколько минут, она сумела справиться с болью и прошептала:
- Передай привет своему солнцу, Илэни. Ты увидишь его снова.
Потом было еще что-то, но я ни слова не понял. Через час она умерла в мучениях, и мне почему-то не было ее жаль. Я осознал это позже, когда остался наедине с собой и ее телом, которое уже не могло мне ничего сказать, не могло положить мне руку на плечо, не могло просто быть со мной. Это уже не Алинес, а такая же мертвая материя, как и камни, на которых она лежала. Я распрощался с ней, осознавая, что в этом мире у меня нет никого, кроме себя. Что я ни в коем случае не должен ни к кому привязываться, как к Ней... Это ведь убьет меня. Но почему я снова вспоминал Ее слова?
"Когда-нибудь это все закончится"
Да, Алинес. Я обещаю. Придет время, и мир станет другим.
Я сидел у подножия скалы. Моя рана слишком болела; огненный осколок вошел в руку и вышел из нее в противоположной стороне. Я стиснул зубы и старался не проронить не звука, но не получалось; стон сам собой рождался у меня в груди. Я не идеален, я не могу стерпеть любую боль, какая бы ни пронзала меня.
Я сконцентрировал свой взгляд на камушке и попытался мысленно отдать всю боль ему, направить этот пульсирующий поток в другую сторону, подальше от меня...
Камешек сдвинулся с места, а потом покатился по склону холма.
Тут я увидел сотни таки же обломков, и они все летели ко мне. Они приближались, а я, ослабев, не мог встать и уйти. Это обычный огненный дождь, а я - впервые - НЕ СМОГ...
Да. Я не могу. Я слишком слаб для Энтигола.
Боль взорвалась во мне единовременно; я почувствовал, что меня почти нет больше, потому что болью стала каждая самая мелкая клеточка моего тела. И я не выдержал, и я дико заорал, корчась в конвульсиях, а небо плакало на меня новыми осколками.
А потом вещи восстали против своих хозяев.
Автомобили начали давить пешеходов; стальные створки то и дело смыкались, превращая живых людей в пласты органической ткани. Все электрические приборы планеты, словно объединившись, парализовали и располосовали смертоносными лучами сотни ученых, докторов и изобретателей. Сотни домохозяек погибли при попытке поджарить жаркое из человеческих полуфабрикатов, сотни строителей, замуровывающих человеческие черепа между кирпичами, остались там же навеки, достроив величественные здания своими телами. Смерть прошла величественной полосой по всему миру, и эта полоса расширялась, и смерть эту несли слуги, электрические слуги человека. Музыка стала разрывать барабанные перепонки, кольца сжимались на пальцах, смыкаясь полностью в идеальный круг. Украшения душили полные шеи представительных мадам, оружие стреляло само собой, находясь в кармане... Хаос охватил Землю; И только в Энтиголе оставалось все спокойно... Если это можно назвать спокойствием. Но я теперь привык к огненным бурям; мое тело закалилось и не возникали больше на моих руках и ногах огромные раны от случайного соприкосновенияс ядовитыми лучами. Я - дитя этой преисподней, ее любимое дитя; и я еще вернусь. Я сделаю то, что не смогла сделать Алинес. Я все-таки увижу солнце своей планеты.И однажды я поднялся на самую вершину, и закричал что-то в холодную глубину неба... Солнце не убивало меня. Я не чувствовал его лучей, они рассеивались в небе, но видел, как свет проникал куда-то в глубину моих мозгов через глаза, и я это не только видел, но и осознавал... И я понял, что сейчас пришел мой час.
Где те все, что мучили меня в Институте? Где?!! Хотел бы я сейчас посмотреть на их останки, если бы они еще существовали! На Земле не осталось НИКОГО. Я был ОДИН.
Совершенно ОДИН.
И это сделал я?
Я не мог поверить. Боль одного не смогла бы стать болью ВСЕХ.
А потом я понял. Сколько их было таких? Алинес? Еще сотни и сотни? Это не моя боль.
Это НАША боль.
Сохранился один кораблик, маленький, для одного только... Я не знал, что там делать. Я не умел им управлять. Но Корабль вдруг медленно, словно нехотя, оторвался от земли и начал постепенно набирать высоту. Я летел домой. Солнце моей Земли. Моей родной, любимой земли! Я счастлив, ибо я - снова - ДОМА...
Я растянулся на зеленом лугу, осознавая, как стар я теперь, ведь я провел столько лет вдали отсюда.
Когда я решил напиться из озера и наклонился над кристально прозрачной водой, я ужаснулся: меня не было. Точнее, там был кто-то, кто-то смотрел на меня, из этой холодной глубины,но КТО?
Обугленная, темно-коричневая кожа, обгорелые волосы, их почти не осталось... Костлявые руки, местами из плоти торчат кости. А боли я уже не чувствовал, и не мог даже сказать, где теперь у меня раны - я ведь был одной сплошной раной... Неужели этот мерзкий гоблин, которого я сейчас вижу в воде, и есть я?
Велика была цена освобождения.
Когда, через тысячи лет, и на моей земле пришла эпоха Людей, я нашел себе новый Энтигол. Через тьму лет я пронес себя, изуродованного, старого, но - не сдавшегося.
Дитя Энтигола.
Но к своему стыду я недопоняла тот момент, когда герой, наконец, одерживает победу. Как он выжил? Только за счёт своей внутренней силы? И, если задуматься, несколько удивляет переход от начала рассказа к концу, они разительно отличаются друг от друга даже по стилю... Хотя лично я это списываю на интересный литературный приём. Мне очень понравилось 
