Симс-сериал: "Le bout de ma Lune"

[Sleeping_Sky]

Название: Le bout de ma Lune (Огрызок моей Луны)
Автор: Безумная Шляпница, она же Sleeping_Sky.
Фотограф: непревзойденная Joyful она же Шедевра
Помощники: песни Flёur "Струна", "Сияние" и "Теплые Коты" советую даже послушать перед чтением, очень настраивает на слышанье текста, кошка Микаэлла так вовремя согревшая и подтолкнувшая вдохновение, теплые батареи не дающие окончательно замерзнуть и собственно сам компьютер добровольно согласившийся предоставить редактор текста Microsoft Word для моих манипуляций.
Редактор: сама себе редактор.
Статус: в процессе.
Размер: средний. Не очень большой, а вообще все в процессе. Может даже макси выйдет.
Рейтинг: читайте все, кто ж вам запретит...
Жанр: romance, angst и все-все-все. Чуть фантастики и приключений. В кои-то веки мне захотелось написать что-то о любви.
Предупреждения/Пожелания: бред полный как по мне...
Примечания: идея нагло, но честно стыренная. Правда, только часть идеи, с самого начала, я уже добавила миллион своего. К сожалению, я абсолютно не помню, где и как читала тот рассказ. Помню, что нашла в ЖЖ. Если найду, обязательно выдам ссылку на оригинал (оригинал – не симс история, а что-то совершенно другое) Собственно смысл искажен до ужаса и тут совершенно в другом, но считаю своим долгом сообщить, что одна из мыслей того автора все же стыренная.
Права на размещение: только там, куда я отошлю. Не дай бог увижу там, куда я его не клала... *Я, конечно, сомневаюсь, что такое захотят спереть, но все же,* а если еще и не под нашим с Joyful авторством... Я ведьма с опытом *хлопает битой по ладошкам*


От автора
Захотелось мне написать, как в настоящей книге, вступление.
Я этот рассказ-сериал, пишу не просто так, как впрочем, наверное, многие пишущие люди. Тут отчасти мои эмоции, мой склад ума, мои фантазии, мои переживания вот так выраженные в тексте. Просто как-то натолкнулась на статью, что упорядочить свой внутренний мир, можно именно с помощью написания себя. Вот я взялась и пишу.
Я никогда не любила, но довольно часто наблюдала за настоящими влюбленными, представляла, как буду любить я, поэтому попытаюсь описать здесь и это чувство. Перед написанием я перелопатила гору книг по астрономии, синтаксису, пунктуации, русскому языку, но, к сожалению, поняла только, что очень люблю ночное небо и доверяю в написании текста только своей интуиции.
Изначально это должен был быть совершенно другой рассказ, поменялось что-то внутри, изменились и герои.
Все появляющиеся по ходу прочтения вопросы – задавайте! Но я думаю, что они будут решаться в последующих сериях. Название сериала напрямую связан с содержанием, только не все сразу.
Прошу... эх, попросить бы строго не судить, но не буду...
Жду ваших отзывов и прочего. Спасибо за внимание
Все стихи в тексте являются словами песен группы Flёur. Алекс Экслер не имеет никакого отношения к выдуманному персонажу. Все герои выдуманы, хотя являются частью меня.
З.Ы. Очень хотелось бы отзывов по возможности более конкретных чем "аффтар жжет" или "ф бабруйск"

 

[Шедевра]

Часть первая
"Зеленые призраки"

Глава первая
Завяжи мне глаза
Белой, шелковой лентой
Возьми меня
За руку, и веди...

I

Образы
(Лирическое отступление)

Он считал себя поэтом. Довольно бездарным, как считали эксперты-профессора университета, в котором он учился. Но ему было все равно, ведь главное – твой образ. Еще бы! Такая подходящая прическа каштановыми перьями торчащая в разные стороны, как будто никогда не знавшая расчески, неделями небритая щетина, распущенная рубашка, кофе с сигаретами ночами напролет, романтически-пафосное имя... Яркие глаза непонятного зелено-голубого, почти бирюзового цвета...

А еще... а еще он любил женщин. Всю свою жизнь, сколько себя помнил. Он их обожал, сходил по ним с ума, носил их на руках и был готов боготворить каждую из них в отдельности и всех вместе. Ежедневно он влюблялся десятки раз, терял голову, обожествлял каждую из них. Он преклонялся перед ними.
Он любил сладкий запах их духов, их очарование, их волосы, бантики и заколочки, пушистые ресницы и лукавые взгляды из-под них, тонкие пальчики и мудреный маникюр на ногтях, крошечную обувь и длинные ноги, духи, кремы и помады, тушь, сумочки, носочки, лифчики, секреты, улыбки и улыбочки... Маленькие, высокие, хрупкие и пышные, умные и глупышки...
Он задаривал их шоколадками, цветами, писал им стихи и пел им песни, посвящал им свои бессонные ночи. Каждая из них была его музой, на пять секунд, на миллион минут... Он смешил их и ухаживал за ними – красиво, как в его поэмах, и галантно, как в лучшие времена. Он поражал их чувства и воображение, становился то рыцарем, то героем, и спасал их от любых жизненных неурядиц.
Он хотел необычной жизни. Он ее получил. Но еще он хотел... Той, где любовь не считается главным достоянием людей, где его поймут, поймут его тайну, как ни эгоистичным было это желание.
Поэтому он искал своего ангела. Каждую ночь в его объятиях была женщина – неизменно прекрасная, неизменно великолепная, но только женщина.

А он искал ангела.

И вдруг благословенная Фортуна услышала его. И он решил, что проклят.
Первое, что бросалось в ней в глаза это длинные рыжие волосы крупными локонами спадающие на лицо. Закатное солнце путалось в них, играло с ними в прятки, сливалось с ними в один цвет, и они, разлетаясь, излучали его. Она пахла жасмином, была маленькой и хрупкой, как статуэтка. Кудряшки совершенно не в силах спрятать восхитительно-зеленые глаза, детские веснушки на носу, мягкие щечки и вздернутый, острый подбородок.

Она говорила с острым, но приятным французским акцентом, отлично стреляла глазками и часто путалась, спотыкаясь в пышных турецких штанах. Она знала, как привлечь взгляды, обнажала плечики, напяливала на себя невероятное количество камушек, браслетиков, колечек и бусинок, зачем-то везде таскала за собой гитару, составляла непередаваемое сочетание очарования и нелепости, а еще откровенно портила ему жизнь с первого же своего появления в его группе.

***

"Надо слушать преподавателя, надо!" – мысленно уговаривал себя он, а сам засыпал в книге по... а по какому предмету книга, абсолютно не имело значения, ибо она все равно использовалась не по прямому назначению, а в качестве слегка жесткой подушки.

- Итак, рад представить вам нашу новую студентку по обмену из Франции... – до его ушей долетел невнятный голос преподавателя.
"Студентка, да? Надо глянуть..."
Он предпочитал считать, что где-то там, в море человеческих – женских – тел и душ он ещё сможет найти ангела. Любовь к этому идеалу сушила его, ломала, как старого, опытного наркомана... Но сейчас сил поднять голову не было совершенно.
- Злата Де Ла Луне...
"О, какое имя, Де Ла... Тьфу... все равно не выговорю"
- ...Можете сесть рядом с Давидом, он поделится с Вами учебниками...
- Что? – он, наконец, соизволил поднять лицо из книжки, все равно как бороду из салата, и тут же внезапно протрезвел, проснулся и опьянел одновременно. Рядом пронесся вихрь тонко-жасминового аромата, произвелся легкий шлепок на скамейку рядом с ним, и с этого момента жизнь Давида Костнера резко изменилась.

Новоиспеченная соседка ослепительно улыбнулась и углубилась, как ему казалось, в изучение лекции.
"Орбита она переела, что ли?" – все никак не мог успокоиться Давид. Теперь его не клонило в сон, зато все равно совершенно невозможно было сосредоточиться на изучении. Казалось, мозг взорвется – в мыслях облачками плавало тысячи и миллионы маленьких Злат, интенсивно грозящих пальчиками. Любовь с первого взгляда – вещь злая.
Благо, штука, так облегчающая страдания и напрягающая нервы всех студентов и школьников, именуемая звонком все-таки обратила внимание на взывающих к совести мучеников и таки зазвенела. Народ врассыпную ринулся к дверям, как к оазису в пустыне.
Таинственная Злата осталась сидеть на месте и дописывала что-то в тетрадь.
Давид почему-то впервые за многие годы отупевший, никак не мог придумать, как к ней подобраться.

- Ты идешь? – она скоропостижно сложила учебник и обернулась.
- Oui, Серж, да!
"Что? Это как? Подождите? Какой еще Серж? А как же я?"
- Эй, Давид, а ты чего? Ты идешь? – наконец, голова Давида снова приобрела возможность соображать и он вопросительно и с завистью уставился на Сержа. Своего лучшего друга.

-К-куда?
-Туда! – расхохотался Серж, - Забыл? У нас сегодня собрание по поводу столетия универа, милый, ты, где летаешь?
-Тьфу, ты господи! Я ж просил, никаких милых! – успокоился Давид. Серж был одним из самых настоящих представителей сексуальных меньшинств. Следовало вспомнить, что кто-кто, а он на Злату совершенно не претендует. А она даже в его сторону не смотрит, а, смешно грызя ручку, тренькает на притащенной сюда гитаре...

- До господа мне далеко, хотя ты мне льстишь, - снова рассмеялся Серж, - Ах, да, познакомься – это моя кузина Злата из Парижа, как ты, наверное, успел узнать. Злата, это Давид, поэт, художник, красивый и просто замечательный... – договорить ему не удалось, рыжеволосое чудо вскочило и подало Давиду руку.
И только он собрался, вот так красиво и галантно ответить, как она мило улыбаясь, продолжила,
- ... просто замечательный твой парень?
Давид разогнулся. В спине что-то хрустнуло, слова застряли в горле.
"Вот вам новости. Неужели похож?"

- Ты бы думала, что говоришь! – обиделся Давид, передумав быть вежливым.
- Мы с вами на брудершафт еще не пили, вот и не тыкайте мне! – возмутилась Златовласка.
- Думать надо! – загорелся Давид.
- Некоторые здесь вообще не думают!
- Это ты про себя?
- Не тыкай!
- Заткнитесь оба! – завопил взволнованный Серж.
- Больно нужно было с ним знакомиться. Серж, родной, у меня голова разболелась, скажи, что я заболела, и на собрание не приду, - Фыркнула, как-то злорадски улыбнулась и гордо удалилась.
- А я заболел, /взорвался на мине/ меня взяли в заложники/ у меня заболела рыбка/не могу найти свою одежду/не могу распутать узел на шнурках от ботинок! – отчитал свое Давид и скрылся в обратном от Златы направлении.
Серж остался стоять посреди коридора.
- Надо же, такой хорошенький и такой противный, - задумчиво произнес он, разведя руками, в лучших традициях распевая последнее слово...

 

[Шедевра]

II

Никогда не старайтесь поверить в невозможное, у вас это выйдет и без старания.
Особенно если предоставляются визуальные подтверждения сомнений.
Пол года ничем не отличающихся от ранее занятий... Разве что... разве, что рыжий ангел, да, тот самый у которого нимб на подзарядке и рожки сохнут от красной краски, все пол года доставала его самыми различными способами. От кнопки на стуле, до залитых домашних заданий. По-детски и глупо, но его поражало до глубины души, и по ночам от вдохновения он все писал и писал стихи. Странно, но за все это время, он умудрился не посмотреть ни на одну девушку от чего начал вызывать сомнения у Сержа.

Однажды, все еще юношески инфантильный и амбициозный Давид, студент третьего курса факультета журналистики попался на ловушку своего же желания – иметь необычную жизнь.
Ну, к примеру, кто-то из мужского пола, в детстве хотел стать космонавтом, футболистом, архитектором... Ему хотелось быть суперагентом. Фильмов пересмотрел, скажете вы. Ан нет... Давиду казалось все это скучным, и он выбрал погоню за новостью... Но желание осталось в силе и однажды исполнилось.

В большом светлом зале сидело несколько мужчин, причем не самых худших представителей сильного пола. Строгие костюмы, серьезные, озабоченные проблемами человечества лица, напряженные позы. Взглянув на эту компанию со стороны, сразу можно было определить, что один из них начальник. Слишком молод для такого высокого места, темноволосый, с карими глазами, немного тянущими на банальное сравнение с горьким черным шоколадом.

Его взгляд прожигал насквозь, гипнотизировал, вынуждал говорить правду, даже нелицеприятную. Его уважали, иногда боялись. Он не был немотивированно жесток, просто это была его работа. И еще один. Явно новичок, постоянно одергивающий пиджак и теребящий галстук. Он не спеша, вышел за дверь, мня в руке уже истерзанную сигарету.

Остальные не слишком выделялись из общей серой массы, каковыми являлись ради незаметного обеспечивания жителям Флоренции спокойного существования.
Все молчали, естественно, они собрались здесь не просто так, а с определенной целью: они ждали. Ждали появления еще одного персонажа, и он не замедлил появиться.
Дверь распахнулась от весьма энергичного пинка, и на пороге показалась девушка.
Или женщина... Или просто еще один сотрудник. Мне было бы сложно обозначить как-то эту особу, слишком она необычна. На первый взгляд в ее облике не было ничего примечательного и, можно даже сказать, привлекательного, но это только на первый… Свободный черный брючный костюм, белая рубашка, черные туфли без каблука. Волосы скрыты возмутительной и нелепой шляпой. Фигуру за всем этим безобразием особенно не рассмотришь.

Кожа бледная, до синевы, но с веснушками, ни грамма косметики, единственное, за что мог зацепиться взгляд наблюдателя – это глаза. Цвета как у волка, желто-зеленой осенней травы, какие-то абсолютно невозможные, а в них пламенеет,… нет, плещется издевка. Насмешка над всем миром, а главное над собой. За ней хвостиком увязалась сиреневая кошка изучающее разглядывающая помещение.
На секунду Давиду показалось, что у него галлюцинации.
А потом он понял, что лучше бы это действительно были глюки, потому что, на него, но как бы сквозь, не видя и ехидно улыбаясь, выжидающе смотрела Злата Де Ла Луне. Так вот кто та загадочная дамочка, на которую сделало ставку высокое начальство. Сюрприз! Помня «нежный» и «безропотный» нрав своей... ммм... знакомой, Давид сделал вывод, что до конца операции вряд ли доживет.

Давид поперхнулся, стоя в коридоре, а для него это дело стало совершенно обычным за время знакомства со Златой, и попытался незаметно скрыться. Но неопытность новичка не дала ему этого сделать. Он подозревал, что кошка тоже не по своей воле оказалась сиреневой...
Наметанный взгляд девушки тут же индетифицировал личность одного из сидящих за так называемым "круглым" квадратным столом.
Секундное молчание и зал наполнил яркий вопль. Да, силе голосовых связок госпожи Ла Луне всегда можно было только позавидовать.
- Экслер, твою мать! – без какого-либо акцента, на чистейшем итальянском провозгласил голос.
Начальствующий объект, к удивлению окружающих вдруг улыбнулся самой лучшей из своего праздничного набора улыбок, встал, с грациозностью достойной самых лучших представителей кошачьих, *а та самая сиреневая кошка знала в этом толк, уж поверьте*, перепрыгнул через стол и заключил в объятия персону только что появившуюся в дверном *противоположном, Слава Богу, конечно* проеме.

- Златовласка, хорошеешь от дня ко дню, год к году! – глава собрания только, что именованный Экслером, ненароком сбил шляпу с головы барышни и по ее спине рассыпались золотые локоны достойные спору с самим закатным небом.
"Златовласка?" – Давид норовил выйти или юркнуть за пиджак ближайшего соседа, как-нибудь спрятаться. Нет! Что вы, он совершенно ее не боялся, просто, что-то ему подсказывало, что ничем хорошим эта встреча не закончится... Но выходить надо.
- Алекс, ты никогда не умел врать, - расхохоталась Злата, - Мне безумно приятна твоя лесть, но не стоит начинать учиться этому бесчестному делу.
Алекс мельком посмотрел на коллег. Вот чему учат спецслужбы свои кадры. Секундное удивление, сформулированное только в глазах, и лица снова проявляют только гипсовое спокойствие, как статуи. Злата проследила траекторию его взгляда и усмехнулась.
- У мальчиков такая богатая мимика!
- Я знал, что тебе понравится!
Неизвестно сколько еще мог продолжаться этот обмен ничего не значащими замечаниями, их общение всегда было легким, наполненным дружеским сарказмом. Но не стоило забывать, зачем они все собрались. Злата с сожалением отстранилась от накачанного торса друга.
- Довольно лирики, давай к делу.
- Подожди, мы ждем еще одного человека...
- Не иначе, как Датского Принца.

- Ну, не совсем, но спасибо, что вознесла меня до таких небес, - в зал, вальяжно покачиваясь и засунув руки в карманы, зашел тот, кого Злата мысленно уже четвертовала сотни раз, ей даже сны об этом снились. Ну... и не только об этом, но мы тихо умолчим.
В первый раз, за последние этак лет пять, лицо Златы Де Ла Луне выражало такое удивление, не способное уняться даже специальными упражнениями любезно предоставленные высшими начальствами.
- К черту, Алекс, а он чего здесь делает???
- Да, действительно, насколько я помню, нам должны были прислать яркую красотку, почти модель... А нам прислали мм... ее
- Не фиг хамить, не на лекциях, - снова взорвалась Злата.
- Не буду, - тоном нашкодившего ребенка сообщил Давид, смиренно опустил глазки в пол и зашаркал ножкой. Эта ситуация начала его забавлять.
- Значит так! – Ла Луне метнула в "поэта" еще один напряженный взгляд, определенно решив его испепелить, и обернулась к Алексу. Тот сидел на столе, с удовольствием наблюдая разыгравшуюся сцену, ему только пачки попкорна не хватало, чтоб выглядеть, как настоящий телезритель в кино, - Я и сама знаю оценку моей внешности, и если меня будет интересовать твое мнение, Дави, то я спрошу. Меня что-то тоже не особо прельщает становиться разрисованной куколкой, но думаю, Сирень мне поможет, правда?
Сиреневая кошка, подпрыгнув, приземлилась на один из свободных стульев и превратилась в такую милую брюнеточку с совершенно невинным личиком.

- Правда, - согласилась она, по инерции вылизав собственную руку.
Наученный ничему не удивляться за пол года участия в работе данной организации, Давид икнул. Другого действия на ум не приходило.
- Наша новая генетическая разработка, девушка, награжденная возможностью превращаться в кошку. Правда, смотря на ее отношение к этому, так это уже кошка, наделенная способностью превращаться в человека,- мило объяснила Злата, наблюдая за реакцией.
- Сирень? – Давид слегка умилился, появлению одной из своих первых Любовей, и с готовностью заключил в объятия новоприбывшую барышню.
- Нет, я знала, что с моей сестрой вы оба психи, но чтоб так...
Злата с каким-то совершенно не удивленным, зато полным негодования взглядом уставилась на сестричку и ненавистного... врага? А почему она собственно его ненавидит? Да все просто. Когда-то очень давно они уже встречались, ее сестра и он.

Давняя детская злость еще имела место быть под панцирной маской равнодушия.
Ироничная улыбка, которая свела с ума не одну девушку. Он возмужал, под тонким свитером перекатывались литые мышцы, которые так и хотелось потрогать на ощупь. В отличие от своих коллег, он был одет не в костюм, а в голубые джинсы, свитер, галстук и пиджак, что аж никак не связывалось с ее представлениями о деловом стиле. Она все еще помнила, что он любит именно такую манеру одежды. Она вообще все о нем знала и, что ей совсем не нравилось, все помнила.
Так и стояли они, как когда-то давно, по разные стороны стола – Злата и Алекс, Давид и Сирень и несколько наблюдателей, кстати, совершенно непонятно зачем здесь посаженных.
Взгляды четырех пар глаз скрестились в одной точке... Все. Поздно делать вид, что чего-то не существует. Хотят они того или нет, они повязаны одним делом, и им придется довести его до конца. И будет очень удачно, если кто-нибудь доживет до этого самого конца...
Немая сцена могла длиться бесконечно, но у них совсем не было времени, и пора было переходить к делу...

- Так, кто-нибудь мне расскажет, в чем суть дела? – наконец, отстранившись от Алекса, заявила Злата.
- Расскажет, а эта фифа случайно в обморок не грохнется? – удивился Алекс.
- Не грохнется, она сама тебя грохнет, - фыркнула "фифа" освободившись от объятий друга.
- Прекрати, Алекс, ты как маленький, – толкнула его Злата.
- Кто бы говорил, вы с Давидом тоже только что упражнялись в остроумии.
Девушка нахмурилась. Даже работа не научила ее скрывать эмоции, если речь шла о Давиде Костнере.
Сам Давид Костнер хитро улыбнулся, как кот только что получивший в личное распоряжение целую тарелку со сливками.
- Собственно этим делом, Златовласка, занимаюсь именно я.
- То есть как? Ты же только появился...
- Ну, новичок... мое первое задание и так далее.
- Тогда хватит строить из себя самодовольного придурка, все и так это поняли. К делу.
- Ладно. Итак, за последний месяц, в нашем распрекрасном городе было совершено 15 убийств людей. Девять из них были убиты из огнестрельного оружия, остальные удушены, все они были барышнями и начинающими или уже в разгаре карьеры. Чаще всего карьера достигалась не совсем честным путем. Последняя, простите за душещипательные подробности, была просто прирезана.
Он нервно встал, прошелся по комнате и снова вцепился в сигарету...
Все обещало быть очень занимательным...

 

[Шедевра]

EnNy, спасибо за отзыв! Надеюсь, что ты будешь к нам заглядывать

Юлия фон Айзенштайн, огромное спасибо! Невероятно приятно получить отзыв от такого талантливого человека, как ты! Тем более, такой развернутый отзыв - это бальзам на душу для мейкера(ну или фотографа).

Пока вторая серия не вышла, буду развлекать зрителей коллажиками и фотками

 

[Шедевра]

Miss Eternity, спасибо большое за отзыв! Очень приятно осознавать, что наш с Юлей дуэт удался...

Вот, момент со съемочной площадки.

Читать дальше...

Сирень: Опять эти папарацци! Сколько можно фотографировать?!

Алекс: Дорогая, сделай приятное лицо, это наш вездесущий режиссер!!!

 

[Шедевра]

:hi: Поприветствуем нашего редактора: Сэнди :hi: Нас теперь трое, а Бог любит троицу!

(у Юли опять проблемы с инетом...опять выкладывать мне...)


Глава вторая

I

Замерзают в улыбке губы
Видишь, до смерти извелась
Видишь, движущиеся трубы
коченеть продолжают,
кружась...

Злата поморщилась. Стащила из пачки Давида еще одну сигарету и довольно затянулась порцией никотина. "Фифа" превратилась обратно в кошку и лениво разглядывала присутствующих, несколько раз ее взгляд цеплялся за Алекса, и хвост начал лихорадочно извиваться.

- Животрепещущие подробности потом, - выдохнула Злата, - Факты.
- Еще одна, изнасилована и удушена. Было предположение, что это маньяк, странно, что используются такие разные способы. Вскрытие показало, что в изнасиловании принимало участие как минимум трое. Но... маньяки парами не ходят...
- Н-да. Может она не из нашей оперы?
- Златовласка, рассуждаешь, как дилетант. Слишком странно для совпадения.
- Костнер, я рассматриваю разные версии! Еще подробней можно?
Алекс кивнул одному из черных "пиджаков", и тот, встав, изложил более подробную и, соответственно, более муторную часть дела.

- С каждым убийством наш любитель прекрасного выбирает все более известных девушек. Если первые были известны только в узких кругах - дочери бизнесменов средней руки, то последняя - одна из ведущих моделей известного агентства.
- Ну, так, - вопросительно приподняла бровь Злата, - ваши предложения? Что от меня требуется?
- Мы полагаем, - девушку уже начинали бесить бесконечные предположения, - что следующей жертвой должна стать девица, являющаяся лицом коллекции или известного модного дома.
- Ага, - хитро улыбнулся Экслер, взглядом измеряя Злату, - красавица-умница, барышня из высшего общества, ловко вошедшая в это общество с помощью удачного знакомства с богатым женихом ...

- Хм, предположить, что Сирень сможет сделать из меня красавицу, я могу, а где взять богатого жениха?
- У меня есть подходящий кандидат, - еще более глумливо усмехнулся Алекс.
- Трудно себе представляю богатого парня, добровольно согласившегося войти в нашу мм... организацию... Он хоть не старый? – последний вопрос сопровождался гримаской на уставшем личике, - Ну, что за герой? Я могу с ним познакомиться?
- Рад представиться. Давид Костнер собственной персоной, - скромно отрекомендовался Давид.

Большей подлянки мерзавка-судьба Злате Де Ла Луне просто не могла сделать. Теперь ей придется изображать большое светлое чувство к нему?
А Давид, напротив, определенно был почему-то доволен. Ну, находил он свои прелести в этой работе, что скажешь...
- Подождите, - с надеждой умоляюще сложила руки Златовласка, - Ну, какой же из него богач?

- Милая, - он уже обнял ее собственнически, как бы репетируя роль, - Ты газет мало читаешь, хотя профессия обязывает. Вот расскажу преподавателям...
- Одна из модельеров убитых девушек - его мать, - спокойно констатировал Алекс. – Собственно, она и наняла нас разобраться.
Злата с легким сочувствием оглядела своего потенциального жениха, даже не делая попыток выбраться из цепких объятий.
Один из "пиджаков" снова поднялся и тоже вступил в разговор. У Златы вообще возникло ощущение, что у них в спине (или еще в каком месте) скважина для ключика, потому что они были, как заводные.
- Можно устроить пару фотосессий в хороших журналах, появлений на паре светских вечеринок, под конец - объявление о помолвке и статус лица одной из лучших марок косметики или одежды.
Кошка грациозно спустилась со стола, на ходу снова перевоплощаясь в девушку - она совершенно не смущалась всегда немного удивленных взглядов.

- Я думаю, что смогу сделать из нее что-то очень неплохое часа за три-четыре. Прическу можно не менять, только немного высветлить волосы. Пудры у меня на десяток таких хватит… а вот по магазинам придется пройтись... – Она скептически оглядела костюм сестрички. - Устроим ее к маме женишка, тьфу, - Сирень поймала взгляд Давида и мигом исправилась, - Давида, кстати, это совершенно не будет странным, кто бы не воспользовался такой возможностью... А где публиковаться, у меня не спрашивайте, вы это должны лучше знать.
Экслер немного пораженно оглядел засуетившуюся "фифу". Казалось, что изначально она с трудом сдерживала рвотный рефлекс, а теперь уже довольно уверенно занималась своим делом.

Злата даже не сопротивлялась, а просто стояла в сторонке, слушала разговор и метала странные взгляды на присутствующих.
Спустя некоторое время девушек отправили заниматься своим делом. Злата затушила сигарету, Сирень несколько раз чихнула, и они покинули зал.

***
- Значит так, сейчас в магазин - я знаю здесь пару неплохих… слегка осветлить волосы, подобрать макияж, сережки, прочие украшения…. Кстати, не носи больше этой деревянной ерунды на шее... – мурлыкала Сирень, таща сестру за руку.
- Подожди-подожди, - захихикала Злата, - куда ты собралась цеплять мне сережки?

Брюнетка на секунду остановилась, с ужасом оглядела сестрицу и забилась в панике.
- Господи! – провозгласила она довольно громко, - хотя какое отношение господь имеет к этим ушам… Клинический случай! Ей уже под тридцать, а она сережек ни разу не носила! Ну, ничего, это легко исправить.
- Исправить? А кто сказал, что я согласна?
- Ты боишься? – весь вид гламурной Сирени говорил о том, что она никогда не поймет, как в 22 года можно было ни разу не надеть серьги. Мало того, она знала, что всегда была хорошей провокаторшей. Конечно, как это Злата могла признаться, что просто боится прокалывать уши?

- Хорошо, - рыжая барышня согласилась-таки и, сморщив нос, потянулась за сигаретой, которую Сирень тут же выбила у нее из рук.
- И последнее, запомни: светская львица не будет курить, она заботится о своей коже.
Лицо сестренки было таким серьезным, что Злата не выдержала и рассмеялась.
- Ты чего? Зачем ты вообще начала курить?
- Ну, захотелось, я и начала… потом хотела бросить, да смысла не было.
- Так, теперь смысл есть. А что, правда помогает успокоиться? – она вытащила из пачки сигарету, подожгла и, затянувшись, раскашлялась.

Злата совсем неделикатно треснула сестру по спине.
- Дорогая, я засушу тебя феном до смерти! - пообещала она. - Выбрось бяку.

 

[Шедевра]

II

Если сказать по секрету, работа стилиста у Златы Де Ла Луне была сродни работы камикадзе. То ли обидевшись на отобранные сигареты, то ли из-за того, что погода изменилась, может, из-за банального ПМС или тривиального нежелания ближайшее время встречаться с Давидом, (а может, просто из-за природной вредности), но эта маленькая зараза успела довести всех работников салона до состояния полной ошалелости.

То ей не слишком нежно делали прическу, то проявилась аллергия на пудру, то кисточки с помадой воняли тухлыми яйцами - не буду упоминать о таких мелочах жизни, как эпиляция или маска для лица. Но из-за всех этих передряг "преображение" Златы заняло не обещанных "часа три-четыре", а все пять.
Каждый раз, когда парикмахер дотрагивался до волос сестрицы, Сирень молниеносно затыкала уши, боясь, что барабанные перепонки просто не выдержат очередной встречи с "тихим" голосом Де Ла Луне, и мысленно проклинала себя за соглашение участвовать в этой авантюре.
Но к счастью, все когда-нибудь заканчивается, и данное мучение работников стиля и красоты не было исключением.
И вот, после такого количества часов мучений, на сотрудников салона в главе с самой Сиренью Кариньо смотрела совершенно другая, очаровательно-приятная, особа. Во всяком случае, всем так казалось.

Длинные волосы водопадом спадали на плечи, от нее исходил терпкий аромат "Deep red", а красивая матово-персиковая кожа с восхитительными поцелуями солнца – веснушками, пушистые реснички и чуть влажные глаза в совокупности делали из нее живую куколку.
Сирень довольно сложила руки на груди и залюбовалась своим творением. Всего-то четыре года работы косметологом сделали свое дело. Вдоволь наглядевшись на "невинную" улыбку сестры, она, наконец, задала свой самый волнующий вопрос.
- Ну как?
- Отвратительно! – снова сморщился носик Златы. - Где мои сигареты? Никотина мне срочно, иначе за свои действия я не отвечаю!
Сирень обреченно плюхнулась на ближайший диван. С внешностью Златы можно было сделать все что угодно, но изменить характер - никогда.

Еще несколько часов мучений и переодеваний для фотографов, и косметика была с безжалостно стерта лица. Соблазнительная улыбочка после услышанного слова "Всё", и она снова стала собой. Ну, почти.
Злата уже собиралась пойти домой, чтобы использовать кровать по прямому назначению, но оказалось, что издевательства на сегодня еще не закончились. Оранжевая сволочь в виде маленького и компактного мобильника (или в данном случае могильника) сообщила, что две пары мужских глаз ожидают ее в главном офисе при полном параде, ибо "жених" ведет "невесту" знакомить с ничего не подозревающей мамой.
- Ну, Злаааат, - тоненьким голоском почти проскулила Сирень, - Зачем ты снова себя изуродовала? Этот макияж...
- Отстань! – рявкнула Злата.
- А платье? – видимо, брюнетка решила-таки добить сестрицу, хотя у той было уже такое выражение лица, что даже самый опытный лев бы позавидовал (ну, или львица)...
С горем пополам уговорив рыжую негодяйку снова предаться в руки профессионалов и накраситься, Сирень повезла " творение рук своих " в офис.

А нахальный Давид провел день намного приятнее, хотя и не без пользы. Ему не угрожали разные салоны и стилисты со своим макияжем (хотя возможно ему очень даже пошло бы, как считал Серж), а с прической все равно ничего определенно нормального сделать было нельзя, разве что постричься - но куда же тогда денется очарование шалопая? И он посвятил день прогулке по магазинам с... Сержем, что очень обрадовало последнего.

Он искал мм... подарок Злате. А Серж, как истинный знаток подобных вещей, просто составлял компанию. Потратив целых три часа на покупку подарка, который носил несколько... ммм... издевательский характер (уж очень хотелось посмотреть на личико Златовласки, увидевшей данную ... тряпочку, на которую по ошибке кто-то повесил ярлык "платье") и угробив еще несколько часов ввиду погони за Сержем, который попытался примерить это "платье" на себя, наш герой отправился к тому же офису.

Еще полчаса они с Алексом обсуждали предстоящее дело, и, наконец, к самому началу вечера за дверью послышались сердитый цокот каблучков и непередаваемо злобный рык Ла Луне.
- Всё. Наши красавицы приехали, - какое-то совершенно неосторожное, но почему-то привычное "наши".
- Ха, интересно будет посмотреть, удалось ли Сирени сделать из Златы хоть что-то перевариваемое, - ухмыльнулся Давид, почти удачно скрывая неуемное нетерпение.
Однако данной подробности не удалось скрыться от Алекса, и он тоже, как бы в ответ, улыбнулся.
- Посмотрим.
Словно в подтверждение его слов, в зал ворвались две язвительно-меланхоличные фурии. На секунду они замерли, и Злата свирепо пнула ни в чем не повинную дверь, захлопывая её.

Экслер расплылся в довольной улыбке и дурацки хихикнул. Такая Злата Де Ла Луне, его подруга детства с незапамятных времен, ему чертовски нравилась. Сразу вспоминались детские шалости, случавшиеся после каждой серии таких взглядов.
А "поэт" ошалело, округлив глаза и для верности опершись на стол, рассматривал преобразившуюся Злату совершенно с другой стороны. Вспоминались времена… ой какой давности, лет эдак триста назад… когда она вечно смотрела на него с этой насмешкой, презрением, смешанным с какой-то удивительной болью. Тогда она ненавидела его просто потому, что он встречался с ее сестричкой, ну никак не подходя на роль ее парня. Слишком ветреный, слишком непостоянный, слишком любвеобильный. Но не заметно было, что она особо любит сестричку...

Он вглядывался в ее лицо, пытаясь прогнать видение рыжей пятнадцатилетней озорницы, которая, единственная из всех, умела вызвать у него шквал эмоций. Его поведение в ее присутствии всегда было лишь отражением ее отношения к нему, но Костнер даже не предполагал, что и она действовала по тому же принципу.
И все-таки, что сейчас? Насмешка. Безразличие? Скорее ожидание.
- Вот и мы, - спокойно заявила Сирень, медленно обрастая шерстью и уменьшаясь в размерах. Наконец она прыгнула на стул, свернувшись клубочком.
- А то мы не слышали. Вопли и слоновый топот ног Златовласки были слышны еще с первого этажа, - ехидно, уже отойдя от увиденного, ответил Давид.
- Алекс, дорогой мой, скажи, пожалуйста, мне кажется, или меня пытаются оскорбить? – в тон, даже не смотря на противника, спросила Злата.

- Я думаю, тебе кажется, солнце, - нежно пропел Алекс, - или, если не кажется, то я не завидую оскорбившему.
- Зависть - не есть хорошо, - погрозила она пальчиком. - И нашего "поэта" сегодня тоже не ожидает ничего хорошего.
- А как прошел день? – сверкая глазами, продолжал диалог Алекс, оставив вне внимания закипающего Давида и виляющую хвостом Сирень.
- Отвратительно, - фыркнула, разведя руки Злата. - Сначала она меня...
Но рассерженная Сирень не дала ей продолжить и снова предстала перед всеми в нормальном обличье.
- Мы выполнили все намеченное, - официально сообщила она, отдавая в руки Экслеру внушительную стопку фотографий.
- Отлично, - ответил он так же официально, подхватив тон, - Сейчас посмотрим.

Давид покосился на увлеченную разговором парочку. Сирень, размахивая руками, что-то уверенно доказывала Алексу. Время от времени на ее пятой точке появлялся фиолетовый кошачий хвост, нервно дергался и снова исчезал. Алекс кивал головой с давно заученной улыбочкой "да-да-милая-конечно-ты-в-этом-разбираешься-лучше-меня". Давид перевел взгляд на Злату. Та беззвучно хихикала, еле сдерживаясь. Он шутливо погрозил ей кулаком, она кивнула, но тут же снова чуть не расхохоталась на весь зал. Схватив ничуть не упиравшуюся девушку за руку, он вытащил ее в холл и потянул в свой кабинет, благо тот находился напротив.

Отсмеявшись, Злата присела на стол и вытащила очередную сигарету.
- Не слишком часто ли ты куришь, дорогая?
- Тебя спросить забыла! – возмутилась она, довольно затягиваясь. - Сам куришь не меньше.
- Меньше.
- Нет.
- Да.
Он бесцеремонно отобрал у неё сигарету.
- Прекрати. От тебя несет, как от пепельницы.
Давид секунду помедлил.
- Между прочим... – она вскочила, но продолжить ей не удалось: человечество в лице мужчин придумало очень неоригинальный, но действенный способ заткнуть женщине рот.

Злата попыталась высвободиться, но это ее действие абсолютно не входило в планы Давида.
- Я же должен получить хоть какую-нибудь моральную компенсацию, - объяснил он, снова завладевая губами девушки. Злата хитро сощурилась и неожиданно ответила, отвлекая его от того, чем занимались ее руки...
Спустя несколько секунд ко лбу Давида был приставлен очаровательный пистолет Макарова...

 

[Шедевра]

Глава третья
Ты не сможешь сдвинуться с места,
Разорвать разноцветную сеть проводов.
Караваны неясных видений
Будут плыть по туманным озерам зрачков...

I

- И что теперь? Что дальше будешь делать? – она огрызается, гадко улыбаясь. Никаких тебе признаков недовольства или, наоборот, удовольствия. Даже Бог вряд ли знает, что сейчас творится в большом мире под названием "Сердце Златы".

- Хм. Надо подумать, - ее улыбка отразилась на его лице. - Наверное, продолжу.

Злата замешкалась, а потом отшвырнула пистолет в сторону. Тот с грохотом приземлился, механизм сработал, и в стене образовалась небольшая вмятина от случайного выстрела. Давид довольно улыбнулся ей в губы, и они продолжили свое приятное занятие... Найти границы их цинизма помешал грозный стук в дверь. Оказалось, занятая разбором полетов парочка - Сирень и Алекс - услышала выстрел и, наконец, заметила отсутствие Златы и Давида в помещении.

- Эй! Немедленно откройте дверь! – требовательно возмутился Алекс: у них в голове сразу завихрились мысли об убийстве, но в вопросе «кто кого» мнения разошлись. Алекс ставил на то, что Злата окажется проворнее, Сирень же твердила о хрупкости и нежности сестры. Но как бы там ни было...

- Злата, золотко! Отзовись! – чуть не плача, взывала брюнетка. - Черт, Экслер, они же там друг друга поубивают, - она топала ногами уже в отчаянии, адресуя парню такие взгляды, что он понял: если сейчас не принять мер – убьют и его. Причем, скорее всего, сначала зацарапают наманикюреными ноготками, потом засушат феном и под конец обольют лаком. Не желая себе данной участи, он начал интенсивно шевелить извилинами. За дверью кабинета стало тихо.

- О, нет! – снова запричитала уже почти успокоившаяся медитативным созерцанием сосредоточенного лица Алекса брюнетка. - Там точно кто-то умер!

- Не дождешься! – рявкнул из-за двери голос сестрички, и Сирень, счастливо улыбаясь, сползла вниз по стенке.
- Хотя я была бы вовсе не против, - уже шепотом добавила Злата.
- Откройте! – приказал Экслер.

Давид хмуро поплелся открывать дверь, бросая на Злату неодобрительные взгляды, но ей было плевать на его взгляды, потому что она давно делала только то, что хотела, и то, чего требовала ее работа.

Парочка в лице Экслера и сиреневой кошки бесцеремонно ворвалась в помещение и, не найдя ни одного трупа, как-то очень даже приуныла.
- Мы вам не очень помешали? – зевая и перевоплощаясь снова в человека, вопрошала Сирень.
- Нет, сестренка, - хихикнула Злата, вытаскивая новую сигарету. - Ты всегда очень вовремя, - она вообще выглядела так, будто они с Давидом просто разбирали какие-то старые бумаги, только взлохмаченные волосы и смятая одежда свидетельствовали совершенно о другом.
Сирень недоверчиво покачала головой. Экслер насмешливо улыбался.
- Кстати, - Сирень переняла ехидную улыбку Алекса. - А вы про прием у мамочки еще не забыли?

- Черт. Точно. Только я еще не решила, что напялю. Как вы смотрите на вот эти штаны? - Злата продемонстрировала вытащенные из неведомого всем укрытия располосованные по всей длине джинсы. - А вот это вообще - шедевр! – далее на свет божий были извлечена совершенно возмутительная майка невозможного оранжевого цвета с фиолетовыми кляксами. Сирень закрыла руками глаза, чтоб не видеть этого безобразия, и тихонько заскулила.

- О, нет, солнышко, ты не можешь это надеть!
- Нет, совершенно не может, - вступил в разговор Давид и извлек из тумбы яркий пакет, перевязанный ленточкой. - Вот! Дорогая, это тебе! – торжественно произнес он и всучил сверток Злате в руки. Злата взяла сверток. Посмотрела на него. Задумалась.
- Что это? – тихо спросила она, настороженно осматривая «сюрприз».
- Это подарок.
Развернула. Несколько раз глубоко вздохнула. Сирень, что-то предчувствуя, зажмурила глаза и закрыла уши руками. Алекс наблюдал за реакцией подруги. Давид предвкушал.

- Что это? – настойчиво повторила вопрос Злата.
- Это платье! - с восторгом констатировал факт Давид.
- Это ночнушка?
- Это платье! – у него был вид совершенно обезумевшего от количества пойманной рыбы кота.

Злата осмотрела "нечто". "Нечто" состояло из куска ткани, кем-то по недоразумению обозванного платьем. Короткое, белое, тонкое до невозможности, больше похожее на сплетенное диковинным пауком кружево, оставляющее по всей вероятности совершенно голыми плечи и ноги, а вырез! Это вообще самое большое коварство. В принципе, Злата не пугалась таких вещей. Но… (После таких фраз всегда следует "но"). Следовало уточнить, что платье купили, чтоб поиздеваться над ней, а не наоборот. Хотя, что мешает сделать, чтоб было наоборот.

- Хорошо. Пусть будет платье, - абсолютно спокойно, на удивление присутствующих, заявила она. - Сирень, идем в зал, поможешь разобраться с тем чемоданом косметики, который ты притащила.
Сирень вздохнула с облегчением и притащила на вид довольно-таки тяжелый чемодан.

- Алекс, может, ты хоть что-то скажешь? – жалобно поныла Злата, не теряя надежды.
- Нет, Златовласка, - хихикнул Экслер, - хоть мы и друзья, но я не откажусь от удовольствия увидеть тебя в этом.
Сирень грозно сверкнула глазами, Злата сжала руки в кулаки. Ну ладно, она им всем еще покажет.
- Очень хорошо, но имейте в виду - вы меня заставили, - она ушла переодеваться, даже отказавшись от помощи Сирени, объяснив это желанием устроить небольшой эксперимент...

 

[Шедевра]

II

Около часа троица сидела в кабинете, нервно переминаясь, словно родственники пациента, которому делают сложную операцию.

Злата твердо решила, что проучит нахального "поэта" и точно доведет его если не до инфаркта, то, как минимум, до икоты. Все же она не просто девушка, она прожила целых три года в Париже – столице моды и красоты, в крайнем случае, у нее есть сестра, часами крутящаяся у зеркала – самая стильная девушка во всей Флоренции, в кои-то веки, она же должна научиться всем этим пользоваться?
Спустя ровно шестьдесят пять минут, Злата уже коварно улыбалась себе в зеркало.
Ну, не то, чтобы платье было совсем коротким, но вырез и обнаженная спина вполне компенсировали длину. Все это хулиганство открывало самые впечатляющие изгибы тела госпожи Де Ла Луне. Давид вовсе не прогадал, сидело данное одеяние превосходно и очень шло девушке.

Высоко подобранные волосы крупными завитками спадали на шею, подчеркивая ее изящество и нежный овал лица, а незаметный макияж делал взгляд томным и выразительным. Девушка–мечта - притягательная, несомненно, сексуальная, но доступная лишь избранным. Она улыбнулась отражению, зная, что сегодня все мужчины будут принадлежать ей, хотя ей нужен лишь... Стоп, ей никто не нужен, это всего лишь ее маленькая месть! Еще пятнадцать минут она просто посидела перед зеркалом, выкурила-таки воспрещенную сигарету и, в конце концов, решила явить себя публике.

Реакция этой самой публики превзошла все ожидания.
Итак, битва выиграна – раненых и убитых есть! Подведем итоги:
а) Алекс заболел косоглазием.
б) Три "темных пиджака", случайно забредших в кабинет, судорожно сглатывают.
в) Сирень довольно потирает руки
И самое приятное:
г) Поэт застыл и бесстыдно пожирает ее глазами.

Прекрасна? Скорее чертовски опасна! Кто бы мог подумать...
Костнер даже успел пожалеть, что заставил ее надеть ЭТО.
- Ребята, - нежно пропела Злата. Даже голос ее сейчас был низким и обволакивающим, в нем не было ни капли обычной резкости - мелодия обольстительницы, морской сирены. – Я польщена вашей оценкой моих скромных данных, но не могли бы вы поднять свои челюсти с пола? Они нарушают эстетическую композицию пространства.
- Златовласка! – Экслер первым отошел от шока и приблизился к девушке. - Я восхищен и сокрушаюсь по поводу того, что тебя будет сопровождать этот ловелас... Может, как-нибудь поужинаем? Ты, я и это платье? – Алекс глумился, но Костнер ему этого не простит.

- Милый, - Злата определенно решила добить несчастного и послала Давиду такой взор, что даже Алексу стало не по себе, – а ты так и поедешь на прием? Прости, но мне нужен кавалер под стать... – она презрительно скривила губки и указала на его демократичный прикид.
- Нет, драгоценная моя, я через пять минут буду готов, надеюсь, это не слишком много?
- Ну, что ты, сладкий мой, - они как будто упражнялись, кто больше вспомнит ласковых слов. Она пошевелила пальчиками в прощальном жесте и направилась к выходу, предварительно захватив застывшую в прострации сестричку. – Ладно, ненаглядный, мы ждем.
Алекс поспешил за ними.
- Нет, Алекс, ты подожди, - остановил его Давид.
- Что? – вопросительный взгляд.
- Не смей на нее ТАК смотреть! - грозным шепотом зарычал поэт.
- Она не твоя, - он улыбнулся, вызывая еще большую ярость у Давида.
- А это и не важно, но ты...
- Понял, понял, - Экслер примирительно поднял руки. - Я пойду, а ты не заставляй девушку ждать.

Давид сумел оказаться достойным спутником госпожи Златы Де Ла Луне. Черный костюм, черная же рубашка, расстегнутая на пару верхних пуговиц... Злата уже и забыла, как ему идет этот цвет. А еще - знакомая самоуверенная ухмылка, нацепленная на смазливое личико, волосы, в которые она так любила запускать пальцы...
Она упрямо тряхнула головой, напоминая себе о нерушимой и одновременно хрупкой стене между ними, именованной Сиренью, вспомнила, кто он и кто она, и соорудила на лице нечто непроницаемое.
Сирень радостно взвизгнула, увидев появившегося Давида.
- Аполлон! Мечта любой девушки! Вы так прекрасно со Златой смотритесь, ах… – Брюнетка выразила все свое восхищение, чмокнула бывшего (ой, слава Богу, что бывшего) парня в щечку и покосилась на Злату.
Злата наградила сестричку одним из своих коронных смертоносных взглядов и принялась рассматривать красавца. Спустя несколько секунд она удовлетворительно вздохнула.
- Пойдет, - вынесла она вердикт. - Эх, Алекс, как жаль, что ты не сын какой-то там дамы стиля или, на худой конец, не президент соседнего государства. Я бы с огромным удовольствием провела вечер с тобой.
- Все еще будет, - пообещал Экслер, целуя ручку девушки. Они моментально сделали вид, что не заметили исказившегося лица Давида. - Вы езжайте, я буду раньше на наблюдательном пункте. Счастливо.
И парочка скрылась в машине.

Длинный и блестящий автомобиль Костнера оказался тоже черным.
- В тон костюму подбирал? – фыркнула рыжая.
- Не язви, - попросил он, - у тебя еще будет для этого возможность: целый вечер впереди, и какой вечер… - Давид присвистнул. – Ваш первый выход в свет, моя красавица, обставлен наилучшим образом. Сегодня мамуля обещала особенно много журналистов.
- Какая радость! – восхитилась Де Ла Луне.

Злата искоса наблюдала блики, которые дорожные фонари отбрасывали на лицо парня, и гадала, какой он теперь.
А Давид сосредоточенно смотрел на дорогу и старался не думать о том, что на этом приеме на Злату будут глазеть сотни мужчин, а это идиотское платье даже не оставляет простора для фантазии.
- Ты так и будешь молчать? – наконец нарушил молчание он, усердно разглядывая ее лицо в зеркальце заднего вида, словно подросток любимое мороженое.
- А я должна что-то говорить? – она уже привычно фыркнула и уставилась в окно.
- Ну, теоретически, да, - не отступал от своих попыток Давид. - Может, хватит притворяться, что у тебя полнейшая амнезия?

- У меня? Это ты меня, по-моему, не узнал, - она как-то обиженно засопела, разглядывая спутника.
- Ну, да. Не узнал, - признался Давид. - Тогда тебя звали по-другому. Ты сама была другая. Хотя сейчас вижу, ничуть не изменилась.
- Ты тоже, - хихикнула Злата. Что-то растаяло. – Только не надо вспоминать...
- ...Тебя звали Натали де Сол. А взяла себе абсолютно противоположную фамилию. Помню, помнил, догадывался, как же... Просто не хотел верить... – крутой поворот вправо и дорога города закончилась, началась другая, разрезающая огромное поле. - Зачем сменила имя? И не надо курить! – Он тут же пресек ее попытки, машина резко остановилась. За окном начал крапать дождь. Злата молчала, судорожно сжимая ручку от сумочки. Ей как-то очень сильно захотелось удавиться.

- Слушай, я все понимаю... Сирень твоя сестра. Но всего лишь двоюродная. Кроме того, совершенно не обязательно рассказывать ей события семилетней давности. По-моему, мы с тобой в качестве пары ей очень даже нравимся... и... ты опять во что-то вляпалась? – Он прочитал длительную лекцию, не остался доволен полученным результатом и вцепился в руль.
Злата еще чуть помолчала.
- Во-первых... Сирень моя родная сестра... У нас разные отцы, но одна мать. Во-вторых, ты не можешь понять? Я тебя из-за тех событий семилетней давности ненавижу! – не слишком уверенно ответила она, резко вздернув голову. – Ты изменял моей сестре со мной! Я бы тебя повесила, если бы могла! И себя собственно тоже... В-третьих... – Злата махнула рукой и обреченно вздохнула. - Да, я действительно вляпалась.
- Родная сестра? Ты в этом уверена? – удивленно спросил Давид. - У вас с Сиренью разница в возрасте два месяца. Такого не бывает.
- Бывает, - отрезала Злата.
- Ладно-ладно, - он примирительно качнул головой. - И во что ты вляпалась? Можешь рассказать?
- Вляпалась в одну компанию с неким уродом, влезающим туда, куда его не просят! – девушка сделала попытку открыть дверцу и выйти, не увенчавшуюся успехом.

Ты не понимаешь? Я просто действительно тебя люблю. – Фраза резала слух и била по барабанным перепонкам, так и не привыкшим к ласке. Воцарилось молчание. Воздух превратился в жидкий пластилин, наполнявший легкие, хотя раньше никто не замечал у него такого свойства...
- И поэтому так много девиц прошли через твою постель? – наконец произнесла она эфирным голосом.
Опять сдавленный смех.
А потом ей показалось, что это никогда не закончится. Неспешные прикосновения. Объятия. Невозможность впиться в губы, потому что кто-то предусмотрительный все время ловко уворачивался, полагая, что иначе все закончится серией жестоких вампирских укусов. И непонятное желание то ли дать по лбу этому несносному парню, то ли, в конце концов, сдаться и не мучиться.
Спустя несколько мгновений здравый смысл победил, и она снова улыбнулась.
- Давай с этим разберемся потом? Мы опаздываем. Боюсь, твоя мамочка будет недовольна. Не хочется расстраивать будущую свекровь, - она по-кошачьи хитро сощурилась.
- А поцелуй? – в тон самоуверенно ухмыльнулся Костнер
- А помада? – невинно вопрошала Де Ла Луне.

 

[Шедевра]

III

Полчаса спустя они подъехали к особняку, подсвеченному сотнями лампочек так, что казалось, вернулся день. Прием проходил на огромной лужайке перед домом.

Давид галантно открыл дверь и помог Злате выйти.
- Добро пожаловать, невестушка, - ослепительно улыбнулся он, - мой дом - теперь и твой дом.
- Как бы он не стал твоим последним пристанищем, - нежно сквозь зубы шепнула девушка, отвечая ему такой же яркой улыбкой.
На парочку были нацелены взгляды всех гостей, и к ним направлялась сама хозяйка вечера – госпожа Эстела Костнер.

Несмотря на свои пятьдесят, она выглядела максимум лет на тридцать пять. Шикарная блондинка с длинными ухоженными волосами, уложенными в замысловатую прическу, явно трехчасовый макияж и штук триста пластических операций. Высокая, слепленная в соответствии с античными канонами красоты. Впрочем, в ней чувствовалось особое изящество, какого явно недостает статуям греческих богинь. Такой тип людей Ла Луне не переносила с детства.
Злата скорчила рожицу, которая должна была означать радость от встречи, но Давид не проникся.
- Прекрати, - шепнул он. – Забыла, что ты нынче великая модель? Вот и улыбайся, - в завершение своих слов он прижал Злату к себе и бессовестно поцеловал, что не укрылось от внимания наблюдателей. Защелкали вспышки фотоаппаратов. Завтра этот поцелуй будет украшать первые полосы газет.

Ла Луне мысленно попрощалась с помадой и половиной макияжа, но отталкивать его не стала - увы, не то время и место, она же все-таки невеста…

- Ты что здесь устроил? - вместо приветствия начала мамуля. – Что за девицу ты опять притащил? Неужели нельзя хоть раз подобрать кого-нибудь поприличнее!
Злата одарила госпожу Костнер очередной глянцевой улыбкой и картинно обвила ручками шею «жениха».
- Мам, это моя невеста, - мирно сообщил Давид, - известная европейская модель.
Леди внимательнее пригляделась к спутнице сына.
Экс-модель всегда была, как ни странно, далеко не глупа и уникально прозорлива. И этот рыжий кошмар она могла бы узнать даже под тонной штукатурки и после пары пластических операций. Девчонка, бесспорно, расцвела, но нрав ее вряд ли видоизменился. Изобразив в фантазиях, что будет, если эта девушка пообщается с журналистами в своем привычном стиле, Эстела потемнела ликом.

- Натали! - почти что простонала мамуля. - Снова она! Да еще и модель! – Госпожа Костнер нахмурилась, - Ох, когда же ты прекратишь расходовать на своих кукол такое количество денег?
Давид не уловил намека и непонимающе вытаращился на мать, зато Злата услышала подтекст слов потенциальной свекрови:
- А в мои врожденные таланты вы не верите? – Девушка оскорблено поджала губки, чая вывести мамулю из себя, чтобы вечер не казался таким скверным. - И вообще, меня зовут Злата де Ла Луне, приятно познакомиться. Злата, - тоном для умственно отсталых повторила рыжая, а все ради конспирации.

- У тебя только один талант – портить мне жизнь, - отмахнулась хозяйка и снова устремилась к сыну. - Проходите, но, Дави, скажи своей ммм… невесте, чтобы она вела себя благопристойно. И не пудрите мне мозги - как зовут эту чертовку, я не забуду до конца жизни.
- Буду аки ангел, - уверила ее Злата, нехорошо улыбаясь и обещая себе, что обязательно выкинет что-нибудь.
А потом все смешалось для рыжей в один большой кошмар: журналисты с вопросами, завистливые беспредельные взоры дамочек и ненасытные мужчин...
Зато Давид чистосердечно забавлялся. Папарацци осаждали его вопросами, кто такая эта восхитительная особа, где они познакомились и что он собирается делать со своими бесчисленными подружками.
Сказать по правде, у Давида Костнера за последних полгода было не так много любовниц, как считалось.
Примерно раз в два месяца он появлялся на приеме с какой-нибудь феей и представлял ее окружающим просто как подругу, ни о чем основательном и речи не шло, и это понимали все, в том числе и сама «подруга»… И тут вдруг такая сенсация – у загадочного красавца появляется невеста, да еще и лицо известной марки одежды.
Журналисты черкали в блокнотах и шептали в диктофоны. Да, Злата красавица, но модель... Заключения напрашивались подобающие.

Злате до чертиков надоел Костнер и все его семейство, и прием, и вообще вся эта идиотская затея с подставной моделью. Ну, какая из нее модель? Она на каблуках перемещается с черепашьей скоростью, у нее роста метр с кепкой в прыжке, да и вообще... А тут еще, ну надо же какая радость, Давид оказался ее "женихом"! Почему-то жутко захотелось удавиться.
Улучив момент, девушка оставила многочисленных гостей, благо женишка отвлекла какая-то на редкость соблазнительная барышня, и проскользнула в дом, в отведенную ей комнату.
Спальня была безнадежно гостевой - славно, но безлико, впрочем, какая разница?

Она же не жить здесь собиралась, а пару раз переночевать. Правда, был у комнаты еще один, далеко не маленький, минус - она находилась рядом с покоями Давида. Мало того, у них был еще общий балкон, который выходил как раз на лужайку, где проходил прием. Следовательно, мерзкая сволочь могла проведать ее в любое время суток. Жить становилось особенно "мило".
Досадливо поморщившись, девушка фактически сорвала с себя паутину, прикидывающуюся платьем, и, отшвырнув подальше туфли, прошла в душ. Горячие струи воды смывали с нее образ ценной и очень качественной стервы. Оказывается, это крайне утомительно - выставлять себя на показ, как дорогую игрушку в магазине.

Пар неторопливо заполнял помещение, растворяя в себе изнеможение тела и рассудка. С этими двумя у нее всегда были проблемы - они никогда в жизни не могли достичь соглашения между собой. Вот и сейчас, тело призывало ко сну, а рассудок причитал, что надо бы поразмыслить, не просчитались ли они, когда затеяли все это. Что-то настораживало ее в сложившихся обстоятельствах, какой-то элемент они определенно пропустили. Она торопливо обернулась, кинув косой взор в зеркало. Бессердечное стекло отобразило вполне милую девушку с влажными, рассыпанными по плечам волосами, снова начавшими непослушно извиваться, нежно-розовой от воды кожей и глазами в пол-лица. Злата даже мгновение полюбовалась собой, что случалось с ней нечасто, но все же бывало. Да, смотря на нее сейчас, сложно было вообразить, что еще недавно это ангелоподобное создание представляло собой ярко расписанную куклу.

Покопавшись в жутко модной, как уверяла Сирень, эксклюзивной сумочке, вытащила привычную сигарету и вышла на балкон.

Давид избавился от прилипчивой дочери «друзей семьи» и уже с полчаса разыскивал Ла Луне, обшарил все глухие закоулки, предполагая, что рыжая вредина могла спрятаться от навязчивого интереса окружающих. Он бы и под столы с закусками заглянул, но решил, что девушку, заползающую на карачках под стол, точно заприметили бы. Пока она вроде и впрямь вела себя, как девочка-ромашка, за столом не чавкала, гостям улыбалась и вообще стала неузнаваемой.
А между тем ее нигде не было. Тогда котелок Костнера посетила мысль, что рыжую мог похитить коварный маньяк, но тут раздался восторженный вскрик:
- Какая нимфа!
Взгляды всех присутствующих метнулись вверх, и Давид увидел свою пропажу, мирно покуривающую на свежем воздухе в одном полотенце.

Сложно сказать, что сильнее его возмутило - отравление легких наперекор всем запретам, или же то, что Злату, почти без одеяния, лицезрела чертова уйма народу.
Журналисты опять защелкали затворами фотокамер, а сердитый жених побежал разбираться с невестушкой.

Злата в последний раз затянулась дымом и, сострадательно взглянув на табачную бациллу, дотлевшую почти до фильтра, притушила ее в вазоне с каким-то экзотическим растением, какие в немалом количестве висели на балконе. Вопли внизу ее почти не беспокоили, чересчур хорошо она представляла себе лицо свекровки, когда та увидит завтрашние заголовки газет. Эстелу всегда заботили приличия, а тут такое безобразие – невеста ее сына перед толпой народу, почти обнаженная.

- Ты что творишь? – раздался разъяренный шепот у нее за спиной. Давиду вовсе не хотелось, чтобы содержание их диалога предстало в печати вкупе со снимками, и он сдерживался изо всех сил.
Злата пластично, почти лениво, обернулась, отчего-то абсолютно не изумившись его появлению.
- А то ты не понял, - улыбнулась она. – Будешь нотации читать?
- Прекрати немедленно этот цирк! – Голос походил на шипение обозленной змеи. - Люди смотрят! Иди в комнату.

Раньше тебя это не останавливало, - Злата тоже изъяснялась очень тихо -вредность вредностью, но работа превыше всего.
Давид предпочел больше не сотрясать безрезультатно воздух, шагнул к ней и подхватил строптивую девицу на руки. Злата объяла его за шею, дабы сотворить очаровательную картинку для окружающих.
- Что, так и понесешь? – хихикнула она, сорвала с себя полотенце и бросила его вниз.
Гости хлопали, а свирепый Костнер неистово сверкнул глазами и внес ее в комнату.

 

[Шедевра]

IV

Едва они оказались в помещении, как Злата вынырнула из его объятий и отдалилась на пару шагов, от греха подальше.
Давид обшаривал ее фигуру голодным взглядом. Его щеки неторопливо заливал румянец, а дыхание участилось.
- Дави, ты не наелся? Сходи вниз, там точно еще остались какие-нибудь закуски, - насмешливо хмыкнула Злата.
Он, в конце концов, поднял ярко светящиеся глаза к ее лицу. Во взоре было непонимание, чего от него желают, сам он сейчас хотел только одного…

Рыжая понимающе кивнула и, мягко покачивая бедрами, отправилась в ванную. Возвратилась через несколько мгновений, уже облаченная в пушистый халат.
Костнер все так же сидел с отсутствующим обликом. Увидев на объекте собственного вожделения так много бесполезной ткани, он разочарованно вздохнул. Бирюзовыми лазерами посверлил декольте наряда, веря, что полы халата распахнутся... Но чуда не случилось. Как жалко, что Давид не имел способностей к телекинезу! Тогда бы Злата уже была бы у него в объятиях, и они, несомненно, не в карты бы играли.
Еще раз тягостно вздохнув, будто бы испытывая на своих плечах бремя всех мировых проблем, парень вернул своему лицу осознанное выражение.
Все это время Злата, не отрываясь, следила за ним. Ее терзали сходные желания, но становиться девушкой на одну ночь совсем не хотелось. И дело тут даже не в гордости и чувстве собственного достоинства, просто у Златы была своя тайна, а Давид слишком хорошо умел делать вид, что ничего не произошло…
- Ну, зачем же ты оделась, любимая? - ангельски промурлыкал он с привычной заколдовывающей самоуверенностью.

- Дорогой, тебе ничего не светит, - ухмыльнулась рыжая. – Для меня ты всего лишь часть работы, так что не тешь себя иллюзиями, что меня волнует твоя мужская привлекательность.
Голубые глаза опасно сверкнули, но Давид лишь дважды хлопнул ресницами, и взгляд опять проявлял лишь издевку.
- Зачем ты устроила это выступление на балконе? – спросил он, переводя тему.
- Пусть все знают, что Злата Де Ла Луне девушка экстравагантная, и ее жених дико ревнует ее, - Злата хулигански улыбнулась.
- Знаешь, что завтра с нами сделает мама?
- А нечего было меня оскорблять! – Бестия свирепо фыркнула. – Зато какие снимки получатся... - мечтательно закатила глаза она.
Давид хотел что-то изречь, но его проникновенной речи на тему "Злата-ты-ненормальная-и-это-уже-не-лечится" воспрепятствовал звонок мобильного.
Из реплик Костнера Злата поняла, что звонит кто-то из журналистской братии с каким-то предложением. Окончив разговор, он расхохотался и сообщил любимой о содержании беседы.

- Завтра нас с тобой зовут на съемки программы. Будешь разъяснять государству свои действия. – Он был так доволен, что рыжей невероятно захотелось соорудить ему хоть микроскопическую гадость. Но каким-то чудом девушка удержалась.
- Отлично, драгоценный. Но это будет завтра, а тем временем иди-ка ты к себе, твоя невеста почивать желает.
- А я хочу почивать со своей невестой, - радостно заявил Давид.

Злата глубоко вздохнула, тормозя рвущиеся с губ ругательства.
- Все завтра, милый. – Она мягко подталкивала его к двери, и Дави, завлеченный ощущением ласковых пальчиков на плечах, даже сам не заметил, как очутился в коридоре, а за его спиной громыхнула дверь и щелкнул замок. Предусмотрительная девушка!
Но одной закрытой дверью Злата не ограничилась, помня об общем балконе, непомерной упертости Давида и его стремлении получить желаемое всякой ценой.
Что-то подсказывало рыжей, что бесценный женишок захочет посетить ее под покровом ночи... На этот случай она подготовила ему сюрпризик. Миленький такой... Все же, дамская сумочка – это кладезь самых невозможных и полезных предметов, а уж сумочка агента...

Покончив с приготовлением ловушки для жениха, Злата влезла под одело и отбыла в страну Морфея, убежденная, что тихо вкрасться в ее опочивальню Костнер не сможет. Увы, она совсем позабыла о том неестественном волнении, которое ее преследовало с момента самого начала их операции.

 

[Шедевра]

Юлия фон Айзенштайн, любовь к твоим фотографиям у меня не меньше Говоря симским языком, у меня на них три молнии

Продолжаю развлекать вас между сериями фотосессиями с персонажами Злата:

Читать дальше...

 

[Sandy Martin]

Глава четвертая

Без эпиграфа

Сирень сидела за стойкой бара, болтала ногами (совсем не как подобает истинной леди) и потягивала оранжевую жидкость из круглого бокала.
Бармен обещал оригинальный японский напиток «Судзуран», но Сирень чувствовала, что пьет обычный апельсиновый сок, сдобренный порцией сахара и фальшивой мятой. Тем не менее, выхода не было, и ей пришлось терпеть, несмотря на совершенно обезумевший от такой наглости внутренний эстетический вкус.

От нечего делать провела взглядом по залу. Посмотрела в окно. Огромное, во всю стену - о таком наверняка, мечтает Злата, сидя на столике на балконе.
За окном третьего этажа какого-то совершенно не престижного кафе уже темно. Люди отсюда смахивают на фиолетовых человечков, да и их не так много, чтобы обращать особое внимание. Небо выглядит так, будто кто-то растворил в облаках стакан шафранного сока, смешанного с кефиром, и вылил получившийся состав за горизонт. Луна – ломтик лимона, надкушенный и немного ссохшийся, дополняла композицию пространства.
Начало месяца. Трудное время. Сирень пошарила трубочкой по дну бокала, обратила внимание на любимую сестренку в особняке напротив. Все видно даже без бинокля, которого предлагал захватить с собой Алекс. На Злату были направлены все объективы ненавистных ей фотокамер, но совершенно не было заметно, что девушке это не нравится. Настоящая актриса.
Знаешь, наверное, когда-нибудь, однажды я перестану любить тебя. Я просто проснусь ранним солнечным утром и пойму, что все прошло. И этот день будет одним из самых счастливых в моей жизни, потому что этим я освобожу и тебя и себя, ведь любовь не может принадлежать одному…
Ты - моя сестричка, не изменить этого, мы двойняшки, в любом случае связанные одной кровью, разные и такие похожие… Но я так не люблю, когда меня обманывают. Ох, Злата, как я привыкла называть тебя так, а раньше – Ната – так, как в старые времена… как бы тебя разлюбить, сестренка?

…Знаешь, наверное, это будет очень странное состояние, потому что я уже не помню, как это - не любить тебя. Но я обязательно вспомню или научусь заново. Этот день подарит мне самое желанное в моей жизни – свободу. Знаешь, это очень сложно –принадлежать одному человеку без остатка. Почему без остатка? Потому что я не умею делать что-то наполовину, и это ты тоже знаешь… Ты вообще все знаешь про меня, и это взаимно.
Она почти заплакала. Где-то в уголках потускневших глаз даже заискрились слезинки. Взяла себя в руки, почти машинально поправила модную юбку и снова погрузилась в паутину воспоминаний. Синих, серых, оранжевых.

Мама была не особо замечательным человеком до того, как родила девочек.
Просто вот так случилось. Взяло и случилось. Некоторые совершенно мелкие вещи, (а может быть даже люди) и происшествия в корне меняют жизни.
Франческа де Сол умудрилась забеременеть Златой, будучи уже два месяца беременной маленькой Сиренью.
Тогда известная, очень амбициозная и молодая модель не могла даже думать положительно о привалившем счастье.

Но счастье действительно было счастьем, остатки разума и сентиментальности победили, и в конце ненавистно жаркого мая, как раз во время цветения сирени и родилась замечательная, изумительно безупречная и красивая девочка.
Молодая мама гневно хмурила брови и сердито требовала у медсестер открыть окна в комнате - само понятие «палата» как больничный термин вызывало у нее легкую тошноту.
Весна, теплый воздух, легкий ветер сделали свое дело, и Франческа вовсе обалдела от нахлынувшего на нее чувства ответственности и радости…
Сирень – единственный человек, знавший о своей сестре всё. Абсолютно всё, и она не только просто так думала, это действительно было так, как ни прискорбно. Так уж выходило, что кукольная девушка была излишне чувствительной и замечала намного больше, чем считали окружающие.

Совершенно не хотелось прощать.
…Однажды… Что такое это «однажды»? Бессмысленная точка временного пространства. Бессмысленная, потому что не наступит никогда. А потому - забудь все, что я здесь надумала, ведь я буду любить тебя вечно. Ты знаешь, нет ничего более короткого и бесконечного, чем человеческая жизнь и эта такая простая любовь. Только они одни вечны, и только они одни имеют истинное значение…

- Привет! – рядом приземлилось чье-то тело, Сирень встрепенулась и немедленно приняла довольный вид.
- Серж?
- Ага, это я, - подтвердила голова тела, и Сирени ничего не оставалось, как улыбнуться, потому что это был единственный человек, которому она не могла не улыбаться. Слишком уж обезоруживающий тон у него был.

Они посидели минут пять за стойкой, Сирень допивала пятый по счету коктейль и, яростно стреляя взглядом в делающего вид, что играет в бильярд, Алекса (на самом-то деле он усердно пялился в окно и от этого играл вовсе худо), а Серж насмешливо наблюдал за обстановкой.

- Ты пьяна, - наконец вынес он вердикт, широко улыбаясь непонятно отчего.
- Угу, - беспрекословно согласилась Сирень. - Отвезешь домой?
- Только на такси. Видишь ли, сам на ногах еле держусь.
Девушка нервно хихикнула, схватила руку Сержа, махнула на прощание в зал, предназначая данное движение Алексу, и исчезла в дверном проеме.

Темной-темной ночью, как настоящий разведчик (а что, чем секретный агент не разведчик?), Давид Костнер тихо и с опаской пробирался по балкону в комнату к своей невесте.

 

[Sandy Martin]

Его мудрую башку посетила мысль, что, проснувшись в его объятиях, никуда она не денется, но для этого надо было заключить Ла Луне в объятья.
И кто знает, чем бы все это закончилось, если бы не тонкий капроновый шнур, неведомо откуда взявшийся в сумочке рыжей барышни и собственноручно натянутый ею в проеме балконной двери.
Не ждущий каверзы поэт сделал шаг, но задел ногой шнур и с душераздирающим громыханием полетел на пол.
От произведенного им шума не проснулся бы только мертвец, Злата покойницей не была и, разумеется, проснулась.
- Какого черта, Костнер! – рявкнула она, зажигая свет, хотя даже в полной темноте могла бы точно сказать, что это он.
- Я решил посмотреть, не замерзла ли ты, - Давид, все еще сидя на полу, посмотрел на девушку честными глазами.

Злата попыталась скрыть улыбку под болезненной гримасой. Удалось ей это или нет – непонятно, потому что выражение лика Костнера не изменилось.
- Предположим, - кивнула она. – Благодарю за заботу, но мне не холодно, - рыжая поправила спустившееся с плеча одеяло: одеванием ночной рубашки она себя вечером не утруждала и сейчас постаралась не травмировать психику бедного Дави, сверкая оголенными частями тела. – Раз уж ты зашел, то хочу известить тебя о пренеприятнейшем известии – из одежды у меня с собой только презентованное тобой платье, но для съемок программы оно вряд ли подойдет.
Парень оторвался от такого увлекательного занятия - разглядывания шеи и ключиц Ла Луне, кивнул и поплелся назад к выходу.

Злата откинулась на подушки, толком не понимая, сокрушаться ей о его уходе или торжествовать. А где-то на горизонте вырисовывалось немалое «но», однако, к чему оно имело отношение, пока ясно не было.

С утра пораньше Давид понесся в магазин за очередным нарядом для госпожи Ла Луне.

Можно было бы отправить какую-нибудь прислугу, но ему хотелось самому проконтролировать, в чем Злата предстанет перед телекамерами.
Его определенно кидало из одной крайности в другую, ибо если вчерашний наряд девушки был весьма открытым, то сегодня Костнер с большущим наслаждением приобрел бы ей покрывало и паранджу, правда, он предполагал, что рыжая может почему-то не согласиться с подобным выбором, поэтому усердно искал что-нибудь цивильное и в меру закрытое.
Измучив полтора десятка продавщиц в лучших бутиках Флоренции вследствие того, что к Сержу было почему-то не дозвониться, Дави остановился на прямой юбке по колено и скромной блузке с высокой стойкой, застегивающейся почти под горло, что было очень важно для него - не дай Бог будет видно слишком многое.
Он и сам себе напоминал ревнивого параноика, зная, что не имеет на это никакого права, но поделать с собой ничего не мог.
Как-то вдруг Костнер вспомнил о своем плане издевательства над Златой, который пока с треском проваливался, как и предсказывал Алекс. Платье больше потрепало нервы ему, чем его владелице. Журналисты, которых Злата с юности не переваривала, хотя и умудрилась поступить на вражескую специальность, были шокированы выходками девушки… Мамуля злилась, Давид ревновал, а Ла Луне блистала эффектной усмешкой. Что ж, говорят, первый блин комом, но Костнер не отступит!
Сегодня в качестве издевки будет фигурировать та самая программа, на съемки которой они отправятся. Златочке придется отвечать на разнообразные не очень здравые вопросы, а если еще учитывать, что обыватели привыкли считать всех моделей кретинками…
Поэт в предвкушении потехи усмехнулся.
А вторым штрихом станут славные туфельки на двенадцатисантиметровой шпильке. Еще вчера он заметил, что Ла Луне не очень твердо чувствует себя в подобного рода обувке.
Оставшись удовлетворенным своим выбором, Давид бросился домой будить невесту. Это утро казалось ему ослепительно распрекрасным.

По дороге Костнер приобрел несколько печатных изданий.

На обложке каждого из них были их со Златой фото. Его губы изогнулись в усмешке, когда он представил себе выражение лица матери... Впрочем, какая разница, что скажет по этому поводу Эстела - это необходимо для работы, хотя, разумеется, не только для неё… Но это чересчур индивидуальное, поэтому Давид делал вид, что этой причины не существует.

В покои Ла Луне он опять вкрался через балкон, но на этот раз удалось без эксцессов. Давид присел на кровать и всмотрелся в лицо рыжей. Волосы разбросаны по подушке, губы чуть приоткрыты, маленький носик сердито посапывает, а из-под одеяла торчат розовые пятки.
Он улыбнулся, бережно подул в ушко. Злата сердито насупилась и неразборчиво что-то пробормотала.
- Милая… - нежно прошептал он.

Ла Луне, как ни удивительно, услышала, недовольно скривилась и приоткрыла один глаз.
- Ты?! – простонала она, - какое же это горе - лицезреть твою рожу по утрам.
- Стерва ты, Нат, и хамка, - обиделся поэт.
- Вполне возможно, - согласилась рыжая. – Ладно, извини, но тобой по утрам детей пугать можно. Дави, ты ночью сильно напился? Я сейчас Злата, и вообще забудь, - она демонстративно зевнула.
- Я вообще не пил, сразу от тебя спать пошел. И уже четыре часа на ногах!
- И что ты на этих ногах делал? – заинтересовалась она.
- Приобретал тебе наряд для съемок. – Костнер легко чмокнул Злату в щеку. – Поднимайся, через час обед.
- Как?! – зеленые глаза широко распахнулись. – Который час?
- Одиннадцать минут второго.
Дави предпочел не искушать судьбу и не ждать, пока лукавая девушка в своем первозданном виде пойдет в душ, поэтому, положив пакеты возле кровати, поспешно удалился.
А Ла Луне прошлепала в душ, захватив с собой пакеты.
Одежда была еще ничего, хотя девушка предпочла бы брюки, а вот обувь… Вчерашние туфельки, предоставленные Сиренью, были просто раем, если сравнивать с этим орудием пыток.
Подавив в себе сильнейший припадок кровожадности, она принялась за преображение.

Спустя ровно час, Злата, медлительно и осмотрительно, боясь споткнуться в идиотских туфлях, сходила по лестнице. Выглядела она правильной и сконцентрированной, от вчерашней роковой красотки осталось только ошеломляюще притягательное лицо.
Дави был доволен ее внешним видом – кажется, нервозных потрясений больше не ожидается.
Стол был сервирован на две персоны.
- А где же твоя мамуля, милый? – удивилась она.
- А что, ты ее боишься, дорогая? – насмешливо изогнул бровь парень.
- Ну что ты! Просто у нее уж очень кусачий вид, а я хочу хорошо выглядеть перед камерой. А еще знаешь, по-моему, она мне завидует.
Костнер лишь покачал головой, сделав вид, что поверил, и предложил приступить к обеду.
Все время трапезы рыжая как-то задумчиво поглядывала на него, и есть под прицелом внимательных зеленых глаз было просто невыносимо.
- Ну, что еще? – тягостно вздохнул он.
- Дави, - вкрадчиво начала Ла Луне, - скажи мне, а эти съемки не плод твоего больного воображения? Как-то слишком быстро возникло это предложение. И мне кажется, всё же что-то мы пропустили.

Давид раздраженно фыркнул, разобиженный ее подозрениями.
- Я не знаю, откуда такая оперативность. Может, здесь был сам редактор программы, или ее ведущая, или еще кто-то… Я не интересовался приглашенными.
Злата смерила его недоверчивым взором.
Покончив с обедом, парочка загрузилась в очередное шикарное средство передвижения Костнера-младшего и отправилась в телецентр.

У входа их встретила прелестная юная особа с двумя высокими хвостами и милыми веснушками на носу - по догадкам Златы, ассистент режиссера - и повела извилистыми коридорами гримироваться.

Гримером рыжей оказалась приятная женщина средних лет. Она восхитилась умением Ла Луне накладывать макияж и похвалила чудесную для двадцатилетней модели кожу.
Злата про себя лишь усмехнулась, искусством грима она овладела все в том же учебном центре, с помощью Сирени и Франции, а лет ей было несколько больше, чем можно было предположить. Впрочем, Злата Ла Луне всегда выглядела моложе своего возраста…

Вот странно - вчера, в присутствии Сирени, она сетовала на аллергию на пудру, сегодня же изобильный макияж не вызвал у девушки никаких возражений.
Пока ее гримировали, она неизменно шутила и смеялась, послушно закрывая рот и глаза, когда гример об этом просила.
Результат был налицо, в прямом смысле этого слова
Помня, что случаи бывают всякие, Ла Луне попросила у собеседницы визитку, и та ей с удовольствием ее дала…

Для приведения в соответствующий вид Давида была выделена милая особа лет двадцати пяти. Она вовсю заигрывала с красавцем, чему сам он был не так чтобы особо рад.
При виде гримерского набора в руках у девушки, Костнер забормотал, что он не голубой, и не собирается позволять себя красить.
Увещевания прелестной особы, что с капелькой грима на лице Давид будет абсолютно неотразим, не произвели на него никакого впечатления. Он в любом виде и состоянии умел очаровывать девушек, но на одну, увы, это не распространялось.
Почти насильно нарисовав на голубоглазой мордашке то, что требовалось, гример выпустила парня из своих цепких лапок, и он поспешил навстречу любимой…

А любимая решила, что негоже выглядеть, как монашка, и рискованно расстегнула пуговицы на блузке, обнажая нежную кожу. Жесткость исчезла с её лица, как по мановению волшебной палочки, и её место заняла ироничная улыбка.
Костнеру совсем не понравились подобные изменения, но едва он открыл рот, чтобы выразить свое возмущение, как очередная милая барышня позвала их в студию. Злата и Давид поторопились за ней, при этом рыжая опиралась на руку Дави, чтобы не свалиться.

Студия оказалась неожиданно маленькой. Стандартный стеклянный столик, на котором стоят три стакана и какой-то напиток – презент от спонсоров, три модерновых и не особо удобных кресла, невнятная девица в роли ведущей и масса телекамер.

Парочку усадили в кресла, нацепили нужную аппаратуру, и шоу началось.
Девица с тусклыми гладко-зачесанными волосами и ехидным выражением лица задала несколько общих вопросов, носящих вполне невинный характер, и перешла к занятному, будучи чистосердечно уверенной, что недалекая раскрасавица сейчас представит себя в самом нерентабельном свете.
- Ходят слухи, что вы жених и невеста, - ядовито улыбнулась ведущая с пафосным, почти наверняка вымышленным именем Шарлот.

Давид собирался толкнуть речь о большом и светлом чувстве между ним и Ла Луне, но рыжая его прервала.
- Ну, что вы, - она выглядела идиотски радостной, - мы просто спим вместе, и пупсик Дави поддерживает меня с карьерой…

 

[Sandy Martin]

Зрители перед экранами вытаращили глаза, съемочная группа ахнула, Шарлот застыла, позабыв стереть с губ улыбку. Подобный ответ не предусматривал ни один сценарий. Лишь только Костнер и его невеста были безнадежно безмятежны. Она безвинно хлопала ресницами, будто не понимая, чем инициировано такое странное выражение лица ведущий, а он в свое время насмотрелся от нее и не таких выкрутасов...
Поэтому Дави, зажав микрофон, наклонился к рыжей и выдохнул ей в ухо:
- Не ври, мы не спим вместе…
Она, почти незаметно, улыбнулась одними губами и послала в камеру наивный взгляд.
Шарлот потянулась к стакану с водой, так удачно поставленному на столик: после таких шокирующих утверждений у нее пропал голос.
А Давид меж тем, решив, что смерть ведущей прямо в студии под прицелами камер им не особо необходима, поторопился объясниться.
- Злата, милая, не шути так, – он успокаивающе дотронулся до руки Шарлот, от чего Злата недобро сощурилась, - мы познакомились во Франции, куда я приезжал по делам. На одном из приемов я увидел восхитительную нимфу, в которую тут же влюбился, – Давид нежно сжал пальцы любимой и коснулся их губами. Этот почти интимный жест бесстрастно фиксировали телекамеры. – Как выяснилось, Злата тоже не осталась ко мне безразлична и даже согласилась покинуть ради меня родину…
- Дорогой, - Злата надула губки, - бросить ради нашей любви Францию – это самое малое, что я могла сделать.
Костнер чуть поморщился, помня о «любви» Ла Луне к Франции.
- И хотя я официально я еще не сделал Злате предложения, - продолжил он, - мы жених и невеста, да любимая?
- Конечно! – празднично согласилась она.

Шарлот, чуть придя в себя, поспешила перевести тему.
- Скажите, Злата, вы хорошо зарабатываете? – этот вопрос девушка искренне считала каверзным, ибо всем было понятно, каким образом Злата могла сделать себе карьеру.
- Понятия не имею, - легко пожала плечами Ла Луне, - все финансовые вопросы за меня всегда решали мужчины.
Давид старательно прятал улыбку, наблюдая растерянность ведущей. А Шарлот гадала, то ли рыжая действительно полная идиотка, то ли, наоборот, чересчур умна. Так ничего и не решив, она решила зайти с другой стороны.
- А почему вы выбрали именно профессию модели? – коварно спросила ведущая, надеясь, что Ла Луне начнет апробировать о призвании и внешних данных.

- Оооо! – Злата упоенно закатила глаза. - Это была моя мечта с детства! Мне всегда так хотелось красиво ходить по подиуму и видеть на лицах мужчин восхищение… - Костнер прыснул от смеха в кулак, сделав вид, что закашлялся. – А моим эталоном долгое время была Франческа!
Шарлот ухватилась за имя известнейшей модели Италии.
- Это так мило! – воскликнула она. – Вы восхищались ей в детстве, а теперь являетесь лицом коллекции одной из ее дочерей!
Рыжая мысленно порадовалась, что в последние годы журналисты редко видели ее в компании семейства, да и опознать в бесцветной девице нынешнюю райскую птичку будет весьма затруднительно.
- Да, я так надеюсь, что мне выпадет возможность лично познакомиться с кумиром!.. – она уже приготовилась развить эту тему, но Шарлот ее перебила:
- Кстати, а что вы думаете о самой коллекции сеньориты Кариньо?
Злата о коллекции ничего не думала, ибо в глаза ее не видела, но как она могла в этом признаться?
Парень тоже с нетерпением ждал ответа Ла Луне, он знал, что она выкрутится, но было безумно интересно посмотреть, как.
Девушка неодобрительно покосилась на веселящегося Давида и выдала только два слова:
- Это прелестно!

- А поподробнее? – не отставала ведущая.
- А поподробнее – это уже нарушение договора, - все-таки вмешался Дави, решив, что рыжая и так побила все рекорды по оригинальным ответам в прямом эфире.
Шарлот ничего не оставалось, как смириться с подобным ответом и перейти к последней группе вопросов, в которых она не находила ничего интересного.
Программа закончилась без кровопролития.

Держась за руки, они вышли из студии. У дверей столпились любопытные.

- Поцелуй меня, что ли? – предложила Злата, и парень с удовольствием воспользовался представленной возможностью.
Поцелуй получился слишком чувственным и глубоким, колени девушки подогнулись, правая нога вывернулась, и проклинаемый рыжей поутру каблук лопнул пополам.

- Доигрались, - расстроилась Ла Луне, - буду хромоножкой.
Давид, не долго думая, подхватил невесту на руки и под завистливые вздохи девушек понес ее к лифту.
Злата довольно улыбалась и дрыгала ножками, рискуя засветить кому-нибудь проходящему мимо-туфлей в глаз.
- Едем ко мне? – улыбнулся Давид, пока они спускались в кабине лифта.
- Мне нужно домой, - решительно заявила она.

- Ты собираешься жить в собственной квартире? – удивлению Костнера не было предела.
- Мне специально квартирку сняли. Сирень утверждает, что как раз для богемы.
- Когда это Сирень с Экслером все успели?
- Сегодня с утра, - Злата фыркнула, - сестренка позвонила мне, когда я была в душе, и долго и упорно жаловалась на Алекса, странно, она мне вроде что-то сказать хотела, но ты же знаешь мою истеричную сестренку.
- Ты ей посочувствовала? – Давид весело сверкал глазами.
- Вот еще! – Ла Луне повыше задрала свой маленький носик. - Она же мне не сочувствует.
Давид с рыжей на руках вышел на улицу и в неуверенности замер.
- Чего стоим? – поинтересовалась девушка.
- Думаю, как доставить тебя в твое новое жилье и при этом поспеть на деловой ужин домой. – Давид решил все-таки попробовать уговорить ее поехать в особняк Костнеров. - А тебе обязательно ехать к себе?
- Да! – поспешно выпалила Злата, она очень боялась не пережить вторую ночь под одной крышей с ним.
- Зачем? – он пристально посмотрел на нее.
- У меня кошка одна и голодная! Сирень должна была ее привезти! – соврала рыжая.

Давид согласно кивнул, тормознул такси и осторожно усадил ее.
- Если что, звони, - серьезно попросил он.
- Обязательно, особенно если замерзну, - хмыкнула она и приказала водителю ехать.
Этим вечером консьерж элитного дома был шокирован появлением новой жилички, которая передвигалась босиком и гневно вопила в трубку:
- Сирень, срочно найди мне кошку!

Костнер пришел на работу неожиданно рано. Лекции на время были совершенно позабыты, спалось ему паршиво, почему-то очень хотелось, чтобы Злата была рядом… Хотя бы просто спала в соседней комнате, и он бы мог на нее посмотреть. Часов до четырех он разглядывал в купленных утром журналах их фотографии, вспоминая все, что сказала его мама по этому поводу. Эстела была просто в бешенстве. Давид даже немного сочувствовал ей, но почему-то еще больше он сочувствовал себе, понимая, что Алекс был прав и зря он ввязался в игры с рыжей...

И вот, он сидит на работе с половины восьмого и ждет появления причины своей бессонницы…
Давид вздрогнул, услышав какой-то странный грохот в кабинете Экслера, и поспешил посмотреть, что происходит и не нужна ли его помощь... Лучше бы он этого не делал, лучше для его нервов.
В кабинете начальника отдела царил жуткий бардак, а на столе валялись Алекс и Злата, голова девушки покоилась у парня на груди, а его губы хранили цвет ее помады.
Давид схватился рукой за косяк то ли, чтобы не упасть, то ли, чтобы не кинуться бить друга. А парочка на столе, увидев его, даже не смутилась.
- Привет, Дави, - хихикнула Ла Луне.

 

[Sandy Martin]

5.

Злата и Алекс с легким недоумением взирали на двух злющих друзей.
Их отношения были настолько далеки от того, что принято называть истинной любовью и всепоглощающей страстью, что подобная мысль просто не уживалась в их головах. Вернее, до сего момента не уживалась…
Чувства, связывающие рыжую и Экслера, были сильнее и, возможно, даже правильнее и органичнее, ведь яростная и страстная любовь, воспетая Шекспиром и его коллегами, зачастую носит разрушительный характер, когда дружба направлена только на созидание.

Из них могли бы получиться замечательные любовники и компаньоны, относящиеся друг к другу тепло и с уважением, но воспоминания о нежной юношеской дружбе не позволяли развиться подобной фантазии.
- Может, вы выйдете? – предложил Алекс.

Давид прожег его ненавидящим взглядом, подхватил едва держащуюся на ногах Сирень и вывел ее из этого «дома терпимости», как окрестил про себя кабинет начальника.
- Что это было? – задыхаясь от смеха, спросила Ла Луне.
- Кто-то кого-то очень сильно ревнует, - уклончиво ответил он.
- Какой ты самоуверенный! – девушка была уверенна, что он говорит о Сирени, вариант, что Дави ревнует Злату Ла Луне, ею даже не рассматривался, как излишне болезненный. – Все-таки, наша работа как-то влияет на мозговые функции, - заявила она.
- Почему? – заинтересовался Алекс.

- А с чего тогда эти двое дураков решили, что у нас роман? – вопросом на вопрос ответила рыжая.
- А ты представь, как наше лежание на столе со стороны смотрелось…
Злата представила. Воображение у нее всегда работало хорошо.
- Шикарно! – выдохнула она.
Экслер внимательно разглядывал ее. Ему в голову вдруг пришла чумовая идея. Он никогда ни о чем подобном не помышлял, а тут вдруг решил – почему бы и нет.
- Злат, а почему бы не оправдать их ожидания? – темные глаза весело блестели, и было непонятно - шутит он или нет.

- А еще говорят, что слабоумие не заразно, - девушка осуждающе покачала головой.
- Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего зря время терять? – Конечно, Алекс помнил о своем обещании Костнеру, просто сам Давид никак не разберется в своих отношениях с Ла Луне, и непонятно, разберется ли когда-нибудь вообще. А ему вдруг захотелось хороших стабильных отношений, без вечных истерик и нытья, отношений с девушкой, которая знает тебя так же хорошо, как ты сам, которая всегда относилась тепло и нежно. С которой, может, и не будет фейерверка чувств, зато будет уверенность и согласие.
- Экслер, Экслер, - Злата покачала головой. – Ты же знаешь, что это невозможно. Мы слишком давно и хорошо дружим, чтобы менять это на иллюзию любви.

Он крепко обнял ее за плечи.
- Я знаю, но так хотелось попробовать…
Она уткнулась лбом ему в плечо и обвила руками шею, как маленькая.
- Я так устала, - пробормотала девушка, - но не могу согласиться.
- Я знаю, - Алекс нежно поглаживал ее по волосам.

Рыжая несколько раз глубоко вздохнула и, уже твердо и уверенно, посмотрела другу в глаза.
- Поцелуй меня, - попросила она, - хоть буду знать, что потеряла.
Алекс нежно и бережно притронулся к ее губам. Поцелуй был идеально исполнен технически, прикосновения незнакомых губ были приятными, но не обжигали. Ла Луне на секунду даже задумалась, а не будет ли так лучше для всех, но воспоминания о совсем других поцелуях заставили отбросить эту мысль.

- Спасибо, - шепнула она, и именно в этот момент дверь распахнулась и в кабинет опять вошли Сирень и Давид, которые, посовещавшись в коридоре, решили, что, может, ничего и не произошло и им просто показалось…

Давид влетел в гостиную дома Костнеров, швырнул куртку на диван, а сам плюхнулся в кресло у камина.
Из-за двери, ведущей в кабинет, вышла мать.

- Что я вижу, - насмешливо начала она, - Дави Костнер злится! Готова поспорить, что в этом замешана госпожа Ла Луне.
- Какая ты догадливая! – съязвил сын. – Да, замешана, куда без нее?! Издеваться будешь?
Эстела неопределенно пожала плечами.
- Зачем? Рассказывай давай.
А Давида и не надо было уговаривать.
- Эта зараза целовалась с моим другом!
- Ну так брось ее.
- Даже если бы я захотел, это невозможно.
- Неужели Ла Луне имеет отношение к твоей работе? – в холодных светлых глазах мелькнуло удивление.

- Непосредственное! – младший Костнер в раздражении стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – И, к тому же…
- Про «к тому же» можешь мне не рассказывать, - перебила его мать. – Знаешь, Давид, мне жаль, что ты никогда не интересовался политикой, - она властно махнула рукой, заметив, что сын хочет что-то сказать. – Политика может многому научить. Вот, насколько я поняла, тебе нужна эта девчонка…
Давид кивнул.

 

[Sandy Martin]

- С такими строптивыми девицами вечно возникают сложности. Можно было бы, конечно, похитить твою рыжую, как несколько веков назад – через седло и в горы… Но Ла Луне либо тут же бросится к тебе в объятия, либо треснет так, что мало не покажется.
- Скорее второе, - невесело улыбнулся парень.
- Вот тут-то к нам на помощь и приходит политика. Сыграй с ней. Заставь ее ощутить в тебе необходимость. Сделай так, чтобы она заболела тобой. Будь рядом, помогай ей и поддерживай ее с самым невинным видом, и очень скоро она не сможет тебе противостоять и сама сдастся.

Давид с уважением посмотрел на мать. Идея ему понравилась.
И все было бы замечательно, только Злата Ла Луне уже была больна Давидом Костнером и всячески боролась с этой пагубной страстью…

Неделя прошла как в бреду. Сирень загоняла Злату с примерками платьев к показу. В общем-то, одежда сидела на девушке хорошо, но все приходилось укорачивать.

Глядя на расстроенную мордашку сестры, Ла Луне почти не язвила.
За тем, как швеи суетятся вокруг Ла Луне, с завистью наблюдали несколько девушек.
У одной из них, высокой шатенки с безумно притягательным взглядом, был сердитый вид. Изначально планировалось, что она будет лицом коллекции, и тут откуда-то появляется мелкая рыжая выскочка! Для Эвелин (а именно так звали эту сердитую особу) это был шанс вырваться на новый уровень. В своей карьере она использовала все доступные способы, не брезговала ложиться в постель с нужными людьми (и хорошо, если это были мужчины), шагала по головам подруг, скандалила, умоляла, шантажировала, и, спустя несколько лет упорного труда, ей выпал такой шанс. Она была уже убеждена, что добралась до финиша, как тут… В ее голове под хорошей прической зрели коварные планы мести Злате де Ла Луне. Мало того, что будет звездой показа одного из самых известных и покупаемых модельеров, так еще и такого потрясающего мужика подцепила, который ей все удовольствия оплачивает. Вот повезло!

Самой-то Эвелин большей частью приходилось спать с мужиками преклонного возраста, лысеющими и с брюшком, а этой стерве достался потрясающий голубоглазый красавец!
Эвелин решила для себя, что опозорит Злату на показе, чего бы ей это не стоило, и займет ее место не только на подиуме, но и рядом с Давидом Костнером…

Злата изо всех сил старалась отвлечься от суеты вокруг себя. Ее и так все это безмерно раздражало, а уж взгляды, которые кидала на нее Эвелин, более впечатлительного бы человека могли довести до депрессии, столько в них было угрозы. Впрочем, впечатлительной Ла Луне никогда не была и лишь приняла к сведению, с какой стороны можно ждать неприятностей.
Ее мысли плавно соскочили на Дави, который должен был скоро приехать.
Он вообще всю неделю вел себя на редкость миролюбиво, хотя после все той же сцены в кабинете, Злата готова была поспорить, что он мечтает кого-нибудь придушить. Но, когда они встретились на следующий день, он был чрезвычайно милым, больше шутил, чем язвил, всячески помогал ей…

Рыжая ничего не понимала, но с благодарностью принимала ниспосланное ей свыше, как благодать, хорошее настроение женишка. Эти дни они проводили вместе… Конечно, не совсем вместе, а вместе для общественности.
Их замечали в ресторанах и ночных клубах, один раз они вполне мило прогулялись в парке, правда, девушке захотелось сладкой ваты, а гадкий Костнер отказался ее покупать, заявив, что это не вяжется с образом гламурной модели.

Увы, Злате пришлось признать его доводы обоснованными.
Он защитил рыжую от Сирени, которая хотела напялить на нее что-то розовое с рюшечками, спасал от звонков друзей, интересовавшихся, что между «двумя психами» опять происходит, короче, вовсю пользовался советом матери.

Сначала Ла Луне отнеслась к такой перемене настороженно, но разве могла она долго сопротивляться обаянию Давида Костнера? Не могла, хотя и пыталась. Она использовала весь свой запас колких фраз и едких словечек, чтобы не позволить ему приблизиться к себе. В другое время он бы уже угрожал ей смертоубийством, а тут лишь очаровательно улыбался.

И Злата почти сдалась, она решила придерживаться нейтралитета, так оказалось спокойнее всего для ее измученного сердца. Парень не предпринимал никаких попыток затащить ее в постель, и она немного расслабилась и даже стала получать удовольствие.
Компания Давида была предпочтительнее, чем общение с модельками и злой и нервной Сиренью.
Давид влетел в мастерскую, как всегда, излучая обаяние. Все женщины в радиусе 20 метров тут же озаботились своим внешним видом, но его волновала лишь одна, и ему было абсолютно все равно, как она выглядит, главное, что при виде него глаза у Ла Луне засияли.
- Дави! – радостно взвизгнула она и, вырвавшись из рук девушек с булавками, кинулась к нему на шею, оправдывая себя тем, что это лишь игра для благодарных зрителей. Глупое, надо сказать, оправдание, в которое даже она сама не верила.

Парень с удовольствием подхватил свою хрупкую девочку, краем глаза наблюдая за шатенкой, которая определенно пыталась привлечь его внимание к своим прелестям.
Возможно, у нее и были какие-то шансы, но не сейчас, когда основной целью Дави стало окончательное покорение Златы Ла Луне. Он немножко покружил милую по комнате и осторожненько поставил на место.

 

[Sandy Martin]

- Любимая, я привез тебе журнал! – похвастался он и помахал перед носом Златы свежим выпуском. – Между прочим, это был последний экземпляр!
Девушка захлопала в ладоши, успев отметить завистливое выражение лица Эвелин.
Еще бы, Злата в обнимку с Давидом на обложке культового женского журнала - чем не мечта жизни многих девчонок, но почему все достается именно этой?
Ла Луне быстро пролистала журнал.
- Неплохо получилось.
- Еще бы, - самодовольно улыбнулся Давид. – А после сегодняшнего показа ты станешь по-настоящему знаменита.
Рыжая восторженно заохала, не испытывая и сотой доли выражаемой радости.
- Спасибо, Дави, ты пупсик!

Эвелин скрипнула зубами, точно решив, что сделает с этой нахалкой, и, подхватив свою верную подругу под руку, вышла из мастерской.
- Пообедаем вместе? - Предложил Костнер.
Злата огорченно покачала головой.
- Увы, у меня сплошные примерки, но мы ждем вас вечером…
- Кого это «вас»? – подала голос Сирень, наблюдавшая за примерками и последующим представлением из уютного кресла.
- Дави и Алекса! – обрадовано заявила Злата.
- Только через мой труп! – завопила Кариньо и, вынырнув из мягких глубин, заметалась по помещению.

- Ну, Сирень… - Две пары умоляющих глаз фактически заставили ее согласиться.
– Хорошо, - обреченно выдохнула она, - но вы не оставите меня с ним наедине.
- Нет, конечно! – честно пообещали Злата и Давид, совершенно точно не собираясь выполнять обещание. Вообще, верить этим двоим было бы величайшей ошибкой.

Дави нежно чмокнул милую в губы и, пообещав вернуться вечером, отбыл радовать мексиканца предстоящими планами на вечер.

Вечер. Модный дом.
В большом зале уже все готово к показу и фуршету, гостей встречает непревзойденная Сирень, а в гримерке стилисты заканчивают с наведением красоты моделей.
Злата с недоумением разглядывала только что завитые в кудряшки волосы.
- Кудряшки… Гадость какая, - пробормотала она, презрительно сморщив нос, - прямо как у...

- Я тут, милая, - радостно сообщил Дави, показываясь в проеме двери.
Ла Луне рукой нашарила на трюмо какой-то флакончик и швырнула его в улыбающуюся мордашку.
- Ты где был? – угрожающе спросила она.

- С другом обедал, кстати, он уже в зале, а я решил составить тебе компанию, - он хохотнул и увернулся от очередного снаряда посланного в него нежной рукой девушки. – Я так и знал, что ты по мне скучала…
Рыжая открыла рот, дабы проинформировать его, что она по этому поводу думает, но, внезапно поняла, что они не одни.
- Безмерно, милый!
- Ты богиня! – Костнер послал Златовласке воздушный поцелуй. - Я немного поброжу по залу с Алексом, но к твоему выходу вернусь, - пообещал он.

- Не нужно, - запротестовала девушка, но Давид серьезно посмотрел нее и заверил:
- Нужно, я не оставлю тебя одну.
Голубоглазый красавец ушел, а Ла Луне сидела, опустив веки, навек запечатлев в своей памяти его последний взгляд – полный заботы и понимания.
Пока Сирень металась между залом и гримеркой, модели переодевались в подготовленные заботливыми руками наряды. По всему помещению сновало несколько девушек с вешалками, дабы помочь капризным «богиням подиума» вовремя облачиться в нужный наряд.

Злата с неудовольствием разглядывала то, что было оставлено для нее. Бездумно смяв в ладони рукав того, что сама она, не мудрствуя, называла кофтой, рыжая чутким ухом уловила странное шуршание, а, проведя некоторые поисковые работы, обнаружила в этом самом рукаве лист бумаги. «Жалкая дешевая кукла, - гласила записка, - ты заняла чужое место, но это ненадолго…»
Руки Ла Луне дрогнули. В принципе, к различного рода гадостям она давно привыкла, но сейчас, когда действительно ощущала себя в чужой шкуре…

Бросила взгляд в зеркало напротив: бледное лицо с дрожащими губами, тьфу, самой противно. Еще один взгляд все в то же зеркало. Вот так. Больше решительности. Ты же знаешь, чьих это рук дело. Глубокий вдох…

Никто, кроме Давида, не заметил, как исказилось лицо хозяйки вечера при виде приятного брюнета.
Он сверлил ее взглядом, она сверкала идеальной улыбкой и пыталась скрыться. При встрече они обменялись ничего незначащими приветствиями, старательно скрывая истинное положение вещей от окружающих, друг друга и, возможно даже, себя. Сирень манерно протянула ему руку, Серж с восторгом пожал, она деланно брезгливо скривилась, он извлек из кармана платок, дабы избавить ладонь от памяти прикосновения к ней.

Сейчас Экслер уже не сомневался, что Злата была права, когда отклонила его предложение. Пока Сирень Кариньо существует в этом мире, покоя ему не будет. Он обречен до конца жизни грезить об идеальной фарфоровой кукле, забывая, что в этой реальности идеалов не существует.
Брюнетка старательно бегала по залу, пряталась от двоих молодых людей, отводила глаза от губ одного, изгоняя из своей головы образ своего, но целующего Злату, и от лица смущенного второго, мнущегося в нерешительности.
Они разошлись под строгим взглядом Костнера, сглатывая так и не сказанные, непечатные выражения, перемежающиеся словами любви.
Сирень уже мелодичным полушепотом объясняла что-то симпатичному молодому человеку, Алекс озорно стрелял глазами по красоткам, медленно шествующим по залу…

Гости расселись. Вступительное слово сеньоры-хозяйки вечера и ее помощницы.
Эстела Костнер и Сирень Кариньо.

 

[Sandy Martin]

Экслер не мог не отметить, как здорово она держится на сцене, как чистым ручейком льется ее речь, как старательно не смотрит она в его сторону…
Давид, глядя на двоих дураков, один из которых не мог оторвать глаз от предмета вожделения, а вторая прятала глаза, неслышно усмехнулся.

Третий от взора был спрятан, да и не принимался в расчет. При всей его любви к этим двоим, они сейчас его почти не интересовали. Осторожно поднявшись, стараясь не потревожить соседей, он направился за кулисы.

Злате почти удалось справиться с гадостным ощущением, вызванным запиской, но с началом показа нахлынула неуверенность. Как не внушала она себе, что это просто происки завистливой Эвелин, доля правды в тексте была.
Ла Луне вцепилась пальцами в столешницу, не обращая внимания на снующих вокруг людей. Она знала, что обязана успокоиться, но найти убедительных слов сама для себя не могла.
Подошедшие Давид с Сиренью с трудом оторвали ее от полюбившегося трюмо.

- Злата, что случалось? Тебе пора, - брюнетка тормошила сестренку, зная, что, когда Злата впадает в задумчивость, ни к чему хорошему это не приводит.

- Я не пойду! – захныкала она.
- Почему? Что произошло? – удивлялась Кариньо, старательно подыскивая необходимые слова для убеждения. Она могла быть глуповатой барби, нежной феей, заботливой сестрой, но сейчас она была лишь работницей, почти хозяйкой модного дома, которая обязана заставить модель выйти на подиум любой ценой.

- Сирень, ты только посмотри – они же профессиональные модели, у них подходящая внешность, они умеют себя показать, а я? – Злата не смогла бы объяснить, что на нее нашло, почему эта идиотская записка оказала на нее такое воздействие. Может, дело в том, что она сама не была уверена, что справится с предложенной ролью. Одно дело - привычные игры в компании Костнера, и совсем другое – миленькое мероприятие, называемое показом. Именно с этого момента и начнется их операция, и только время покажет, хорошо ли была проведена подготовка.
- Опять начинаешь: я страшненькая, мне нет места среди красоток! - озверела госпожа модельер.

- Да не в этом дело, – вскрикнула Злата. – Я не сравниваю себя с ними в плане красоты. Ты же знаешь, я давно уже не волнуюсь по этому поводу. Просто они на своем месте, а я заняла чужое. Я низкая, не умею даже правильно на каблуках ходить, веду себя не так, как положено роковой женщине… И вдруг - лицо коллекции!

- Прекрати! – у Сирени начиналась истерика. Ла Луне всегда была упрямой, как стадо ослов и никакие доводы на нее не действовали. – Твой выход!

- Не пойду!
- Пойдешь!
Костнер, который до этого молчал и не вмешивался в милые семейные разборки, решил прервать их спор. Аккуратно пристроив свою руку на талию рыжей, он привлек ее к себе и запечатлел на ее губах поцелуй. Она тут же обмякла в его руках, с головой окунаясь в знакомые, но от этого не менее захватывающие ощущения.
- Ты непревзойденна. Ты покоришь всех, и, в конце концов, это часть твоей работы на данный момент!

Злата уставилась на него затуманенными глазами. Потерянная уверенность вернулась от одного только вида Давида, а его поцелуй вообще как будто напоил ее водой из живительного источника. Решительно кивнув, она почти бегом поднялась на подиум…

Подиум… Такое загадочное место. Он похож на бермудский треугольник, нечто совершено аномальное, или, если хотите, волшебное. На подиуме среднестатистическая худая девушка становится лесной нимфой. Он искажает восприятие мира, причем обеими сторонами - как зрителями, так и самими участниками процесса. И Злата Ла Луне стала частью этой аномалии. Все эмоции исчезли, осталась лишь доведенная до автоматизма улыбка.

Все шло просто превосходно. Сирень была в восторге, эта вынужденная замена сыграла ей на руку. Она видела, что в зале не осталось ни одного человека, который бы не был покорен Златой. Сестра умела не только привлекать внимание, что несложно, но и удерживать его. И когда Сирень совершенно расслабилась, случилась серьезная неприятность. Впрочем, это основное правило невезения: если что-то случается, то обязательно именно тогда, когда этого меньше всего ждут.
Каждый уважающий себя модельер завершает коллекцию свадебным платьем. За возможность выйти в этом платье модели бьются не на жизнь, а на смерть. Не стоит даже уточнять, что на этот раз сия почетная миссия была возложена на рыжеволосую прелестницу.
Надо сказать, что в особом восторге Злата не была, ей вообще жутко не нравилась эта идея, еще со времен школы, в ее голове засела дурацкая мысль, что такое платье она оденет только для Давида.

 

[Sandy Martin]

Сирень нервно теребила палантин, прикрывающий плечи, пока Ла Луне облачалась в шелковое произведение искусства. Платье было ослепительно белым, не очень пышным и каким-то удивительно свадебным.

Рыжая поспешно сунула одну ножку в белоснежную туфельку и взвыла от боли.
- Что случилось? – испугалась Сирень.
Злата молча сняла обувку и протянула сестре.
- Черт, как же я не догадалась! – обычно спокойные и несколько даже пустоватые глаза брюнетки сейчас сверкали неподдельной злобой. – Она у меня получит!
Злата взяла вторую туфлю – внутри была приклеена парочка острых кнопок.
- Не поняла, - обескуражено пробормотала она, - это еще что такое?
- Это обычный способ мести более удачливой сопернице, а на клей сажают, что бы невозможно было сразу выкинуть. Теперь тебе предстоит либо выходить в обуви с кнопками и мучиться от боли, либо не выходить вообще, - грустно подытожила Сирень.
- Есть еще один вариант… - недобро усмехнулась Ла Луне и как была, босиком, бросилась к подиуму - ее выход…

Давид с Алексом и Сержем заметили некоторую задержку с выходом следующей девушки. Малознакомые с миром модельного бизнеса, они поинтересовались у рядом сидящего лысого дядечки, чего все еще ждут. Дядечка все терпеливо разъяснил, печально подумав, что теперь на показы ходят не ради одежды, а, чтобы посмотреть на красиво одетых, вернее, раздетых девушек.