Одно из моих любимых стихотворений Эдгара:
ЭЛЬДОРАДО
Между гор и долин
Едет рыцарь, один,
Никого ему в мире не надо.
Он все едет вперед,
Он все песню поет,
Он замыслил найти Эльдорадо.
Но в скитаньях – один,
Дожил он до седин,
И погасла былая отрада,
Ездил рыцарь везде,
Но не встретил нигде,
Не нашел он нигде Эльдорадо.
И когда он устал,
Пред скитальцем предстал
Странный призрак – и шепчет: "Что надо?"
Тотчас рыцарь ему:
"Расскажи, не пойму,
Укажи, где страна Эльдорадо?"
И ответила Тень:
"Где рождается день,
Лунных Гор где чуть зрима громада.
Через ад, через рай,
Все вперед поезжай,
Если хочешь найти Эльдорадо!"
Но наибольшее впечатление на меня производит "Улялюм". Я не люблю такой эпитет, но скажу, что "Улялюм" – сильная вещь.
УЛЯЛЮМ
Небеса были серого цвета,
Были сухи и скорбны листы,
Были сжаты и смяты листы,
За огнем отгоревшего лета
Ночь пришла – сон глухой черноты, –
Близ туманного озера Обер,
Там, где сходятся ведьмы на пир,
Где лесной заколдованный мир,
Возле дымного озера Обер,
В зачарованной области Вир.
Там однажды, в аллее Титанов,
Я с моею Душою блуждал,
Я с Психеей, с Душою блуждал.
В эти дни трепетанья вулканов
Я сердечным огнем побеждал,
Я спешил, я горел, я блистал, –
Точно серные токи на Яник,
Бороздящие горный оплот
Возле полюса, токи, что Яник
Покидают, струясь от высот.
Мы менялися лаской привета,
Но в глазах затаилася мгла,
Наша память неверной была,
Мы забыли, что умерло лето,
Что октябрьская полночь пришла,
Мы забыли, что осень пришла,
И не вспомнили озеро Обер,
Где открылся нам некогда мир, –
Это дымное озеро Обер
И излюбленный ведьмами Вир.
Но когда уже ночь постарела
И на звездных небесных часах
Был намек на рассвет в небесах,
Что-то облачным сном забелело
Перед нами в неясных лучах –
И внезапно предстал серебристый
Полумесяц – двурогой чертой,
Полумесяц Астарты лучистый,
Очевидный двойной красотой.
Я промолвил: "Астарта нежнее
И теплей, чем Диана, она –
В царстве вздохов, и вздохов полна:
Увидав, что, в тоске не слабея,
Здесь душа затомилась одна, –
Чрез созвездие Льва проникая,
Показала она в облаках
Путь к забвенной тиши в небесах
И, чело перед Львом не склоняя,
С нежной лаской в горящих глазах,
Над берлогою Льва возникая,
Засветилась для нас в небесах".
Но Психея, свой перст поднимая,
"Я не верю, – промолвила, – в сны
Этой бледной богини Весны.
О, не медли, – в ней бледность больная!
О, бежим! Поспешим! Мы должны!"
И в испуге, в истоме бессилья
Не хотела, чтоб дальше мы шли,
И ее ослабевшие крылья
Опускались до самой земли –
И влачились, влачились в пыли.
Я ответил: "То страх лишь напрасный,
Устремимся на трепетный свет:
В нем – кристальность, обмана в нем нет,
Сибиллически-ярко-прекрасный
В нем Надежды манящий привет, –
Он сквозь ночь нам роняет свой след.
О, уверуем в это сиянье, –
Так зовет оно вкрадчиво к снам,
Так правдивы его обещанья
Быть звездой путеводною нам,
Быть призывом – сквозь ночь – к небесам!"
Так ласкал, утешал я Психею
Толкованием звездных судеб, –
Зоркий страх в ней утих и ослеп.
И прошли до конца мы аллею,
И внезапно увидели склеп,
С круговым начертанием склеп.
"Что гласит эта надпись?" – сказал я,
И как ветра осеннего шум –
Этот вздох, этот стон услыхал я:
"Ты не знал? Улялюм – Улялюм –
Здесь могила твоей Улялюм".
И сраженный словами ответа,
Задрожав, как на ветке листы,
Как сухие под ветром листы,
Я вскричал: "Значит, умерло лето,
Это – осень и сон черноты,
Небеса потемневшего цвета.
Ровно год, как на кладбище лета
Я здесь ночью октябрьской блуждал,
Я здесь с ношею мертвой блуждал, –
Эта ночь была – ночь без просвета,
Самый год в эту ночь умирал, –
Что за демон сюда нас зазвал?
О, я знаю теперь: это – Обер,
О, я знаю теперь: это – Вир,
Это – дымное озеро Обер
И излюбленный ведьмами Вир".
Переводы Константина Бальмонта.
