Груня-трактористка
Писатель
Надо мною небо ясное и уже час, как шугануло пушкой чаек, а у Петропавловки псисы счастья, голенькие и жалкие в своей синеве, раскинули по камням стен бледные ручонки и, вяло поворачивая за солнышком пупырчатую попу в стрингах, впитывают иллюзию лета.
Я тоже туда хочу - в тихий гомон города, заплескиваемый мутной волной, в стоячую негу тепла и эйфорию созревания загара, в сердце питерских югов..
Вчера с утра под домом лопнула прогнившая труба и отопление отключили нафиг, ночью бессовестно постучали в окно заморозки, задул ветер с Ладоги, а сегодня я проснулась от того, что отбойный молоток бился прямо мне в ухо. От перемены места на подушке ничего не изменилось - в другом ухе так же тупо колотило.
Солнце вертикально шпарит с небес с сахарской яростью, но и только, а я мерзну в сырой квартире меж двух всегда темных дворов-колодцев и чешу кулаки, чтобы наконец пойти и выставить зубы тому наглому верблюду, что дрожит и стучит зубами в обоих дворах сразу. Сидел бы в своей пустыне, не соблазняясь нашим миражом - северным солнцем, - не заколел бы здесь и не мучал мои уши грохотом.
Надеюсь, что работяги доконают асфальт сегодня, до ночи залатают дыру, пугая сваркой жителей древнего дома, и завтра к нам потихоньку вползет по трубам тепло, почти метровые монастырские стены отогреются и солнце вольется в душу вместе со всепрощением - живи, одногорбый бедолага, но только тихо и не под моим окном.
Я тоже туда хочу - в тихий гомон города, заплескиваемый мутной волной, в стоячую негу тепла и эйфорию созревания загара, в сердце питерских югов..
Вчера с утра под домом лопнула прогнившая труба и отопление отключили нафиг, ночью бессовестно постучали в окно заморозки, задул ветер с Ладоги, а сегодня я проснулась от того, что отбойный молоток бился прямо мне в ухо. От перемены места на подушке ничего не изменилось - в другом ухе так же тупо колотило.
Солнце вертикально шпарит с небес с сахарской яростью, но и только, а я мерзну в сырой квартире меж двух всегда темных дворов-колодцев и чешу кулаки, чтобы наконец пойти и выставить зубы тому наглому верблюду, что дрожит и стучит зубами в обоих дворах сразу. Сидел бы в своей пустыне, не соблазняясь нашим миражом - северным солнцем, - не заколел бы здесь и не мучал мои уши грохотом.
Надеюсь, что работяги доконают асфальт сегодня, до ночи залатают дыру, пугая сваркой жителей древнего дома, и завтра к нам потихоньку вползет по трубам тепло, почти метровые монастырские стены отогреются и солнце вольется в душу вместе со всепрощением - живи, одногорбый бедолага, но только тихо и не под моим окном.
