Стихи Сирина

[Sirin]

Mari@Vladi, нет, все так=) Перевод мой, он не подстрочный, а лексико-стилистический, насколько это возможно. Все же нужно учесть, что Набоков писал это в 53 года, а я перевожу в 20=) Зачем перевожу? Есть причина. Несколько лет назад купил книгу, поэтический сборник Набокова, и там было приложение: четырнадцать англоязычных стихов. Желание их перевести возникло не сразу. Собственно, не думал, что осилю все. Уже перевел тринадцать, осталось одно=) А насчет того, что все уже переложено, я с таким утверждением сталкивался в этой теме. Можно сколько угодно переводить, но точности все равно невозможно добиться. Сколько существует переложений Шекспира, которого вы процитировали в подписи?=) Например, взяться за "Вечер русской поэзии" меня вынудило огромное количество нелепых переводов этого стихотворения. А вообще, это больше для себя=)

[Mari@Vladi]

Sirin, поняла теперь.

Вы правы, переводов много не бывает.

И нужно всегда делать то, к чему тянется душа.

[Sirin]

     Владимир НАБОКОВ

        ОТКРЫТИЕ

     Ее нашел я в сказочной стране,
     все камни, и лаванда, и трава,
     она сидела на сыром песке,
     измотанная лётом, чуть жива.

     Черты, что в ней, определить вполне
     могли как новую в науке: вид,
     нюанс – особый цвет, родной луне,
     испод замаран, бахрома рябит.

     Скульптуру гениталий драл иглой;
     дырявый дол уже не мог скрывать
     бесценное пятно, припухлый холм,
     слезу, на свет начавшую мерцать.

     Повернут плавно винт; свисают из
     тумана сяжки – золотой янтарь,
     чешуек мозаичный аметист
     пересекает чудный окуляр.

     Нашел ее, назвал ее, я знал
     латынь таксономическую; став
     букахе крестным, первым описал
     ее – и мне других не нужно лавр.

     Распятая булавкой (тихо спит),
     там от прожорливой родни и ржи
     спасенная, в оплоте, где храним
     типичных экземпляров образцы.

     Полотна темные, престолы, стелы, что целовал пилигрим,
     поэмы, тыщи лет которым смерти срок,
     но передразнит вечность лишь одним
     червленым лейблом мотылек.

     <1943>

     Vladimir NABOKOV

        A DISCOVERY

     I found it in a legendary land
     all rocks and lavender and tufted grass,
     where it was settled on some sodden sand
     hard by the torrent of a mountain pass.

     The features it combines mark it as new
     to science: shape and shade – the special tinge,
     akin to moonlight, tempering its blue,
     the dingy underside, the checquered fringe.

     My needles have teased out its sculptured sex;
     corroded tissues could no longer hide
     that priceless mote now dimpling the convex
     and limpid teardrop on a lighted side.

     Smoothly a screw is turned; out of the mist
     two ambered hooks symmetrically slope,
     or scales like battledores of amethyst
     cross the charmed circle of a microscope.

     I found it and I named it, being versed
     in taxonomic Latin; thus became
     godfather to an insect and its first
     describer – and I want no other fame.

     Wide open on its pin (though fast asleep),
     and safe from creeping relatives and rust,
     in the secluded stronghold where we keep
     type specimens it will transcend its dust.

     Dark pictures, thrones, the stones that pilgrims kiss,
     poems that take a thousand years to die
     but ape the immortality of this
     red label on a little butterfly.

     1943

[Mari@Vladi]

Надо же.
Я только сейчас вспомнила, что Набоков занимался липедрологией, собирал бабочек.

[Sirin]

Причем успешно занимался! Он работал в Американском музее естественной истории и в Музее сравнительной зоологии Гарвардского университета, исследовал голубянок, придумал новый способ их классификации и однажды летом, в Теллуриде, открыл доселе неизвестную самку голубянки, названную Lycaeides sublivens Nabokov.

[Sirin]

Mari@Vladi, ах да, только наука эта называется лепидоптерологией, от слов "чешуйка" и "крыло". Иначе бабочки - чешуекрылые.

[Mari@Vladi]

Sirin, ты прав!

[Sirin]

Итак, вот все четырнадцать стихотворений, в том хронологическом порядке, каком они следуют в моей книге:

Литературный ужин (1942)
Холодильник прсонулся (1942)
Открытие (1943)
Поэма (1944)
Вечер русской поэзии (1945)
Номер
Voluptates tactionum (1951)
Реставрация (1952)
Тополь (1952)
Стихи, написанные в Орегоне (1953)
Ода про моду (1955)
На перевод "Евгения Онегина" (1955)
Дождь (1956)
Баллада Лонгвудской долины (1957)

[Sirin]

Льюис КЭРРОЛЛ

* * *

Лодку трогает река,
Волны морщатся слегка,
И в воде моя рука.

Три малышки в лодке той;
Их увлек рассказ простой,
Сочиненный тут же мной.

Но белеют облака,
Заслонила все тоска;
Память мрёт, зима близка.

Вдруг, как призрачная сень,
Промелькнет Алисы тень;
Летних дней приснится лень.

Дети слушают рассказ:
Чуткий слух, сиянье глаз;
Счастье не оставит нас.

В мире есть Страна Чудес:
Лукоморье, дивный лес
Не покинем наотрез.

Берег там – зеленый склон,
Зыблется в потоке он.
Жизнь – что это, как не сон?

[Sirin]

* * *

Там весь мир в зеркальной луже,

с поплавочком огневым,

опрокинулся и перегружен

небом голубым.

Тут сирень трепещет зыбко,

словно выкупанный пес.

Все я поприветствовал с улыбкой.

Все с собой унес.

[Sirin]

ИССЛЕДОВАНИЕ

Когда за небом неподвижным
ты взглядом вкрадчивым следишь,
оно, возможно, мнится ближним, –
но только на мгновенье лишь…

Охота прорубить решетку
расчерченных по небу туч
(в попытке отклоненной откупа
заславших золотистый луч,
пронзивший самую середку,
упавший вниз с высотных круч),
сквозь облака перлово-серые,
плечьми касаясь их краев,
вскарабкаться под эти сферы
по крышам каменных домов,
расположиться недоступно
для человечьей толчеи,
рассматривая небо крупное,
как насекомое вблизи.
Подняться обморочно-высоко
и затаиться для того,
чтоб взглядом сверху и до низа
окинуть высоту его,
ощупать ласково-лазурное
и полное горячих струй,
и в звездном решете структурное,
текущее из звездных струй.
На сердце тягостно и дурно,
но кровь кричит: «Ликуй, ликуй!»

Оттуда видно убедительно,
что Время вовсе не поток, –
оно стекает по орбите
в затон на лиловатый бок.

Как бы летая на стрекозе,
я всю планету охвачу…

И Время – это только озеро,
где рыболовом быть хочу!

[Mari@Vladi]

Само стихотворение "льется и вьется как нить, пытаясь ускользнуть".


Но на вскидку сразу споткнулась о слово охота.

"Охота прорубить решетку
расчерченных по небу туч"

Ну не подходит сюда по стилю стихотворения, с моей точки зрения.
"Хочу я прорубить решетку", что-то типа того просится.

"Склизкии комки" не понравились, так как "перлово-серые тучи" уж больно образ удачен.

И последнии четыре строчки:

"Как бы летая на стрекОзе,
я всю планету охвачу...
И время – это только озеро,
где рыболовом быть хочу!"

Получается ударение на О в слове стрекоза. И "как бы" , - любимые твои словечки ...

Я бы вообще окончила предыдущим *в затон на лиловатый бок*, и убрала бы последнии четыре строчки.

З.Ы. Ничего что я тут ... советую как-бы??

[Sirin]

Что ты, спасибо большое...

Но на вскидку сразу споткнулась о слово охота.

А по-моему, очень хорошо сочитается "охота" и "рыбалка"=))

Получается ударение на О в слове стрекоза.

Не хотелось отрывать крылья этой стрекозе. Такой вид рифмовки допускается в стихах. Поэтическая вольность!

Я бы вообще окончила предыдущим *в затон на лиловатый бок*

Нет, нельзя. Последняя строфа итоговая. А так же продолжает логику предыдущей:

...оно стекает по орбите
в затон на лиловатый бок [планеты].
Как бы летая на стрекозе,
я всю планету охвачу...

[Mari@Vladi]

Sirin, ты автор, тебе виднее.

Я просто как читатель смотрела ...

Как твой читатель!

[Sirin]

Mari@Vladi, хотел еще поблагодарить за

"Склизкии комки" не понравились, так как "перлово-серые тучи" уж больно образ удачен.

Ты права. Я тоже понимал, что слишком густо... и надо бы молока подлить=) Исправил.