"Сидония - Хроники потерянного Рая" - Полная версия.

[pike]

Окончательная версия.
Возрастные ограничения +16

Неизменный корректор Бетани.





Песнь о чести и смерти.

* * * * *

[Sophie]

Разделитель, Вить, с открытием!

[pike]

* * * * *

Пролог

- Уверяю Вас, мой господин, портал исправен. Буквально все старейшины и теологи в один голос утверждают, что настал час, предсказанный пророчеством, - ровным голосом произнёс советник Саркан.
Слегка склонившись и смиренно сложив руки на животе, старец стоял перед сидящим в глубоком кресле лордом Рональдом.
- Хочу Вам напомнить, дорогой мой Саркан, что я слышу всё это уже на протяжении полугода. "Час настал, пророчество сбывается" - и ничего, ничего не происходит!
Молодой человек слабо качнул головой, поднялся с кресла и в задумчивости прошёлся по комнате, сопровождаемый сочувствующим взглядом старого советника.
Уж кто-кто, а старый Саркан прекрасно понимал, насколько тяжело сейчас юному лорду.
В сложившейся ситуации, пожалуй, растерялся бы не только этот парень, но и его отец, покойный лорд Бёрлинг Лансер.
Когда старый лорд скончался, его сын Рональд едва переступил возрастную черту, отделяющую юношу от мужчины. Высокий, белокурый и голубоглазый, как все Лансеры, молодой лорд совсем недавно вступил в права наследования, но уже успел проявить себя как незаурядный политик и справедливый господин.
За год, прошедший с момента смерти его отца, молодой лорд успел многое. Он смог урегулировать с королевством Тарибалд давний спорный вопрос об общей границе и даже умудрился заключить договор о союзничестве с обитающими на юге кочевниками сульми, чем буквально потряс сенат Сидонии, ибо многие испокон веков считали сульми необузданными дикарями и кровавыми убийцами, а их царицу Саа-Мохан - злобной колдуньей.
Несмотря на то, что помимо пышного титула и земель молодой лорд унаследовал от покойного отца недюжинный ум и смекалку, в последнее время он выглядел крайне растерянным и подавленным.
Старый советник искренне сочувствовал своему господину и рад бы помочь ему дельным советом, но вынужден был признать, что и сам не знает, как следует поступить в данной ситуации.
Остановившись перед висевшим на стене портретом покойного отца, лорд Рональд задумался.
- Я понимаю, что ты и сам не знаешь, что нам следует предпринять, но скажи, как, по-твоему, поступил бы он? - после долгого раздумья спросил юноша.
Советник Саркан поднял взгляд на портрет лорда Бёрлинга, потом посмотрел на своего господина.
" Как же он похож на своего отца!" - пронеслось в его голове.
- Пожалуй, нам остаётся только одно - ждать.
- Ждать... - задумчиво повторил лорд Рональд. - Как долго продлится это ожидание? Тирин и его окрестности переполнены паломниками. В городе буквально не протолкнуться. О том, чтобы пробраться на центральную площадь, вообще следует забыть. Все ждут чуда и верят, что вот-вот сбудется древнее пророчество. Уже полгода истекло с того момента, как портал "ожил", но до сих пор так ничего и не произошло! Ведь может случиться, что он просто испортился! Если это так, то представь себе последствия! Это же настоящий удар, подрывающий все основы религии! Каждый из нас будет вправе спросить: " Во что верил я, во что верили все мои предки?!" - не скрывая отчаяния в голосе, произнёс лорд Рональд. - И это сейчас, когда вновь даёт о себе знать человеческая скверна и зашевелились адепты культа Кухулина!

Советник Саркан сокрушенно вздохнул и развёл руками.
- Увы, мой господин. Маги и старейшины уверяют, что портал исправен. Кто-то или что-то пытается проникнуть через него в наш мир. Учёные мужи утверждают, что портал может заработать лишь в том случае, если рядом с ним находится кто-то из носителей императорской крови или сама Преподобная Мать. Откроется же он, как сказано в пророчестве: " Да войдут чрез дверь сию Белагестель и брат её Муилькор, и вернётся через них слава в дом детей моих. И грянет исход, и последуют тысячи тысяч вослед за ними. Да прибудут они из мира людского, сжимая в десницах своих меч во очищение от скверны человеческой..."

Слушая слова советника, лорд Рональд лишь тяжело вздохнул.

Он знал Книгу Бытия не хуже старого Саркана и мог наизусть прочесть любой псалом из неё. Всё это в глазах юноши было понятием отдалённым и весьма абстрактным, но религия на то и религия, чтобы, следуя общепринятым нормам морали и тысячелетним традициям, верить в единую Праматерь богиню Дану и, следуя писанию, ждать возвращения прямого потомка некогда свергнутого императора Сидонии в компании с его сестрой, верховной Первожрицей, воплощением самой бессмертной богини.
Верить и ждать, верить и сомневаться.
Юному лорду было весьма сложно представить, что рано или поздно настанет день, когда сбудется пророчество и в Сидонию вернутся давно ставшие легендарными личности, да при этом ещё и выведут из мира людей всех оставшихся там детей Дану.

Обладая живостью ума, Рональд находил, что в Книге Бытия слишком много несоответствий, а некоторые описываемые события явно противоречат одно другому.
При этом он считал, что, несмотря на некую пышную эпичность, слова, приписываемые самой Праматери, буквально пронизаны живостью, в то время как прочие комментарии выглядят крайне натянуто и путано, а порою просто нелогично.
Нисколько не сомневаясь в том, что вся вселенная представляет собой сочетание бесконечного множества материальных и духовных миров, которые частично пересекаются, как, например, Сидония и мир человеческий, Рональд всегда задавался вопросом, остались ли еще там, среди людей, сиды. « Да, раньше мы все жили в одном мире с людьми, но разлагающая души человеческая скверна заставила сынов и дочерей Дану навечно переселиться в Сидонию. Неужели ушли не все, и там остался кто-то ещё?" – думал он.

Будучи весьма образованным юношей, Рональд прекрасно знал как древнюю историю Сидонии, так и более поздний её период, нашедший отражение в Книге Бытия, написанной примерно две с половиной тысячи лет назад. Всего три поколения отделяло Рональда от того времени - его прадед был современником самой Дану.
Вся история Сидонии делилась на два периода.
Первый, более продолжительный, исчислялся с момента исхода сидов из мира людей до начала великой войны кланов, которая стала своего рода рубежом, разделяющим древнюю и новую историю Сидонии.
Великая война, которую разожгли сторонники Кухулина, была самым драматичным эпизодом. Она привела к свержению доселе нерушимой и справедливой власти императорского дома.
Сам император пал в последнем сражении, которое произошло в землях Вересковых Пустошей, буквально на самых подступах к Тирину.

Ближайшие слуги государя умоляли его вдов бежать вместе с детьми в мир людей, но отважные женщины запретили им даже говорить об этом, заявив, что желают упокоиться рядом с мужем. Поручив самым преданным приближенным заботу о своих детях, все три императрицы покончили жизнь самоубийством, пронзив себя кинжалами.
Безгранично преданные своему долгу и верные данному обещанию, слуги едва успели переправить через единственный оставшийся портал, соединяющий Сидонию и мир людей, сына последнего императора в сопровождении жрицы Ордена Праматери и одного из паладинов. Императорскую дочь, которая была ещё грудным ребенком, укрыла кормилица, сбежав с ней в земли народа сульми.
Сама великая мать Дану пыталась прекратить кровопролитие братоубийственной войны, но поняла тщетность призывов к благоразумию и милосердию. Увидев гибель императора и его жён, она в назидание всем своим детям добровольно предала себя самосожжению.
Перед тем как войти в пламя священного огня, Дану навечно прокляла весь род Кухулина и предрекла грядущее очищение Сидонии от человеческой скверны.
Именно эти события и были впоследствии описаны в Книге Бытия, с них начиналась новая эра в истории Сидонии.
Проигранная битва ещё не проигранная война.
Впоследствии сторонники императорского дома всё же смогли оправиться от этого страшного удара и, горя жаждой мести, в нескольких кровопролитных сражениях разбили армию мятежных лордов. Те запросили мира, но, как говорится, дело было сделано - Сидония лишилась Первоматери и своего императора.

Почётный и непререкаемый статус хранителей священного портала Лансеры получили в наследство от своего предка, единственного, кто выжил в той исторической бойне. Двадцать паладинов из императорской гвардии дали клятву до последнего дыхания защищать портал от ворвавшихся в Тирин мятежников. Они сдерживали бешеный натиск врага до тех пор, пока уходящая с сыном императора жрица Ордена Праматери намертво не запечатала портал со стороны мира людей, пока наследник престола не оказался в безопасности.
Двадцать паладинов, потомки самых знатных родов, цвет сидонийского рыцарства… Подобно нерушимой скале они встали на пути озверевшей толпы изменников и с честью выполнили свой долг.
Они продолжали отважно сражаться даже тогда, когда надёжно замкнутый портал умолк.
Как говорят предания, вся площадь Тирина была буквально завалена горами трупов убитых ими врагов и по щиколотку залита кровью. Из двадцати храбрецов остался только один - прадед нынешнего лорда Лансера. Да и он протянул недолго, через год скончавшись от полученных ран.
Перед смертью он завещал своему сыну и его потомкам беззаветное служение делу защиты священного портала, а в случае возвращения в Сидонию потомков императорского дома - преданность законному властителю.
В память о мужественно павших предках дети и внуки тех славных паладинов, верные долгу чести, организовали Орден Двадцати, тем самым скрепив незыблемый союз между верными императорскому дому и Ордену Праматери родами, кланами и королевствами.
С того дня род Лансеров стал считаться хранителем священного портала, и все верховные магистры Ордена Двадцати происходили именно из них.
Сейчас Великим магистром Ордена был избран дядя лорда Рональда по материнской линии, герцог Ангрим Гуял-Исша.
Почти два тысячелетия минуло с тех давних пор. Многое изменилось в жизни Сидонии.
Славные подвиги предков стали преданиями, продолжая жить в текстах книг, отобразились в подчёркнуто эпичных сценах гобеленных вышивок, зазвенели в балладах странствующих менестрелей.
На протяжении нескольких тысячелетий портал угрюмой каменно-стальной громадой возвышался посередине главной площади Тирина, напоминая горожанам и всем жителям Сидонии о том, что их религия не плод беспочвенной фантазии ошалевших от видений фанатиков и не псевдовоспоминания впавших в маразм стариков, что она опирается на реальные исторические факты.

Наследник престола был теперь недосягаем, находясь в мире людей. Запертый с противоположной стороны портал не смогут открыть даже самые великие маги. Он подобен двери с замкнутым навесным замком. Но дверь можно сломать и пройти. Портал - иное дело. Портал можно снести и тем самым навечно лишиться последней лазейки между двумя мирами, но пройти через него невозможно до тех пор, пока кто-то не «повернёт ключ в замке» с той стороны.
Дочь императора исчезла, затерявшись в бескрайних просторах степей.
Сёстры Ордена Праматери и рыцари Ордена Двадцати пытались найти хотя бы какие следы девочки, но увы, итогом поисков стала лишь обнаруженная ими святыня народа сульми, мавзолей Хабиб Мариам, той самой Марии, бывшей кормилицы дочери императора.
Так в истории Сидонии наступил период относительного затишья, а все произошедшие события со временем стали частью религии.

Конечно же, по прошествии нескольких поколений кое-кто стал воспринимать Книгу Бытия как некий духовный и моральный кодекс, призывающий всех обитателей этого мира жить во взаимной дружбе, любви и взаимопонимании. Основная масса сидонийцев вела традиционный образ жизни, соблюдая древние законы предков и следуя заветам Великой Праматери. Но со временем, как это часто бывает, некоторые умники начали трактовать слова писания, вкладывая в них иной смысл, и тогда живая речь Первоматери, обращённая к потомкам, превратилась в некий свод абстрактных правил. И даже сам грядущий Исход стал восприниматься не как возвращение прямых потомков Праматери и императора, а как некий символ единства и благополучия, которые должны наступить когда-нибудь.

В целом вера в единую Праматерь никуда не делась, и в подавляющем большинстве население Сидонии исповедовало именно эту религию, но нашлись и те, кто в ложном толковании Книги Бытия зашли так далеко, что умудрились обожествить одного из потомков Единой, проклятого предателя Праматери Кухулина.
Образ сего персонажа, восставшего против Великой Дану, стал трактоваться как некий символ свободомыслия, непримиримой борьбы с деспотизмом.
При своем зарождении эта религия расценивалась некоторыми теологами как что-то прогрессивное, несущее новизну и более свежее восприятие окружающего мира. Но через некоторое время, укоренившись в землях Андаланского королевства и союзных баронствах, а также в королевстве Лакои, культ Кухулина, попав на благодатную почву, расцвёл буйным цветом и, уподобившись многим молодым религиям, начал приобретать экстремистские черты, призывая к священной войне против давно устоявшихся традиций и законов.
Адепты культа Кухулина самым пошлым образом извратили писание. В их толковании подлое восстание мятежного сына Первоматери приняло форму пришествия истинного бога-борца, а сама она стала выглядеть ничтожной, но коварной лже-богиней, которая посмела бросить вызов настоящему божеству и в бессильной злобе умертвила его с помощью чёрной магии, после чего взошла на костёр, расплатившись таким образом с силами вселенского зла за оказанную ими помощь.
Если религия Праматери призывала народ Сидонии к единству всех обитающих в поднебесном мире рас, то культ воина-Кухулина пропагандировал превосходство сидов над всеми прочими этносами Сидонии.
Те, кто подобно королям Андалана, Лакои или Сумбара считал, что их родословная восходит к самому Кухулину, называли себя не иначе как богоизбранными, истинными или белыми сидами.
Теперь все исповедующие культ Праматери народы Сидонии, особенно эльфы и орки, кои оказывали «лже-богине» активную помощь в её борьбе, объявлялись неверными и во искупление грехов были обязаны безропотно служить приверженцам «истинной веры».

Правда, следует оговориться, что к чести подавляющего большинства жителей Сидонии, продолжавших верить в Первоматерь и грядущий исход, культ Кухулина не пользовался большой популярностью. Лишь пять королевств из сорока трёх признавали и исповедовали новую религию. Но, к сожалению, и этого оказалось достаточно, чтобы привести некогда спокойную и уравновешенную жизнь Сидонии в состояние дисбаланса.
Особенно ярко это стало бросаться в глаза на заседаниях Сената, где общая нетерпимость, нагнетаемая партией первосвященника Нарзеса, сейчас превалировала над здравым смыслом.
Являясь верховным жрецом Кухулина и пользуясь активной поддержкой сенаторов, представляющих Лигу Пяти Королевств, Нарзес довольно легко смог изгнать из Сената малочисленных идишей и единственного представителя от фавнов. Теперь же он во всеуслышание призывал очистить Сенат от эльфийских и оркских депутатов.
Вышло так, что Сенат разбился на три неравные части - традиционалистов (приверженцев старых законов, данных ещё Первоматерью), сторонников культа Кухулина, страстно рвущихся к власти, а между этими двумя партиями находилась огромная прослойка, состоящая из сенаторов-нейтралов, вечно опасающихся высказывать своё мнение и желающих держаться подальше от каких-либо конфликтов.
Таким образом, при молчаливом попустительстве этой невыразительной серой массы сенаторов, избравших выжидательную позицию, голос оппозиции крепчал и набирал обороты, в то время как протестующий голос разума был буквально погребён под гнётом молчаливого выжидания большинства.
Под давлением партии Нарзеса Сенат уже трижды пересматривал и переписывал свод законов Сидонии. Естественно, что это не лучшим образом сказывалось на жизни простого люда.

Межклановые столкновения и междоусобные войны постепенно стали приобретать религиозный подтекст. И если в старые добрые времена воюющие стороны, согласуясь с кодексом морали, не затрагивали мирное население, сводя все конфликты к одному-двум сражениям, то теперь сполна доставалось и простым фрименам.
При вторжении на сопредельные земли армии правителей, входящих в Лигу Пяти Королевств, самым беспощадным образом истребляли "неверных", не брезгуя никакими методами.
Особенно тяжко приходилась попавшим в лапы "белых сидов" сёстрам-послушницам Ордена Праматери. К ним "богоизбранные" питали лютую ненависть и находили особое, изощрённое удовольствие в том, чтобы женщины перед смертью испытывали ни с чем не сравнимые страдания. Их буквально прогоняли через семь кругов ада. Тут было всё, начиная с жесточайших групповых изнасилований, чудовищных по своей изощрённости пыток и заканчивая самыми мучительными казнями.
Над головами проживающих в приграничных землях мирных фрименов постоянно нависала серьёзная угроза подобного нападения, поэтому многие фермеры предпочитали переселяться как можно дальше от возможной опасности. Были и те, кто на свой страх и риск всё же оставался на земле предков, но жизнь в постоянном страхе - не самый лучший образ существования.

Конечно же, обычный люд Сидонии всегда стремился к стабильности, в большинстве своём испокон веков предпочитая вести исключительно мирный образ жизни. Стезя мастерового или земледельца привлекала сидов или тех же идишей намного больше, чем ратные подвиги.
Да что греха таить, бывало, и воевали, причём воевали крепко, как и полагается, но за подобными стычками всегда следовал довольно продолжительный период мирной жизни.
После войны кланов все обитатели Сидонии, словно сговорившись, погрузились в мирную жизнь. Казалось, что ничто не заставит их снова взяться за оружие, но многие уже начинали сознавать, что в их мире возникла и набирает мощь, подобно червю пожирая Сидонию изнутри, новая сила, способная утопить всё в крови. И имя ей - человеческая скверна.
Таковы были реалии сегодняшнего дня Сидонии.

И тут случилось то, чего многие так ждали, а иные боялись - запел портал в Тирине и продолжал петь на протяжении вот уже полугода.
Впрочем, понятие «запел» не совсем верно отражает суть - это было низкое равномерное гудение, когда тише, когда чуть громче.
Эта весть буквально за считанные дни облетела всю Сидонию, и в Тирин потянулись толпы паломников. Думаю, читателю не составит особого труда представить, какое огромное количество народа собралось за этот срок в землях Вересковых Пустошей, горя желанием собственными глазами узреть возвращение Преподобной Матери.
Полгода портал пел, но до сего дня ничего не происходило, и это вносило смятение в души тех, кто ждал и верил, что древнее пророчество вот-вот сбудется, что в Сидонию вернутся истинная дочь Первоматери Белагестель и брат её император Муилькор.
Постепенно это тягостное ожидание начало приобретать формы истерии.
Появились те, кто на полном серьёзе утверждал, будто бы Преподобная Мать и император уже давно тайно находятся тут, в Сидонии, чтобы, оставаясь никем не узнанными, собственными глазами узреть, как живёт их народ и понять, готов ли он принять их возвращение.
Одни рассказывали, будто император и его сестра сейчас выбирают место для проживания тех, кто воспоследует следом за ними.
Иные же клятвенно божились, что собственными глазами видели, как в первый же месяц после того, как портал ожил, из него в одну из ночей вышли сразу несколько женщин и поспешили затеряться на тёмных улицах Тирина.
Слухи, один фантастичнее другого, расползались по всей Сидонии.
То какой-то орк вдруг начинает вещать, будто ему в образе совы явилась сама Дану. То откуда-то с севера, из самого Норвика вдруг приходит весть о появлении там Белой Волшебницы, которая якобы поведала всем жителям окраинных земель, что Исход близок. То орки, обитающие в предгорьях Сумеречных гор, вдруг спешат сообщить, что в их краях поселилась могучая Чёрная Ведьма, которая, как и её светлая коллега с Севера, уверяет, что не сегодня-завтра сбудется пророчество и грядёт Великий Исход.

Страсти кипели, портал же по-прежнему продолжал тихо гудеть, но...
Молодой лорд Лансер не спешил верить всем этим слухам, ибо считал их плодом буйной фантазии и желанием выдать желаемое за действительное.
Рональду, да и не только ему, было яснее ясного, что портал заработал. Но молодой лорд прекрасно понимал, что сейчас к Вересковым Пустошам приковано внимание всей Сидонии, и на нём лежит огромная ответственность как за сам портал, так и за всех тех, кто собрался в Тирине в ожидании чуда.
Буквально позавчера ему доложили о том, что две неизвестные женщины, видимо, окончательно впавшие в религиозный транс, растолкали толпу и очертя голову бросились в портал.
Последовавшая за этим яркая вспышка недвусмысленно дала понять, что обе несчастные фанатички погибли.
Лорд Рональд тут же велел своим воинам очистить центральную площадь от многочисленной толпы паломников и оцепить все прилегающие к ней улицы.
Он ругал себя за то, что не предпринял подобных мер раньше и вполне искренне считал, что обе женщины погибли по его вине.
Невзирая на увещевания мудрого советника, утверждавшего, что произошедшее всего лишь несчастный случай, юношеский максимализм не позволял Рональду оставаться безучастным к трагической судьбе этих несчастных женщин.
Молодой лорд твёрдо решил, что обязан сообщить их родственникам о случившемся.
Следовало лишь узнать кто они и откуда.
К разочарованию Рональда, попытка провести некое дознание так ничего и не дала.
Начальник городской стражи, видевший всё случившееся собственными глазами, доложил лишь, что, судя по одежде, обе женщины явно не из местных и, скорее всего, прибыли в Тирин издалека.

"Обе молодые и высокие. Волосы длинные, распущены, как принято у эльфиек, у одной золотисто-пшеничного цвета, другая огненно-рыжая. Но они точно не эльфийки, те никогда не совершат столь безрассудный поступок. К тому же покрой платьев у них какой-то чудной и явно не эльфийский, скорее, чем-то похож на крестьянский, но рукава длинные, как у жительниц северных королевств" - вряд ли подобное описание могло помочь узнать хотя бы что-то об этих двух ненормальных.
Рональд велел оставить эту затею, но строго-настрого приказал никого не допускать к порталу ближе, чем на сто шагов.

Непонятный шум с улицы отвлёк Рональда от тягостных размышлений. Повернув голову, он вопросительно взглянул на своего советника.
- Неужели опять что-то случилось? - бледнея, пробормотал Саркан.
Шум нарастал. Морщинистое лицо советника изумлённо вытянулось и приобрело землистый цвет.
- Великая Дану, только бы не очередной сумасшедший!
Дубовая дверь широко распахнулась и, гремя латами, в кабинет ворвался начальник замковой стражи. За его спиной маячила сутулая фигура кастеляна.
Саркан будто бы невзначай шагнул в сторону лорда Рональда.
Не обращая на советника никакого внимания, начальник стражи буквально проорал охрипшим голосом:
- Мой лорд!.. - запнулся и, тяжело дыша, уставился на Рональда немигающим взглядом. Сейчас он был очень похож на выброшенного на берег карася. - Мой лорд! - вытаращив глаза и сбившись на фальцет, вновь прокричал он.

- Спокойнее, господин Релган, спокойнее, - сдерживая нарастающее волнение, произнёс советник, заняв позицию между своим господином и начальником стражи. Его рука незаметно легла на рукоять скрытого в складках свободной одежды кинжала. - Что произошло? Да не смотрите Вы на меня как солдат на вошь!
- Там!.. - выдохнул Релган, тыча пальцем в сторону раскрытого окна. - Там!..
Не желая более ждать от него хотя бы какого-то вразумительного ответа, лорд Рональд нетерпеливо вскочил с кресла и выглянул на улицу.
Увиденная им картина повергла молодого лорда точно в такое же состояние, что и начальника стражи.
Внизу, на площади, подобно вышедшему из берегов морю шумела и колыхалась сбившаяся в единую плотную массу пёстрая толпа. Соединив свои копья в подобие некоего барьера, несчастные стражники безуспешно пытались противостоять напирающей массе народа.
Рональд перевёл взгляд в сторону портала.
- Свершилось! - потрясённо прошептал он, чувствуя, как его бьёт мелкая отвратительная дрожь.
На высоком каменном постаменте портала стояли, взявшись за руки, облачённые в чёрные одежды мужчина и женщина.
Оба черноволосые и высокие, они смотрели сверху на беснующееся *у их ног живое море.

Городские стражники, не в силах более сдерживать напор одуревшей от благоговейного экстаза толпы, оказались сметены в одно мгновение. Издав торжествующий рёв, вся масса народа вмиг выплеснулась на городскую площадь.
Не отпуская руки стоящего рядом с ней мужчины, женщина сделала короткий шаг вперёд и молча вскинула вверх правую ладонь.

Находящийся за их спинами портал озарился холодным голубоватым сиянием.
Толпа замерла и, издав звук, похожий на стон, слегка подалась назад.
Из портала одна за другой начали выходить женщины в длинных чёрных платьях.
- Свершилось! - теряя самообладание, закричал лорд Лансер и, оттолкнув стоявших подле него советника Саркана и начальника стражи, бегом бросился вон из кабинета. - Свершилось! Наконец-то свершилось!

* * * * *

[pike]

Глава 1

Свежая кровь

* * * * *

Читать дальше...

- А этот лорд Лансер, скажу я вам, весьма привлекательный юноша. "Не извольте беспокоиться, сударыня!" да "Возможно, моя госпожа желает осмотреть дворец?", - закинув руки за голову и мечтательно улыбаясь, Ленор откинулась на спинку канапе и томно потянулась.
Стоявшая возле окна Хелена оглянулась.
- Ты только не вздумай вставить своё традиционное "Чтоб я сдохла!" в разговоре с главой Ордена Двадцати, моя госпожа!
- Зануда! - беззлобно огрызнулась Ленор.
Достав из лежащей на низеньком столике пачки сигарету, она щёлкнула зажигалкой и, сделав затяжку, вновь откинулась на спинку канапе.
Хелена усмехнулась.
- Забавно выглядишь. Переходи на трубку.
- Это ещё почему?
- Кто будет снабжать тебя сигаретами? Скажи спасибо, что модная ныне принудительная борьба за здоровый образ жизни тут не практикуется. Ты разве не заметила, что здесь многие курят и пользуются трубками? А ты в этом платье с сигаретой в зубах выглядишь крайне глупо.
- По-моему, мы все сейчас выглядим глупо! – нахмурившись, ответила Ленор. - Эх! Я бы сейчас не отказалась от рюмочки доброго бренди.
Хелена кивнула в сторону стоявшего посередине комнаты стола, на котором красовался достойный пера художника эпохи Возрождения натюрморт, символизирующий изобилие - высокий, затейливой формы серебряный кувшин, покрытые искусной чеканкой золотые кубки, вазы с гроздьями сочного винограда, медвяно-сладкие наливные яблоки, разломленные гранаты, сияющие алой драгоценностью рубиновых зёрен и огромная, уже порезанная на дольки медовая дыня.
- Вон целый кувшин вина, хлебай!
Ленор поморщилась.
- Не время пить вино, вино для расслабления. Мне бы сейчас чего покрепче.
- Что, мать, мандраж?
Стряхнув пепел в стоящее на столике блюдце, Ленор поднялась с канапе и, шурша парчой длинного платья, подошла к Хелене.
- Можно подумать, что ты не мандражируешь! - пустив носом струю табачного дыма, сказала она. – Впрочем, тебе проще, вы с Милой тут почти полгода прошакалили, - вернувшись к столу, она затушила в блюдце окурок и тут же закурила вторую сигарету.
Ленор и не думала скрывать, что волнуется.
- Чтоб я сдохла! Как долго продлится этот митинг?
- Успокойся, тебя не на шутку трясёт. Алл и Сандра должны сказать что-то своему народу.
- Своему народу! Твою ж мать! Да я до сих пор не могу отделаться от ощущения, будто мы проворачиваем какую-то рискованную афёру и нас вот-вот расколют!
Хелена тихо усмехнулась.
- Ага. Измажут смолой, обваляют в куриных перьях и взашей выгонят из города!
- Ну, что-то вроде того! - нервно затягиваясь, поддакнула Ленор.
- Угомонись, всё нормально! Они ждали не кого-то, а именно нас, ты ведь и сама прекрасно всё понимаешь. Наши Алл и Санди именно те, за кого их тут принимают. Будь всё иначе, портал просто не открылся бы. Так что, мать, будь сама собой.
- Да чтоб я...
- А вот этого не надо! Выпей винца! Весьма славное винцо, я тебе скажу, - Хелена приблизилась к столу и налила себе в кубок вина.

- Ленни! Надымила ты тут, как сапожник! - дверь распахнулась, и в комнату вошли Мила и Эллен.
Ни слова не говоря, Мила сразу же по-хозяйски оккупировала канапе и, достав из почти пустой пачки драгоценную сигарету, закурила.
Ленор с досадой поморщилась - это были последние её сигареты, - но промолчала и распахнула окно. В комнате действительно было уже изрядно накурено.

- Вам тут ничего не слышно, а на площади творится настоящее светопреставление! - восторженным голосом произнесла Эллен.
Взяв со стола пустой кубок, она протянула его Хелене. Та налила ей вина и поставила кувшин на стол.
Эллен сделала глоток, одобрительно кивнула, отщипнула виноградину и бросила её себе в рот.
- Сандра великолепна! Она выдала такую речь - закачаешься! "Мы дети единой Праматери, с благословения великой Дану рука об руку..." Народ сходит с ума! Какой-то здоровенный детина распихал солдат, прорвался через оцепление и Сандре в ноги бух! Бормочет: " Те же глаза! Те же глаза! Глаза Дану!" А сам, как дитя малое, и смеётся, и плачет, насилу оттащили. Лорд Рональд сказал, что это орк, у них вера в Первоматерь до фанатизма доходит.
- Ну, в общем, Сандра в своём репертуаре: произнеся много красивых слов, она ничего и не сказала, - равнодушно констатировала Мила.

Хелена вздохнула, села в кресло и отпила из своего кубка:
- А что она может сказать? По сути дела, за нами ничего нет, - она сделала жест, словно сдувает с руки пух.

- За нами есть сила веры! Они все верят в то, что Сандра и есть Преподобная Мать Белагестель, а Алекс - её брат Муилькор, император Сидонии. Тот же орк, например, - возразила Эллен.

- Ну-ну! - зло усмехнулась Ленор. – Помнится, жители Иерусалима так же восторженно кричали одному парню "Ты есть мессия, сын Божий! Ты наш спаситель!" и размахивали пальмовыми веточками, а потом с не меньшим энтузиазмом призывали распять этого паренька!
- Ты всегда была фаталисткой! - уязвленно парировала Эллен. - Народ ни при чём, распяли его римляне по наводке этого пса... Как его там звали-то?
- Иуды, - подсказала Хелена.
Эллен отрицательно мотнула головой.
- Нет! Тот просто был предателем. А, вспомнила - Каиафа! Первосвященник Каиафа!
- Этого можно понять, он защищал свою церковь, это был его бизнес, а вот орали "Распни его!" именно те, кого ты назвала народом, те самые, кто ещё накануне приветствовал своего мессию. Кстати, Ленни права, - Мила затушила окурок, встала с канапе и направилась к ломящемуся изысканными фруктами столу. - Мы ничтожно мало знаем об этом мире. То, что нам с Хеленой удалось разузнать за несколько месяцев пребывания здесь, просто мизер, - произнесла она, наливая себе вина.
- Но вы всё же многое узнали, прежде чем нам всем ломануться сюда, - не унималась Эллен. - Даже язык, и тот выучили, чтобы не выглядеть белыми воронами.
- Ещё бы! Преподобная Мать, которая не знает своего родного языка! Позорище! - с пафосом воскликнула Ленор. - Квенья, квенья! Да, чёрт возьми, обыкновенный староанглийский с изрядной примесью кельтских существительных!
Мила тихо хмыкнула и взглянула на Эллен.
- Девочка моя, да пока за нами не будет стоять кодла отменно натасканных и до зубов вооружённых головорезов, мы тут ничто, и все наши познания об этом мире - тьфу! Плюнуть и растереть!
Эллен удивлённо вскинула чёрные как вороново крыло брови:
- Так ты хочешь сказать, что мы принесли в этот мир насилие?

- Ну, насилия-то в Сидонии и без нас хватает, - потягивая вино, вставила своё слово Хелена. - Если родилась ориссой или, не приведи боги, эльфийкой, то в некоторых землях тебе вообще лучше не появляться, мы Сандре это уже говорили. А что творят с сёстрами Ордена, к примеру, в Лакои или Андалане, так это вообще жуть! Аж мурашки по спине!
- Так значит, я всё же права - мы принесли с собой насилие, - долив в свой кубок вина, заключила Эллен.
- Да чтоб я сдохла! Вас хлебом не корми, дай только поспорить! Один чёрт, рано или поздно нам всё равно предстоит большая драка.
Соглашаясь с Ленор, Хелена кивнула головой.
- Волею судьбы мы уже сделали свой выбор. Провидению было угодно, чтобы мы пришли в этот мир именно сейчас. На нас возложена некая миссия, и она уже предопределена. Ленни считает, что мы ввязались в какую-то авантюру, а я говорю - нет! Сидония наш мир! Наши предки вышли отсюда, тут наши корни. Куда яснее - даже портал, и тот был настроен на потомков императора. Я считаю, что сама Сидония призвала нас. Она тяжело больна и нуждается в помощи. И, в конце-то концов, неужели вы об этом ещё не наговорились?! Ну хватит уже!
- Вот ты мать и загнула! Ты, часом, этому не у Сандры научилась? - поинтересовалась Ленор.
- Это так, размышления вслух. Не забывай, что от мира, где живут драконы и единороги, чего угодно можно ожидать, - пожала плечами Хелена. - Я имела в виду нас всех. Не забывай о тех тысячах, что ещё находятся по ту сторону портала. Мы - это все! Все, кому предстоит совершить Исход.



- Свежая кровь, - кивнула Ленор. – Однозначно, в Сидонии есть силы, которым всё происходящее придётся не по нутру.
- Посмотрим, что нам сообщат Лилит и Санди, - задумчиво глядя в распахнутое окно, произнесла Мила, поставив на столик пустой кубок. – Надо же, Белая Волшебница и Чёрная Ведьма! Круто наши девчонки взялись за дело!
- Ума не приложу, как им не страшно! Одни, среди незнакомых людей… - качая головой, сказала Эллен.
- Орков и сидов! - поправила её Мила.
- Ты, деваха, не смотри, что Лилит выглядит как эдакая болоночка, обитательница меховой муфты! Ума да хитрости ей не занимать! Да и характер у неё - дай Бог каждому! Ну а Санди… Санди сама кого угодно наизнанку вывернет! - с усмешкой произнесла Хелена. - Не сами же они прозвища себе выбрали, их народ дал!
- Ладно! Хелена права, хватит охов и ахов, - ровным голосом произнесла Мила. - Давайте дождёмся, когда митинг на площади завершится, придут Алл и Сандра, и мы наконец-то сможем в спокойной обстановке пообщаться с этим лордом Рональдом. И подозреваю, что не только ним. Для нас сейчас самое важное - это обустройство всех наших. А их ох как немало!

- У нас уже есть чёткий план Исхода, его и будем придерживаться. Это уже не обсуждается. Все коррективы будем вносить по мере необходимости. Первые две партии сразу же после своего перехода через портал временно обоснуются в Синодальном монастыре и здесь, в замке. Женщины и дети в жилых помещениях, а мужики временно и в палатках перекантуются, не сахарные, не растают, - Ленор достала из пачки сигарету.
- Ленни, ты смолишь, как паровоз! - заметила Хелена.
Разочарованно вздохнув, Ленор бросила пустую смятую пачку в блюдце с окурками.
"Несмотря на все предпринятые нами меры, с сожалением сообщаю, что в данном случае медицина оказалась бессильна. Мне очень жаль!" - говорит доктор родственникам умершего больного. Точно таким же тоном, грустно вздохнув, Ленор констатировала:
- Всё! Последняя!
- Ну и слава Богу! - кивнула Хелена.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошёл юноша, судя по одежде, один из пажей лорда Лансера.
Похоже, табачный дух от сигарет Ленор явно пришёлся ему не по вкусу. Обученный хорошим манерам, он попытался сдержать кашель, но едва смог это сделать.
- Лорд Рональд ожидает вас в каминном зале, - сдавленным голосом произнёс юноша и поспешно вышел.
- Некурящий! - констатировала Ленор и, раздавив окурок в многострадальном блюдце, направилась к двери.
Хелена тяжело вздохнула и сокрушенно качнула головой:
- Ленни, Ленни!

Следуя за пажом, женщины преодолели несколько длинных коридоров, отделанных потемневшими от времени дубовыми панелями, и оказались в просторном каминном зале.
Размеры помещения были весьма солидны: пожалуй, в нем с лёгкостью можно было бы устроить эллинг для дирижабля средней величины.
Громадные резные колонны и высокие окна с витражами, заливающие зал фантастическим светом, вызывали в памяти ассоциации с великолепием готических соборов.
Почти всю стену напротив окон занимал устрашающих размеров камин. Сейчас, летом, он не использовался, но в нём всё же лежало несколько сосновых брёвен. Как и принято в замках, перед камином находились вделанные в каменный пол стальные крышки зольных ям. Размеры этих зольников поразили даже привычную к проживанию в старинном замке Ленору.
Вдоль стен зала были расставлены высокие кованые канделябры и рыцарские латы, а сами стены украшали парадные портреты мужчин грозного вида и элегантных женщин в роскошных платьях, изысканных украшениях и меховых накидках.
С потолка свисали уже слегка посеревшие от времени полотнища боевых знамён и штандартов с вычурными гербами.
В центре стояли массивный, инкрустированный перламутром и вставками из чёрного дерева круглый дубовый стол и несколько выполненных в том же стиле кресел с высокими резными спинками, обтянутых красным бархатом.

Ленора, Хелена, Мила и Эллен вошли в зал.
Соблюдая этикет, присутствовавшие в зале лорд Лансер, Алекс и неизвестный пожилой господин все как один встали и, почтительно склонив головы, приветствовали вошедших.
Лишь только Сандра осталась сидеть в своём кресле.
- Герцог Ангрим Гуял-Исша, магистр Ордена Двадцати, - представил лорд Рональд седовласого мужчину величественного вида в длинном чёрном одеянии.

Ленору, Хелену, а следом за ними и Милу с Эллен представил Алекс.
Тем самым он наконец-то разрешил вопрос, который занимал лорда Лансера практически с самого полудня, с того самого момента, как, выйдя на площадь, он от имени жителей Тирина и всей Сидонии приветствовал явившихся из портала незнакомцев.
Молодого лорда очень интересовало, женат потомок императора или нет, а если женат, то кто из всех этих женщин его жены.



Брак императора четырёхедин, а прибывших вместе с ним женщин, если не считать его сестры, Преоподобной Матери, было как раз четверо.

Лорд Рональд понял практически сразу, что высокая и голубоглазая платиновая блондинка Ленора, бесспорно, является женой кандидата в императоры Сидонии. В облике и поведении этой женщины угадывались властность и самоуверенность, плюс ко всему, потрясающая харизматичность. Кроме того, Рональд обратил внимание, как по-хозяйски она держалась.
Роскошная, яркая, она невольно притягивала к себе взгляд, вся её внешность буквально кричала: "Я тут самая главная!"

Если с Ленорой Рональд не ошибся, буквально сразу определив её в императорицы, то со второй, а тем более с третьей кандидаткой он промахнулся.
На поверку жён оказалось всего лишь две, а не три.

Рыжеволосую Милу Рональд отмёл сразу же.
Да, в ней чувствовались потрясающая сила духа и харизма ничуть не слабее, чем у Леноры, но слишком уж независимо и прагматично она себя вела.
В Миле легко угадывалась женщина-одиночка, больше привыкшая брать, чем отдавать.
Она явно могла быть не только потрясающей, страстной и жадной до удовольствий любовницей, если того захочет сама, но и надёжным другом. Она могла быть кем угодно, но только не женой.

В качестве второй жены Рональд поначалу определил жгучую брюнетку Эллен.
Красивая и грациозная, пожалуй, слишком красивая, даже если судить по эльфийским меркам, она выглядела как некое практически неземное создание, творение талантливейшего художника, как сотканный из призрачного лунного света нереальный образ, явившийся на свет благодаря пылкой фантазии влюблённого в идиллический образ юноши.
У Рональда её внешность как-то сразу вызвала ассоциацию с хрупкой фарфоровой статуэткой, которой можно бесконечно долго любоваться и восхищаться, но лучше не трогать.
В этой женщине буквально сквозила утончённая изысканность чопорной, высокообразованной дамы высшего света, но слишком уж сильно она отличалась от шумной и энергичной Леноры, причём настолько сильно, что Рональд просто не смог представить этих двух женщин вместе.
Эллен могла бы стать блестящим образцом для героини куртуазных возвышенных романтических сказаний и баллад. Её внешность вдохновляла бы поэтов на сложение стихов о ней, а истинных рыцарей на совершение безумных и блистательных подвигов, но опять же...
Могло ли находиться столь утончённое и возвышенное создание рядом с Ленорой? Вряд ли.
Исходя из этих соображений, Рональд решил, что Эллен никак не может быть второй женой кандидата на императорский престол Сидонии.

Оставалась золотоволосая Хелена, которую Рональд поначалу принял за сестру или самую близкую подругу Леноры.
За то короткое время, что Рональд видел её, она не проронила ни слова.
На происходящее вокруг Хелена смотрела как бы отстранённо, словно ей уже давно всё было привычным и знакомым.
Казалось, что она вообще ничему не удивляется. Женщина была крайне сдержанной, будто всю жизнь провела здесь, в Сидонии, а не в мире людей.
Вот о ком Рональд не мог составить никакого представления, так это именно о Хелене.
Она была красивой женщиной, не уступающей по внешности Леноре, но более утончённой и изысканной. Впрочем, Рональд вскоре понял, почему.
Хелену выдал исходящий от неё лёгкий аромат цветущего луга и остроконечные ушки – безусловно, в ней текла эльфийская кровь. Скорее всего, она была потомком той самой сестры-послушницы, что бежала с сыном императора в мир людей.
Особенно Рональда поразили глаза этой женщины. В них он увидел необъяснимое сочетание бесконечной возвышенной мудрости эльфов и озорного лукавства сидов.
"Именно она и есть вторая жена императора! – решил он. - А есть ли третья? И если есть, то почему она не подле мужа?"

Теперь же, после представления, Рональд не без удовольствия понял, что был прав: супругами императора являлись Ленора и Хелена. Они сели рядом со своим мужем, в то время как рыжеволосая Мила и жгучая брюнетка Эллен расположились подле Преподобной.
- Герцог Ангрим Гуял-Исша был столь любезен, что на правах Великого магистра сообщил от лица Ордена Двадцати о том, что клан Зелёных Дубрав, королевства Асинкур, Роскмон, Норвик и герцогство Неадль готовы взять под защиту всех принявших участие в Исходе и предоставить им свои земли для поселения, - с мягкой улыбкой произнесла Сандра.
- Это не просто слова. Вот заверенное подписями обязательство, - поддержал её седовласый Ангрим и, взяв со стола свёрнутый в трубку пергамент, протянул его Леноре. - Пусть оно хранится у первейшей из вас.
Ленор и Хелена переглянулись.
- Мы равны, нет среди нас первой, - гордо вскинув голову, возмутилась Ленор.
Ангрим вежливо улыбнулся.
- Каждый дом сложен из тысяч камней, и все они важны, но краеугольный камень - один.
- Мудрые слова, - произнесла Сандра, украдкой бросив укоризненный взгляд на Ленору.
Алекс взял из рук жены пергамент, развернул его на колене, прочёл, кивнул головой и вернул Леноре.

- Я буду с вами предельно честен, - между тем продолжил Ангрим. - Мы с лордом Рональдом, как и многие тысячи обитателей поднебесного мира, уверены в том, что стали очевидцами великого чуда - возвращения в Сидонию Преподобной Матери и императора. По милости Дану нам довелось воочию узреть, как сбылось пророчество, предсказанное в Книге Бытия.
- Видимо, герцог хочет сказать, что нам каким-то образом следует доказать, что мы не какие-нибудь проходимцы, а именно те, за кого нас все принимают, - заключил Алекс. - Это мудро и справедливо.
- Тем, кто верит, не надо ничего доказывать, они и без доказательств убеждены в этом. Но есть те, кто сомневается, и те, кому Исход придётся не по вкусу, - ответил Ангрим. - Я вижу в ваших глазах сомнение и неуверенность, и я вас прекрасно понимаю. В писании сказано, что Преподобная Мать докажет свою сущность, пройдя испытание Священным огнём. Лишь она одна способна войти в неугасимое пламя и обнаружить то, что укрыто в нем нашей Праматерью. В ближайшие дни Преподобной Матери следует отправиться к главному храму Совета старейших, Альта-Тауле - Большому Дереву, главной святыне лесных эльфов, и пройти испытание огнём, чтобы никто во всей Сидонии более не смог усомниться в том, что к нам вернулась истинная Преподобная Мать, - сказав это, Ангрим окинул присутствующих пристальным взглядом.

Видя шок и замешательство своих друзей, Сандра понимающе кивнула. Она была единственной, кто заметил, как Хелена прикрыла глаза, давая понять, что на предложение Ангрима следует ответить согласием.
- Безусловно, я готова пройти испытание, - как можно спокойнее произнесла она. - Мне неизвестно, как должен проходить ритуал и кто при этом должен присутствовать, но я готова.
- Я не сомневался в Вашем согласии, и сегодня же извещу Совет старейшин. Назначьте день испытания и назовите тех, кто будет сопровождать Вас. Но учтите, это великое таинство, с Преподобной Матерью могут быть лишь её сёстры.
Сандра взглянула на Ленор.
- Со мной поедут Ленора, Мила и... - она на секунду запнулась. - И ещё одна девушка. К сожалению, её сейчас среди нас нет, но в ближайшие день-два и она должна совершить переход через портал.
Ангрим кивнул.
- Испытание очень серьёзное, не будем торопить события и пороть горячку. Думаю, неделя на подготовку Вас устроит? - он выжидающе взглянул на Сандру.
Выражая своё согласие, она кивнула.
- Великолепно! Но вынужден сразу всех вас предупредить... - Ангрим выдержал паузу. - Пришедшая из мира людей Сандра должна навеки сгинуть в пламени Священного огня. Должна остаться жить лишь Преподобная Мать Белагестель. Близость Священного огня также налагает и некоторые обязательства на сопровождающих её сестер. Им следует выбрать себе сидонийские имена, коими их и будут называть в дальнейшем. Среди вас всех лишь три женщины имеют имена, принятые в Сидонии: Ленора, Хеленгард и Эллен.

- Этот вопрос мы уже обговаривали задолго до того как окончательно решились на переход, - вмешался Алекс. - Все непривычные в Сидонии имена останутся там, за порталом, в мире людей. В Книге Бытия сказано, что в Сидонию вернутся Белагестель и брат её Муилькор. Отныне нарекаю себя этим именем. Нет более Алекса, но есть Муилькор.
Ангрим улыбнулся, ему явно пришлись по душе сказанные Алексом слова.
- По традиции при наречении должны присутствовать крёстные мать и отец, но у того, кому сужено стать императором, иная стезя. Ваше имя уже предопределено, сейчас Вы им лишь назвались. Так отныне Вас будут звать все, но Вашим оно станет только тогда, когда и Вы сами, и Ваши близкие уверенно скажут, что Вы есть император Сидонии Муилькор, что Вы думаете как Муилькор, спите как Муилькор и живете как Муилькор. Надеюсь, Вы меня понимаете?
Алекс, вернее, Мулькор согласно качнул головой.
- Я понимаю Вас, Ангрим.



- Прошу меня простить, что вмешиваюсь в разговор, - напомнил о себе лорд Рональд. - Мой вопрос не относится к теме обсуждения, но развейте мои сомнения. Несколько дней назад тут, в Тирине, случилось несчастье, чему свидетелями были многие из собравшихся на площади. Буквально на глазах толпы две женщины бросились в портал. По описанию одна из них была рыжей... - Лорд Лансер вопросительно взглянул на Милу. – Вторая же - светловолосой...

- Это были мы с Хеленой, - не дожидаясь, когда он полностью сформулирует свой вопрос, ответила Мила. - Прошу простить, что мы доставили нашему радушному хозяину неприятности. Практически сразу после того, как удалось открыть портал, мы совершили переход. Должны же мы были знать, что за мир находится по эту сторону, что тут может ожидать. Возможно, в случае, если бы речь шла лишь о нас, мы не стали бы так осторожничать. Но за нами в этот мир последуют тысячи, среди них и женщины, и дети. Наш долг обезопасить их, мы не имели права на безрассудство. Нас было не двое, а четверо - мы с Хеленой, её дочь Санди и Лилит. Почти полгода мы провели тут, в Сидонии, знакомясь с укладом жизни обитателей этого мира. Лилит и Санди, они и сейчас находятся здесь. Лилит в Норвике, а Санди живёт у орков, в предгорьях Сумеречных гор.
- Славу Дану! Так значит, никто не погиб, а все истории о Белой Волшебнице и Чёрной Ведьме вовсе не пустые сплетни?! - воскликнул лорд Рональд.
Мила улыбнулась.
- Никто не погиб, не было никакого несчастного случая. А что до Санди и Лилит, то нам пока неизвестно, чем они так успели прославиться, но подозреваю, что подобные прозвища просто так не даются, их надо заслужить.
- Полагаю, ваши соратницы не просто так оказались в тех краях, - произнес герцог Ангрим.
Алекс вопросительно взглянул на Сандру, она ответила ему лёгким наклоном головы.
- Они отправились туда, чтобы проконтролировать открытие порталов в Норвике и Кёнигарде, - сказал он и, видя изумление в глазах своих собеседников, пояснил: - Мы располагаем схемой всех порталов Сидонии и... - он не успел договорить.

Ангрим и Рональд буквально как ужаленные вскочили со своих мест.
- Ханк! Так он цел?! Он у вас? Он в мире людей?
- А-а-а?.. - изумлённый столь бурной реакцией Алекс издал нечленораздельный звук и с интересом уставился на Ангрима.
- Ханк? Что это за шутка? - нашлась Эллен.
- Ханк - это символ императорской власти. Он управляет абсолютно всеми порталами Сидонии. Только обладая можно знать полную схему порталов, - дрожащим от волнения голосом ответил Ангрим. - До сего дня ханк считался безвозвратно утраченным. Раньше, до гибели императора, он находился тут, в тронном зале дворца. Потом, когда началась война кланов, с помощью ханка советник императора закрыл все порталы в Сидонии. Закрыл все, абсолютно все порталы, кроме последнего, того самого, через который вы пришли в Сидонию. А артефакт вроде как укрыли в подземельях замка. Когда же императорская семья погибла, а ваш предок попал в мир людей, выяснилось, что бесследно исчез и ханк. Значит, его тайно переправили через портал ещё накануне штурма Тирина.
Пока Ангрим говорил это, лорд Рональд подозвал своего пажа и что-то шепнул ему на ухо. Юноша кивнул и быстро выбежал из зала.
- Когда мы увидели его впервые, то не поняли что это такое, - произнёс Алекс-Муилькор. - Мы купили замок в Ирландии, и во время его реконструкции рабочие наткнулись на карстовые провалы, ведущие в расположенные под замком пещеры. Всё время, пока мы жили в замке, Хелена чувствовала некий зов, словно какая-то сила манила её из глубины пещер. В общем, это долгая история, и я не стану её сейчас рассказывать. В этих пещерах мы и нашли как сам портал, так и эту штуку. Как я уже говорил, поначалу мы даже не поняли, что это такое. Вроде как статуя, рогатая антропоморфная фигура довольно устрашающего вида, восседающая на полусфере, с боков четыре выступа непонятного назначения, и каждый из них украшен мечом. Но в отличие от обычных статуй она просто парила в воздухе.

В этот момент в зал вернулся паж, бережно неся фолиант довольно древнего вида. Приняв книгу из его рук, лорд Рональд пролистнул несколько страниц и, найдя требуемое, с торжественным видом показал рисунок всем присутствующим.

- Да-да! Это он! - взглянув на изображение, кивнула головой Ленор. - Первыми портал и этот артефакт нашли мы с Хеленой.
- Невзирая на мой запрет, они самостоятельно спустились в пещеры, - подхватил Алекс, - и обнаружили огромный зал, высеченный в скальной породе. Одну из стен там занимает непонятного вида арочное сооружение - как потом выяснилось, это и есть портал. А в центре зала буквально парит в воздухе эта громадина. Перед ней, подобно алтарю, возвышается невысокое сооружение с чётким углублением, выполненным в форме растопыренной ладони.

Дальше рассказ продолжила Ленор.
- Сначала мы подумали, что нашли какое-то капище неизвестной цивилизации, ведь оно явно не принадлежало кельтской культуре, да и сам стиль скульптуры не был похож ни на один из известных нам. В общем, когда мы рассказали о находке мужу и спустились в подземелья уже вместе с ним, Алл ради интереса приложил руку к этому рельефу. Он же жутко любопытный! - женщина взглянула на мужа и улыбнулась. - Он положил руку в углубление, и вдруг вся эта штука словно ожила! Она повернулась вокруг своей оси, будто взглянула на Алекса, а в её основании сам собой открылся тайник, в котором мы и нашли подробные карты Сидонии, схемы расположения порталов, перечень правящих домов и саму Книгу Бытия. Словно кто-то оставил нам подробнейшие инструкции.

- Позвольте спросить, - как-то очень уж серьёзно произнёс Ангрим. - Как я понял, портал заработал не сразу?
- Нет, не сразу, - ответил Алекс. - Он открылся только после того, как к нам приехала Сандра. Она тоже приложила свою ладонь к этому рельефу, и тогда портал вдруг ожил.
Ангрим, а следом за ним и лорд Рональд с торжественным видом поднялись со своих мест.

- То, что вы рассказали сейчас, окончательно развеяло все наши сомнения! - произнёс Ангрим. - Как магистр Ордена Двадцати я счастлив от лица братьев приветствовать императора Муилькора и Преподобную Мать Белагестель. Клянусь верой и правдой до последнего дыхания служить своему императору и Преподобной Матери!

- А Вы хитрец! - лукаво прищурил глаз Алекс. - Признайтесь, ведь Вы до самого последнего момента сомневались в нас. Даже обязательство, подписанное братьями из Ордена Двадцати, касается лишь устройства тех, кто последует за нами, но в нём ни слова не говорится ни об императоре, ни о Преподобной.

- Разве осторожность может быть предосудительной? - ничуть не смутившись, парировал Ангрим.
- Нисколько. Осторожность - одна из благодетелей, особенно если она во благо. А теперь давайте начистоту, как мужчина с мужчиной. Даже поверхностного знакомства с политической ситуацией в Сидонии более чем хватило, чтобы понять, что наш приход повлечёт за собой самые тяжёлые последствия. Я имею в виду войну. Как я понимаю, все важнейшие законы и решения принимаются Сенатом, но именно он в настоящее время и создаёт эту нестабильность.

- Да, это так, - изумлённо ответил Ангрим. - Откуда у Вас подобные сведения? Неужели эти женщины за столь короткий срок смогли узнать такие подробности?

- Уверяю Вас, смогли. Чтобы составить самое общее представление, достаточно послушать, о чём говорят в тавернах и на рынках Сидонии. Народ явно недоволен Сенатом и принятыми им законами. Но Сенат - это всего лишь поверхностная язва, сама болезнь много глубже. Бороться надо не с видимой язвой, а с возбудителями болезни. В дальнейшем я твёрдо намерен заняться этим, но мне необходимо заручиться поддержкой преданных мне людей. Сейчас кроме титула я не имею ничего, у меня нет ни дома, ни армии, ни слуг. Поэтому мне нужны те, кто пойдёт за мной, те, на кого я смогу положиться как на себя самого.

- Вы уверенно можете полагаться на нас! - ответил Ангрим. - Орден Двадцати готов служить своему императору!

- Государь, род Лансеров всегда верой и правдой служил императорскому дому. Земли Вересковых Пустошей испокон веков были вотчиной императора. Дворец в Тирине принадлежит императорскому дому, он Ваш. Я тут живу лишь на правах хранителя портала! - возбуждённо сверкнул глазами лорд Рональд. - Фамильный замок Лансеров находится всего в трёх лигах от Тирина.

- Э, нет! Я не намерен испытывать Ваше благородство, - протестующе вскинул руки Алекс-Муилькор. - С моей стороны было бы чёрной неблагодарностью и свинством по отношению к Вам потребовать освободить этот дворец. Кто кроме Вас может ввести меня в курс всех дел? Но, господа, с моей стороны было бы верхом легкомыслия сразу же предъявить претензии на императорский трон Сидонии. Сначала следует основательно разобраться, кто друг, а кто враг. И в этом мне поможете именно Вы, Ангрим!
- То есть Вы желаете…
- Да, Ангрим. Я лично хочу разобраться и понять, хочу собственными глазами увидеть всё. Я обязан проникнуться жизнью Сидонии, Вы же сами сказали, что я должен начать думать как император Муилькор. Прежде чем стать императором я должен пройти путь к престолу, а не плюхнуться на него с размаха задницей. Сейчас я нуждаюсь в Вашей помощи и Ваших советах.
- Мы готовы служить, государь! -произнёс Ангрим. - Сейчас всё зависит от Ваших решений. Скажите, с чего хотите начать?
- Для начала мне нужен титул, открывающий передо мной двери Сената и позволяющий практически на равных общаться с главами кланов и королями, но при этом он должен выглядеть вполне безобидно. Я прекрасно понимаю, что, попав в этот мир, мы сразу заполучили уже вполне сформировавшийся контингент врагов. До определённых пор я хочу выглядеть в их глазах эдаким остолопом, который не желает ни за что отвечать и вообще вздумал вести эфемерный образ жизни, упиваясь своим положением.

- Никогда бы не подумала, что стану женой депутата или священника, - ни к кому конкретно не обращаясь, тихо прокомментировала его слова Ленора.

- Сложновато... - почесав подбородок, в раздумье протянул Ангрим. - А впрочем… Феанн!
- Точно, феанн! - охотно поддержал его лорд Рональд.
- Что за зверь?
- Это избираемая должность, - пояснил Ангрим.
- Ну я же говорила - депутат! - тихо пробормотала Ленора.
- В обязанности феанна входит надзор за соблюдением законности во вверенных ему территориях. Сам он, по сути, ничего не делает, все выполняют секуторы, они наблюдают за соблюдением порядка и решают мелкие споры среди жителей, - пояснил Ангрим.
Хелена слегка наклонилась к мужу:
- Как понимаю, это что-то вроде шерифа.
Алекс молча кивнул.
- Обычно феанна избирают сразу несколько союзных кланов или королевств, - продолжил Ангрим. - У феанна есть несколько обязанностей, которые он всё же должен выполнять. Во-первых, это присутствие на заседаниях Сената, чтобы всегда быть в курсе возможных изменений в законах. Во-вторых, дважды в году феанн выступает в качестве судьи в бугуртах. В общем, должность не обременительная.
- Отлично, это подойдёт.
Ангрим улыбнулся.
- Тогда я беру Вас в качестве своего помощника. В следующем году меня должны переизбрать, и Вы займёте место феанна.
- Так Вы здешний феанн?! - изумлённо приподнял брови Алекс.
- Да. Я именно тот самый остолоп, который ни за что не отвечает, и уверенно могу обещать, что следующим остолопом будете Вы.
Хлопнув себя по коленям, Алекс громко, от души захохотал.
- Признаюсь честно, Вы не только мудры, но и обладаете изрядной долей самоиронии!
- Должность феанна утверждена Сенатом. В действительности должность довольно бессмысленная. Феаннами заменили законников - те как раз следили, чтобы законы предков свято соблюдались во всех землях Сидонии. Потом законников упразднили в угоду личным интересам определённых кругов.
- А Вас-то как угораздило попасть в феанны? - поинтересовалась Сандра.
- Раньше я был законником, - приосанившись, с нескрываемой гордостью и в то же время оттенком горечи в голосе ответил Ангрим. - И я стараюсь им оставаться по мере своих сил и убеждений.
- Господин Ангрим пользуется всеобщим уважением в наших краях, - пояснил лорд Рональд. - Он не только является верховным магистром Ордена Двадцати, но также входит и в Совет старейшин.
- Я счастлива, что мы заручились поддержкой столь уважаемого господина, - мягко улыбнувшись, сказала Сандра.
Ангрим ответил ей благодарным наклоном головы.

[pike]

Глава 2

Древо жизни.

Читать дальше...

- Уверен, что ты не сомневаешься в мудрости своего отца, дорогой братец, - произнёс лорд Рональд, скосив глаза на своего собеседника - высокого молодого мужчину в чёрной хотте паладина.
- Нисколько! Просто я вынужден признать, что никак не могу отделаться от навязчивого чувства сомнения. Мы с тобой слишком хорошо знаем друг друга, дорогой Рон, нас всё же связывает не только давняя дружба, но и родственные отношения. Поэтому я не считаю нужным скрывать от тебя свои чувства и сомнения. Понимаешь, когда ты с самого детства воспитываешься в вере в Праматерь и предсказанный ею Исход и вдруг становишься свидетелем великого чуда осуществления пророчества, то просто теряешься… Не верится, что это происходит на самом деле. Это выше моего понимания, брат. Мой разум протестует, он отказывается воспринимать происходящее как явь, ибо с годами вера становится неотъемлемой частью бытия и настолько укореняется в сознании, что в итоге приобретает формы некоего абстрактного понятия. И ты перестаёшь осознавать, что в основе своей истинная вера в Праматерь подразумевает действительные исторические события.

Слушая слова своего двоюродного брата, лорд Лансер понимающе кивнул.
- Клянусь бессмертием Дану, что и я чувствовал то же самое. Друг мой Эльрик, ты буквально озвучил мои мысли. Если бы не рассказ Муилькора о том, как они обнаружили портал и ханк, то я бы до сих пор, подобно тебе, терзался сомнениями.
- Отец нисколько не сомневается в том, кто они на самом деле. И поверь, не он один так думает. Отец уверен, что Преподобная пройдёт испытание священным пламенем и нынче же ночью Совет Старейших огласит благую весть всей Сидонии.

- " Во славу Праматери нашей Великой Дану! Сказано ею: все вы дети мои, а я ваша мать. Оставляю вам зарок на вечные времена. Будьте равны во всех делах ваших и живите в мире, вы все есть кровь моя, дети мои - и сиды, и эльфы, и гномы, и орки дикие, и фейри мои возлюбленные. Не враждуйте, ибо проливая кровь вашу, вы проливаете кровь матери своей. Покидая мир, я остаюсь с вами в образе дочери моей, ибо в ней продолжение моё. Вот сестра и брат. Они возлюбленные мои дочь Белегестель и сын Муилькор, кровь от крови, плоть от плоти моей. Они есть мать и отец ваши. Возлюбите их и повинуйтесь им, ибо возрождаюсь я в них. Завещаю вам: не допускайте человеческой скверны в мир ваш. Отриньте навеки вражду и зависть, ибо равны вы все передо мной. Дабы не ввергнуть вас в великий соблазн смятения духа, говорю вам: ищите дочь мою Белагестель и сына моего Муилькора от поколения к поколению в доме Вересковых Пустошей и нигде иначе. Дочь моя да пройдёт испытание неугасимым пламенем Древа моего, да найдёт она в пламени то, что принадлежит мне. Ибо я это буду, и станут верно сестры её служить ей. Кровь от крови, узнает она и брата своего. Да признаете и вы его как властителя, ибо в нём дух и кровь моя. Да не покинет вас любовь моя и забота! " - процитировал лорд Рональд.
- Подобно твоему батюшке я уверен, что Белагестель и есть истинная Преподобная Мать. Дело в том, что я видел нерушимую уверенность в её глазах, в них не было ни капли сомнения. Но меня сильно смущает вот что… Дело в том, что в Книге Бытия после пророчества о возвращении Преподобной и императора следуют такие слова: "Да пребудет свет её пред ликом Истинной. Огнём и железом прольётся великая скорбь её о потерянных душах детей своих. Пламенем очистит от скверны путь пред поступью Истинной, пред величием той, в ком единый дух и мужа, и брата, и дочери. Мать первого, изведавшая холод небытия и огонь жизни, во веки вечные живя по закону истины за гранью непостижимого, да разожжёт очаг мудрости своей, и возрадуется мир. И придёт ангел света, и восстанут те, что были утрачены..."

- Мне кажется, что в процитированном тобой отрывке говорится о грядущей войне и воцарении истинной веры, - пожав плечами, ответил Эльрик.
Рональд с сомнением качнул головой.
- Да, это общепринятое мнение, но я всё равно не понимаю этого отрывка. Он всегда вызывал и продолжает вызывать у меня некое недоумение. Создаётся такое впечатление, что в нём завуалированно говорится о последующем за Исходом пришествии самой Дану.
- Праматерь не ангел, она богиня, - поправил брата герцог Гуял-Исша. - Всегда считалось, что тут иносказательно повествуется как раз о том, что Исход приведёт к всеобщему миру и воцарению света истиной веры.

Неспешно прогуливаясь под сенью ивовой аллеи в дворцовом парке Тирина, лорд Рональд и его двоюродный брат, герцог Эльрик Гуял-Исша, обсуждали последние события.

Им было о чем побеседовать, ибо за последние недели произошло столько необычайного, что кузенам было необходимо как-то осмыслить все это.
Ну а с кем можно поговорить начистоту, как не с самым близким другом? Кто, как не лучший друг, поможет разобраться в противоречивых мыслях и эмоциях?

Порой случается, что вступив в зрелый возраст, и родные братья всю свою жизнь живут, словно они чужие друг другу. Между Рональдом и Эльриком же существовали не просто родственные отношения, их связывала крепкая дружба. Они росли и воспитывались вместе, вместе принимали участие в первой в своей жизни охоте, вместе постигали премудрости образования, совместно обучались воинскому мастерству, бок о бок сражались в бугуртах и даже в один день были пожалованы в рыцари. Только после этого их судьбы начали различаться.

Будучи потомственным хранителем портала, лорд Рональд вошел в магистрат Ордена Двадцати и согласно статусу ему запрещалось принимать участие в сражениях. К тому же он был избран сенатором. Его жизнь полностью была посвящена возложенной на него миссии хранителя и политика.
Герцогу Эльрику Гуял-Исша досталась иная стезя. Он стал воином и не раз демонстрировал отчаянную храбрость и стойкость в сражениях.

Однажды Рональд чистосердечно признался своему брату, что завидует ему, на что Эльрик ответил:
- Мудрость политика, брат, как раз и заключается в том, чтобы воин не обнажал своего меча на поле брани. Не будь таких, как ты, Сидония давно утонула бы в крови войн.
Да, теперь они жили каждый своей жизнью, но их дружба не стала слабее.


- Уже несколько дней, как отец уехал к Альта-Тауле. Он всё же магистр Ордена Двадцати, да ещё и один из глав Совета Старейших. Он должен участвовать в церемонии испытания Преподобной. Он уехал, а позавчера в Маргис прибыл гонец с донесением от патриарха Аранкса. Старик пишет, что объявившаяся недавно в сумеречных горах Чёрная Колдунья своей магией уничтожила одну из орд стайных гулей, так досаждавших обитающим там оркам. Представляешь, дорогой мой Рональд, она совершила это одна, без чьей-либо помощи! В благодарность за это клан Морока Великого провозгласил её матерью-заступницей и своей госпожой. Последний факт меня изрядно удивил – подозреваю, что она обратила свою магию и на самих орков. Ты только представь себе силу этой колдуньи! Это знак, друг мой, это верный знак! - в раздумье произнёс герцог Эльрик. – Поговаривают, что она одна из дочерей Муилькора. Ты что-нибудь знаешь об этом?

- Да, она старшая дочь Муилькора и Хеленгард, её имя Сандра. Правда, совсем недавно она прошла обряд наречения и выбрала себе имя Архаин, - пояснил лорд Рональд и, немного подумав, добавил. - Ты мало читаешь, друг мой. Уверен, что старейшины клана Морока Великого самостоятельно приняли такое решение. Дело в том, что при всей своей необузданности и простоте нравов орки умеют быть благодарными. Да и вера их намного чище нашей, ибо сам образ их жизни не располагает к появлению в обществе орков такого зла, как теологи и различные толкователи писания, которые искажают истинную веру своими досужими домыслами. Просто они безоговорочно приняли возвращение Преподобной Матери и императора. Служа его дочери, они служат и императору - такова их логика.

- Пожалуй, ты прав, друг мой,- понимающе качнул головой герцог Гуял-Исша. - Архаин - Тень. Подходящее имя для той, кого орки называют Чёрной Колдуньей.
- Кстати, это имя ей посоветовал Морхез. Он сейчас при ней в качестве советника, - добавил лорд Рональд.
- Ого! - изумлённо приподнял брови Эльрик. - Твоя осведомлённость выше всяческих похвал! Известен мудростью да учёностью своею сей муж. Ежели старый законник решил служить Архаин, то, сдаётся мне, вскоре не один лишь клан Морока Великого признает её своей повелительницей. Морхез мудр, он не станет служить кому попало!

Некоторое время друзья шли молча.
- Да, ты сказал, что Архаин старшая дочь Муилькора и Хеленгард, - нарушил молчание Эльрик. – Значит, кроме неё есть ещё дочери?
- Да, есть. От Хеленгард есть ещё младшая дочь Мария и три дочери от Леноры - Бэт, Ирен и Скарлетт. Бэт старшая из них. Кстати, она безумно хороша. Сегодня за обедом я представлю вас.

- Бэт, Ирен и Скарлетт? Одни дочери! Но ведь это всё не сидонийские имена. Разве только Мария - это имя, принятое у идишей. Они ещё не проходили обряд наречения? - приподняв брови, изумился герцог Гуял-Исша.

- Пока нет. Они решили назначить эту церемонию сразу же после возвращения Преподобной Матери от Альта-Тауле, - пояснил лорд Рональд.
- Вообще иметь столько дочерей - очень добрый знак, - улыбнулся Эльрик. - Это очень неплохая перспектива в дальнейшем породниться с самыми влиятельными домами Сидонии. Подозреваю, что прознав о том, что у императора есть взрослые дочери, многие будут крайне заинтересованы этим фактом.

- Согласен с тобой, друг мой. Особенно если учесть, что эти дочери крайне благодетельны и весьма образованны, - кивнул головой Рональд.
- Жаль, что я не увижу самой Преподобной. Завтра я должен оставить вас и уехать в Минас-Тирит. Поговаривают, что в Сенате бушуют нешуточные страсти. Похоже, возвращение Преподобной Матери и наследника императорского престола не на шутку растревожило это змеиное гнездо. Скажи, дорогой мой Рон, какая она, эта Белагестель?

Лорд Лансер многозначительно приподнял голову.
- Она непостижима и прекрасна. Когда она начинает говорить, ты помимо своей воли попадаешь под магию её голоса, весь превращаешься в слух и желаешь только одного: слушать... Поверь мне, дорогой мой Эльрик! Когда она смотрит на тебя, её взгляд буквально проникает в самую душу, и ты моментально растворяешься в нём. Она поистине Мать - и она непостижима!

Герцог искоса посмотрел на своего брата.
- А что сам? Отец сказал, что Муилькор решил занять выжидательную позицию, желая осмотреться и разобраться, что и как.
- Ха! - усмехнулся лорд Рональд. – Как бы не так! Сейчас он по большей части занят размещением прибывающих, но и об укреплении своих позиций тоже не забывает. Прошла всего неделя с тех пор как начался Исход, а он уже начал формировать свою собственную дружину. Он называет её легион. Сейчас эта дружина небольшая, всего три сотни воинов, и пока в ней состоят только те, кто совершил Исход. Он говорит, что все они были воинами в мире людей и многие принимали участие в тамошних битвах. Они очень необычные воины. Мне довелось пару раз видеть их тренировки - странное оружие и непривычный нам стиль фехтования. Они называют всю эту систему обучения бусидо - путь воина. Сейчас дружину возглавляет его зять Итилгайл, муж средней дочери Ирен.

- Так значит, одна из его дочерей замужем, и, судя по имени, её муж уже прошел обряд наречения? - перебил друга Эльрик.
- Не знаю, прошел или нет. Его этим именем уже называли. Как я слышал, в мире людей он был выдающимся воином и принимал участие во многих сражениях. Видимо, в мире людей война - это самое обычное дело.
- Ты сказал о необычном стиле боя и оружии. Что ты имел в виду? - поинтересовался Эрлик.
Пожевав губами, Рональд неопределённо взмахнул рукой.
- Всё отличается. Меч чем-то похож на кривую саблю сульми, но изогнут заметно меньше. Удары наносятся стремительно и крайне необычно, ну, знаешь, словно ... Нет! Не могу объяснить, это надо видеть.

- Это тебя не настораживает?
Лорд Рональд ответил не сразу.
- Император должен иметь армию, - после некоторого раздумья произнёс он. – Полагаю, ты опасаешься, что они принесли с собой человеческую скверну?
- Ну, этого добра у нас и так хватает! Одна только Лига Пяти Королевств чего стоит. Главное, не стало бы хуже.

Рональд покачал головой.

- Муилькор уверен, что Исход повлечёт за собой большую войну, и не скрывает того факта, что намерен готовиться к подобному обороту дел.
- Отец говорил мне об этом. Он считает, что императорский дом вкупе с Орденом Праматери вскоре станет той связующей силой, что сможет противостоять Лиге и Ордену Кухулина. Ну а ты-то сам что скажешь? Ты же всегда был против войн и прилагал массу усилий для того, чтобы решить все конфликты мирными путями.
Рональд нахмурил брови.

- Ты будешь удивлён, услышав, что я сейчас тебе скажу. Война неизбежна!
- Да, брат, успокоил! - не скрывая своего изумления, воскликнул Эльрик.
- Да-да! Война неизбежна, и даже скажу больше: для Сидонии война необходима. Так что, брат, похоже, настал час и мне взять в руки меч. Хранить мне больше нечего, Исход свершился, в Сидонию вернулся император, и теперь моя обязанность в служении императорскому дому и Ордену Праматери.

- Мне странно слышать столь страшные слова.

- Иного пути нет. Сидония гибнет от человеческой скверны. Она обречена на войну, и поверь мне, эта война затронет всех. Даже тех, кто попытается отсидеться в надежде примкнуть к победителю.
- А кто им помешает?
- Я! - в голосе Рональда зазвучала сталь. - Именно эти нейтралы и есть величайшее зло. Благодаря им творятся все беззакония в Сидонии. Именно они предали заветы наших предков и осквернили их память! Даже враг достоин большего уважения, чем такие вот тихони.

Ивовая аллея закончилась, и друзья вышли на окружённую цветниками главную площадку парка с фонтаном и двумя увитыми хмелем ажурными беседками. Чуть в стороне находился искусственный грот, сложенный из необтёсанного природного камня.
Герцог Гуял-Исша сразу же заметил девочку в лёгком светло-розовом платье, присевшую на низкий парапет фонтана. Три девушки явно старше её мирно беседовали под сенью грота, сидя на каменной лавке, вырубленной по периметру сооружения.



- Только не подумай ничего предосудительного, это действительно случайность. Эти особы и есть дочери Муилькора, - тихим голосом произнёс лорд Рональд.
- Ничего дурного не думаю, друг мой, - улыбнулся герцог. - Представь нас.

Завидев вышедших из аллеи мужчин, девочка в розовом платье сорвалась, словно испуганная птичка, с места и поспешила укрыться под сенью грота подле своих старших сестёр.

Взяв своего друга под руку, лорд Рональд подвёл его к девушкам.

- Прошу великодушно простить нас за столь неожиданное вторжение. Надеюсь, мы не помешали вашему уединению, - с лёгким поклоном произнёс он.
- Дорогой лорд, мы лишь гости в Вашем замке, - слегка улыбнувшись и изящно наклонив голову в приветствии, ответила ему одна из девушек.

- Разрешите представить: мой друг и кузен герцог Эльрик Гуял-Исша, сын Ангрима.
- Бэт, - протянув герцогу руку для церемониального поцелуя, представилась та, что говорила с лордом Лансером.
Воспитанный в лучших традициях этикета, Эльрик элегантно принял протянутую ему руку и едва прикоснулся губами к тыльной стороне ладони девушки.
"Как же хороша! " - восхищённо взглянув на Бэт, подумал он.
- Ирен, - представилась жгучая брюнетка.

- Скарлетт, - скромно улыбнулась русоволосая красавица, сидевшая подле Ирен.
- Мария, - робко пряча за спиной руки и стеснительно улыбаясь, произнесла та, что была в розовом платье, совсем ещё юная девочка.
- Не обращайте внимания, уважаемый герцог, Мария у нас очень робка, - с улыбкой пояснила Бэт и тут же отвела взор, смущённая пристальным взглядом герцога.
Высокая, стройная, она сразу же приковала к себе его внимание.
- Присаживайтесь, господа, составьте нам компанию, - пригласила мужчин Ирен.
Судя по лёгкой ироничной улыбке, от её взгляда не укрылся повышенный интерес герцога к её старшей сестре.
- Так значит, это Ваш отец давеча встречал нас? - поинтересовалась Бэт, стараясь не смотреть в глаза Эльрику.



- Да, сударыня, Ангрим мой отец и дядя нашего уважаемого Рональда. Правда, сейчас его нет в Тирине. Несколько дней назад он отбыл на церемонию к Альта-Тауле, - ответил тот.
- Боги, я так переживаю за крёстную! - качнув головой, произнесла Бэт и вздохнула.
Помимо своей воли герцог, очарованный красотой девушки, был просто не в силах отвести глаз от её тёмно-каштановых волос, точёного профиля, изящной линии шеи.
Лорд Рональд незаметно толкнул друга в бок.
Мария звонко и от души рассмеялась.
- Забавно. Ему понравилась Бэт, а ты стесняешься за него!
Щёки Бэт зарделись румянцем.
Рональд вздрогнул и изумлённо взглянул на девочку.
- Не обращайте внимания! Мария неугомонна! - бросив на младшую сестру строгий взгляд, произнесла Скарлетт.
- Но ведь это правда! - обиженно надула губы Мария, сидя на лавке и болтая ножками.
В своём пышном нежно-розовом платье она была похожа на куклу. Её огромные тёмно-карие глаза пристально смотрели на Рональда.
- Скоро и ты влюбишься, - улыбнувшись, сказала она.
- Верно, лорду Лансеру уже пора подумать о браке, - кивнул герцог и подмигнул своему брату.
- Ты всё равно женишься первым, - всё так же болтая ножками, равнодушно заметила Мария.
- Перестань! - одёрнула сестру Бэт.
- Да что вы пристали ко мне? Что хочу, то и говорю! Я же знаю! - с капризной ноткой в голосе огрызнулась девочка и вновь взглянула на Рональда. - Скоро, скоро!
- Скоро что?
- Ну я же сказала тебе! Скоро ты влюбишься, жених. Только вот он... - девочка кивнула головой в сторону Эльрика. - Он женится раньше. Зато у тебя родится сын, и не какой-нибудь, а дважды рождённый!
- Дважды? - изумлённо переспросил Рональд.
Ему стало не по себе. Откуда этот ребёнок, который только на днях пришел в Сидонию из мира людей, знает то, что известно лишь магам да...
- Ты ведь знаешь? - хитро прищурив глаз, девочка ехидно усмехнулась. - Сиды рождаются, живут и умирают, а потом вновь приходят в этот мир. Это истина. Люди тоже, но они ничего не помнят, а сиды вспоминают!
- Ох, что-то ты разошлась! Вы уж простите её, - смущённо краснея, Бэт встала, взяла Марию за руку и вышла из грота, увлекая младшую сестру следом за собой.
- Чёрный крест на груди, глаза, как моря цвет, ах, прелестная Гражинка, красивее нет! - прыгая на одной ножке, пропела Мария.
Рональд и Эльрик проводили их изумлёнными взглядами.
- Простите Марию. Она ещё не научилась контролировать себя, - тихим голосом произнесла Ирен, подхватила Скарлетт под руку, и они последовали за сестрами.



- Что это было? - растерянно спросил у брата Эльрик, когда девушки скрылись из виду, свернув на аллею, ведущую в сторону Тиринского дворца.
- Сдаётся мне, что это было пророчество, - подавленно ответил Рональд.
- Может, просто шалость ребёнка?
Рональд отрицательно мотнул головой.
- Чёрная Ведьма её старшая сестра, я уже говорил тебе об этом. Хеленгард их мать. Воистину, мир не перестаёт удивлять, он неиссякаем на чудеса.

* * * * *

Жара!
Даже редкие порывы лёгкого ветерка, изредка шелестевшего листвой деревьев, не приносили облегчения.
Казалось, что всё живое, сомлев от изнуряющего полуденного зноя, попряталось по укромным тенистым уголкам и погрузилось в полузабытье в ожидании спасительного вечера с его благодатной прохладой.
И только неугомонные стрижи чёрными молниями носились над вершинами деревьев в заботе о добыче корма для своих птенцов, да одинокий франт-зимородок, сверкая изумрудным оперением, нёс дежурство, сидя на сухой ветке склоненного над руслом неширокой лесной речушки дерева.
Вот маленький рыболов сорвался с ветки и, на несколько секунд зависнув над прохладным потоком, сложил крылья и камнем упал вниз.
Уже через мгновение он вынырнул и вновь занял свой пост на ветке. В его клюве живым серебром бился малёк форели.
В лесу послышались чьи-то голоса и шелест травы.
Зимородок насторожился и от греха подальше стремительно перелетел на другой берег речки.
Из леса выехала довольно живописная кавалькада, состоящая из четырёх всадниц.
Судя по масти холёных жеребцов и пёстрой одежде женщин, они принадлежали к клану Вересковых Пустошей.
- Белагестель, Белагестель! Чтоб я сдохла, ну не могу я привыкнуть к этим именам! - громко произнесла блондинка.
- Упоминание имени Преподобной Матери всуе - это грех! - лениво съязвила ехавшая рядом с ней обладательница огненно-рыжей шевелюры.
- Молчи уж, Колодаи - Дыхание Дракона! Ты что, не могла выбрать себе имечко поинтереснее? Например, Рыжая Зануда.
Ничего ей не ответив, рыжая дама улыбнулась и укоризненно качнула головой.



- Эй, Белагестель! Я же говорила, что надо переждать полдень в "Гарцующем пони" и выезжать ближе к вечеру! Господи, я была в "Гарцующем пони"! Расскажи я кому это раньше, меня тут же принял бы добрый дядя психиарт! Вот только хоббитов я там почему-то не видела. Видать, умыкнули Кольцо Всевластия да сделали ноги! - не унималась блондинка.
- Хватит дурачиться! Это не игра в Средиземье, и тут нет хоббитов, - равнодушно откликнулась ехавшая впереди женщина. - Ты для начала научись правильно имена произносить! Это же надо так облажаться, назвать хозяина таверны обсосанным псом! Обси Уво - Лукавый Пёс, Обси, а не Абси!
Вальяжно задрав ногу на седло, блондинка отпустила поводья и, взяв притороченную к седлу флягу, сделала несколько глотков.
- Я тебе что, вундеркинд? Чего ты хочешь от блондинки, которая полжизни говорила на родном английском, а вторую половину жизни с горем пополам училась говорить на немецком? А теперь на старости лет мне ещё и квэнья осваивать! Кстати! От ролевых игр я бы не отказалась, - отерев губы, произнесла она.
- Ну хватит ворчать, старушка, и скромно умалчивать, что свободно общаешься на русском и украинском языках. Тем более что сама недавно утверждала, что староанглийский для тебя просто баловство. Вот Гражинка быстро освоилась, да и Мила тоже! Не прибедняйся, ты же умница!
- Я блондинка, я на особом положении!
- Это ты мужу говори, а не мне. Особое положение у неё!
- Вы, брюнетки, все такие заносчивые, как я посмотрю!
Мила хохотнула.
- Что ржешь? - огрызнулась Ленни. - Все вы одним миром мазаны, и брюнетки, и рыжие! Эй, мать-героиня! А ты там не хихикай! Ой-ё! - чуть не потеряв равновесие и не съехав с седла, Ленор вновь заняла нормальное положение и взялась за поводья.
Три её спутницы громко рассмеялись.
- Ну, хватит ржать-то! Дама чуть с лошади не шарахнулась, а им смешно!
- Если бы эта дама не трепала языком как помелом и не вертелась в седле как юла, то и конфуза не было бы! - спокойным тоном ответила брюнетка. И, слегка наклонившись к ехавшей рядом с ней Гражине, тихо пояснила: - Похоже, нашу Ленни так прёт от волнения.
- Я всё слышала! - пропела за её спиной Ленор.
Сандра усмехнулась.
- Мила права, ты просто боишься. Признайся уж честно.
- Я боюсь?! - вскинула брови Ленора. - Нет, вы только послушайте эту полоумную! Я боюсь! Нет, это же надо додуматься до такого - я боюсь! Это не я от великого ума полезу в огонь, мне-то чего бояться?

- Вот тебя таращит-то! Конечно же, ты боишься. Вот всю дорогу языком-то и мелешь, чтобы скрыть свой страх. Прибавь сюда ещё утреннюю потасовку в таверне, - равнодушно произнесла Мила и потянулась.
- И заметьте - это блондинка! Гений чистой красоты, мать трёх взрослых дочерей! Ну ладно - я! Южный темперамент, и всё такое. Ан нет! Это северянка, мать семейства, устраивает мордобой в придорожной таверне, словно там снимают кино про Дикий Запад! - обернувшись к Ленор, со смехом сказала Сандра.
- А не надо было мне глазки строить! Тоже мне, мачо от сохи! Саура холмэ ет телле санкоси! - сверкнув глазами, ответила Ленор.
- " Гнилой запах из зада гоблина!" Надо же, без единой ошибки! А какое произношение! - тихо усмехнулась Гражина.
- Вот тебе и на! Жалуется, что ей квенья с трудом даётся, а сама ругательствами без запинки сыплет, плутовка! - приподняв брови, произнесла Мила.
- А она именно их первыми изучает. Ленор без мата - это не Ленор! - хохотнула Сандра.
- Вот ведь стервы вы, девки! - притворно насупилась Ленора и полезла в поясную сумку за кисетом и трубкой.

Так, беззлобно переругиваясь, странная кавалькада продолжила свой путь.
Женщины ехали к Альта-Тауле - Большому Дереву, главному храму Совета Старейших и, по сути дела, святыне лесных эльфов.
Там Сандре предстояло пройти обряд очищения, прежде чем народ Сидонии уверенно сможет сказать: к нам вернулась истинная Преподобная Мать!
Собственно, если верить тому, что рассказали ей старейшины, для Преподобной Матери обряд был прост.
Сандре предстояло войти в священное пламя и найти в нём нечто, некогда принадлежавшее самой Праматери сидов, богине Дану.
Если судить по довольно пространным объяснениям старейшин, речь шла о неком предмете, и эта святыня хранилась в храме лесных эльфов.
Что это был за предмет?

Ни она, ни её спутницы не знали.

Даже Хелена с её даром предвидения, всегда охотно помогавшая советом, на этот раз отказалась говорить что-либо.
"Истина тем и хороша, что она кристально чиста! " - таков был её ответ.
Впрочем, сама Сандра, она же Белагестель, была абсолютно спокойна и уверена в себе.
Уже вечерело, когда кавалькада достигла своей цели.
- Чтоб я сдохла! - восхищённо выдохнула Ленор, когда взору спутниц предстало дерево-поселение.
Если сказать, что оно было гигантское, значит, ничего не сказать - дерево было колоссально!
Оно росло посередине круглого озера, и к нему вели многочисленные мостки, такие широкие, что по ним свободно могла проехать повозка торговца.

К громадному, больше похожему на замшелую скалу стволу дерева прилепились многочисленные аккуратные домики. В гигантских ветвях среди листвы угадывались ещё какие-то строения.
Само же святилище лесных эльфов находилось на огромной площадке, образованной необычным разветвлением.
- По старинному преданию эльфов, когда это дерево было молодым, Великая Праматерь сидов укрылась на нём от преследовавших её болотных гулей, и там ей пришлось провести много дней и ночей, ибо те поджидали её внизу, - пояснила Сандра.
Ленор усмехнулась.
- И что? Гулям надоело ждать, и они наконец-то догадались попробовать забраться на дерево?

Вся развесёлая компания в ожидании приглашения от Совета Старейших расположилась на одном из холмов, окружавших озеро.
Мила и Гражина разнуздали и расседлали лошадей и отпустили их пастись на ближайший луг.
Ленор и Сандра занялись провиантом.
- Не я это придумала! - отрезала Сандра.
- Ну и что там было дальше? - спросила Ленор, извлекая из холщовой сумки свёртки с пирожками.
- Дальше? Ну а дальше Великая Праматерь взмолилась, и дерево, пожалев её, спустилось в озеро, стряхнув со своих ветвей всех гулей. Так Великая Праматерь спаслась, а там, где она укрывалась от гулей, образовалось это разветвление.
- Ничего себе седалище было у Праматери! - усмехнулась Ленор, бросив взгляд на громадную площадку между ветвями дерева-колосса.

Нахмурившись, Сандра посмотрела на подругу и укоризненно качнула головой.
- Ленни, ты неисправима! Это же религия сидов! Это твоя религия.
- Я католичка, - коротко ответила та, надкусывая пирожок.
- Я тоже, но это не повод, чтобы так неуважительно...
- Ладно-ладно! Молчу! - замахала руками Ленор. - Бывают легенды и покруче! К тому же где это видано, чтобы вот так стремительно человек изменял свои убеждения? Меня с детства воспитывали в католической вере.
- Ты не человек. Для людей ты банши, женщина из сидов, - возразила Сандра.
- Вообще-то насколько я выяснила, банши - это плакальщица на похоронах. Я разве похожа на плакальщицу?
Сандра усмехнулась.
- Согласна, на плакальщицу ты не похожа, вот на зануду - очень. Забудь ты все эти человеческие предрассудки и заблуждения! Ты сейчас дома, в мире сидов, и ты не человек.

Ленор хотела ей что-то ответить, но не успела.
- Плотный ужин? Сколько нам предстоит ждать? - спросила подошедшая к ним Гражина, опускаясь на расстеленный на траве домотканый коврик.
- До утра. Это традиция. Мы не гости.
- Ничего себе правила! А если ночью пойдёт дождь? Где же хвалёное эльфийское гостеприимство? - недовольно поджала губы Мила.
- Тебе же сказали, мы не в гости пришли! - возразила Ленор.
Сандра кивнула.
- Ленни верно говорит. Если бы мы пришли просто погостить или попросились переночевать, это совсем другое дело. Нас приняли бы как желанных гостей. Но сейчас мы пришли по делу, причём делу очень серьёзному. Мы должны продемонстрировать выдержку и смирение. Перед нами святая святых Сидонии. Когда в мире людей по земле ещё толпами шныряли динозавры, это дерево уже было самым старым деревом в Сидонии.
Сандра умолкла и настороженно покосилась в сторону Ленор. Она угадала верно: без едкого комментария не обошлось.
- И на этом дереве уже тогда восседала самая большая задница в мире!
Мила и Гражина отвернулись, едва сдерживая смех.
- Ленни!
- Что - Ленни?
- Ты жутко вредная баба!
- Я знаю.
- Для тебя нет ничего святого!
- Не угадала. Есть!
Сандра округлила глаза.
- Правда?! И что именно?
- Понимаешь... - Ленор мечтательно улыбнулась. - Вот у моего мужа есть такая штука...
Мила и Гражина прыснули со смеха.
- Ну вот, опять ржут! Ну разве можно с ними говорить о святынях? Я же о возвышенном, а они… Всё опошлили, всё!
- Ленни... Прекрати... - задыхаясь от хохота, взмолилась Гражина.
- А я-то тут причём? Это вот всё она, наша мать-героиня. "Для тебя нет ничего святого!" Во, видали, как смотрит! Ну, прям римский прокуратор Иудеи, да и только!
- Никогда больше с тобой не поеду! - смахивая слезу, простонала Мила.
Плотно сжав губы, чтобы не рассмеяться самой, Сандра попыталась напустить на себя суровость.
Получилось не очень удачно.
Когда они, отсмеявшись, успокоились и мирно перекусывали, сидя на расстеленных на траве чепраках, Ленор уже без всякой иронии взглянула на Сандру.

- Неужели ты не боишься? - спросила она.
- Нет. Не боюсь. Я знаю, что пройду испытание, - ответила та, задумчиво глядя на чудовищную крону Альта-Тауле. - Я обязана пройти его ради нас всех.
- Но это же огонь! - не удержалась Гражина.
Сандра отрицательно качнула головой, взглянув на неё.
- К чему весь этот спектакль? Если бы они хотели, то просто прирезали нас всех в тот же день, когда мы прошли через портал. Им не надо никому ничего доказывать. Неужели сгоревшая в священном огне баба подымет их самооценку?
- Сквозь огонь может пройти только Преподобная Мать. А ты сама-то уверена, что Преподобная - это ты? - хмуро взглянув на подругу, спросила Ленора.
Сандра вновь качнула головой.
- А твой муж уверен, что он император Сидонии?
- Нет, - честно созналась Ленор.
Сандра тяжело вздохнула.
- Вот и я нет...
- Странно тебя слушать! - темпераментно всплеснув, руками воскликнула Ленор. - Нет, вы только посмотрите на эту малахольную! Она не уверена, что она Преподобная, но тем не менее считает, что не превратится в сочный бифштекс!
- А разве у меня есть выбор? Тут или пан, или пропал! Я знаю, что пройду испытание, и отстаньте вы от меня!
- Твою ж мать! - с досадой выругалась Ленор.
- Если с тобой что-то случится, то, Богом клянусь, они крепко пожалеют об этом! - произнесла Мила, выразительно поглаживая лежащую у неё на коленях катану.
- И я помогу тебе, - уверенно поддакнула Ленор.
Сандра грустно усмехнулась.
- Вот дурёхи! Неужели вы думаете, что вас туда пустят с оружием? Это святыня, храм. Понимаете?
- Понимаем, - мрачно буркнула Мила, украдкой обменявшись взглядами с Ленорой. - Мы и так управимся.
Сандра вновь вздохнула и, ничего не ответив ей, посмотрела на Гражину.
- Сегодня нам троим предстоит обзавестись новыми именами. Мне-то деваться некуда, Белагестель так Белагесель. Мила сама выбрала имя Колодаи, ну а ты-то у нас как?
Гражина нерешительно пожала плечами.
- Я ничего не смогла придумать. Как-то непривычно самой выбирать себе имя.
- А ты доверь это дело Миле, она у нас такущий мастер придумывать громкие имена, - ехидно усмехнулась Ленор и отошла в сторону, чтобы выкурить трубку.
- Чем тебе не нравится имя Колодаи? - проводив её взглядом, поинтересовалась Мила.
- Да оно какое-то бесполое. Ты же женщина, - раскуривая трубку, пожала плечами Ленор.

- Эй! Вы только не ругайтесь! - примирительно произнесла Гражина.
- Милая, не обращай на них внимания. Ты не хуже меня знаешь, что эти две стервы стоят друг друга, и подобные разговоры у них обычное явление, - тронув её за руку, сказала Сандра.
Выпустив струю табачного дыма, Ленор обернулась и посмотрела на Гражину.
– Аурминд.
- Что?
- Аурминд! - повторила Ленор.
- Очень красивое имя, - кивнула Сандра. - Аурминд - Уренняя Роса. А оно тебе и вправду подходит.
- Пользуйся моментом. Уникальная возможность получить и новое имя, и крёстную мать в придачу. Соглашайся, пока она не передумала.

Ленор уже было собралась ответить колкостью на едкое замечание Милы, но промолчала. Её внимание привлекла одинокая фигура, двигающаяся в их сторону.
- Эй, девки! Чтоб я сдохла! Кончай базар, кажется, к нам в гости сам Гэндальф Белый пожаловать изволил!
Обеспокоенный тон Леноры заставил женщин вскочить на ноги.

Тяжело опираясь на посох, к ним приближался древний седовласый старец, облачённый в длинные белые одежды и островерхую широкополую шляпу. Потрясающее сходство с упомянутым Ленорой персонажем было столь разительным, что заставило Гражину нервно хихикнуть.
Не дойдя до них метров сорока, старик остановился.
Его прищуренные глаза внимательно изучали замерших в растерянности женщин.
- Следуйте за мной, - проскрипел старец. - О своих вещах и лошадях не беспокойтесь, за ними присмотрят, - сказав это, он развернулся и так же неспешно направился в сторону дороги, ведущей к Альта-Тауле.
Переглянувшись, женщины двинулись за ним.
- Пусть уж лучше Гэндальф, чем Саруман. Дурдом какой-то, ей Богу! - недовольно пробормотала Ленор.
Некоторое время они молча следовали за старцем.
- Эй, падре Гэндальф… или как там тебя! - не удержалась Ленор, её не остановил даже ощутимый тычок в бок, которым наградила Сандра.
Чинно вышагивающий впереди них старец слегка повернул голову.
- Слушаю тебя, госпожа Ленора. Ты дерзка и строптива, как и рассказывал о тебе Ангрим, - спокойным голосом произнёс он. - Я Маргкор, сын Тариса. Что ты хотела у меня спросить?
- Ну, к примеру, я хотела узнать, где живут гномы и хоббиты? - слегка стушевавшись, поинтересовалась Ленор.
- Гномы, как и водится, живут в своих подземных городах. Где старые горы, там и гномы. А кто такие хоббиты, мне неведомо.
- Хоббиты… Разве в Сидонии не обитает такой народец? Мелкие, мохноногие, любят жить в норах.
- Нет, госпожа, я впервые слышу о таком народе.
- Что ты несёшь? - зло прошипела в самое ухо Леноры Сандра.
- Налаживаю контакты с аборигенами и пытаюсь внести позитив в общение.
- Не забудь тогда сказать традиционное "Мы пришли к вам с миром!" - съязвила Мила.
Но Ленор было не суждено ни ответить Миле на её едкое замечание, ни продолжить доставать старца своими расспросами.
- Совет Старейших уже собрался, и нет смысла заставлять вас томиться в ожидании до завтрашнего дня, - скрипучим голосом пояснил он. - Церемонию будет проводить Сентхои, глава Совета Старейших. Запомните его имя - Сентхои. Ведите себя смиренно и... - он выразительно взглянул на Ленор. – Сразу же после обмена приветствиями вы должны встать на колени перед главой Совета. Дальше просто следуйте его указаниям.
Женщины понимающе кивнули.
Когда группа приблизилась к началу мостков, ведущих к священному древу, Маргкор велел Миле и Леноре оставить всё оружие в караульном помещении, как и предполагала Сандра.
Не скрывая своей досады, обе женщины передали оружие в руки служителям-эльфам.
- Всё оружие, - спокойным голосом пояснил один из них, окидывая Милу и Ленор бесстрастным взглядом.
Грустно вздохнув, обе женщины извлекли из-за голенищ своих сапог ножи и протянули бдительному стражу.
- Всё оружие, - снова холодно глядя на Милу, настойчиво повторил тот.
Под хмурыми взглядами служителей Ленор извлекла из-под нарукавного браслета тонкий стилет и небрежно бросила его на стол. Ещё через секунду было выложено четыре метательных ножа, которые Мила вытащила из потайных ножен, вшитых в лацкан её куртки, и снятый с её правой руки широкий браслет с выкидным клинком. Довершила коллекцию смотанная с левой руки удавка.
Эльф вздохнул, выжидающе глядя на Ленору.

- Может, мне ещё и трусы снять? А то ведь, не дай боги, удавлю ими кого! - зло пробормотала она, вынимая из волос две стальные спицы. - Таможня, мать твою! Вам въездные визы и справки о прививках, часом, не требуются?
- Ленни! - сурово окрикнула подругу Сандра.
- Что?!
Укоризненно качнув головой, Сандра лишь вздохнула.
- Можно я её придушу? - тихо поинтересовалась стоящая рядом Мила.
- Благодарю вас, сударыни! Можете проходить, - сдержанно улыбнувшись, произнёс эльф, делая рукой пригласительный жест.

Чудовищная громада гигантского древа настолько поражала воображение, что женщины буквально перестали воспринимать его как единое целое.
Сейчас они были крохотными муравьями, ползущими вверх по спиральному настилу, охватывающему гигантский ствол.
Они шли вслед за степенно вышагивающим впереди них старцем по покрытой деревянным настилом улице и с интересом рассматривали расположенные по обеим сторонам аккуратные домики под черепичными крышами.

Альта-Тауле не зря считалось святилищем лесных эльфов. Если в самом начале подъёма среди обитателей дерева-поселения частенько попадались на глаза не только эльфы, но и сиды с орками, то чем выше они поднимались, тем чаще встречались одни лишь эльфы.

Затем расположенные по правой стороне улочки-настила домики закончились, и заметно изменившийся наклон повёл их вверх. Теперь они шли мимо тесно прилепившихся к скалоподобному стволу и словно вросших в него домов, а справа простиралась отгороженная лёгкими перилами бездна. Отсюда открывался головокружительный вид на раскинувшиеся вокруг пространства, озаряемые лучами заходящего солнца.
Чем выше, тем меньше становились прилепившиеся к чудовищному стволу дома. Если в самом начале улицы были самые обычные здания в два или даже в три этажа, то здесь стояли почти декоративные одноэтажные домики с круглыми аккуратными окошками и, судя по всему, традиционными в этом поселении ящиками с цветущей геранью.
Ещё один виток улицы-пандуса - и домики закончились.

Подъём вывел их на довольно просторную огороженную площадку. Тут глазам изумлённых женщин предстало пещероподобное дупло, в тёмном провале которого угадывался просторный тоннель, ведущий вглубь фантастического ствола.
Старец молча проследовал мимо этого огромного провала, и их утомительный путь вверх продолжился.
Задрав голову, Ленор вглядывалась в фантастических размеров крону. Там поверх гигантских ветвей так же были проложены огороженные лёгкими перильцами настилы, а в развилках, уподобившись птичьим гнёздам, висели над бездной неизвестно как удерживавшиеся там домики.
От этого зрелища у Ленор закружилась голова, и она предпочла смотреть себе под ноги, тем более что пологий подъём сменился довольно крутой и узкой лестницей.

Гражина судорожно вцепилась в руку шедшей перед ней Леноры.
- Я очень боюсь высоты, - дрожащим голосом прошептала она.
- Постарайся не смотреть вниз, - посоветовала ей Мила.
В полных ужаса глазах Гражины блеснули слёзы.
- Я подведу вас. Боюсь, что дальше идти не смогу. Мне страшно.
- Успокойся, милая, мы с тобой, - стараясь говорить как можно спокойнее, ответила ей Ленор. - Возьмись обеими руками за мой пояс и смотри только на ступеньки. Мила будет сзади тебя подстраховывать. Ну всё, пошли.

- Уже скоро! - прошелестел из сгущающегося вечернего сумрака идущий впереди старец.
Женщины были настолько поражены увиденным, что весь дальнейший подъём к святилищу преодолели в полном молчании. Даже Ленор с её подчас неуместными высказываниями на этот раз не проронила ни слова.
Идя следом за Маргкором, Сандра искренне удивлялась тому, с какой лёгкостью старик преодолевал весь этот путь. Казалось, что он не ведает усталости.

Уже совсем стемнело, когда подъём закончился, и вся группа наконец-то очутилась на просторной площадке святилища. Тут их уже поджидала живописная группа патриархов, но не они привлекли к себе внимание утомлённых долгим подъёмом женщин.
Первым, что они увидели, был громадный столб пламени, вырывающегося из центра святилища. Именно этот пышущий жаром огонь заставил их сразу же забыть и об усталости, и о трудном пути вверх.
Они были так поглощены этим жутким зрелищем, что не сразу обратили внимание на стоящего перед ними незнакомого старца в белоснежных одеждах.

- Великая радость лицезреть Преподобную Мать в сём святом месте! - торжественным голосом произнёс старейшина и медленно склонился в низком поклоне.
- Приветствую Сентхои, мудрейшего главу Совета Старейших, и желаю ему долгих дней благоденствия, - ответила Сандра. - Душа моя трепещет от благоговения и неслыханного счастья, ибо воистину свято место сие! - с этими словами она опустилась на колени и склонила голову перед главой Совета.
Мила, Ленор и Гражина последовали её примеру.

Сентхои едва заметно кивнул головой, давая понять, что они делают всё правильно.
Он приблизился к преклонившей колена Сандре и опустил руку ей на голову.
- Готова ли ты пройти испытание? - громким голосом спросил старец.
- Готова, мудрейший.
- Известно ли Преподобной Матери о том, что жители Сидонии должны почитать её как родную мать?
- Известно, мудрейший.
- Известно ли Преподобной Матери, что она обязана возлюбить каждого жителя Сидонии, ибо они есть дети её?
- Известно, мудрейший.
- Открыта ли душа твоя для сострадания?
- Открыта, мудрейший.
- Ведомы ли тебе законы мира твоего? - голос старейшины звучал торжественно и громко.
- Ведомы, мудрейший.
И Сандра, и её спутницы буквально трепетали.

Церемония инициации проходила уже глубокой ночью, при свете огромного языка пламени.
В любой другой момент Сандра и её подруги без лишних фантазий сказали бы, что в центре ствола гигантского дерева пробурена шахта, и через неё выходит болотный газ, питающий этот вечный огонь. Но сейчас им казалось, что это не пламя, а само жаркое дыхание земли - настолько всё выглядело торжественно и загадочно!

- Готова ли ты быть милосердной и справедливой, не ведать лжи и корысти?
- Готова, мудрейший.
- Готова ли ты разделять нужду и лишения вместе с детьми твоими?
- Готова, мудрейший.
- Ведомо ли тебе, что отныне путь твой пролегает между светом и тьмой?
- Ведомо, мудрейший.
- Ведомо ли тебе, что Преподобная Мать, нарушившая свою клятву, примет смерть в великих мучениях и проклята будет во веки веков?!
- Ведомо, мудрейший.

- Сёстры! Готовы ли вы принести клятву, что будете преданны своей Матери до скончания дней ваших? - громко произнёс Сентхои, обращаясь к стоящим на коленях Ленор, Гражине и Миле.
- Готовы, мудрейший! - хором ответили они.
Воздев руки к звёздному небу, Синтхои замер.
До слуха коленопреклоненных женщин донёсся едва слышный напев. Постепенно нарастая, он креп и обретал мощь.Слаженный хор мужских голосов пел один из древнейших гимнов - гимн без слов.
Старейшина взял Сандру за руку, тем самым давая ей понять, чтобы она встала с колен.
- Пусть сёстры-свидетельницы назовут свои имена, подтверждая услышанное! Произнеси своё имя! - Ситхои взглянул на Ленор.
- Ленора!
- Ты! - старец перевёл взгляд на Милу.
- Колодаи!
- Ты!
- Аурминд! - уверенным тоном ответила Гражина.

- Небо! Ты слышало клятву этой женщины! Ты слышало имена сестёр-поручительниц! - перекрывая хор, воскликнул старейшина. - Пусть все невзгоды мира обрушатся на неё, если она нарушит эту клятву!
Из темноты выступили ещё двое старейшин и, взяв Сандру под руки, медленно повели её вокруг полыхающего столба пламени.

- Пусть очищающее пламя изгонит из твоей души всю скверну и сомнения!
Ведомая двумя старейшинами, Сандра чувствовала жар, исходящий от огня.
«Это происходит не со мной!»
Скосив глаза, она взглянула на своих подруг, стоявших поодаль.
Ленор, крепко сжав кулаки и прикусив до крови нижнюю губу, слегка кивнула ей головой.
- Чтоб я сдохла! Держись!
Колодаи, не отрывая взгляда, словно сфинкс, смотрела на Сандру, и только играющие желваки выдавали её напряжение.
- Будь сильной, девочка!
В глазах Аурминд, полных сострадания и ужаса, стояли слёзы.
- Санди!
- Пусть очищающее пламя изгонит из твоего сердца робость и нерешительность! - громко произнёс Синтхои.
Едва переставляя ноги, Сандра покорно шла, поддерживаемая двумя старейшинами.
Невидимый хор набрал полную мощь. Казалось, что лавина звука раздавит, сметёт всё её существо.
- Пусть очищающее пламя изгонит из твоего сознания остатки человеческой скверны!

Старейшины остановились. Синтхои приблизился к Сандре.
- Белагестель! Готова ли ты к последнему испытанию?
- Готова, мудрейший, - придав как можно больше твёрдости своему голосу, ответила она.
- Тогда иди и возьми то, что по праву принадлежит тебе!
Старейшины развернули женщину лицом к пламени. Даже могучий хор мужских голосов теперь не мог перекрыть его рёва. Казалось, что от жара сейчас вспыхнут её ресницы и волосы.
- Ничего не бойся! - раздался над самым её ухом тихий шепот.
Старейшина, державший её под локоть, чуть крепче сжал ей руку.
- Ангрим?!

Старейшины отпустили её и медленно отошли, оставив Сандру в шаге от пышущего жаром огненного смерча.
- Иди и возьми то, что по праву принадлежит тебе!
Закрыв глаза и протянув перед собой руки, она сделала шаг вперёд.
Адский жар! Чудовищная, нестерпимая боль!
Мир вспыхнул ослепительным белым светом. В сознании вдруг возник образ Хелены и её слова: "Запомни, твоя воля несокрушима! Это то, что всегда с тобой! Иного не существует! "
Сандра сделала ещё шаг.
Кожа! Если она сейчас откроет глаза, то последнее, что они увидят, это её лопающаяся от нестерпимого жара и брызжущая каплями горящего жира кожа.
Сандра шагнула ещё. Её руки непроизвольно шарили в этом адском пламени, пытаясь нащупать хоть что-то.
"Твоя воля несокрушима! Это то, что всегда с тобой!"
«Господи! Как же больно! Я не хочу! Нет!»
Белагестель сделала ещё шаг.
«Это я! В огне только я и моя вера!»
Кто-то подхватил её, чьи-то руки увлекли подальше от чудовищного жара.
Она открыла глаза: «Жива!» С ужасом посмотрела на себя. Одежда, кожа… Всё цело! Ленор! Мила! Это они держат её.
- Всё хорошо! Всё хорошо! Всё хорошо! - быстро-быстро шепчет Ленор.
Плач! Кто это плачет?
Гражинка! Крепко обняв Сандру, прильнула к её груди, словно ребёнок.
А ведь теперь она и вправду её дочь!

Собрав остаток сил, Белагестель выпрямилась.
Хор умолк.
Перед ней в глубочайшей тишине простёрлись ниц старейшины, и только Синтхои стоял, воздев руки к светлеющим небесам.
- Мир! Ты свидетель! Преподобная Мать нашла то, что всегда принадлежало ей!
- Радуйся, благословенная Сидония! Преподобная Мать вернулась! - сказав это, он склонился перед Белагестель в низком поклоне, но внутренне она поняла: что-то не так.
Изумлённый взгляд старца переходил с неё на Аурминд.
- Что произошло? – рискнула спросить женщина, но старец промолчал.
- Радуйся, благословенная Сидония! Преподобная Мать вернулась! - эхом отозвался невидимый хор мужских голосов.

* * * * *

На рассвете, получив обратно своё оружие и всю экипировку, подруги двинулись в обратный путь.
Ехали молча, каждая из всадниц думала о чём-то своём.
Покачиваясь в седле с понуренной головой, Колодаи тихо напевала какой-то незамысловатый мотив.
Ехавшая рядом с ней Аурминд время от времени задумчиво посматривала на Белагестель.
Первой томительное молчание решилась нарушить Ленор.
- Чтоб я сдохла, это надо же такое удумать! Когда ты туда вошла, я с перепугу чуть не родила, ей-богу! Ну и обычаи, мать их! Чтоб им пусто было!
- Жестоко, - прервав своё заунывное пение, бесцветным голосом отозвалась Колодаи.
- Санди, ты как себя чувствуешь?
Белагестель обернулась. Рядом ехала Аурминд. В её глазах читалось беспокойство.
- Всё нормально, милая, но Сандры больше нет, она сгинула в очищающем пламени.
- Принимаем новые правила игры, - недовольно пробурчала Колодаи.
- Отныне мы играем на своём поле! - отозвалась Белагестель.
- Покажи мне свои руки.
Белагестель оглянулась в сторону Колодаи, но поняла, что этот вопрос был обращён к Аурминд.
Отпустив поводья, та показала ей свои ладони.
- Странно... - озадаченно поджала губы Колодаи.
Белагестель вопросительно взглянула на подругу.
- Она первой схватила тебя... - пояснила та и задумчиво добавила: - Когда ты была ещё там, в огне.

Их разговор был неожиданно прерван настороженным возгласом Ленор.
- Опа! А это ещё что?
Впереди, на обочине дороги, под сенью дерева виднелась тёмная фигура мужчины в длинных одеждах.
Пришпорив коня, Ленор выехала вперёд и, привстав на стременах, натянула поводья.
Её жеребец тихо заржал, присел на задние ноги и загарцевал на месте.
- Гуль? - растерянно спросила Аурминд, впившись напряженным взглядом в замершую под тенью дерева фигуру.
- Нет, не гуль, - отозвалась Колодаи.
Ленор тронула коня и, чуть проехав вперёд, остановилась, подняв руку.
- Гули не носят одежды, - вспомнила Аурминд.
- Всё спокойно, это свои! - крикнула Ленор и грациозно спрыгнула с коня. - Это Ангрим!
- Что-то случилось? - спросила Преподобная, глядя на неспешно приближающегося к ним старейшину.
- Вы покинули Альта-Тауле, даже не предупредив о своём отъезде! Спасибо охранникам, которые доложили о том, что вы забрали своё оружие, вещи и коней, - нахмурив пышные брови, произнёс Ангрим, подойдя к Ленор. – Может, в мире людей так и принято, но Сидония не совсем подходит для прогулок на природе.
- Это невежливо? - пробурчала подъехавшая ближе Колодаи.
Старик одарил её равнодушным взглядом серых глаз, но промолчал.
- Ну, знаешь! Все эти восхождения и ночные фокусы способны выбить из колеи кого угодно! - сказала Ленор.
- Во-первых, это опасно. А во-вторых, Преподобной Матери следует путешествовать с надлежащей её статусу охраной, - спокойным голосом ответил старейшина.
- Хочу напомнить, что мы всё же на кое-что способны! - ненавязчиво положив руку на рукоять катаны, криво усмехнулась Колодаи.
- Я знаю, - лаконично ответил старейшина. - После вашего отъезда прибыл один из местных фрименов. Он рассказал, что этой ночью на его деревню напало несколько гулей.
- Кто-то пострадал? - спросила Белагестель.
- Нет, всё обошлось. Гули утащили только двух свиней, но эта деревня лежит как раз на вашем пути, и подозреваю, что твари ещё где-то близко!
- Чтоб я сдохла! Укоротить бы их на голову! Мы с Мил... с Колодаи справимся сразу с несколькими гулями!- приосанилась Ленора.
- Но было бы лучше вернуться домой без лишних приключений, - посмотрев на подругу, возразила Аурминд.
Ангрим кивнул головой.
- Верно. Поэтому я здесь.
- Уважаемый Ангрим хочет сказать, что в ближайших кустах у него припрятана сотня паладинов? - наигранно приподняла брови Ленора. - Я уже ничему не удивлюсь. Особенно после того, как сначала вы заставили нас пешком карабкаться до святилища, а потом выяснилось, что у вас там, оказывается, и подъёмник имеется!



Губ старца коснулась лёгкая улыбка. Ему явно нравилась эта пусть и грубоватая, но отчаянная женщина.
- Подъём к святилищу - часть церемонии, - невозмутимо ответил он.
- Ага! Замечательно удумали. А если среди нас есть те, кто до смерти боится высоты? - Ленор взглянула на смущённо покрасневшую Аурминд.
- Но ведь все дошли, - даже не поведя бровью, отозвался Ангрим.
Понимая, что пора вмешаться, Колодаи подъехала ближе.
- Ладно! Что насчёт гулей?
- Там, где дорога делает поворот, с неё есть съезд, - пояснил Ангрим. - Если вы свернёте на эту тропинку, то как раз окажетесь возле заброшенной кузни. Ну а там и до тракта рукой подать. Гули не любят появляться на открытой местности днём.
Колодаи понимающе кивнула и хотела уже было тронуть коня, но, что-то вспомнив, вновь натянула поводья.
- Если я поеду по тракту на восток, куда он меня приведёт?
- В земли Андалана. Если всё время ехать по тракту, то в итоге он приведёт в столицу королевства Мелиолан, ещё дальше лежат земли баронства Ханкард. Заканчивается тракт в Норвике.
- А сколько ехать до Норвика? - вновь спросила Колодаи.
Похоже, её вопрос изрядно удивил и позабавил Ангрима.
- Недели три-четыре, - ответил он, слегка усмехнувшись.
- А до Мелиолана? - не унималась Колодаи.
- Ровно три дня.
- Три дня... А по дороге есть где остановиться на ночлег и раздобыть провизии?
- Конечно, есть. В Кирионских пустошах, особенно в Меласской долине полно деревень. По дороге можно заехать в любую, там есть где и переночевать, и раздобыть продуктов в дорогу. Правда, народ в Андалане не славится своим гостеприимством, это как повезёт. Но ведь есть постоялые дворы, и там всегда найдётся и кров, и добрая еда.
- Чего это ты удумала? - недоумевающе взглянув на подругу, поинтересовалась Белагестель.
- Хочу немного попутешествовать. Доеду вместе с вами до тракта, вы домой, а я прокачусь до Мелиолана. Охота посмотреть, как народ тамошний живёт-поживает.
- А можно я с тобой? - доверчиво взглянув на подругу, спросила Аурминд.

Ангрим неодобрительно посмотрел на Колодаи, потом перевёл взгляд на Аурминд.
- Андалан не лучшее место для путешествий, тем более для тех, кто ещё не очень знаком с нашими нравами. А вам, госпожа Аурминд, появляться в Андалане вообще не с руки. Простите старика за прямоту - Вы ушки-то свои куда спрячете? Андаланцам плевать, что вы полукровка. Тех, в ком течёт эльфийская кровь, там не шибко жалуют. Тем более таких молоденьких да симпатичных девушек. Вмиг могут скрутить да такое сотворить, что лучше об этом и не думать. Не любят в Андалане эльфов, а молоденьких эльфиек только среди наложниц и увидишь. Эльфийки там лишь в качестве забавы да желанной добычи ценятся.

Пока он это говорил, Ленор ловко вскочила в седло.
- Спасибо, что предупредил нас! - крикнула она. - Мы никуда не отпустим эту рыжую авантюристку.
Колодаи упрямо мотнула головой.
- Вот поэтому я и поеду туда одна. Я сид, а не эльфийка.
Дивясь её упрямству, старец вздохнул.
- Пожалуй, Вас, госпожа Колодаи, не переубедить. Ну да ладно. Вот что я скажу: Вам в таком деле без помощника не обойтись. Чтобы пробраться в Андалан, вовсе необязательно ехать по самому тракту. Есть иной, более короткий путь - через болота, по Сумаровой гати.
- Вот этот разговор мне по душе! - азартно сверкнув глазами, расплылась в улыбке Колодаи.
- Хинкар! - полуобернувшись куда-то назад, позвал Ангрим.

Из ближайших зарослей на дорогу вышел высокий черноволосый юноша, ведущий на поводу вороную кобылицу.
- Вот тебе и на! То-то я чувствовала, что за нами кто-то следит! - не удержалась от возгласа Колодаи.
- Это Хинкар. Он как никто другой знает все окрестные земли, - пояснил Ангрим. - Он проведёт Вас через болота. Да и всем Вашим друзьям будет куда спокойнее, если они будут знать, что рядом с их подругой находится верный помощник.
- Похоже, мой вопрос о припрятанном в лесочке отряде паладинов остаётся открытым, - усмехнулась Ленора.
- Поверьте, сударыня, Хинкар стоит целого отряда паладинов, - склонив голову, произнёс Ангрим и, давая понять, что разговор окончен, отвернулся и мерным шагом направился по дороге в сторону Альта-Тауле.
Вскочив в седло, Хинкар подъехал к Колодаи, и кавалькада продолжила прерванный путь.
Приотстав от них и придержав коня, Белагестель окликнула старца:
- Ангрим!
Он остановился.
- Спасибо тебе!- Преподобная благодарно улыбнулась, сдерживая плясавшего под ней коня.
На миг в холодных глазах старца промелькнула тёплая искорка.
- Спасибо! - крикнула Преподобная Мать и, пришпорив коня, кинулась догонять своих подруг.
- Удачи тебе! - тихо произнёс Ангрим. - Удачи тебе, Белагестель, Преподобная Мать.

[pike]

Глава 3

Два мира

Читать дальше...

Ополоснув руки в серебряной чаше, Меленгорд взял с подноса полотенце.
- Потрясающе! Ваш двор всегда славился великолепной кухней, но на этот раз повар превзошел самого себя. Куропатки были восхитительны! - вытерев руки и небрежно бросив скомканное полотенце на поднос, который держала молоденькая служанка, он блаженно откинулся на спинку кресла.
Стоя за секретером, король Боккаж попыхивал трубкой, перечитывая послание Нарзеса.
- Значит, ханк в руках у этих самозванцев. Это очень плохо, друг мой. Очень, очень плохо, - пробормотал он, хмуря густые брови.
- По-моему, Вы чересчур всё усложняете. Я не вижу никаких проблем, - равнодушно отозвался Меленгорд. - Или мы вступаем в переговоры, или, как советует Нарзес, захватываем Вересковые Пустоши. Впрочем, последний вариант мне нравится меньше всего. Я лично предпочёл бы мирное решение.
Боккаж слегка удивлённо взглянул на своего гостя.
- И давно ястреб нацепил на себя оперение белого голубя?
- Как только начался Исход, - нисколько не смущенный сарказмом в голосе Боккажа, ответил Меленгорд.
- Так значит Вы, брат мой, уверены, что всё это не блеф? - внутренне усмехнувшись, поинтересовался тот. От его внимательного взгляда не укрылась такая деталь, как заинтересованный взгляд Меленгорда, невзначай брошенный в сторону девушки-служанки.

- Да, это так. Не я один уверен в том, что древнее пророчество начинает сбываться. Они вернулись, и, как ни крути, мы должны это принять – так или иначе. Они уже сделали первый и важнейший шаг: Преподобная Мать прошла испытание священным пламенем. В Вересковых Пустошах и в землях Ордена Двадцати уже вовсю селятся прошедшие исход полукровки, - ответил Меленгорд.
Боккаж отложил в сторону письмо и воззрился на своего гостя, дымя трубкой.
- Нарзес, Лакои и барон Нан-Марог предлагают в самом зародыше раздавить это змеиное гнездо, пока они ещё не набрались сил, и мне понятна позиция этих господ. Вы же в свойственной Вам манере изъясняетесь весьма расплывчато и туманно.



- Да что Вы говорите? Никогда бы не подумал! - искренне удивился Меленгорд.

- Тогда скажу яснее. Изо всей Лиги Пяти Королевств Андалан и Трингобард являются самыми могучими и влиятельными королевствами. Пока что, слава Бадб, мы не надели на себя хомут обязательств. Лига Пяти Королевств - слишком громкое название, но оно не отражает истинного положения вещей. Мы с Вами ещё не заключали с Лигой никаких официальных договоров и, по сути, состоим в ней лишь формально. Посему Нарзес и Лакои спят и видят, что мы наконец-то открыто выступим на их стороне. Политика Андалана внушает им надежду, что Вы близки к принятию выгодного для Лиги решения. Они жаждут заполучить нас с Вами, а заодно и наши армии, и наши ресурсы. Ладно, предположим, что мы окончательно встанем на сторону Ордена Кухулина и начнём активные действия против Ордена Двадцати и этих выскочек из Тирина. Случись подобное - и половина правящих домов Сидонии, бесспорно, предпочтёт занять чисто выжидательную позицию, ни во что не вмешиваться и наблюдать за всем происходящим лишь со стороны. Я также склоняюсь к тому, что благодаря мощи наших королевств именно мы одержим победу. Но кто получит дивиденды в случае этой победы? И кто будет опозорен, если случится обратное, и мы проиграем эту войну? Я не беру в расчёт всю эту ничтожную мелюзгу - баронов и союзных Лиге лордов, это обычные жалкие шакалы, тешащие себя надеждой поживиться от добычи львов. Случись что с нами, и все они тут же разбегутся по своим норам, поджав хвосты. Я сейчас говорю только о нас. Нарзес, этот потомок Кухулина, рвётся к власти, что видно уже сейчас. Он всего лишь советник этого самозванца Лакои, но кому в реальности принадлежит вся власть в этом липовом королевстве? Да Лакои с его нездоровым самомнением лишь марионетка в руках Нарзеса! Уж поверьте мне, дорогой мой брат, Нарзес не допустит, чтобы вся слава и вся власть досталась Вам и мне. Он найдёт сто один способ, чтобы после победы столкнуть нас лбами, и в результате только выиграет от этого. Бесспорно, в случае открытой конфронтации на Андалан и Трингобард ляжет вся тяжесть военного бремени, но на смену звону мечей всегда приходит сладкозвучное пение жрецов. В результате не мы будем победителями - победителем окажется Орден Кухулина и его верховный магистр, маг и чернокнижник Нарзес!

Ничего не ответив, Боккаж качнул головой и принялся сосредоточенно выбивать свою трубку.

- Так что Вы предлагаете? - пробасил он после долгой паузы.
- Только одно: мы должны выждать и понаблюдать за всем происходящим со стороны, - ответил Меленгорд и с нескрываемым интересом скосил глаза в сторону вернувшейся в комнату служанки.
На этот раз в руках девушки был поднос с двумя золотыми чеканными кубками и кувшином вина. Поймав на себе его похотливый взгляд, девушка стыдливо покраснела и отвела глаза.
Заложив руки за спину, Боккаж отошёл к окну.

- То есть Вы хотите сказать, что мы должны, смиренно сложа руки, наблюдать всё происходящее со стороны?
- Зачем же со стороны? Мы должны принять в этом самое деятельное участие.
- Я не понимаю Вас! Будьте любезны выражать свои мысли яснее, - хмуря брови, произнёс Боккаж.
Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, Меленгорд молчал, ожидая, когда служанка выйдет из комнаты.
Поняв, что смущает гостя, Боккаж усмехнулся в бороду.

- Не обращайте внимания, она не слышит наш разговор. Сдаётся мне, что Вам приглянулась эта маленькая сучка? - холодно спросил он.

- Ну, во-первых, я вынужден признать, что несколько удивлён, брат мой. Эльфийка в Вашем ближайшем окружении - это представляется мне необычным. Откуда у Вас столь нежный цветок? - спросил Меленгорд, с интересом глядя, как девушка наполняет кубки ароматным, терпким красным вином.
- Тут нет ничего удивительного. Эльфийки заслуженно пользуются славой самых красивых женщин Сидонии, особенно в таком нежном возрасте. А я, как Вам известно, эстет и ценю прекрасное. Я люблю окружать себя красивыми вещами и никогда ни в чём себе не отказываю. Особенно в удовольствиях, от жизни надо брать самое лучшее, - равнодушно ответил Боккаж.

- Но эльфийка?! Одно дело увидеть её в опочивальне, и совсем иное дело...
- Ах, оставьте! Вам везде мерещатся шпионы! Будьте уверены, она не слышит нашего разговора, - ответил Боккаж, взглянув на своего гостя.

Меленгорд удивлённо приподнял бровь.

- Она глухая. Всё решается до неприличия просто и быстро. Небольшая операция, которую способен сделать любой коновал - нисколько не портит внешнего вида и никак не может повлиять на предназначение этой шлюшки, - пренебрежительно пожав плечом, пояснил Боккаж. - Зато теперь можно быть уверенным, что она не услышит то, что не предназначено для её ушей. Да не смотрите на меня так! Всё остальное-то у неё вполне функционально, к тому же этот цветок ещё не сорван. В этом можете убедиться хоть сейчас!



Меленгорд взял девушку за руку и окинул её оценивающим взглядом.
- А она хороша! Правда, меня несколько смущает её юный возраст.
- Во имя Бадб! Вы удивляете меня! Давно ли Вы стали таким моралистом? Или Вас больше привлекает суррогат с самками снорков, чем юные девы? Нет? Ну так она Ваша! Вы гость, пусть она будет моим маленьким подарком. А про мораль забудьте! Мораль, она подобна гулящей девке: у кого сейчас сила и власть, тому и служит со всей готовностью!
Меленгорд криво усмехнулся.
- Вы сказали, что она ещё девственница. Так что же она умеет? - спросил он, разглядывая девушку. - Кстати, у этого дитя есть имя?
Боккаж подошёл к столику и взял наполненный вином кубок.

- А Вы сентиментальны! Она ничто, просто временная забава. Она должна быть благодарна, что не отдана на потеху солдатам, как её мамочка, и за это обязана услужить своему господину по первой же его прихоти. Для этого вовсе необязательно знать её имя. Тем более, как вы будете называть её по имени, если она ничего не слышит? Впрочем, подозреваю, что отсутствие слуха научило её чтению по губам, - Боккаж смерил недобрым взглядом вдруг побледневшую как мел эльфийку. - Так что... Да, похоже, она и вправду научилась читать по губам. В общем, Вам решать. Назовите её как хотите.

Сидя в кресле и всё так же держа девушку за руку, Меленгорд заставил её встать напротив. Испуганный взгляд несчастной метался от одного мужчины к другому.

- Она совсем ещё юная. Вынужден признать, что у Вас безупречный вкус. Но эльфийки известны не только своей красотой. Как Вам удалось сделать её столь покорной?

Отпив из своего кубка, Боккаж ухмыльнулся.
- Милый мой, страх способен сломить любое, даже эльфийское упрямство.
- А как же пресловутая эльфийская гордость? Ушастые - это ведь не покорные снорки, они скорее сдохнут, чем станут жить в бесчестии.

- Ну, с этим всё достаточно просто. Не забывайте, что у эльфов очень сильно развиты родственные чувства. Возьмите любую приглянувшуюся эльфийскую девчонку и дайте ей посмотреть на муки кого-нибудь из близких, а попутно втолкуйте, что именно от её дальнейшего поведения напрямую зависит судьба её любимых родственничков, что в случае чего их смерть не будет лёгкой. И с этого момента вы становитесь её полноправным господином, а пресловутая эльфийская гордость исчезает раз и навсегда.
Меленгорд понимающе кивнул.

- Да Вы мастер, брат мой! Посмотрим, насколько действенны подобные меры воспитания.

- Уж поверьте, брат мой, несмотря на глухоту, эта малышка прекрасно умеет работать язычком, - усмехнулся Боккаж, отпивая из своего кубка. – Конечно, основные её прелести я решил придержать на десерт, тем более что до недавнего времени моим лакомством была сестричка этой сучки. Правда, хватило её всего лишь на пару вечеров. А жаль, она так забавно брыкалась и верещала, когда я брал её сзади! Очаровательно, очаровательно, - что-то вспомнив, Боккаж усмехнулся и, запустив свою огромную пятерню в густую бороду, почесался. - Жаль. Теперь придётся подыскивать себе новую.

- А куда делась Ваша игрушка? – поинтересовался Меленгорд, с трудом оторвав похотливый взгляд от эльфийки и посмотрев на собеседника.

Боккаж вновь сделал глоток вина и усмехнулся.



- Ну, случился у меня небольшой конфуз… Даже снорки не столь покорны судьбе, как Вы считаете, бывает, что и они осмеливаются проявлять строптивость. А уж эльфы… Один из дурней-слуг проболтался этой сучке, что их мамаша подохла – слаба оказалась, не вынесла, что с ней пошалили мои ребята. Конечно, эта болтовня оказалась последней в жизни олуха. Но дело уже было сделано, и её сестричка, - он кивнул на помертвевшую эльфийку, - повесилась на собственном поясе. Жаль, она меня забавляла. Но в любом случае эта мелочь не должна Вас отвлекать!

Глядя на молоденькую эльфийку, Меленгорд откинулся на спинку кресла и широко расставил ноги. Девушка, двигаясь, как сомнамбула, покорно опустилась перед сиятельным гостем на колени и принялась дрожащими руками расшнуровывать гульфик его штанов.

Стоя возле окна, Боккаж с равнодушным видом потягивал вино, наблюдая за этой сценой.
- Кажется, я понимаю Вас, - взяв девушку за подбородок, Меленгорд заставил её поднять лицо и заглянул в расширенные, влажные от слёз глаза.

Эльфийка вновь отвела взгляд. – Прелестно! Сломленная, но не покорённая! Великолепно! Она столь трогательно выглядит в своём отчаянии, это меня не на шутку возбуждает. Свежий, только что распустившийся розовый бутон прекрасен, но нет ничего прекраснее длани в латной печатке, беспощадно сминающей его.
- Вы абсолютно правы, брат мой, - пробасил Боккаж. - Но давайте вернёмся к нашему прерванному разговору. Вы так и не объяснили мне свою мысль насчёт того, что мы должны так или иначе принять возвращение потомка императора.
Меленгорд улыбнулся и, легонечко щёлкнув девушку по носу, указал ей глазами на своё торчащее дыбом королевское достоинство. Склонив голову, эльфийка открыла рот...

- О, да! Вот и славно! - довольно выдохнул Меленгорд и, утопив пальцы в пшеничных локонах на её затылке, перевёл взгляд на Боккажа. - Давайте отбросим в сторону политику и посмотрим на всё происходящее без излишней предвзятости. Скажите, друг мой, как Вы считаете, в Сидонию действительно вернулись истинная Преподобная Мать и потомок императора?

- Она прошла сквозь неугасимое пламя. Это неоспоримый факт, и так как у меня нет иных объяснений этому, я вынужден признать, что они действительно те, за кого себя выдают, - ответил Боккаж.
- Вот и я хочу сказать, что мы с Вами стали свидетелями настоящего Исхода и в сложившейся ситуации поставлены в крайне щекотливое положение. Или мы, следуя древнему пророчеству, принимаем не только возвращение Преподобной Матери, но и, поступившись своими принципами, присягаем на верность потомку императора, или предпринимаем активные меры для того, чтобы раз и навсегда положить этому предел, - ответил Меленгорд, поглаживая волосы стоящей перед ним на коленях девушки. Свободной рукой он взял кубок с вином, сделал несколько глотков и продолжил. – Впрочем, есть и третий вариант, о котором я уже упоминал: стать такими, как все, и подождать дальнейшего развития событий.

- Насколько мне известно, они ещё никак себя не проявили. Вы говорите о сбывшемся пророчестве и присяге этому выскочке, в то время как он сам довольствуется положением феанна, - с сомнением качнул головой Боккаж.

- А вы уверены, что это надолго? Надо признать, что этот выскочка поступает мудро. Сейчас ему необходимо потянуть время, чтобы укрепить положение среди соседей, обзавестись надёжными союзниками, а в дальнейшем постараться породниться с самыми влиятельными королевскими домами, выдав своих дочерей замуж. Полагаю, что тогда-то и наступит день, когда он вдруг вспомнит, кто есть на самом деле, и провозгласит себя императором Сидонии. К тому же, он уже сейчас приступил к формированию регулярной армии. Если мне не изменяет память, они называют её странным словом «легион».

- Это помимо уже существующих отрядов паладинов? - удивлённо приподнял густые брови Боккаж.
- Да. Мои соглядатаи донесли, что в Вересковых Пустошах объявлен набор добровольцев. Правда, пока он набирает в легион лишь своих полукровок и эльфов. Поговаривают, что это будет не совсем обычная армия.
- Не совсем обычная? Что Вы этим хотите сказать?
- Мои шпионы сообщают, что они вооружаются какими-то не совсем обычными мечами и обучаются странным приёмам фехтования. В Вересковых Пустошах ходят сплетни о том, что новый феанн намерен использовать этих воинов для борьбы со стайными гулями.

- В общем-то, весьма приемлемое объяснение. Эти твари в последнее время здорово обнаглели. По мне, так это нормальное решение для феанна, - отпивая вино, пробасил Боккаж.
Меленгорд расплылся в блаженной ухмылке.
- До недавнего времени в Вересковых Пустошах с этой задачей успешно справлялись паладины.
- А Ваши соглядатаи не сообщили, каково число этих добровольцев? И можно ли попытаться внедрить в эту армию наших шпионов? - поинтересовался Боккаж.

- Вроде как выскочка намерен набрать что-то около пяти тысяч, но попасть в этот легион, как я уже сказал, могут лишь его полукровки да эльфы. Что касается всех прочих, то это лишь те, кто прошёл своего рода жёсткий отбор. С каждым из добровольцев разговаривают специально подготовленные ментады или одна из жён выскочки. Кстати, ему во всём очень активно помогают старейшина Ангрим и советник лорда Лансера. Да! Насчёт Лансера - у него, если верить слухам, вроде как романчик со старшей дочерью выскочки. Во всяком случае, их уже несколько раз видели гуляющими на Кроличьем холме в окрестностях Тирина, да и на охоту они частенько выезжают вместе, - ответил Меленгорд, довольно поглаживая белокурые волосы девушки. - Вы правы, брат мой, её язычок умеет творить чудеса. Если позволите, друг мой, я бы хотел нынче же ночью сполна насладиться ею.
- Я же сказал, что она Ваша. Я дарю её Вам, - Боккаж сделал большой глоток вина и вытер платком усы и бороду. - Так что там Вы говорили о жене этого... как его?

Смежив от удовольствия веки, Меленгорд улыбнулся.

- Он назвался Муилькором, а ту жену, о которой я говорю, зовут Хеленгард. Среди жителей Вересковых Пустошей её иногда называют Та Что Видит. Поговаривают, что она могучий маг и обмануть её невозможно.
Боккаж хмыкнул.
- Маг? А что о ней говорит Нарзес?
- Нарзес утверждает, что это так.
Боккаж поставил на подоконник свой кубок и, заложив руки за спину, с задумчивым видом качнулся на каблуках.
- Значит, Вы говорите, что ему активно помогают старейшина Ангрим и этот пёс, как его? А, да, Саркан!
- Абсолютно верно, - кивнул Меленгорд.
- Если мне не изменяет память, совсем недавно Вы были среди приглашённых на большую охоту в землях клана Зелёных Дубрав и, кажется, имели возможность видеть там этого Муилькора, а стало быть, и общаться с ним. Каков он?

Меленгорд взглянул на Боккажа слегка затуманенными глазами и перевёл взгляд на ритмично двигающуюся голову эльфийки.
- Серость, ничем не примечательный тип. Он больше похож на типичного отца чересчур разросшегося семейства, чем на императора.
- И это всё, что Вы можете о нём сказать?

- Пока что да. Могу ещё добавить, что он пользуется какой-то необъяснимой популярностью у баб. У него две жены, говорят, что обе весьма недурны собой. Ну а прочие... Вроде как баронесса Хингильда, потеряв всякий стыд, в открытую вздыхала по нему на большом балу в Минасе, да и герцогиня Амалия отзывалась о нём весьма лестно.
- Бабий трёп! - коротко бросил Боккаж. - Брак императора четырёхедин. Эти потаскухи просто тешат себя надеждой, что он выберет кого-нибудь из них в качестве третьей жены. Уж поверьте, брат мой, сейчас все сидонийские сучки зашевелятся. Послушайте, а Вы могли бы устроить так, чтобы я как бы невзначай смог с ним встретиться? Ну, к примеру, устроить ту же охоту в своих землях и пригласить его?
- У Вас и так будет эта возможность, причём очень скоро.

Боккаж вопросительно взглянул на своего гостя.

- Скоро?

- Да, - сдавленным голосом отозвался Меленгорд. Его рука уже не гладила белокурую голову рабыни. Поставив на столик свой кубок, он крепко схватил девушку за волосы и, отстранив от себя, отвесил ей сильнейшую пощёчину. - Не так быстро, сука!
Из глаз эльфийки брызнули потоки слёз. Меленгорд выругался.

Плотно сжав губы, эльфийка отвернула лицо, за что тут же получила вторую оплеуху.

- Только дёрнись, сука! Сейчас же велю перерезать глотку кому-нибудь из твоих тварей-родственничков! - зло процедил Меленгорд, схватив девушку за горло.
- Правильно, спешка даже в таких делах не приносит пользы, - усмехнулся Боккаж, равнодушно взиравший на развитие и стремительное подавление этого слабого бунта.

- На следующей неделе состоится заседание Сената, это Вы знаете не хуже меня. Ну так вот, он феанн и обязан быть там, - уже спокойным тоном произнёс "усмиритель девичьих бунтов".
Боккаж кивнул, проведя рукой по своей окладистой бороде, и задумчиво взглянул на гостя.
- Значит, Нарзеса и орден Кухулина по боку?

Меленгорд кивнул, его красивое лицо исказила хищная ухмылка. Крепко держа отчаянно всхлипывающую эльфийку за волосы, он с силой прижал её лицо к своему паху.

- Вот так мы поступим с Нарзесом! Вот так! Вот так мы поступим со шлюхами из Ордена... вот так мы поступим с императором! - вздрагивая от удовольствия, прохрипел он.
Издав нечленораздельное мычание, эльфийка судорожно забилась, безуспешно пытаясь отстраниться, но Меленгорд только сильнее обхватил её голову.
- Отличный подарок! Мне нравится эта тварь! Но, кажется, её сейчас вырвет, – вздрагивая, прохрипел он. - Пришлите кого-нибудь тут убраться. А наш разговор мы продолжим сегодня за ужином.
- Отлично, брат мой, это будет весьма кстати. А сейчас я более не смею отвлекать Вас, развлекайтесь и получайте удовольствие, - произнёс Боккаж и вышел из комнаты.

Самодовольно поглаживая бороду и что-то мурлыча себе под нос, он стремительным шагом пересёк зал приёмов и проследовал через библиотеку в свой кабинет. Там он застал секретаря Эдингорна.
- Ты всё слышал? - коротко спросил он, опустившись в кресло за письменным столом.
Эдингорн заискивающе улыбнулся.

- Конечно, мой государь. Всё, что наговорил этот болтун, я самым тщательным образом запротоколировал, - ответил он, положив на стол исписанные листы пергамента. – Всё, как Вы и велели.
Пробежав глазами по тексту и самодовольно усмехнувшись, Боккаж перевёл взгляд на своего секретаря.
- Ну и чего, по-твоему, он хочет?



- Да что тут думать, государь? Как и все подобные ему, он хочет абсолютной власти.
- Это и дураку понятно! - нахмурился Боккаж. - Какие у тебя предположения?
Тонкие губы Эдингорна расплылись в ухмылке.
- Всё просто, государь. Он заблаговременно хочет избавиться от конкурентов. Сейчас Меленгорд интригует против Нарзеса, потом, когда Вы будете ему не нужны, найдёт способ избавиться и от Вас, мой государь, - вкрадчиво произнёс он.
- Ну, тогда мы избавимся от него первыми. Садись и пиши...
- Кому, государь?
Боккаж в недоумении вскинул брови.
- Как кому? Нарзесу, конечно же! Пусть знает, какую змею пригрел на груди. Он же считает этого прохвоста способным политиком и возлагает на него большие надежды.
Хитро прищурив глаз, Эдингорн улыбнулся.
- В словах Меленгорда есть изрядная доля здравого смысла, мой государь. Так почему бы Вам не поиграть с ним в кошки-мышки?
- Это в каком смысле?
- Пусть он будет уверен в том, что Вы частично приняли его предложение. Отчего бы Вам не использовать его хитрость в своих целях?

- Что ты предлагаешь?

- Не надо сообщать Нарзесу всех подробностей вашего разговора. Как понимаю, Меленгорд хочет продолжить его за ужином, ну так это замечательно. А Нарзесу мы сообщим только то, что посчитаем нужным сообщить. Я уверен, это даже поможет. Зная Нарзеса, могу предположить, что он обязательно даст понять этому болтуну, что ему известно о вашем сегодняшнем разговоре. Пусть Меленгорд считает, что Вы ещё колеблетесь, и попытается Вас дожать. Тем самым он полностью раскроет все свои козыри, а мы в подходящий момент склоним ситуацию в нужную нам сторону. Вам, мой государь, не нужны ни Меленгорд, ни Нарзес, который, к слову сказать, как-то странно себя ведёт. Пускай они своими интригами сами приведут себя к гибели, а Вас, мой государь, к имперскому трону. Пусть Лига Пяти Королевств очертя голову лезет в назревающую драку. Не возражайте и даже в какой-то мере помогайте им. Не отворачивайтесь от Лиги, давайте им то, чего они просят, но по чуть-чуть, - Эдингорн лукаво прищурил глаз. - Они требуют десять тысяч солдат - дайте им сотню. Лига требует снаряжение? В чём дело, нате, берите,- и дайте им совсем немного. Вдохновляйте их надеждой, что вот-вот Андалан всей своей мощью обрушится на врагов Лиги и Ордена Кухулина. Вот только сначала покончит с бунтовщиками эльфами - и сразу же кинется в драку. Пусть они донельзя обескровят и себя, и врага. Уверен, что на этом этапе интриган Меленгорд будет для Вас самым верным и лучшим союзником, а потом... А потом Вы уберёте со своего пути и Нарзеса, и самого Меленгорда.

Изумлённо глядя на Эдингорна, Боккаж молча качал головой.
- Что-то смущает моего государя? - заискивающе улыбнувшись, спросил тот.
- Не ожидал, что ты такая сволочь, - угрожающе произнёс Боккаж. - Откуда мне знать, может, завтра ты донесёшь о нашем разговоре Меленгорду или Нарзесу? - рука короля Боккажа медленно потянулась к стоящему на столе колокольчику.
Оптимистичное настроение советника разом улетучилось. Полными ужаса глазами Эдингорн следил за движением руки своего государя. Он знал, что последует за этим.
- Государь! - рухнув на колени, простонал он.
Рука короля замерла на рукоятке колокольчика.
- Говори!
- Государь, поверьте мне. Я предан Вам!



Не отрывая пристального взгляда от своего секретаря, Боккаж поднял колокольчик.
- И Нарзес, и Меленгорд, они неоднократно пытались склонить меня шпионить за Вами! - сбивчиво затараторил Эдингорн. - Я сделал вид, что согласен, и постоянно отправлял им сообщения, но писал в них лишь то, что им следовало знать! Ни одного лишнего слова, ни одного Вашего секрета им не ведомо, зато теперь я знаю об их планах!
- Ты пользуешься у них таким доверием, что они посвятили тебя в свои замыслы?
- Нет, государь. Я всего лишь жалкий червяк, которого втянули в интриги сильных мира сего! Но я умею видеть и здраво анализировать то, что вижу.
- Значит, ни тот, ни другой не верят мне и поэтому желают шпионить за мной?

- Да, государь! Они не доверяют и боятся Вас. Нарзес и Лакои считают, что Вы вспыльчивы и алчны до власти, и в то же время они уверены, что Вас легко обмануть. Они жаждут использовать Вас и силы Андалана в качестве пугала для Сената и всей Сидонии. Меленгорд прав, они хотят, чтобы именно Вы развязали эту войну. Они хотят Вашими руками истребить Орден Праматери и сломить силы Ордена Двадцати, а потом, когда Вы запятнаете себя кровью, эти двое сделают из Вас козла отпущения. И Нарзес, и Меленгорд имеют в своих планах одно и то же: они приведут Вас к императорскому престолу, но к этому времени Вы будете главным преступником Сидонии, и тогда они уберут Вас!
- Значит, то же самое, по твоему мнению, надо и Меленгорду?

- Да! Он ведёт свою, более тонкую игру, но сегодня сказал истинную правду. Вы нужны ему, но только до поры до времени.
Оставив колокольчик в покое, Боккаж хищным взглядом впился в стоящую перед ним на коленях сгорбленную, трясущуюся от ужаса фигуру Эдингорна.
- Я знал, что тебе нельзя доверять, но сейчас мне нужен именно такой хитрый подлец, как ты. Отныне и навсегда запомни: одна твоя ошибка, и я лично сдеру с тебя шкуру, но перед этим ты собственными глазами увидишь смерть своих близких. Смерть страшную, лютую! Сегодня ты напишешь письмо Нарзесу, в котором сообщишь ему о том, что наболтал Меленгорд. Ты напишешь ему всё, что посчитаешь нужным написать. Ты понял меня? Напишешь всё то, что посчитаешь нужным ему сообщить!
- Да, государь, понял, - дрожа как осиновый лист, прошептал Эдингорн.

- А теперь слушай меня внимательно. Слушай и запоминай. Самым непримиримым в Лиге считается барон Нан-Марог. Это хитрая бестия, к тому же именно его армия сейчас является основной силой Лиги. У барона, как тебе известно, есть дочь и сын. Баронский *****ок мне абсолютно неинтересен, меня интересует дочь барона Милисентия.

- Вы желаете... - глядя на своего господина полными ужаса глазами, прошептал Эдингорн. - Государь, но ведь барон Ваш союзник! А Милисентия совсем ещё ребёнок!
- Дурак! - зло взревел Боккаж. – Похоже, страх отнял у тебя весь разум!

Эдингорн зажмурился и вжал голову в плечи, словно готовясь принять удар.

- Милисентия нужна мне в качестве моих глаз и ушей! Мне наплевать, что ты предпримешь для этого, но я должен заполучить её в качестве шпионки. Милисентия не в пример своему сопляку-братцу не по годам умна, она нужна мне в качестве верного союзника. Ты понял?
Эдингорн торопливо закивал.
- Я даже дам тебе одну подсказку, определяющую направление, в котором ты будешь действовать, - уже спокойным тоном продолжил Боккаж. - Ни для кого не секрет, что матерью Милисентии и Рунхора была эльфийка. И всем известно, что она погибла при довольно странных обстоятельствах. Кое-кто из сенаторов поговаривает, что именно барон приложил руку к смерти своей жены. Зная крутой нрав сего мужа, я склоняюсь к тому, что подобные сплетни имеют под собой реальную основу. Дыма без огня не бывает. Тщательно перепроверь эти сплетни. Барон стал вдовцом совсем недавно, и пока следы горячи, наверняка найдутся те, кто что-то знает об этом деле. Милисентия не по годам умна, но она всего лишь юная девушка, её возрасту присущ максимализм... -

Боккаж умолк и пристально взглянул в глаза Эдингорна. – Надеюсь, дальнейших объяснений не потребуется?

- Я всё понял, мой государь. Клянусь, что Милисентия станет Вашими глазами и ушами.
Боккаж умиротворённо пригладил бороду. Посчитав, что достаточно сильно напугал секретаря, король решил, что пора угостить его и пряником.

- Милисентия мне нужна не просто как рядовая шпионка, ей надлежит стать моей единомышленницей. Если все слухи о причастности барона к смерти её матери подтвердятся, то мы без промедления должны использовать сей факт. Милисентия должна узнать правду и всем сердцем возненавидеть своего отца. Мы сделаем так, чтобы её жизнь наполнилась лишь одной целью: отомстить отцу за гибель матери. Смекаешь?
Заискивающе улыбаясь, Эдингорн энергично закивал головой.
- Да, да, мой государь.
- Ну, ты с колен-то встань, - покровительственным тоном произнёс Боккаж, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

Эдингорн поднялся и замер, почтительно склонив голову перед королём.
- Что вообще тебе известно о ближайшем окружении Милисентии? Ты должен разузнать о ней всё, она должна стать для тебя ближе родной дочери. Ты должен знать, кому она доверяет, кто ей наиболее близок. Буквально поимённо ты должен знать всех её слуг, знать, чем они живут, какие у них проблемы и радости. Ты должен знать все её потаенные мысли и желания, все её пристрастия и слабости. Всё, всё!
- Да, государь... - Эдингорн замялся, выжидающе глядя на короля.
- Что?
- Позволь уточнить, государь. А если вдруг окажется, что барон непричастен к смерти своей жены, то я могу применить иные варианты?
Поглаживая свою окладистую бороду, Боккаж усмехнулся.

- Всё, что пожелаешь. Хитри, изворачивайся, применяй любые средства и интриги, но только помни: Милисентия не должна стать обычной шпионкой. Ты обязан очень деликатно подвести девчонку к тому, чтобы она сама – конечно же, с твоей подачи - выбрала путь нашей верной союзницы.
- Милисентия ещё совсем юна, у неё интересы, свойственные её сверстницам, но когда она станет старше...

- Когда она станет старше, - перебил своего советника Боккаж, - она захочет того же, чего хотят все женщины. Но она наверняка потребует для себя надёжных гарантий, чтобы обеспечить будущее, и будет права. Конечно же, о гарантиях мы будем разговаривать, когда придёт время. Я не думаю, что в дальнейшем она откажется от королевского титула. Ну, к примеру, я отдам ей в правление земли Лакои и Вересковых Пустошей или даже королевство Трингобард, - Боккаж на пару секунд умолк и вдруг громко и раскатисто расхохотался от внезапно пришедшей ему в голову мысли. - К тому времени твоя жена постареет и ни на что не будет годна. Зато в самый сок войдёт Милисентия - и не какая-нибудь завалящая баронесса, а уже королева Милисентия! Скажи мне, Эдингорн, хочешь в награду за все свои труды стать королём, и чтобы ночами ложе с тобой разделяла не старуха с обрюзгшим животом, обвислой грудью и рыхлым задом, а знойная молодая жена?

Не зная, как отнестись к словам короля и что ответить, Эдингорн изобразил на своём лице заискивающую улыбку. Между тем чрезвычайно довольный своей шуткой Боккаж с интересом наблюдал за реакцией советника.
- Похоже, ты совсем растерялся! Ну да ничего. Одним из своих указов я узаконю многоженство для белых сидов. Захочешь оставить при себе свою старуху, оставляй.
Бросив быстрый взгляд на каминные часы, Боккаж грузно поднялся с кресла.
- Как летит время! Уже пора идти к ужину. Надеюсь, что этот сластолюбец уже закончил свои игры. Ты всё же оказался прав, Эдингорн. Ротик этой маленькой сучки развязал ему язык похлеще старого вина, - взглянув на советника, король усмехнулся в усы. – Послушаем, что он приготовил нам на ужин. Сегодня же, как я тебе велел, напишешь письмо Нарзесу. Понял?
Эдингорн подобострастно склонился перед королём.
- Да, государь.
- Отлично! А сейчас навостри уши и приготовь перо. Подозреваю, что за ужином меня ждут новые откровения Меленгорда.
Когда король вышел, советник приблизился к ряду книжных шкафов и, легонечко толкнув один из них, тенью проскользнул в открывшийся потайной проём. Шкаф неслышно встал на своё место.

* * * * *

[pike]

Глава 3

Два мира.
Продолжение.

* * * * * * *

Читать дальше...

Как и ожидала Колодаи, переход по Сумаровой гати через кишащие кровососущими тварями болота оказался малоприятным приключением, от которого в большей степени страдали лошади. Несчастным животным пришлось мучиться куда больше, чем их хозяевам, ибо мерзкое комарье забивалось в ноздри, лезло в глаза и уши измученных, доведённых почти до исступления коней.

Идти пришлось пешком, ведя лошадей на коротком поводу. Хинкар сразу предупредил свою спутницу, что если конь вдруг оступится и свалится с гати, то у седока не будет никаких шансов на спасение - оба камнем уйдут в трясину.

Сложенный из необструганных брёвен настил гати то исчезал под толстым слоем чёрной, вонючей торфяной жижи, и тогда приходилось с огромным трудом продираться вперёд буквально по пояс в отвратительном месиве, нащупывая ногами осклизлые полусгнившие брёвна, то вновь появлялся. Дело осложнялось и тем, что всё время надо было внимательно поглядывать по сторонам - никто ведь не давал гарантии в том, что их переправа через топи не привлечёт внимание болотных гулей.

А встреча с этими мерзкими созданиями никак не входила в планы путешественников. При этом Хинкару и Колодаи приходилось тянуть за собой рвущихся с повода, то и дело спотыкающихся и оступающихся на неровностях испуганных коней. Спутникам стоило немалых усилий и терпения провести через проклятые болота почти обезумевших от нудного гнуса животных, но они всё же прошли.



После этого перехода они долго обирали с себя и с коней присосавшихся пиявок и отстирывали и отчищали одежду. Колодаи пришлось сразу же выбросить свои сапоги и обуться в запасные мокасины Хинкара. Обувь оказалась для неё слишком велика, и Колодаи пришлось крест-накрест намотать поверх нее сыромятные ремни.
Этот переход настолько вымотал и путешественников, и их лошадей, что когда Хинкар вскочил в седло, его кобылица, мотая головой и взбрыкивая задом, наотрез отказалась идти дальше. Не оставалось ничего другого как разнуздать коней и дать им хорошенечко отдохнуть. Это была их первая вынужденная остановка. В дальнейший путь они двинулись только во второй половине дня.
У Колодаи почему-то возникло странное ощущение, будто ей в спину смотрит чей-то настороженный взгляд. Настороженный, но не враждебный. Чувство было не из приятных, но Колодаи не спешила делиться своими ощущениями с Хинкаром, решив обождать и посмотреть, что будет дальше.
Ангрим не ошибался, когда порекомендовал Колодаи своего помощника как опытного следопыта. Несмотря на молодость, Хинкар действительно оказался опытным проводником и, что особенно важно, своеобразной ходячей энциклопедией.

За время их путешествия он в подробностях поведал Колодаи не только о быте простых обитателей Сидонии, но и о премудростях жизни представителей правящих домов.

Колодаи с жадностью слушала рассказы Хинкара, слушала и дивилась, ибо весь уклад сидонийцев радикальным образом отличался от жизни людей.
Ценности и мораль, принятые в человеческом обществе, пожалуй, оказались бы попросту непонятны жителям Сидонии и восприняты как вершина глупости или, более того, как дикие и преступные. Главными причинами тому были продолжительность жизни сидов и совершенно другое отношение к материальным благам. Жизнь среднестатистического обитателя Сидонии исчислялась тысячелетием, а благодаря полнейшему отсутствию таких понятий, как деньги и стремление к наживе, это общество целиком зиждилось на иных, чем в человеческом мире, взаимоотношениях.

Краеугольным камнем взаимоотношений сидонийцев были доверие, уважение к себе подобным и готовность прийти на помощь ближнему. Однако с этими благими понятиями самым диким образом тесно переплетались кровная месть, неприкосновенность частной собственности и усиленно культивируемые в некоторых землях расовая и религиозная ненависть. Впрочем, Хинкар, по убеждениям которого кровная месть являлась вполне обычным явлением, а частная собственность вообще воспринималась почти с благоговением, искренне возмущался, рассказывая Колодаи о том, что творилось в землях Лиги Пяти Королевств.

- В Андалане и Лакои поголовно истребили всех орков и почти всех эльфов! Орков даже не выселили, не позволили им бежать, а именно перерезали! Понимаете? Перерезали всех, даже детей, и это лишь за то, что орки всегда были приверженцами старой веры! Эльфам досталось чуть меньше, и причиной тому сластолюбие. Впрочем, как знать, кому из них повезло, погибшим оркам или эльфам, которым пока что оставили жизнь? - хмуро вещал он. - Эльфиек и эльфийских мальчиков ценят лишь в качестве игрушек для удовлетворения похоти! Впрочем, и к своим-то соотечественникам эти так называемые белые сиды относятся не многим лучше! За несчастными снорками вообще ведут самую настоящую охоту. Дошло до того, что живого снорка теперь можно увидеть разве что в замке какого-нибудь короля или лорда из Лиги - среди них считается высшим шиком держать для своих извращённых утех снорка!
- Снорки? Кто это? Я впервые слышу о снорках.

- Вот, вот! - Хинкар сокрушенно покачал головой. - "Впервые слышу" - а между тем в давние времена снорки обитали почти во всех лесах, и их было ничуть не меньше, чем тех же эльфов. Их поселения можно было встретить и в Вересковых Пустошах, и в Андалане, и в Норвике, и даже в лесостепи, примыкающей к южным горам. Неужели госпожа Колодаи действительно впервые слышит об этом народе?

- Ни разу раньше не слышала. В замке лорда Лансера имеется весьма приличная библиотека, но ни в одной из книг я не встречала даже упоминания о снорках.

- А Вы полистайте какой-нибудь фолиант, в котором описывается животный мир Сидонии. Думаю, что встретите описание снорков. Вся беда в том, что народ снорков не упоминается в Книге Бытия. Их существование было столь естественным, что никому даже не пришло в голову выделять их как народ. Их всегда причисляли к фейри, и поэтому считалось само собой разумеющимся, что если кто-то пишет или говорит о фейри, значит, он имеет в виду не только фей или фавнов, но также и снорков. После войны кланов некоторые "умники" додумались до того, что причислили снорков к животным. А ортодоксы культа Кухулина вообще заявляют, что если снорки не были упомянуты даже в Книге Бытия, то это значит, что сама Дану не считала их своими детьми. Старинных книг, изданных до Великой войны, почти не осталось, а в новых снорков уже описывают как один из видов обезьян, - Хинкар вновь сокрушенно качнул головой.

- Скажите моя госпожа, вы хотя бы раз в жизни встречали говорящих обезьян? Или обезьян, строящих себе дома, пишущих книги и отправляющих друг другу письма? Причислив этот народец к животному миру, легко можно списать с себя все грехи и оправдать самые чудовищные преступления. Мол, подумаешь, истребили какой-то непонятный вид обезьян - повздыхали, посокрушались и забыли. Куда сложнее отвечать за истребление целого народа! А между тем снорки пусть и странный, но забавный и очень весёлый народец. Слава Праматери, что в Сидонии есть орки и эльфы. В их храмах ещё сохранились древние книги, в которых упоминается раса снорков, они описываются как народ, принадлежащий к фейри. Снорки малы ростом и внешне очень похожи на обычных детей, такими они остаются на протяжении всей жизни. Снорки так же, как феи, очень быстро взрослеют, но всю свою жизнь выглядят этакими свеженькими шустрыми малышами. Даже пожилой снорк выглядит как десятилетний ребёнок. В старости они разве что седеют, и у снорков-мужчин на подбородках вырастает белый пушок.

Колодаи сразу же вспомнилась Ленора с её интересом к пресловутым хоббитам.

- От всех прочих народов снорки отличаются не только ростом, но и тем, что у них имеется длинный хвост, очень похожий на лисий. И, к слову сказать, их уши также похожи на лисьи, - продолжал рассказывать Хинкар. - Вы были в святилище эльфов, Вам будет довольно просто представить себе обычное поселение снорков. Эти поселения были очень похожи на Альта-Тауле, только располагались на обычных деревьях. Снорки выбирали самое большое дерево в лесу и строили на нём свои домики. Именно поэтому их поселения было довольно просто обнаружить. Сначала ищешь в лесу тропинку, потом, идя по ней, высматриваешь самое большое дерево. Нашел дерево – значит, нашел и поселение снорков. На свою беду они выглядят как дети. Среди белых сидов есть извращенцы, охочие до юных тел, но даже эти выродки понимают, что такое пристрастие не что иное как смертный грех и прямиком приведет к тому, что в следующей жизни они воплотятся в отвратительных гулей. Вот кто-то из них и смекнул использовать снорков для удовлетворения своих извращённых фантазий, - Хинкар зло выругался и сплюнул.

Колодаи поёжилась от отвращения.
- Вроде как объектом похоти становится взрослый, и в этом как бы нет греха, - прокомментировала она. - Но всё равно это достойное смерти преступление, а причисление их к животным тем более грех!
Соглашаясь с ней, Хинкар кивнул.

- Самое ужасное, что это ещё не все беды, обрушившиеся на несчастных снорков. Беда в том, что у мужчин-снорков возле самого основания ушей есть мускусные железы. Считается, что мускус, выделяемый снорками, намного лучше, чем струя бобра или кабарги. Кое-кто полагает, что если использовать этот мускус в духах, то их аромат неотразимо действует на женщин, причём столь сильно, что даже безобразный облик гуля, если облить его такими духами, не сможет вызвать отвращение, и самая неприступная красавица страстно возжелает близости с этим отродьем. Впрочем, никто этого не проверял. Признаюсь честно, я интересовался у парфюмеров, правда ли всё это, и ни один из них не смог уверенно подтвердить достоверность этих слухов. Дело в том, что в наших краях никто не использует мускус снорков. Иные парфюмеры вообще уверяли, что мускус кабарги в сотни раз лучше. Пусть госпожа Колодаи простит меня за такую подробность, но эти железы можно взять, лишь убив снорка, ибо они находятся внутри височных впадин. Железы снорков используют не только в парфюмерии. Неизвестно, какой выродок придумал это первым, но в последнее время в землях Андалана, Трингобарда и Лакои бытует мнение, что если мускусные железы снорка высушить, растереть в порошок, растворить в вине и выпить, то в разы повышается мужская сила! Причём это средство вошло в моду не только среди белых сидов, в Андалане им пользуется почти каждый щёголь.

Благодаря рассказу Хинкара в сознании Колодаи возник нелепый, обаятельный и в то же время забавный ушасто-хвостатый образ из азиатских аниме. Забавный и более чем трагический. Судьба несчастных снорков потрясла женщину.

- Это ужасно! - не сдержалась она. - Ведь если они такие же дети Праматери, как и все обитатели этого мира, то это просто чудовищно!
Хинкар ничего не ответил, только кивнул.
- А ты сам хотя бы раз видел живого снорка? - поинтересовалась Колодаи.
Хинкар отрицательно помотал головой.
- Про снорков я читал в старинных книгах и слышал от старших. Ещё мой отец рассказывал, что ковал для них наконечники копий и стрел. Но снорки мирный народ, копья и стрелы им были нужны лишь для охоты. Я ни разу не встречал живых, и только раз видел мёртвую женщину-снорка. Это было тут, в Андалане. Её просто выкинули в одну из выгребных ям в окрестностях Мелиолана.
- Так значит, их почти истребили?
Хинкар неопределённо пожал плечами.
- Некоторые приключенцы опустились до того, что выслеживают и ловят снорков в самых дремучих лесах Сидонии. Они убивают мужчин и вырезают их мускусные железы. Женщин-снорков, а порой и юношей, поставляют знатным извращенцам, тем, кто закажет. Таких подлецов легко вычислить, у них обычно к сёдлам приторочен моток сыромятных ремней, из которых делают ловушки для снорков, а потом связывают ими свою добычу. Дело в том, что самым непостижимым образом снорки очень легко развязывают обычные верёвки, ни один узел не устоит. Это необъяснимо, но лишь сыромятные ремни им не по силам.

Госпожа Колодаи спрашивала, истребили ли снорков. Всё же, слава Первоматери, в Сидонии более чем достаточно тех, кто укрывает, а если надо, то и защищает этих несчастных. Лишь благодаря этому снорки ещё существуют в нашем мире. Места их обитания держатся в строжайшем секрете, но с годами этих мест становится всё меньше и меньше.
Рассказ Хинкара о снорках плавно перетёк в повествование о кочевниках сульми, населяющих бескрайние просторы пустыни Маас-Мохан, и об их великой царице, мудрой колдунье Саа-Мохан. Потом Хинкар вновь углубился в описание уклада жизни и традиций сидонийцев. Этот малый умел рассказывать, увлечь своими повествованиями, а Колодаи была благодарным слушателем. Ей было действительно интересно буквально всё, о чём поведал Хинкар, её интересовала каждая мелочь. Она внимательно слушала, запоминала, уточняла то, что казалось не совсем понятным, и делала выводы из всего услышанного.

У Колодаи сложилось устойчивое представление, что, несмотря на кажущуюся простоту взаимоотношений, сидонийское общество устроено куда сложнее, чем привычный ей мир людей, где главным критерием благополучия, а стало быть, и статуса в обществе всегда являлся размер банковского счёта.

Если оперировать упрощёнными понятиями, то за редким исключением все сидонийцы жили по законам одной большой семьи. Тем не менее, существование этого общества никак нельзя свести к примитивному понятию коммунизма "все равны".
Как ни крути, их общество по своей структуре было социально неравным, и чтобы Колодаи было легче понять это противоречие, Хинкар попытался объяснить на примере своей семьи.

- У моего отца была кузня, но барон вздумал отнять её. Отец убил его, и наша семья была вынуждена бежать в Вересковые Пустоши. Там отец начал своё дело с нуля. Соседи помогли нам отстроить дом и новую кузню. Отец замечательный мастер, он вкладывает в свой труд душу, и его изделия пользуются огромным спросом не только среди ближайших соседей, но и в иных землях. Он кует чудесные клинки, его ножи самые лучшие на всём Северо-Западе. Кроме клинков, которые делает мой отец, наша кузня производит и нужные в хозяйстве каждого фримена вещи, этим занимается мой брат. Естественно, что и отец, и брат заслуженно пользуются уважением, ибо их продукция всегда была и остается надёжной и качественной. Если кто-то из моей семьи отправится, например, в Тирин к портному или обратится к соседу, чтобы взять свинины, сыра или ещё чего-то, то получит желаемое, причём самого наивысшего качества, потому что нас уважают. Так же, как нашего соседа Алмара, сына Хоттуна. Его семья содержит большую ферму и занимается разведением коров. Их животные самые лучшие во всей округе и дают отличное молоко. Алмар занимается лишь выращиванием коров да снабжает молоком всех желающих, и к нему обращаются и сыроделы, и мясники, ибо они знают, что получат самое лучшее. Но есть, например, и такие, как Арги, сын Холмунда, или Катум, сын Боримва, - их сотни. Они мирно живут и содержат хозяйства, необходимые им лишь для обеспечения своих семей. Они ничем не выделяются среди многих тысяч подобных жителей, но тем не менее никогда не откажут в помощи тем, кто к ним обратится. Если я соберусь осесть в наших краях и построить себе дом, чтобы обзавестись семьёй, то всегда могу рассчитывать на то, что соседи помогут мне в строительстве, ведь может случиться так, что когда-нибудь и я чем-либо им помогу. Ну, например, пособлю Агри выкопать картошку. Или вдруг Катум попросит меня помочь ему забить поросёнка, я же не откажу в этом. Многие фримены, содержащие большие фермы, вообще предпочитают селиться рядом. Одни живут хуторами, состоящими из нескольких домов, а другие вообще отстраивают один большой дом, в котором вместе живут две-три семьи. Некоторые предпочитают просто нанимать работников со стороны, тогда они обеспечивают их и кровом, и одеждой, и питанием. За это работники выполняют все поручения своего хозяина. Многие подчас остаются жить под крышей хозяйского дома, а иные уходят, чтобы потом наняться к кому-то другому.
- Ну, в целом мне всё понятно, я только не могу уяснить одного. Ты привёл в пример свою семью и рассказал мне о более чем достойных мужах на примере Алмара, Катума и прочих. Но что греха таить, в Сидонии есть и иные профессии, их никак не назовёшь уважаемыми. Золотаря, например. Или те же кожевники. Это же вонь, грязь, дерьмо. Ведь есть профессии, предполагающие очень тяжелый труд либо что-то отвратительное…

Хинкар посмотрел на Колодаи так, словно имеет дело с умалишенной.

- Прости, госпожа, но я не понимаю тебя. Мой дядя работает каменотёсом, и я ни разу в жизни не слышал от него жалоб на тяжесть работы. Я не могу понять, отчего госпожа Колодаи считает, что работа золотаря хуже работы кузнеца или пекаря? Почему я должен относиться к золотарю или к кожевнику с отвращением? Каждый делает то, что ему по душе, и старается сделать своё дело как можно лучше. Хорошо справляющийся со своей работой золотарь более уважаем в Сидонии, чем дурной лорд или король.

- Но это же всё грязные работы! Неужели находятся те, кто делает всё это с удовольствием?
- Прости, госпожа, но ведь делают. Я вижу, что на тебе кожаные штаны и безрукавка. Из кожи сбруя на твоём коне, седло, твой ремень, ножны меча. Даже зная, как выделывалась эта кожа, ты, тем не менее, не брезгуешь её носить. Тебе удобно в этом?

- Конечно же, удобно. Выделка великолепна, и я уверенно могу сказать, что это высшее качество.
- Ну так пусть госпожа Колоди назовёт причину, по которой она должна презирать того, кто выделывал эту кожу? Тот же золотарь достоин уважения и благодарности моей госпожи, потому что благодаря ему туалет госпожи Колодаи чист.

Слушая слова Хинкара, Колодаи никак не могла отделаться от чувства сомнения. Юноша словно бы повествовал ей о неком прекрасном и сказочном утопическом обществе, в котором такие простые понятия, как честь, совесть, взаимоуважение, долг перед ближним и вера в собственное достоинство не утратили своего истинного значения, не превратились просто в красивые слова, а являлись самой сутью существования этого мира.

- А как же знать? - не удержалась от вопроса Колодаи. - Откуда взялись все эти короли, лорды, сенаторы? Откуда взялся сам император?
Хинкар с неподдельным изумлением взглянул на неё, словно она спросила о чём-то таком, что знает каждый ребёнок. Он ответил ей очень просто и лаконично:
- Император был всегда.

- А лорды, бароны, короли, герцоги? Почему вся Сидония поделена, как лоскутное одеяло? - не унималась Колодаи.

- Раньше, до войны кланов, Сидония и была единой империей. В ней правили император и Сенат. Сидония была поделена на королевства, а королей назначал император. Правишь в своём королевстве во благо своего народа и империи, твои подданные живут, не зная бед и лишений? Молодец, правь и дальше! А ежели ты нарушаешь законы предков, и твои вассалы испытывают притеснения, так извини, значит, не дано тебе править, иди вон, разводи свиней или сей пшеницу, в общем, делай то, на что способен. Да и не было раньше такой жадности до власти. Отродясь в Сидонии не было ни баронов, ни лордов, ни прочих титулованных особ. Вот так раньше и жили. А потом в Сидонию проникла человеческая скверна, и обуянный жаждой всевластия Кухулин вздумал восстать против самой Дану. Нашлись и те, кто поддержал его. Так и началась война кланов, в которой погибли многие представители славных правящих домов. С тех пор исчезли многие королевства, и на их прахе возникли все эти баронства и земли лордов. Именно тогда появилось королевство Лакои, а ведь раньше эти земли принадлежали Ордену Праматери. Прадед теперешнего короля сколотил банду из таких же негодяев, как он сам, сжег все монастыри Ордена, вырезал сестёр-послушниц и объявил о создании королевства Лакои, а себя провозгласил королём. Кстати, его ближайшим подручным был не кто иной, как предок нынешнего барона Нан-Марога. В благодарность за оказанную помощь в борьбе с императором и Орденом Праматери Базил Лакои пожаловал своему подручному баронский титул и отдал часть захваченных орденских земель в качестве баронства. Если раньше, в бытность старой империи, император сам назначал королей и убирал тех, кто не справился с возложенными на них обязанностями, а народ избирал законников и сенаторов, то после войны кланов все эти титулы были розданы Сенатом - и это был уже совсем другой Сенат, чем при императоре. С тех времён титулы стали передаваться по наследству.
- В истории мира людей все империи рано или поздно кончали крахом, это закономерность. Но все они возникали и существовали лишь благодаря насилию. Пока империя способна держать своих подданных в страхе и топить в крови любые проявления свободомыслия, пока способна запугивать соседей, она существует. Но рано или поздно всё приходит к закономерному финалу. Империя либо тихо разваливается на куски, подобно разложившемуся трупу, либо, содрогаясь в агонии, захлёбывается в своей же собственной крови. Любая империя в мире людей держится на силе армии и блеске золота, но прежде всего - на страхе и принуждении.

- Я же говорю, человеческая скверна. Мир людей болен, - кивнул Хинкар в ответ на слова Колодаи. - Зачем до смерти пугать соседа, если с ним можно спокойно поладить? Зачем нужна гора золота, если ты не сможешь забрать его с собой, умерев? Золото красивый и долговечный металл, из него делают замечательную посуду и украшения, но всё это можно увидеть почти в каждом сидонийском доме, и никто не станет кичиться тем, что у него парой золотых вилок больше, чем у соседа. Сдаётся мне, что люди глупы, чванливы и до умопомрачения жадны. Они боятся друг друга и никому не верят, а всё потому, что готовы обманывать сами. Жадный вор подозревает всех, что его хотят обокрасть, алчный пожалеет кусок хлеба для умирающего от голода ребёнка. Тот, чья гнилая душонка нестерпимо смердит от гноя, возомнит себя превыше прочих, и ему наплевать на всех, ибо он считает себя центром мироздания. Мир людей болен, он очень болен страхом. Если госпожа Колодаи говорит, что все империи в мире людей погибали, то отчего бы не предположить, что рано или поздно весь мир людей безвозвратно исчезнет, сожрав сам себя?

За подобными беседами два дня их путешествия пролетели почти незаметно. Колодаи не пришлось жалеть, что она отважилась на подобную авантюру.

Хинкар вёл свою подопечную не по самому Андаланскому тракту, а старался придерживаться заросших густым лесом предгорий.

На более чем уместный в подобной ситуации вопрос Колодаи, почему он выбрал именно этот путь, где есть опасность наткнуться на охотников или лесорубов, Хинкар ответил, что это обусловлено двумя причинами. Наиболее значимая - сама Колодаи, вернее, её одежда.

В качестве второй причины Хинкар назвал то, что местные жители якобы стараются избегать этих глухих мест. Они предпочитают охотиться и рубить лес в южной, более заселённой части Меласской долины, ибо тут, в северных лесах, укрываются банды враждебно настроенных по отношению к местным властям андаланских эльфов, беспощадно уничтожающих всякого, кто появится в контролируемой ими местности. Он сказал, что все попытки короля Боккажа, не раз посылавшего в эти края карательные экспедиции с целью очистить леса от мятежных эльфов, заканчивались полным провалом - посланные войска либо вообще не находили ни одного мятежника, либо сами бесследно исчезали в лесной чаще.
Ответ Хинкара многое прояснил.

Дело в том, что Колодаи обладала весьма неплохими ментальными способностями и, благодаря Хелене, которая терпеливо обучала её, умело пользовалась этим уникальным даром. Она ощутила чьё-то постороннее присутствие практически сразу после того, как им с Хинкаром наконец-то удалось выбраться с кишащей комарами и пиявками Сумаровой гати.

Слушая Хинкара и время от времени задавая ему вопросы, Колодаи на ментальном уровне очень осторожно прощупывала лес в надежде обнаружить этих таинственных преследователей. И теперь она была уверена в том, что параллельным с ними курсом, скрываясь под сенью лесной чащи, следуют пятеро: четверо мужчин и одна женщина. Причём по яркой и очень сильной женской энергетике Колодаи даже удалось определить, что эта дама, подобно ей самой, обладала способностями ментада и явно была лидером в группе. В том, что эти пятеро были представителями тех самых неуловимых андаланских эльфов, Колодаи даже не сомневалась. И ещё она отчётливо ощущала, что Хинкар каким-то образом связан с ними и знает об их присутствии.



На первую свою ночёвку Хинкар и Колодаи устроились на небольшой вырубке, судя по всему, заброшенной ещё лет двадцать назад. Их невидимые спутники заночевали в лесу. В эту ночь Колодаи было суждено убедиться, что между преследующей их пятеркой эльфов и Хинкаром существует более чем тесная связь.

Вызвавшись дежурить первым, Хинкар дождался, когда Колодаи, по его мнению, уснула, тихонечко поднялся и отошел к дальней стороне вырубки. Там его поджидала эльфийка. Притворившись спящей, Колодаи впала в состояние пассивного восприятия. Женщина прекрасно понимала, что эльфийка обязательно будет "прислушиваться" к ней и сразу же почувствует, что она не спит. О чём был их разговор, Колодаи узнать не могла.

В отличие от Хелены, которая буквально на ходу могла читать чужие мысли, она не обладала подобными способностями, могла улавливать лишь эмоциональный настрой. То, что она почувствовала, весьма удивило Колодаи. Хинкар и эльфийка излучали целую бурю эмоций. Тут имели место и агрессия, и отчаяние, и даже изрядная доля страха, причём когда они, закончив свой недолгий разговор, разошлись, и Хинкар вернулся к месту ночной стоянки, накал страстей нисколько не уменьшился. Колодаи чувствовала, что и её проводник, и пятеро эльфов чрезвычайно озабочены какой-то непостижимой для неё проблемой.

С первыми лучами утреннего солнца Колодаи и Хинкар перекусили и продолжили свой путь к Мелиолану. К своему изумлению Колодаи поняла, что эльфы более не преследуют их, они словно бы испарились. О таинственном ночном рандеву напоминало лишь настроение Хинкара, которое он постарался спрятать за разговорами. Теперь Колодаи отчётливо поняла, чем была вызвана такая словоохотливость проводника.
Вторую ночёвку Хинкар планировал организовать уже на подъезде к самому Мелиолану.

Для стоянки они выбрали тихое местечко на берегу небольшой речушки, подальше от любопытных глаз.
Андаланский тракт остался далеко в стороне, и Хинкар, уверив Колодаи, что сюда никто не сунется, отправился в Мелиолан, чтобы разведать теперешнюю обстановку в городе, а заодно разжиться одеждой для своей госпожи. Дело в том, что затейливые вышивки на костюме Колодаи, схематично изображавшие хитросплетение ветвей цветущего вереска, были бы весьма неуместны в столице по сути вражеского королевства, и она отчаянно ругала себя за столь непростительную промашку. Впрочем, ругала не только за неё - вся эта поездка была самой настоящей авантюрой, и Колодаи отдавала себе отчёт в том, что поступила, мягко говоря, слишком опрометчиво, если не сказать глупо. К таким поездкам следует тщательно готовиться, а не ломиться очертя голову к чёрту в глотку, полагаясь на авось.

Несмотря на то, что прямой конфронтации между Андаланом и Вересковыми Пустошами не было, отношения между ними были более чем натянутыми из-за проводящейся в королевстве политики жестокого преследования сторонников истиной веры в Первоматерь и активно насаждаемому культу Кухулина.

Посему, прежде чем въехать в Мелиолан, Колодаи следовало сменить одежду и стать более похожей на какую-нибудь заурядную фермершу или на одну из тех помешанных на романтике странствий особ, что выбирают для себя стезю приключенцев. Впрочем, последний вариант Хинкар сразу же исключил, ибо для жителей Сидонии приключенцы всегда были источниками новостей, чем-то вроде странствующей газеты. Колодаи только-только начала делать первые шаги на пути знакомства с Сидонией и вряд ли могла соответствовать данному образу.

Немного посовещавшись, они решили, что для всех интересующихся Колодаи станет травницей из Норвика, вздумавшей осесть в Мелиолане и прибывшей в столицу Андалана, чтобы присмотреть для себя надлежащее жильё. Хинкар взялся изобразить сопровождающего её слугу-ученика. Пожалуй, это было наиболее приемлемым в данной ситуации решением.
- Я раздобуду одежду для госпожи Колодаи и сниму комнаты на одном из постоялых дворов. Госпоже Колодаи не следует попадаться на глаза местным жителям, жди меня тут, на берегу, - придирчиво осмотрев окрестности, констатировал Хинкар.

Они наскоро перекусили, и юноша уехал в город.

От места их стоянки до Мелиолана было всего несколько лиг. По прикидкам Хинкара его поездка туда и обратно должна была занять часа три-четыре.

Когда он скрылся из виду, Колодаи расседлала своего коня, пустила его пастись на лугу и сбежала по склону на покрытый мелкими окатышами берег Сплетницы – так, по словам Хинкара, называлась эта река. Она брала своё начало в ледниках гор, возвышающихся над горизонтом, но сбегая в долину и петляя через леса, смиряла свой стремительный бег. Тут её течение было не слишком быстрым и напористым, к тому же река оказалась не столь глубокой, как того ожидала Колодаи. Под жарким солнцем вода в ней более-менее успела прогреться, но была ещё достаточно холодна и кристально чиста. Пользуясь тем, что на несколько часов осталась одна, Колодаи сразу же разделась догола и вошла в не по-летнему студеную воду. С наслаждением выкупавшись, она тщательно почистила и отполоскала грязную одежду, раскинула её сушиться на прибрежных кустах и села на нагретый солнцем валун.



На всякий случай женщина положила рядом с собой катану и прислонила к камню лук и колчан со стрелами. Сидя на теплом камне и расчёсывая мокрые после купания волосы, Колодаи задумалась. А подумать ей было над чем. За эту короткую поездку благодаря словоохотливому Хинкару она узнала о Сидонии столько интересного, что вся полученная информация не сразу укладывалась в голове и требовала серьёзного осмысления.

По сути, Колодаи открыла для себя истинное лицо Сидонии, на которое смотрела незамыленным взглядом стороннего наблюдателя. Сейчас этот ещё не до конца понятый ею мир воспринимался без полутонов и был в её представлении поделен, как в классических сказках, надвое, на белое и чёрное, на добро и зло. Причём к собственному стыду Колодаи была вынуждена признать, что всё, олицетворяющее добро и благодетель, - обострённое чувство подлинного благородства, безапелляционная честность, уважение к ближнему - вызывает у неё, женщины, пришедшей из мира людей, самое банальное недоверие, а тёмная сторона сидонийского общества более понятна, ибо вобрала в себя всё самое худшее, что было ей знакомо и, в общем-то, даже привычно.

Алчность и стяжательство, неукротимая жажда власти, насилие, расовая и религиозная ненависть - не зря Хинкар назвал всё это человеческой скверной. Там, в мире людей, Колодаи, которую тогда звали Милой, всегда впадала в тихое бешенство, когда слышала в новостях рассказы об очередном негодяе-политике или уличенном в многомиллионных финансовых махинациях банкире. Она заранее знала, что потом начнётся долгая адвокатская эпопея, результатом которой станет или полнейшее оправдание виновного, или смехотворное наказание.
Сутенёры, наркодельцы, педофилы, торговцы людьми, террористы, воры, обдолбанные наркотой выродки, способные убить любого ради очередной дозы, бушующие на окраинах европейских городов толпы дармоедов-иностранцев, жаждущих получать, ничего не делая, денежные пособия от впавших в демократический маразм властей… И всё это каждый день в газетах, по радио, с экранов телевизоров, с пугающими подробностями, со смаком.

В жизни самой Милы было более чем достаточно насилия. Ограбленная, изнасилованная и убитая бандой малолетних чернокожих *****ков мать.
Отец, некогда благополучный техасский предприниматель, который всю свою жизнь и состояние угробил ради мести всем темнокожим за то, что совершили несколько обкуренных выродков, пытавшийся привить и своей дочери лютую ненависть к цветным.
Она до сих пор отчётливо помнила когда-то так любимые ею субботние выезды на барбекю, когда толпа дородных мужиков и членов их семей собиралась в бывшем песчаном карьере недалеко от города. Собирались для того, чтобы весело поболтать, попить пивка и сытно пожрать, перемежая всё стрельбой по пустым жестянкам и ростовым мишеням.
С нескрываемой гордостью отец вручал Миле свою скорострельную винтовку. Она до сих пор помнила, с каким упоением и азартом под одобрительные возгласы старших и завистливые взгляды сверстников покрепче перехватывала винтовочное цевьё, сильнее прижимала приклад к боку, ибо для десятилетней девчонки винтовка была слишком велика.
Как, практически не целясь, нажимала на курок, высаживая длинную очередь по расставленным на расстоянии двадцати метров пустым банкам из-под пива и кока-колы, удивляя зрителей и радуя отца тем, что сбивала их все. Опять же почти не целясь, буквально разносила в мелкие щепки ростовые мишени, разрубая их длинными очередями. Как же она была счастлива в эти минуты, ибо видела в глазах отца подлинную гордость за свою дочь.

Она искренне и с нетерпением ждала эти субботние тусовки. Они стали своего рода праздником, позволяющим Миле почувствовать себя в центре всеобщего внимания, осознавать, что она не такая, как все её сверстники.
Это были пёстрые, шумные сборища. Громадные джипы с бычьими рогами на бамперах, украшенные флагами Конфедерации, музыка в стиле кантри. Брюхатые мужики в футболках и шортах, в чёрных солнцезащитных очках и бейсболках с тремя большими буквами К.К.К. на тулье. Женщины, по габаритам, манере одеваться и умению палить во всё подряд мало чем отличающиеся от своих мужей. Дети – многие не могли уверенно ответить на какой-нибудь простенький вопрос из школьной программы, зато чуть ли не с пяти лет были способны с закрытыми глазами буквально за считанные мгновения разобрать и собрать заново винтовку М-16.

В сознание Милы исподволь входили всё новые и новые понятия, такие, как превосходство белой расы, жидо-масонский заговор, чёрная интервенция, расовая сегрегация, Великий Дракон, Белый Магистр, клан, Ку-клус-клан.
Окончательно свихнувшийся на почве расовой ненависти отец, возомнивший, будто не сегодня-завтра настанет время, когда чёрные возьмут верх, и всем белым придётся прятаться, чтобы выжить, заставил Милу пройти несколько тяжелейших курсов в школах выживания. В результате он добился того, чего хотел, - сделал из своей дочери самую настоящую машину смерти, ловкую, выносливую, беспощадную, способную выжить в любых, самых тяжелых условиях.

Там, в мире людей, Колодаи – тогда ещё Мила - умела буквально из ничего построить временное укрытие, могла, став невидимой тенью, беззвучно передвигаться по незнакомой местности, будь то лес, поле или город, знала десятки способов добыть воду или огонь, виртуозно стреляла из всех доступных гражданам США видов огнестрельного оружия. Она постигала премудрости рукопашного боя, добилась серьезных успехов в стрельбе из лука и мастерски владела всеми основными видами холодного оружия. Да она сама стала оружием, ибо была обучена убивать даже голыми руками.

С годами к ней начало приходить осознание, что во всём этом кроется какое-то дикое и неестественное противоречие, нонсенс. Она знала, куда и как следует нанести удар, чтобы одним движением убить человека. Знала, как правильно тропить зверя, как можно беззвучно снять часового. Она знала, как освежевать и пожарить на костре опоссума, что броненосца и ящериц надо класть в огонь не потроша, а морскую рыбу или лососевых лучше есть сырыми.

Но нужны ли эти умения и знания молодой красивой девушке в ежедневной, обычной жизни? Нужно ли ей самой умение стрелять и поражать цели буквально на звук, на лёгкий шорох? Кому из подруг, больше озабоченных состоянием своей кожи или волос, интересны её познания в области военной медицины?

И при этом Мила сама не понимала, почему её душа буквально замирала от благоговейного восторга, когда она слышала неподражаемые блюзы в исполнении Биби Кинга, или начинала прищёлкивать пальцами в ритм бессмертной "Билли Джин" Майкла Джексона. Все эти несоответствия начинали вселять в неё неуверенность в себе и чувство собственной никчёмности.

Лишь благодаря дружбе с Сандрой, Эллен, Ленорой и Аллом Мила окончательно не превратилась в преступницу или обозлённую на весь мир бесчувственную стерву. Наблюдая за неукротимой модницей Эллен и неосознанно флиртуя с Аллом, девушка постепенно начинала ощущать себя женщиной. Благодаря спокойной, уравновешенной Сандре Мила постигала тихую женскую мудрость, а острая на язык, задиристая Ленора вселила в неё уверенность в себе и жадность до жизни. В существовании Милы словно настежь распахнулась некая невидимая дверь в иной, более яркий и насыщенный жизнелюбием мир. К тому же, в её сознании начали всплывать неясные, смутные образы из какой-то иной жизни. Тогда Мила ещё не знала, кто она такая по своей природе, не подозревала, что эти призрачные видения есть не что иное, как воспоминания о её прошлых жизнях.

Всё это осталось в прошлом, там, в мире людей.

Там, где осталась та Мила, которой она была когда-то. Теперь есть Сидония, и есть она, полукровка Колодаи. И этой полукровке теперь предстоит найти своё место в непривычном для неё мире и как-то определиться с дальнейшей судьбой.
До этой самой минуты Колодаи воспринимала произошедшие с ней события как некий сон, наблюдая за ними словно со стороны. Но сейчас она с неожиданной, кристальной ясностью осознала, что тут, в Сидонии, она более не сторонний наблюдатель.

Это там, в мире людей, прежде чем всадить нож в глотку напавшего на неё негодяя, она должна была дважды подумать о том, что, возможно, превышает меры самообороны, в результате чего ей самой предстоит отвечать перед законом. Там, в мире людей, она не имела права выстрелом из револьвера вышибить мозг из головы торгующему крэком наркодиллеру или выпустить кишки педофилу. С самого детства общество приучало её быть либо банальным стукачом, либо пассивным наблюдателем, либо свихнуться, как её отец, в ожидании всемирной власти чёрных.



Теперь же, сидя на берегу реки, Колодаи поняла, что находится в самом центре происходящих событий, что способна активно влиять на то, что творится вокруг, что в её силах изменить этот мир к лучшему. С ней самые близкие друзья, которым суждено очистить Сидонию от человеческой скверны. И она знала, что приложит все усилия для того, чтобы помочь им в нелёгкой миссии, знала, что отныне станет страшным сном для тех, кто преступил пускай пока абстрактные для её восприятия законы чести и морали, ибо платой за эти преступления будет их никчёмная жизнь.
Именно сейчас Колодаи поняла, что отныне её жизнь наполнилась смыслом, ибо теперь подчинена более чем отчётливой идее, где все познания и опыт должны проявиться сполна.
Колодаи протянула руку и взяла лежавший рядом меч.

Потянув за туго обмотанную декоративным шнуром рукоять, она извлекла клинок из ножен, ощутила сбалансированность и приятную тяжесть оружия.
Сталь заиграла на солнце. Невольно залюбовавшись изяществом хищного изгиба клинка и затейливым узором ковки, Колодаи вспомнила слова, сказанные Сандрой: "Душа почти бессмертна, и жизнь есть не что иное, как непрерывная череда перерождений. Людям не дано помнить свои прошлые жизни, сиды помнят всё.
Если человек ничтожен, то слаба и ничтожна его душонка. Сдохнет он, и исчезнет навеки его душа. У сидов всё иначе. Сидов ждёт череда смертей и возрождений, и оборвать эту цепочку способно лишь холодное железо, откованное рукой человека".

Сейчас в руках Колодаи был именно такой клинок. Не жалкая подделка или новодел, только внешне напоминающий легендарный меч, а самый настоящий древний тати. Тати-катана из единого комплекта, включающего в себя кинжал танто, короткий меч вакидзаси и саму катану с клинками, выкованными в период Токугва настоящим мастером Тацуюки Масабе. Исторические, принимавшие участие в настоящих сражениях и напоенные кровью десятков, а может быть, и сотен врагов клинки. Единственное материальное напоминание о мире людей и об её отце. Это он, отчётливо понимая, что теряет свою повзрослевшую дочь и отчаянно надеясь вернуть прошлое, вложил все оставшиеся у него средства в баснословно дорогое приобретение и преподнёс своей любимой Миле этот почти бесценный подарок в день её совершеннолетия.
Колодаи грустно улыбнулась.

«Спасибо, папа! Твоя школа и твой подарок пригодятся дочери, но это оружие будет служить во имя чести и справедливости. Оно никогда не будет осквернено кровью невинного!»
Держа тати за рукоять, женщина внимательно осмотрела идеально отточенное лезвие.

- Клянусь, что ты досыта напьёшься вражеской крови, - прошептала Колодаи, завороженно глядя на сверкающее в солнечных лучах острие клинка. – Обещаю!

Убрав оружие в ножны, она встала с камня, прошлась по берегу, проверила, высохла ли развешанная на кустах одежда. Колодаи никогда не причисляла себя к убеждённым нудистам и, будучи совсем голой, испытывала некий дискомфорт, незащищённость. Тем более, по её предположению близилось время, когда должен был вернуться Хинкар. Соблазнение юноши не входило в её планы, и потому Колодаи поспешила одеться.

На ходу застёгивая пряжку ремня, она поднялась по пологому откосу к мирно пасшемуся коню. Пока седлала его, её внимание привлекло какое-то непонятное движение в долине. Убедившись, что седельный ремень затянут правильно, а узда не тянет, Колодаи выпрямилась и напряженно всмотрелась вдаль. Там, почти на грани видимости, поднимался шлейф поднятой пыли, казавшийся с такого расстояния золотистой гусеницей.

Настороженно поглядывая в ту сторону, женщина легко вскочила в седло.
Кто-то явно двигался по тракту, и двигался довольно быстро, причём явно придерживаясь направления в сторону моста через Сплетницу.
Здраво рассудив, что неизвестные, приблизившись к мосту, до которого было всего метров пятьсот, могут увидеть её, Колодаи отъехала чуть вперед, под сень зарослей низкорослого ельника.
Привстав на стременах, женщина настороженно вглядывалась в быстро приближающуюся группу всадников. Теперь она отчётливо различала несколько передних фигур, но не могла сосчитать всех, справедливо полагая, что клубы пыли, поднятые всадниками, закрывают от её взгляда тех, кто скачет сзади.

В следующую секунду она поняла, что наблюдает за самой настоящей погоней, ибо заметила, что вся группа начинает рассыпаться, стараясь взять в кольцо того, кто мчался впереди. Они явно рассчитывали настигнуть свою жертву ещё на подъезде к мосту.

- Часом, не мой ли Хинкар влип в неприятность? - промелькнуло в голове Колодаи, и она тут же отчаянно выругалась, ибо узнала и чёрную кобылицу, и пригнувшегося к её шее седока.
Помимо этого её взгляд резануло, что в фигуре Хинкара было нечто необычное. Но рассматривать было некогда, надо было что-то предпринимать, причем немедленно.
Хинкар уводил своих преследователей в сторону моста, подальше от того места, где, по его мнению, сейчас должна была находиться Колодаи.

- Шестеро! - зло поцедила сквозь зубы женщина, сумев наконец сосчитать преследователей, извлекла свой лук и поправила колчан со стрелами. – Ну, ребятки, потанцуем! - тихо произнесла она решительно, пришпоривая коня.

Увлечённые азартом погони солдаты в тёмно-красных хоттах не сразу заметили стремительно вылетевшую из жидкого перелеска всадницу. Когда-то, будучи ещё Милой, она развлекалась на конеферме отца тем, что на полном скаку стреляла по мишеням. Но тогда в качестве мишеней ей служили обычные мешки, туго набитые сеном - и они были неподвижны. Теперь же ей предстояло стрелять по живым и к тому же быстро движущимся целям.

Накинув поводья на переднюю луку седла, Колодаи плотно сжала коленями бока коня и слегка привстала на стременах.
Она довольно быстро нагоняла преследователей Хинкара.
Вот первая стрела наложена на тетиву, и Колодаи натягивает тугой лук - академично, тетива к щеке, на уровне уха, полусогнутые в коленях ноги компенсируют неровный бег коня, глубокий вдох, задержка дыхания, выпущенная стрела с тихим жужжанием уходит выше цели, выдох. Не глядя, женщина выхватывает из колчана вторую стрелу...

Первые две стрелы, выпущенные Колодаи, ушли в "молоко", но третья глубоко впилась в бедро лошади одного из андаланцев.
Это возымело должный эффект: раненное животное неестественно взбрыкнуло, оступилось и, поднимая густые клубы пыли, опрокинулось на бок, увлекая за собой своего седока.
Промелькнули задранные к небу конские копыта, лошадь перевернулась через спину, прокатившись по своему хозяину, и тут же, отчаянно вскинув морду, с усилием попыталась встать.

Колодаи было уже не до них.
Выпущенная ею четвёртая стрела картинно впилась между лопаток ближайшего всадника, и он, будто засыпая на полном скаку, склонился на бок и начал медленно сползать с седла.
Остальные четверо заметили неожиданного противника. Один из них что-то крикнул своим товарищам, указывая в сторону женщины, но в этот момент она уже влетела в поднятое упавшей лошадью густое облако пыли.
Быстро сунув лук в колчан, Колодаи схватилась за поводья, заставляя своего коня слегка отклониться правее, и одновременно выхватила из ножен катану.
Вовремя!
Практически тут же на неё буквально налетел один из всадников.

В густом облаке пыли он не мог видеть этого маневра и поэтому мчался прямо, разумно полагая, что противник окажется справа от него и попадёт под сокрушительный удар его уже занесённого меча, но никак не ожидал, что Колодаи окажется практически у него на пути.

Женщина даже успела увидеть расширившиеся от изумления глаза противника, когда его настиг клинок меча. Рубящий удар катаны пришелся наискось над правым ухом, через глаз и нос. Колодаи никогда бы не подумала, что подобный удар может снести половину черепа, но сейчас не было времени на размышления - конь стремительно вынес её из облака пыли.

Пригнувшись к шее коня и дав ему шпоры, она стремительно помчалась в сторону моста.
Примерно на расстоянии полёта стрелы впереди Колодаи маячили в клубах пыли три силуэта андаланских всадников.
Она смекнула, что эти ребята решили, будто бедолага, которому она только что снесла полголовы, рассчитался с ней, и продолжили погоню за Хинкаром.
Но Колодаи ошибалась: в первую очередь их интересовал даже не Хинкар, и тем более не она. Дело в том, что у проводника Колодаи находилось то, что сейчас являлось для них самой желанной добычей. От того, смогут ли они отбить это, зависела их жизнь, а возможно, жизни их жен и детей, которые сейчас спокойно занимались своими каждодневными делами, даже не предполагая, что в данную минуту их мужья и отцы ведут самую настоящую игру в орлянку, и ставка в этой игре - сама жизнь.
Поэтому, не считаясь с неизвестно откуда взявшимся сообщником уходящего от них преступника, они, не щадя ни себя, ни коней, вели преследование.
Солдат даже не интересовала судьба их товарищей. Они гнали и гнали своих коней вперёд.
Один из всадников оглянулся через плечо и, увидев живую и невредимую рыжую фурию, теперь уже гнавшуюся за ними, что-то крикнул.

Колодаи видела, что Хинкар уже преодолел мост. Всё же её внезапное появление пусть и на мгновения, но отвлекло солдат, позволив ему немного оторваться от преследователей.
Не сбавляя темпа погони, два первых андаланца влетели на мост. Глухой топот конских копыт сменился звонким и хлёстким цокотом.

Даже не задумываясь над тем, что она не имеет абсолютно никакого опыта в верховом фехтовании, Колодаи стиснула зубы и налетела, словно орлица, на самого последнего всадника.
Женщина находилась сейчас в самой что ни на есть выгодной позиции для атаки.
Андаланец был справа от неё, и они уже влетели на мост, где для него был возможен лишь один маневр - взять левее, подставить Колодаи круп своего коня и тем самым уйти от смертельного удара. Но то ли всадник не сообразил этого сделать, то ли его конь не сразу отреагировал на натяжение повода.

Прежде чем женщина нанесла ему рубящий удар в основание шеи, воин всё же успел слегка уклониться и выхватить из ножен свой меч, но было поздно.
Удар Колодаи оказался не совсем точным и, в общем-то, даже не смертельным, но всё же рассёк андаланцу ключицу.
Заорав от дикой боли во всю мощь своих лёгких, воин выронил меч и схватился за рану. Испугавшись громкого крика седока, конь шарахнулся к каменным перилам моста, и потерявший равновесие андаланец с криком вылетел из седла.
Воина подвела застрявшая в стремени нога. Испуганное животное, будто большую гуттаперчевую куклу, протащило свалившегося седока по каменному покрытию моста, превратив его голову в кровавое месиво.

Колодаи натянула повод, постепенно сдерживая бег своего коня. Проскакав через мост, он перешел на рысь и наконец остановился, затанцевал на месте, мотая головой, скаля желтые зубы, храпя и роняя хлопья пены с удилов.
Бока коня судорожно вздымались.
Чуть в стороне от Колодаи, распростёршись в дорожной пыли, неподвижно лежали тела двух пронзенных стрелами андаланских солдат.

Колодаи поворотила коня и поискала глазами Хинкара, но тут же забыла о нем, ибо увидела, что из зарослей ежевики, кустившейся возле моста, в её сторону идут пятеро вооруженных эльфов.
Впереди шла юная белокурая эльфийка.
Убрав катану в ножны, Колодаи соскочила с коня. Эльфы не были настроены по отношению к ней враждебно, это она почувствовала сразу.




- Это была не твоя битва. Зачем ты вмешалась? - спросила эльфийка, испытующе глядя на Колодаи.
У неё были потрясающе красивые глаза цвета морской волны.
Колодаи сразу же вспомнилась Аурминд.
- Они гнались за моим проводником, - выдержав паузу, ответила Колодаи.
- Ты прибыла сюда из Вересковых Пустошей, Андалан не воюет с вами. Теперь ты пролила андаланскую кровь, - пристально глядя на собеседницу, произнесла эльфийка. - Мы кровники псов зверя. Ты не должна была вмешиваться, это не твоя война. Хинкар сказал нам, кто ты.
Не отводя взгляда, Колодаи качнула головой.

- Невежливо. Ты знаешь, кто я, а я не знаю даже твоего имени.
- Синтисисс, дочь Лукалисса.

- Вот и познакомились. Может, теперь и пикничок устроим аккурат под стенами Мелиолана, а там, глядишь, и гости на огонёк пожалуют.
Эльфийка улыбнулась, поняв намёк Колодаи.
В это время к ним подъехал Хинкар. Теперь Колодаи стало ясно, что так смутило её, когда он улепетывал от андаланских солдат.

Позади него сидела белобрысая эльфиечка, совсем ещё девчонка. Увидев Синтисисс, она издала счастливый вскрик, стремительно, как обезьянка, соскочила с седла, бросилась к ней и повисла на шее.

- Это ты! Родная моя, ты жива! – Синтисисс судорожно обняла девушку, гладила по голове, осыпала поцелуями, а та захлебывалась рыданиями, не в силах сказать ни слова, и старалась как можно крепче прижаться к ней.

- Это её младшая сестра, - прозвучал над самым ухом Колодаи голос Хинкара. - Прости меня, госпожа, за то, что твоя поездка в Мелиолан не состоится. Но я должен был помочь им. По дороге домой я расскажу тебе всё.

- Ты хочешь служить мне? - спросила его Колодаи, глядя на обнимающихся сестёр.
- Простите, госпожа?
- Я спрашиваю, хочешь служить у меня? Но не в качестве слуги. Мне нужен надёжный помощник, которому я могла бы доверять как самой себе.

- Госпоже нужен помощник в путешествиях? - недоумевающе спросил Хинкар.
Колодаи отрицательно качнула головой.

- Не только. Я тебе по дороге домой расскажу, - с усмешкой ответила она.

[pike]

Глава -4
Братец и сестрица

Читать дальше...

Мягко шурша черным бархатом длинного орденского платья, Аурминд торопливо шла по открытой галерее синодального храма.
Скажи ей кто ещё год назад, что когда-нибудь она станет похожа на героиню исторических фильмов, посмеялась бы, посчитав это забавной шуткой. Теперь же она не только внешне походила на благовоспитанную великосветскую даму, но стали меняться и её привычки.
Ношение длинных пышных юбок и платьев наложило свой отпечаток не только на её походку, но также на осанку и движения.
Если первое время Аурминд то и дело спотыкалась, наступая на собственный подол, то теперь научилась при ходьбе слегка приподнимать юбку, и это движение стало столь естественным для неё, что делалось уже инстинктивно.
Вообще привыкание к сидонийской моде далось ей с большим трудом.
Первое время приходилось всё время контролировать себя, чтобы подол длинного платья не уподоблялся швабре и не подметал полы, чтобы широченными свисающими рукавами, не дай Бог, ничего не зацепить, не испачкать их за обедом в каком-нибудь соусе, не опрокинуть ими же кубок с напитком.
Ежеутреннее, больше похожее на некий ритуал одевание вообще было для девушки пыткой, ибо одеться без посторонней помощи не представлялось возможным - многие платья имели шнуровку на спине, затянуть которую без помощи служанки было просто нереально.
К слову сказать, первое время Аурминд завидовала простоте одежды служанок, состоящей из длинной, ниже колен, хлопчатой рубахи с узкими манжетами на завязках, льняной плиссированной нижней юбки и простого сарафана с завязывающимся сзади поясом. Впрочем, видов этих самых сарафанов было превеликое множество: одни просто подвязывались у талии, иные шнуровались с боков. Также среди простых сидониек в ходу были платья со шнуровкой на груди.

Постепенно Аурминд начала привыкать ко всем тонкостям, связанным с ношением традиционной сидонийской одежды, и теперь это стало для неё столь же естественно, как привычка к ношению джинсов в её прошлой жизни.

Она даже стала находить в этом некие положительные стороны. К примеру, ей очень понравилось носить вимпл, типичный головной убор монашек, состоящий из некоего подобия лёгкого чепца и повязываемого поверх него на манер банданы тонкого платка.
Благодаря тому, что вимпл делался из очень лёгкой ткани белоснежного цвета, его было хорошо носить в самый солнцепёк.
Также Аурминд находила, что вимпл очень удобен во время поездок, ибо свисающей надо лбом складкой он, подобно козырьку бейсболки, защищал глаза от прямых солнечных лучей и предохранял голову от перегрева, кроме того, укрывал волосы от пыли. Вообще ей пришлась по душе сидонийская дорожная одежда - удобная и практичная, не стесняющая движения, обеспечивающая максимум комфорта в любых погодных условиях.

Бесспорно, подобные наряды девушке нравились куда больше, чем длинное платье, но тут, среди послушниц, в синодальном монастыре Ордена носить их считалось моветоном, тем более для неё.
С момента их возвращения из поездки к Альта-Тауле, где Преподобная Мать проходила испытание и принесла клятву, прошло около двух недель. Волей Преподобной Аурминд получила должность личного секретаря Первожрицы и таким образом стала вхожа в Верховный магистрат Ордена, что налагало на неё довольно хлопотные обязательства, связанные не только с ношением определённого вида одежды, но прежде всего с выполнением личных поручений Преподобной. Также она была обязана присутствовать на всех собраниях магистрата, куда ни одна уважающая себя дама не явится в штанах и куртке.

Принятый в Ордене этикет следовало блюсти.
Впрочем, Аурмид было по сердцу это назначение, ибо оно внесло смысл и определённость в её существование. Теперь она твёрдо знала, что и как ей надлежит делать, а главное, появилось чувство уверенности в завтрашнем дне. Выходило так, что теперь Аурминд одной из первых становились известны все свежие новости Сидонии.
Ежедневно разбирая и прочитывая депеши и донесения, поступавшие на имя Преподобной Матери, она узнавала, как и чем живёт народ Сидонии, если сказать красивыми словами, воочию видела, как бьётся сердце этого мира.

Ей как личному секретарю Преподобной Матери надлежало быть в курсе всех происходящих событий. Но это не составило для неё особых проблем, ибо информационная служба Ордена была отлично налажена ещё задолго до Исхода и работала безотказно благодаря разбросанным почти по всей территории Сидонии святилищам и монастырям. Верховный магистрат всегда был в курсе всех последних событий.
Аурминд, которой ещё при жизни в человеческом мире в течение многих лет довелось быть личным секретарём у столь противоречивой особы, как Ленора, не испытывала затруднений с выполнением подобных обязанностей и тут, в Сидонии. Единственное, что налагало некий отпечаток и несколько усложняло работу, это специфика теперешней должности. Отныне при выполнении своих функций Аурминд приходилось брать в расчёт и политическую ситуацию в Сидонии. По понятным причинам это никак не облегчало её обязанности.

Она ещё довольно слабо ориентировалась в сложных взаимоотношениях между правящими домами Сидонии и давала себе ясный отчёт в том, что пройдёт немало времени, прежде чем сможет окончательно разобраться во всех политических хитросплетениях и связанных с ними интригах.
Впрочем, Преподобная прекрасно осознавала, что взваливать всё разом на плечи Аурминд будет по меньшей мере безответственно, и посему кроме неё взяла себе в секретари и свою сестру Эллен. При этом Белагестель в неприкосновенности сохранила уже сложившийся Магистрат, так что Аурминд и Эллен всегда могли получить надлежащий совет, а если надо, то и помощь от старших сестёр Ордена, более чем поднаторевших во всех премудростях и тонкостях политических интриг, умудрившихся сохранить единство Ордена и его влияние на политическую и общественную жизнь Сидонии невзирая на катаклизмы, сотрясавшие этот мир.

Наблюдая за тем, как потрясающе быстро Преподобная Мать Белагестель освоилась в новом для себя мире, Аурминд и Эллен, не жалея своих сил, с завидным упорством постигали тонкости здешней жизни. Их интересовало абсолютно всё – народы, населяющие Сидонию, их законы, традиции, уклад жизни, взаимоотношения между ними, особенности и различия их религиозных воззрений.
Ориентируясь на принцип "кто не ведает своей истории, тот не имеет ни настоящего, ни будущего", Аурминд и Эллен до глубокой ночи засиживались в библиотеке Ордена, с жадностью постигая знания о прошлом Сидонии.
К своему величайшему сожалению они поняли, что прочитанные ими книги в подавляющем большинстве написаны и изданы уже после Великой войны кланов и не отражают всего богатства исторического наследия Сидонии. Впрочем, во многих трудах им всё же иногда встречались цитаты из более древних книг, но чаще многие авторы просто отсылали читателя к таким произведениям. Но сколько Аурминд и Эллен ни рылись в архивах, книг этих они, увы, не находили.
В конце концов, видя их тщетные усилия, Рональда, мать-настоятельница синодального храма, объяснила им, что во время войны кланов древние книги беспощадно уничтожались адептами культа Кухулина, объявившими все труды древних авторов еретическими, что первая библиотека монастыря погибла во время сильнейшего пожара, случившегося во время нападения на монастырь.

Лишь благодаря самоотверженному подвигу сестёр-послушниц, успевших вывезти оригинал Книги Бытия и свитки, принадлежащие перу Эльгара Хальмского, в земли оркского клана Хуур. Эти сокровища древнейшей мудрости до сих пор служат источником вдохновения для тех, кто обращается к ним в поисках постижения истины и наивысшей справедливости.
Так, день за днём, Аурминд и Эллен всё ближе и ближе подходили к невидимому рубежу, достигнув которого могли, не покривив душой, назвать себя сидонийками.

Сегодняшнее утро началось так же, как обычно. Аурминд занялась разборкой поступивших за последние несколько часов писем и депеш, адресованных Преподобной Матери, а Эллен спустилась в приёмную для беседы с теми, кто прибыл в монастырь для встречи с Первожрицей и дожидался назначения аудиенции. Почты оказалось не так много. В основном это были послания от правящих домов Сидонии с выражениями глубочайшей радости и благоговейного восторга в связи с благополучным итогом испытания, которое прошла Преподобная Мать.

Вся эта словесная мишура не требовала личного ответа Первожрицы, и стандартные выражения вежливой благодарности за поздравления обычно писали послушницы из секретариата Ордена. Аурминд извлекла из ящика секретера аккуратно перевязанный алой лентой пергамент, куда она ежедневно вписывала столбцом все правящие дома, приславшие свои поздравления. Дополнив список новыми именами, она проставила напротив нескольких только ей одной понятные обозначения.
Это была её собственная инициатива - подобным образом Аурминд отмечала правящие дома, которые в своих поздравительных посланиях, адресованных Преподобной, наряду с Первожрицей упоминали и вернувшегося потомка императорского дома. Особым значком она выделяла тех, кто выразил готовность принять в своих землях определённое число лиц, совершивших Исход.

Естественно, что в своём ежевечернем докладе Аурминд обязательно сообщала все эти детали Преподобной Матери, чтобы та имела более-менее отчётливое представление, какие правящие дома и кланы прислали чисто формальные поздравления, а с кем стоило наладить более тесные связи. Свернув пергамент, Аурминд перевязала его лентой и убрала в секретер.
Дверь приоткрылась, и в комнату вошла совсем ещё юная белокурая девушка в чёрном платье без традиционной для монашек окантовочной вышивки.

- Преподобная Мать желает видеть госпожу Аурминд, она ожидает в библиотеке, - доложила она и, почему-то перейдя на испуганный шепот, добавила. - Прибыл государь. С ним лорд Лансер, они сейчас беседуют с Преподобной.
Удивлённая подобным пассажем, Аурминд взглянула на послушницу.
- Государь?
- А разве нет? - в голосе девушки прозвучало искреннее изумление.
"Устами младенца глаголет истина", - подумала Аурминд.
- Ты права. Конечно же, государь, - кивнув головой, согласилась она.
Девушка улыбнулась и скрылась за дверью, отправившись по своим делам.

Аурминд поспешила в библиотеку.

Выйдя из административного здания, она пересекла просторный, замощённый гранитными плитами монастырский двор и, проследовав мимо жилого корпуса, вышла к храму.

На ступенях огромной лестницы, подобно шумной колонии морских птиц, сидели и стояли многочисленные стайки молоденьких воспитанниц Орденского университета. Дополнительное сходство с птичьим базаром девушкам придавали чёрные платья и создаваемый ими гам. Одни о чём-то оживлённо беседовали, другие, то и дело взрываясь смехом, сплетничали, кто-то спорил, кто-то просто обсуждал какие-то свои, чрезвычайно важные дела, а иные, отрешившись от окружающего мира, склонились над книгой. Завидев приближающуюся Аурминд, девушки напряженно замолкали и приседали в вежливом книксене.
Сдерживая улыбку, она отвечала им лёгким наклоном головы. Что греха таить, бесспорно, ей льстило столь уважительное отношение юных воспитанниц.Разумеется, большинство девушек не могло знать Аурминд в лицо, но статус принадлежности к Магистрату легко угадывался по затейливой вышивке, каймой идущей по подолу и обрезам рукавов её платья.



Судить обо всех обитателях Сидонии Аурминд, конечно же, не бралась, но она как-то сразу обратила внимание, что вежливость буквально в крови у жителей Вересковых Пустошей. И пусть ей ещё ни разу не довелось побывать в иных краях, чтобы составить более полное представление о нравах сидонийцев, но среди воспитанниц университета, которые составляли довольно пёстрое сообщество представительниц различных рас и земель, она ни разу не наблюдала каких-либо выражений взаимной неприязни или непочтительного отношения к сёстрам Ордена. Все девушки были предельно вежливы и доброжелательны, но Аурминд ясно понимала, что это ни в коей мере не отражало истинного положения дел в Сидонии.

Просто так уж сложилось, что Орденской университет стал некой нейтральной территорией, на которой свято соблюдалось выбитое на арке главных ворот правило: "Все равны пред ликом Дану". И ещё одно, негласное: "Все свои неприязни оставь за воротами".
Девушек, нарушивших эти правила, ждало позорное исключение. Впрочем, таких случаев за всю историю существования университета были единицы. Какими бы сложными и напряженными не были политические отношения между правящими домами, вплоть до сего дня считалось крайне престижным направлять своих дочерей обучаться сюда, в университет, и жутким позором было исключение из него.

Дело в том, что на сегодняшний день университет при синодальном монастыре Ордена Праматери был единственным на всю Сидонию учебным заведением, где девушки могли получить качественное и разностороннее образование.
Правда, помимо Орденского университета существовало ещё два не менее престижных учебных заведения: Академия высшей магии в Норвике и университет Торграйт в окрестностях Белого Города. Но в университет принимали лишь юношей, а в Школу высшей магии по понятным причинам попадали только те, в ком обнаруживался ценный дар мага.

По своей сути университет Ордена был, как ни парадоксально это звучит, не религиозным, а светским учебным заведением. Правда, относилось это лишь к первой ступени, которую по профилю образования можно было уверенно назвать Институтом благородных девиц. Тут наряду с общеобразовательными предметами воспитанницы обучались музыке, рисованию, логистике, истории, премудростям медицины, стихосложению, танцам и этикету.

Обычно выпускницами первой ступени были дочери лордов, общинных и городских старшин, паладинов, маститых купцов и фермеров. Также эта ступень пользовалась популярностью в среде идишей и орков - словом, всех тех, кто, не хватая звёзд с небес, смотрел на жизнь с чисто практичной точки зрения и желал видеть своих дочерей высокообразованными и успешными дамами. К тому же, выпускницы первой ступени всегда считались великолепной партией для перспективного брака.

Вторая ступень подразумевала более углублённое и разностороннее изучение общеобразовательных наук, к которым прибавлялись присущие только Сидонии предметы, такие, как основы магии и чародейства, драконология, философия и теология. Именно на этом этапе воспитанницы определялись со своим вступлением в ряды послушниц Ордена. Девушки, прошедшие вторую ступень обучения, были элитой, цветом сидонийского общества. Среди выпускниц второй ступени были герцогини, баронессы, дочери сенаторов и лордов, наследные принцессы.

В истории Орденского университета были и такие факты, когда способные к наукам и чрезвычайно талантливые девушки, дочери обычных фермеров и горожан, прошедшие обе ступени обучения в университете, в результате выходили замуж за королей.

Таковой была Софиния Златокудрая, уже покойная мать царицы Фостии Справедливой, и ныне здравствующая королева Гарсигарда Аманта.
Высшая, третья ступень обучения для всех жителей Сидонии являлась чем-то непостижимым и поистине таинственным, ибо её проходили единицы. Как правило, имена этих женщин никогда не афишировались, но Аурминд было известно, что выпускницы третьей ступени все как одна становились ментадами и чародейками. Они, как и все прочие послушницы и сёстры Ордена, никогда не давали обет безбрачия и в отличие от известных Аурминд по миру людей католических монашек в большинстве своём состояли в счастливом браке и были матерями семейств. Выпускницы третьей ступени всегда оставались при Ордене. Именно они становились его магистрами, преподавателями университета или занимали должности матерей-настоятельниц в разбросанных по всей Сидонии монастырях Ордена.

Сопровождаемая перешептываниями и уважительными взглядами воспитанниц, Аурминд достигла верхней площадки лестницы и, сама не понимая почему, вдруг остановилась.
На душе отчего-то стало беспокойно.
Какое-то неясное, пугающее чувство близкой опасности заставило девушку настороженно оглядеться. Пожалуй, наиболее похожие на её ощущения эмоции испытывает человек, оказавшийся в одном шаге от готовой к броску кобры.

Аурминд судорожно потёрла виски.
В паре метров от неё на ступенях лестницы мирно сидела молоденькая воспитанница, увлечённо читавшая книгу.
"Что за наваждение?" - промелькнуло в голове Аурминд. Она вдруг с изумлением поняла, что именно эта конопатая девчушка с немного простоватым, добрым лицом и является источником её беспокойства.
На вид Аурминд дала бы ей лет четырнадцать-пятнадцать. Впрочем, она прекрасно помнила, что возраст в Сидонии понятие относительное, и подчас его не всегда можно определить по внешности.
Она растерянно смотрела на девушку, пытаясь осмыслить свои ощущения. Видимо, почувствовав на себе взгляд, та оторвалась от увлекшей её книги и, виновато улыбнувшись, поднялась со ступенек и сделала обязательный книксен.

- Как зовут тебя, дитя? - мягко спросила Арминд, подавив в себе необъяснимое волнение.
- Милисентия, сударыня. Милисентия Нан-Марог, дочь барона Нан-Марога, ученица первой ступени, - представилась девушка и улыбнулась самой что ни на есть очаровательной улыбкой.
Аурминд лихорадочно попыталась вспомнить такое знакомое ей имя. "О, боги! Барон Нан-Марог, сенатор! Один из глав Лиги пяти королевств! Адепт культа Кухулина и заклятый враг Ордена!"
- Я могу быть вам чем-то полезна, сударыня? Вам плохо? - вежливо поинтересовалась девушка, с некоторым беспокойством глядя на вдруг побледневшее лицо своей собеседницы.
- Нет-нет милая! Всё хорошо, просто голова вдруг закружилась. Жара, жара... - растирая виски, в растерянности пробормотала Аурминд.

Она понимала, что дети за дела своих отцов не в ответе, и дочь враждебно настроенного барона имеет полное право обучаться в университете Ордена.
- Давайте я Вас провожу, Вы совсем побледнели, - с нескрываемым беспокойством произнесла Милисентия.
- Всё хорошо, милое дитя, всё хорошо. Благодарю за беспокойство, - пробормотала Аурминд и поспешила продолжить свой путь.
Милисентия проводила странную даму растерянным взглядом и вновь села на ступени, раскрыв свою книгу.
Собственно, читала она сейчас не её, а лежащее на развороте страниц письмо, полученное сегодня утром - это было послание от кормилицы.
Обычное письмо из дома с описанием всех последних новостей, с пожеланиями успехов в учёбе и вопросами о том, как живётся милой девочке вдали от родного дома. Словом, самое что ни на есть обычное письмо, если бы не одно "но"...

За те полгода, что Милисентия провела в университете, отец ни разу не сподобился написать дочери, и лишь кормилица исправно, дважды в неделю, присылала ей весточки из дома. Из них Милисентия узнавала о том, что её отец находится в постоянных разъездах. То он отправляется в Андалан, то в Трингобард, то неделями гостит у короля Лакои, то вдруг с головой погружается в работу Сената или целыми днями пропадает на охоте. В посланиях кормилицы не было ничего дурного, просто однажды, читая очередное письмо, Милисентия вдруг поняла, что добрая женщина даже не подозревает о том, что она единственная из всех близких юной баронессы, кто скучает по ней и искренне волнуется за свою милую девочку. А отцу, полностью отдавшему себя политике и религии, абсолютно наплевать на то, как себя чувствует его родная дочь, каких успехов она достигла в учёбе и какими интересами живёт.

Будучи по своему характеру максималисткой, в равнодушии отца девушка находила косвенное подтверждение дошедших до неё слухов о том, что он каким-то образом связан со смертью своей жены, матери Милисентии. Дочитав письмо, Милисентия захлопнула книгу, поднялась со ступенек и быстрым шагом направилась к учебному корпусу.



Между тем Аурминд, ещё не успокоившаяся после странной встречи, проследовала через титанических размеров колоннаду университета, затем через открытую галерею, соединяющую главный корпус с библиотечным крылом, и вошла в главное хранилище. Её быстрые шаги эхом отдавались под каменными сводами широкого коридора. Необъяснимое волнение немного улеглось, но никак не покидало её.
Пройдя мимо нескольких дверей, ведущих в хранилища, Аурминд остановилась перед самой последней.
Именно тут, подальше от любопытных глаз, бережно хранились бесценные сокровища духовного наследия предков - подлинная Книги Бытия, написанная рукой самой Праматери, и драгоценнейшее свидетельство истинной мудрости, свитки Эльгара Хольмского, философа древности, самого первого главы Совета старейших, того, кто первым среди всех фейри постиг истину жизни и познал многообразие миров, того, кто открыл пред ликом Великой Дану путь в Сидонию.
Тут, в тишине хранилища, любила бывать и Преподобная Мать.

Она объясняла это так: "Я сама не могу этого понять, но когда нахожусь здесь, со мной происходит нечто странное, что выше моего понимания. Видимо, близость столь священных реликвий каким-то образом влияет на мой разум, заставляя его очиститься от всего лишнего. И тогда, словно растворившись в этом мире, я начинаю чувствовать всю Сидонию. Она словно становится моим телом, я ощущаю, как она дышит. Я знаю, где ей сейчас хорошо - тогда я ощущаю идущее от неё тепло. Я чувствую, где ей сейчас больно, она словно жалуется и ищет помощи. Тогда приходит ощущение пустоты и холода. Сидония живой мир, сейчас она смертельно больна и понимает это. В этот мир проникла самая отвратительная человеческая скверна, какая только может существовать на свете, и имя этой скверны - равнодушие".

Аурминд открыла дверь и вошла в просторную прямоугольную комнату, напоминающую пенал, с оштукатуренными выбеленными стенами и высоким сводчатым потолком.
В одной стене находился ряд небольших подслеповатых окошек, расположенных примерно в трёх метрах от пола, прочие были глухими. У дальней стены были смонтированы четырехъярусные дубовые стеллажи, на которых, переложенные тонкими листами катанной золотой фольги и липовыми досками, в развёрнутом виде хранились свитки Эльгара Хольмского. Рядом на массивной тумбе покоился добротно сработанный, потемневший от времени сундук, в котором на протяжении многих тысяч лет хранилась величайшая святыня Сидонии, Книга Бытия.

Только однажды священные реликвии покидали эту комнату - в дни разорения синодального монастыря. Сёстры Ордена тайно переправили бесценные артефакты оркам, а места подлинников заняли их копии, которым и выпала печальная участь быть сожженными. Богатое воображение Аурминд рисовало ужасные картины тех далёких страшных событий. Заваленный растерзанными телами убитых сестёр и послушниц, залитый их кровью монастырский двор, отчаянные вопли насилуемых, толпы озверевших от крови и религиозного экстаза сторонников Кухулина, с факелами в руках рыскающих по комнатам и укромным закуткам в поисках укрывшихся там женщин.
Летящие из окон листы бесценных книг. Здания, освещенные пламенем разведённого посередине двора огромного костра, в котором бесследно сгорают труды величайших мудрецов прошлого.
Морок Великий, военный вождь оркского клана Хуур, укрыл у себя и с артефакты, и нескольких сопровождавших драгоценные скрижали сестёр Ордена.

Кстати, одна из укрывшихся у орков сестёр, Ария-Сантия, впоследствии стала любящей женой Морока и его верной спутницей во всех сражениях той войны.
Только после победы над мятежными ордами Кухулина эти две самые величайшие драгоценности духовного наследия предков были возвращены в восстановленный монастырь и вновь заняли свои места в хранилище.

Сейчас тут было тихо и спокойно, ничто не напоминало о жутких событиях, некогда сотрясавших эти стены.Из мебели здесь находились три установленных в ряд секретера, служивших рабочими местами для переписчиц, и пара банкеток. Посередине стоял длинный, потемневший от времени дубовый стол, за которым сейчас восседали Преподобная Мать, Муилькор, Эллен и пока что незнакомый Аурминд молодой светловолосый мужчина. Помещение было довольно ярко освещено, но не свечами, как это было принято, а тремя световыми шарами, точно такими же, какими освещался тронный зал императорского дворца в Тирине и большой зал синодального храма. Правда, эти шары были намного скромнее, размером не более страусиного яйца.

Увидев вошедшую в комнату Аурминд, Муилькор широко улыбнулся.
- Благодарение Богам! Как же тебе идёт это одеяние! - громогласно произнёс он, поднявшись со своего места и подойдя к девушке. - Ну-ка, дай я тебя рассмотрю поближе! Что это ты такая бледненькая?
Добродушно улыбаясь, он крепко обнял её и по сидонийской традиции четырежды поцеловал.
- Великая Дану, да что же это творится-то? Пора, ох, пора тебя вытаскивать отсюда, совсем зачахнешь среди своих книг!

От столь бурного натиска Аурминд заробела и, стыдливо покраснев, отвела взгляд, чтобы скрыть от присутствующих счастливый блеск своих глаз. Она внезапно осознала, насколько успела соскучиться по этому немного сумасбродному мужчине, по шумной, грубоватой и прямолинейной Леноре и, конечно же, по Хелене с её философской умеренностью и тонкой иронией.
Между тем Муилькор, продолжая обнимать Аурминд за худенькие плечи, повернулся в сторону сидевших за столом.

- Отпусти эту пташку на недельку к нам в Тирит! - прогремел он, обращаясь к Преподобной Матери. - Что она тут видит? Одни лишь каменные стены да пыльные книги! Ведь, ей-богу, зачахнет этакая красота!
Скрестив на груди руки и укоризненно качая головой, Белагестель с улыбкой наблюдала за этой сценой.
- Медведь, да ты перепугал нашу Аурминд!
- Перепугал? Я?! - Муилькор преувеличенно изобразил изумление. - Да вас всех надо отсюда хотя бы раз в неделю в народ вытаскивать, а то такими темпами сами вскоре начнёте по тёмным углам прятаться! Окопались тут среди праха истории и белого света не видите! Книги, мать, штука полезная, я бы даже сказал, более чем полезная, но ведь всему есть разумные пределы! В какой книге ты прочтёшь, о чём нынче судачит народ на рыночной площади или в таверне? Разве книга поведает тебе о сегодняшних заботах мастерового народа?

- Ладно, угомонись. Отпущу я её. Отпущу её и сама с вами в Тирин поеду!
- Вот это, мать, ты дело говоришь! Вот за что я шибко тебя люблю и уважаю, так это за то, что душой отзывчива и с понятиями! - широко заулыбался Муилькор и взглянул на Аурминд. - Ленни о тебе спрашивала, скучает. Люси тоже, чуть что, тебя поминает, ведь подруги вы. Нынче же едем в город. А завтра организуем охоту.
- Боюсь, что с охотой, братец, придётся обождать. Не время сейчас охотами развлекаться, - укоризненно качнула головой Преподобная.
- Через четыре дня назначено заседание Сената, ты должен на нём присутствовать, - вставила своё слово Эллен. - Не забыл ещё, что ты теперь феанн?
Муилькор поморщился и взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.

- Да знаю, знаю!

- Разве тебе неинтересно? - приподняв брови, спросила Белагестель.
- Нет, неинтересно! Пока неинтересно, - вдруг посерьёзнев, ответил Муилькор и, по-прежнему держа Аурминд за плечи, развернул её лицом к стоящему рядом белокурому незнакомцу.
- Позволь представить, ведь вы не знакомы. Лорд Рональд Лансер, хранитель священного портала и рыцарь Ордена Двадцати.
Аурминд подняла глаза и встретилась с серо-голубым взглядом незнакомца. Встретилась, да так и обмерла.
- А… Аурминд, - едва слышно прошептала она, чувствуя, как бешено заколотилось в груди сердце.
- Ро… Рональд, - запинаясь и покраснев подобно девице, смущённо произнёс молодой лорд.
Для Аурминд всё вдруг разом растаяло. Исчезли покрытые толстым слоем белой штукатурки стены, исчезла Преподобная Мать, исчезла Эллен, куда-то вдруг пропала тяжелая рука Муилькора, покоившаяся на её плече, испарился и сам Муилькор. Остался лишь один только взгляд этих серо-голубых глаз.
В мире остались только Аурминд и Рональд.

- Ого! - качнул головой Муилькор, убирая руку с плеча Аурминд, и перевёл растерянный взгляд на Преподобную и Эллен.
Белагестель улыбнулась.
- Вот так случается в жизни, братец. Вот так.
Эллен молча указала ему глазами на стул, как бы говоря: " Не мешай, теперь ты там лишний".
Отойдя от замерших Аурминд и Рональда, Муилькор тихонечко занял своё место за столом.
- Это магия какая-то, - тихо произнёс он.
- Хочу напомнить тебе, милый, что эту магию ты испытал на себе, когда познакомился с Хеленой, - так же тихо сказала Эллен.
Уж кто-кто, а бывшая жена имела полное право уколоть его этим фактом, и посему Муилькор предпочёл промолчать.

Там, в мире людей, они более двадцати лет прожили с Эллен душа в душу, произвели на свет двух замечательных сыновей, и многим тогда казалось, что их брак является чуть ли не эталоном счастливого семейного благополучия. Но, как говорится, не всё то золото, что блестит. Как-то тихо и без излишнего шума они разошлись.
Их супружество закончилось, но тем не менее до сего дня между ними сохранились и взаимоуважение, и очень крепкие приятельские отношения.
- Аурмид! Аурминд, девочка моя! - стараясь привлечь внимание своего секретаря, певуче позвала Преподобная. - Аурминд, ау!

- Простите, сударыня, я слушаю Вас, - сконфужено отозвалась та, переведя растерянный взгляд на Первожрицу.
- Я позвала тебя и Эллен, чтобы поручить вам одно крайне важное дело. Сейчас по всей Сидонии гуляет довольно приличное количество копий свитков Эльгара Хальмского, но в большинстве они являются не копиями подлинника, а списаны уже с более поздних экземпляров. В иных текст до неприличия сокращён, а другие грешат самыми банальными искажениями. При содействии лорда Лансера и, - сделав паузу, Белагестель взглянула на Муилькора, - по распоряжению Его Величества императора Сидонии Муилькора...
Услышав эти слова, тот ошалело взглянул на Преподобную, но промолчал, лишь нахмурил брови.

- По распоряжению императора поручаю вам выполнить это задание. Среди сестёр Ордена выберите десять самых старательных на ваш взгляд переписчиц. Пусть они займутся копированием с оригинала. На следующей неделе сюда должны прибыть несколько сенаторов и глав Совета старейших. Они будут лично присутствовать при этом процессе, чтобы проконтролировать, а потом и засвидетельствовать, что копии произведены с подлинного текста и не имеют никаких искажений. Позже в типографии Тирина будет организовано уже массовое издание, а те копии, что снимут сёстры, уйдут в императорскую библиотеку и в библиотеку Сената.

- Погоди, сестрёнка! А как же ваша поездка в Тирин? - встрепенулся Муилькор.
- Ничего страшного, братец. У девочек ещё полно времени. Раньше следующей недели они всё равно не смогут начать. Да и сенатская комиссия прибудет сюда лишь после очередного заседания этого «рассадника человеческой скверны», - Преподобная взглянула на Эллен. - Идите, распорядитесь насчёт отъезда и сами собирайтесь. Потом, уже из Тирина, мы отправимся в Белый Город, на заседание Сената.
Эллен кивнула и, обменявшись быстрыми взглядами с бывшим супругом, поспешно вышла. Последовавшая было следом за ней Аурминд задержалась у двери.
- Тебя что-то беспокоит, милая?- поинтересовалась Преподобная Мать.
- Да... - растерянно отозвалась та. - Когда я сюда шла, то вдруг почувствовала опасность, некое зло.
Первожрица внимательно посмотрела на своего секретаря.
- Опасность?
- Да, и меня это очень беспокоит. Когда я проходила мимо одной из воспитанниц, то почувствовала... - Аурминд неуверенно замялась.
- Говори как есть, не надо стесняться, - ободрила её Преподобная.
- Такое ощущение... будто... Это как оказаться один на один со здоровенным злобным псом, - неуверенно продолжила Аурминд. – В общем, угроза исходила от этой девушки. Я поинтересовалась, кто она. Это дочь барона Нан-Марог Милисентия.
Преподобная улыбнулась, но сидевший рядом Муилькор всё же успел заметить промелькнувшее в её глазах нешуточное беспокойство.
- Я понимаю тебя. И даже скажу больше: я чувствую, что эта девочка, как и её отец, принесет Сидонии немало горя. Но сейчас она всего лишь ребёнок и имеет полное право находиться здесь. К тому же, пока она тут, мы можем быть уверены, что её отец не соберется совершить против нас какие-либо агрессивные действия.

- А мы не можем как-то повлиять на неё? Она ведь совсем ещё юная! Мы ведь в силах предотвратить возможное зло, например, уделить ей больше внимания? - робко спросила Аурминд.
Преподобная вздохнула и с сожалением качнула головой.
- Ты и я, мы обе чувствуем исходящую от неё угрозу. Но мы не можем знать, в чём и как это выразится. Будь у нас сейчас шанс как-то изменить это, мы не ощутили бы ничего. Мы бессильны что-то изменить. Она дочь своего отца, и у неё своя дорога.
- Но!..
Вместо ответа Преподобная вновь качнула головой.
Тяжело вздохнув, Аурминд вышла.

Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Муилькор взглянул на Первожрицу.
- Почему ты так считаешь? - мрачно спросил он. – Аурминд само олицетворение душевного тепла и доброты. Если бы ты ей позволила, то... - он не договорил - властно вскинув руку, Преподобная прервала его.

- Отвечу тебе вопросом на вопрос. А ты уверен, что подобное слепое вмешательство не приведёт к ещё более худшему финалу? Покажи мне хотя бы одного доктора, который брался бы лечить больного, не зная, какая у него болезнь! Милисентия самая обычная девочка-подросток, она в десятке самых лучших воспитанниц первой ступени. Девочка не по годам умна и самостоятельна, сейчас она лишь этим отличается от многих тысяч своих сверстниц. Во всём прочем она такая же, как все, со своими заботами и радостями. В отличие от некоторых своих сверстниц, она даже не кичится тем, что баронесса. Она просто живёт своей жизнью и даже не подозревает о том, что несёт на себе печать зла.

- С тех пор как ты прошла своё испытание, стала изъясняться столь витиевато, что я порой просто не понимаю тебя! - хмуро отозвался Муилькор и, покосившись в сторону сидевшего рядом с ним лорда Лансера, невесело усмехнулся.

В отличие от Муилькора, близко знавшего эту женщину на протяжении долгих лет, молодой Лорд, крепко влип, попав под её чары – как будто и не тонул только что в глазах Аурминд.

Если просто сказать, что Преподобная Мать была красива, то это значило не сказать ничего, ибо она была поистине прекрасна.
Бесспорно, что в ней не было и доли той вычурно-фарфоровой красоты, какой обладала её младшая сестра Эллен, не было притягивающей глаз спокойной и возвышенной грации Хелены, её вообще было невозможно сравнить с кем-либо.
Пожалуй, единственные слова, которыми можно наиболее полно охарактеризовать её образ, это «роскошь» и «величие».

Она относилась к воспетому в легендах и сказаниях уникальному типу женщин, которых представить иначе чем восседающими на троне просто невозможно.
В сознании многих подобные образы обычно всплывают при упоминании таких легендарных личностей, как Клеопатра, царица Савская или Шахерезада.
Что касается внутреннего мира этой непостижимой женщины, то для мало знакомых с нею людей он был тайной за семью печатями.
Она более чем ясно осознавала, что отличается яркой, впечатляющей внешностью, и умело пользовалась этим при достижении своих целей.
Кроме того, она обладала неженской логикой и складом ума, которому позавидовал бы любой выдающийся стратег.

Белагестель, в мире людей звавшаяся Сандрой, страстно обожала сложнейшие многоходовые комбинации в бизнесе, причём умудрялась проводить их так, что даже самый изворотливый ум не мог осмыслить её конечной цели.
Подчас это был не какой-то один желаемый результат, на поверку выяснялось, что проведённая ею многоходовая афера достигла сразу нескольких, заранее определённых целей. Пожалуй, её стратегию можно было сравнить с игрой в шахматы, когда, сделав первый ход пешкой, она уже твёрдо знает, что поставит противнику мат на двенадцатом ходу, при этом на пятом возьмёт коня, на седьмом и восьмом выведет из игры обоих слонов, а на десятом непременно завладеет ферзём соперника.

Она была высока ростом и великолепно сложена. В облике Белагестель без труда угадывалась южанка, даром что она была сицилийкой по происхождению.
Там, в мире людей, кто-то находил в ней некое сходство с молодой Элизабет Тейлор, другие утверждали, что она чрезвычайно похожа на Вивиен Ли, и даже конкретизировали, сравнивая её внешность с образом Скарлетт из фильма "Унесённые ветром". При этом и те, и другие находили, что она обладает яркой индивидуальностью и потрясающей харизмой.
Даже самое поверхностное знакомство с нею так или иначе производило на людей впечатление.
Мужчины до безумия обожали её, женщины реагировали по-разному. Одни восхищались ею, другие завидовали, ненавидели и боялись её.

Всего через пару минут коротенькой беседы она уже ясно понимала, что представляет собой её собеседник, как следует строить разговор с ним, и тогда начиналось настоящее действо.
Тембр голоса, построение фраз и их произношение, поза, выражение глаз, улыбка - она не упускала ни одной мелочи. И вот уже разговор течёт по нужному руслу, собеседник становится послушной марионеткой в её руках. В робкого она вселяет уверенность, напористый наглец превращается в покладистую овечку, самоуверенный интеллектуал подавлен и чувствует себя ничтожеством. Собеседник в полной её власти, и она уверенно вплетает в канву разговора своё кружево. Беседа завершена – вуаля! Она всегда добивается желаемого.

Однажды довольно известный театральный режиссёр, хорошо знавший Сандру, как-то сказал: "Если бы она пожелала, то могла бы стать, величайшей актрисой, величайшим политиком или величайшей авантюристкой. Но ей и не надо этого желать, ибо она уже и актриса, и политик, и авантюристка!"
Не зря с чьей-то лёгкой руки к ней приклеилось меткое прозвище Железная Сандра, ибо при всех своих впечатляющих достоинствах она ни разу не оказывалась замешана в каких-либо пикантных или компрометирующих историях.

Конечно же, эти бездонные тёмно-карие с поволокой глаза, слегка снисходительная улыбка чувственных губ, струящийся водопад длинных, черных как смоль волос и чарующая музыка неё низкого мягкого голоса произвели и на Рональда вполне ожидаемый эффект.
Затаив дыхание, он с жадностью и почтением ловил каждое произнесённое ею слово. В глазах молодого лорда буквально пылало пламя вселенской любви и бесконечной преданности.
Муилькору, который уже не раз был свидетелем подобного, в очередной раз вспомнился персонаж Киплинга, питон Каа.

Угадав его мысли, Преподобная улыбнулась уголками губ, и в её глазах на миг вспыхнула такая знакомая Муилькору лукавая искорка, привет от прежней Сандры: "Привыкай, братец!"

Кстати, "братцем" и "сестрицей" они стали называть друг друга задолго до того, как оказавшись здесь, в Сидонии.
Если теперь можно было сослаться на то, что объяснение крылось в тексте Книги Бытия, где речь шла о возвращении в Сидонию Преподобной Матери и брата её императора Муилькора, то первоначально истинной причиной служили их странные отношения, сложившиеся ещё в мире людей.
Они не были братом и сестрой, они вообще родились в разных частях Европы.
Сандра Эсмеральда Бентли увидела свет в небольшой деревеньке Санта-Флавия, расположенной в десяти километрах от Палермо, на солнечной Сицилии, в семье местного мафиози. Будущего же императора Сидонии в одну из холодных мартовских ночей обнаружили возле дверей сиротского приюта, расположенного на окраине Праги, разбуженные истошными воплями монашки.
В коляске с орущим обделавшимся младенцем они нашли размокший от детской мочи наскоро вырванный листок из записной книжки, на котором неровными расплывшимися буквами по-русски было написано "Александр В...ер... Пов...ск...и...".
Монашки не стали ломать головы, пытаясь расшифровать эти каракули, и не нашли ничего лучше как записать подкидыша в регистрационной книге приюта под именем Александр Версповски.
Вот так по-разному они пришли в мир - будущая Преподобная Мать и будущий император Сидонии.

Правда, теперь они знали, что в их жилах течёт кровь общих предков - наследника сидонийского престола и той самой сестры Ордена, что три тысячи лет назад вместе бежали в мир людей.
Выходило, что братом и сёстрой они уверенно могли называть не только друг друга, но и всех принявших участие в Исходе, ведь они все были потомками этого союза.

Единственное, что накрепко объединяло Муилькора и Белагестель, выделяя их из всех прочих, - относительная чистота этой родословной линии. Но было и ещё кое-что...
То, чему они оба не могли найти объяснения, находясь в человеческом мире, что с предельной ясностью стало им понятно только в Сидонии.
Дело в том, что они были до умопомрачения похожи.
Причём похожи настолько, что любой посторонний, увидев их впервые, без малейшего сомнения заявил бы, что они родные брат и сестра.
Конечно же, до зеркального сходства героев шекспировских комедий им было далековато, ибо Алекс, он же Муилькор, никак не вписывался в гламурный и нежный женоподобный облик Себастьяна, а худосочный мальчиковый образ той, кому была адресована патетичная фраза "сестра моя, погибшая Диана", явно проигрывал по сравнению с округлыми формами Сандры-Белагестель.

По своей природе Алекс относился к категории мужчин, которых свойственно характеризовать одним ёмким словом "кобель".
Он всегда вызывал у женщин повышенный интерес, причём настолько живой, что даже сложно было ответить на вопрос, то ли они ему ни в чём не отказывали, то ли он им. Но взаимоотношения с Сандрой складывались иным образом, и именно это немало удивляло не только общих знакомых, но и их самих.
Дело в том, что после своего знакомства они как-то сразу и накрепко сдружились.
Два абсолютно разных характера и темперамента, полнейшие, абсолютные противоположности друг друга, они, подобно противоположным полюсам магнита, были притянуты и соединены намертво.
Они буквально с полуслова понимали один другого, могли доверить друг другу самые сокровенные мысли. Но никогда, ни при каких обстоятельствах их не тянуло друг к другу, как может тянуть женщину к мужчине и наоборот.

Там, в человеческом мире, их странные отношения вызывали лишь сплетни да досужие домыслы. Алекс с завидным энтузиазмом и темпераментом кролика-производителя менял многочисленных подружек, имён коих он подчас даже не запоминал, а роскошная Сандра самым непостижимым образом продолжала оставаться его наилучшим другом – и только другом.
Шли годы. Постепенно они начали осознавать, что мир людей им чужд. Свою истинную природу первыми поняли именно Сандра и Алекс.
Тогда же умерился и спортивный интерес Алекса к женщинам, он, как это принято говорить, остепенился. Чуть позже состоялся и его брак, но женой ему стала не Сандра, которую к тому времени он стал называть "сестрёнка", а её младшая сестра Эллен. Этот брак продолжался более двадцати лет.
Это был период самого начала грядущего Исхода.
Брак Алекса и Эллен распался. Что тут поделаешь, бывает и такое.
Потом Алекс женился на Леноре. Этот брак более чем счастливо и благополучно продолжался и по сей день, с той лишь разницей, что третьим членом этой семьи и второй женой Алекса стала Хелена. И опять "сестрёнка" Сандра была рядом со своим "братцем", но уже не только на правах самого лучшего друга.
Именно тогда они начали понимать, что между ними существует иная, более крепкая, чем просто дружба, связь.

К этому времени они уже знали, что не являются людьми, благо, подтверждений тому было более чем достаточно - окончательным стало в общем-то уже ожидаемое ими обнаружение пресловутого ханка и портала, ведущего в мир сидов. Тогда и начался Исход.
Жизнь сида в человеческом обществе вообще сложна и сопряжена с трудностями.
Далее тянуть было уже невозможно. Когда тебе уже за шестьдесят, а ты выглядишь всего на тридцать и в ближайшие восемьсот лет стареть явно не собираешься, то это начинает создавать некоторые проблемы и причинять определённые неудобства, привлекая чересчур назойливое внимание окружающих.
Они воспользовались дверью в иной мир, обретя уникальнейший шанс начать свои жизни с чистого листа и ещё не до конца осознавая, что тем самым возвестили начало новой эры в истории сидов.
Теперь, находясь уже в Сидонии, Муилькор и Белагестель нашли ответ на свой самый главный вопрос.
Они не могли воспринимать друг друга с точки зрения противоположности полов именно потому, что между ними существовала куда более тесная связь, которая была многим крепче, чем связь любовников, крепче, чем связь брата и сестры. Они по сути своей были едины, мужское и женское воплощение единой Праматери. Это и был главный ответ, и дала его сама Сидония.

* * * * *

Попади искушенный любитель фэнтези в таверну "Городская кошка", он был бы крайне удивлён и расстроен увиденным - настолько это заведение отличается от того, каким оно должно быть по классическим канонам жанра.
"Где глиняные корчаги с вином? Куда подевались чадящие черными хлопьями копоти сальные свечи? Почему нет огромного пещероподобного камина с жарящейся на огне целой тушей кабана?" - возмутился бы он и, пожалуй, был бы по-своему прав.
Внешне "Городская кошка" действительно выглядела как образец классической фэнтезийной таверны. Стены первого этажа, сложенные из огромных грубо обтёсанных камней, нависающий над узкой улочкой второй этаж, украшенный потемневшими от времени грубыми дубовыми балками…
Сальный фонарь, висящий над дверью таверны и привлекающий своим светом как мотыльков, так и любителей крепкого эля, безбашенного веселья и лёгкой любви.
Конечно же, был и обязательный при подобных заведениях пьянчужка, мирно дремлющий в уютной луже, раскинувшей свои берега неподалёку от выщербленных каменных ступеней крыльца.
Но весь этот сказочный антураж моментально улетучивался, как только посетитель входил в таверну.

Пожалуй, тут сдали бы нервы и у самого закалённого почитателя эльфийско-героического эпоса.
Внутри таверна "Городская кошка" представляла собой чудовищную с точки зрения поклонника жанра смесь привычной ему по книгам и фильмам харчевни и паба конца двадцатого - начала двадцать первого века.
Вполне современная барная стойка с колонками для разлива пива, кофейный аппарат и висящая на стене доска для дартса.
Над стойкой бара красуются вывески известных каждому уважающему себя любителю пива брендов, таких, как немецкие «Ayinger», «Doppelbock» или английские «Samuel Smith», «Sweet Stout» и «Youngs».
Ну и, конечно же, близкий ирландскому сердцу «Guinness» и лучший «Dry Stout».
Давайте-ка отойдём в сторонку и пропустим убегающего из таверны нашего воображаемого любителя классического фэнтези.
Убежал?
Вообще-то отчасти он прав: и вывески, и капучино-автомат - всё это не является исконно сидонийским.
Просто хозяин таверны явно сметливый малый, он очень быстро сообразил, что благодаря Исходу его заведение может расширить свою клиентуру.
Ведь население Вересковых Пустошей разом утроилось, а стало быть, утроилось и количество его потенциальных клиентов. Вот он и сделал из "Городской кошки" этакий мирок воспоминаний.
Правда, тут следует сделать одну существенную оговорку: все эти вывески популярных брендов вовсе не декорации, в полном соответствии с рецептурой известных сортов это пиво варят тут же, в подвале примыкающего к таверне здания.
Что касается кофейного аппарата, то и он не принадлежит миру людей. Машинка чисто местного производства, испокон веков кофе наравне с таном был и остаётся одним из самых популярных напитков в Сидонии.
Давайте оглядимся.
Что мы чувствуем первым делом, войдя в довольно просторное, но тем не менее уютное помещение таверны?
Конечно же, это запахи! О, эти чудные ароматы!
С кухни доносится благоухание жареных колбас, копчёных рёбрышек и жаркого из форели.
Вечер только-только вступил в свои права, и посетителей в таверне пока не так много.
Народ начнёт подтягиваться чуть позднее, а пока давайте-ка приглядимся к этим ранним пташкам.
За ближайшим к нам столом клюёт носом изрядно набравшийся пива мужчина.
Ого! Судя по острым ушам, это эльф! Такое точно не каждый день увидишь!
Вот там, за угловым столиком чинно расположилась семья идишей, муж и три жены.
Тихо обсуждая какие-то свои дела, они ужинают и, судя по тому, что старшая в семье женщина что-то записывает на лежащем перед ней листке бумаги, составляют планы на завтра.
После праздников сбора урожая идиши часто приезжают в Тирин, чтобы обменять часть урожая зерна на необходимые в быту предметы обихода.
Ну а женщины, в каком бы мире они не жили и к какому бы этносу не принадлежали, везде одинаковы. Конечно же, им нужны и новые платья, и платки, и обувь, а то и что-либо из косметики.
Кстати, когда речь заходит о народе идишей, то тут не следует идти на поводу аналогии. Созвучие, угадываемое в самоназвании идишей, ни в коей степени не объединяет их с приходящим на ум народом.

В трудах Эльгара Хальмского название этого этноса трактуется как производное от оркского "ид"(долина) и эльфийского «ши» (сиды) - долинные сиды.
По своему кровному родству идиши являются результатом кровосмешения орков и эльфов и наравне с оными почитают себя одним из древнейших народов Сидонии.
Их образ жизни и традиции за некоторыми исключениями мало чем отличаются от образа жизни обычных сидов.
Вот по своему вероисповеданию идиши наиболее близки к оркам и сульми - испокон веков, подобно оркам, они были ортодоксальными приверженцами культа Праматери и, подобно сульми, почитали четырёхединство в браке.
Ладно, давайте оставим их в покое, тем более что в "Городской кошке" всегда найдётся, на что ещё посмотреть.

В большом зале таверны разбитного вида музыкант наяривает на своей скрипке мотив какой-то ирландской песенки. Ого! Если я не ошибаюсь, это "Каменистая дорога"!
А ведь здорово играет, шельмец, заразительно, и по лицу видно, что ему самому это нравится!
Он играет для молодой пары – яркой, как солнышко, рыжеволосой девушки и долговязого русоволосого паренька.
Оба лёгкие, стройные, полные жизненной энергии, они отплясывают под эту зажигательную мелодию и, судя по тем страстным взглядам, которыми одаривают друг друга, эти ребята не просто случайные партнёры по танцу.
Несколько посетителей, хлопая в ладоши в такт мелодии и широко улыбаясь, подбадривают молодых танцоров. А вон тот парнишка взялся за партию ударных - зажал коленями перевёрнутое деревянное ведёрко и лихо отбивает на нём ритм. И как только пальцы не заболят?
Веселье только начинается. Народ в Сидонии умеет и хорошо поработать, и повеселиться.
Конечно, было бы неплохо и нам присоединиться или к танцорам, или к зрителям, но сейчас нас интересуют не они, а в-о-о-он та пара, что сидит за столом для почётных гостей.
Мужчина и женщина. Потягивая из больших серебряных кружек тёмное пиво, они о чём-то оживлённо беседуют.
Давайте подойдём к ним поближе!

* * * *

[pike]

Глава-4
Братец и сестрица.
Продолжение.

Читать дальше...

- Да ты, Преподобная, здорово нарезалась! - криво усмехнулся Муилькор, глядя в осоловевшие глаза Белагестель.
- Пошел к чёрту!
- Мне тебя домой тащить, так что не груби, женщина!
Белагестель приосанилась и, сложив на столе руки, словно прилежная ученица, уставилась на своего "братца" вызывающим взглядом.
- Я ещё не так пьяна, чтобы меня куда-то тащили!
Муилькор иронично усмехнулся.
- Ты бы притормозила! Негоже Преподобной надираться, словно сапожнику!
- М-м-может ж-ж-женщина позволить себе немного расслабиться?
- Немного - может. Но не так сильно и не на виду у посторонних, ты всё же Преподобная Мать, звание-то обязывает.
- Тут все свои.
- Свои? Что ты имеешь в виду?
- Ну, вот они, к примеру, - Белагестель кивнула в сторону танцующей пары, - Линда Форест и Гюнтер Навотны. Она была маркетологом на нашей студии, он - водителем. А во-о-он за тем столиком сидит один из бывших охранников Эрик Ульрих. Ты не думай, я всех помню.
Муилькор уважительно кивнул.
- Ты меня не перестаёшь удивлять. Неужели ты и правда знаешь всех бывших служащих студии по именам?
- Должность обязывает.
- Должность? Да ни один владелец мало-мальски крупной конторы не может похвастаться тем, что знает всех своих служащих по именам, так, разве что нескольких более-менее примелькавшихся персонажей, да и тех порой может путать.
- Не забывай, кто мы, и то, что я лично проводила собеседование с каждым, кого принимали на работу.
- Ну а гномы? Вот будет забавно, если среди них пойдёт слух, что Преподобная Мать пьяница.
- Не дури. Гномы не сплетники, они настоящие работяги. Не трогай их, и им не будет до тебя никакого дела. Ты вот лучше скажи мне, как ты со своими бабами управляешься?

Муилькор не ожидал этого странного вопроса. Он недовольно хмыкнул и приложился к кружке эля.
Уж кто-кто, а он прекрасно знал, что его названная сестрица не станет ни с того ни с сего вдруг касаться этой темы. Значит, у неё на этот счёт есть какие-то мысли. Но какие?
- Ты время-то не тяни! - Преподобная пристально взглянула на братца.
- С чего вдруг ты решила поговорить об этом? До сих пор не можешь простить мне Эллен?
Она отрицательно качнула головой.
- Дело прошлое, да и прощать мне нечего. У вас был славный брак, хорошая семья. Ну а коли разошлись, так это ваше дело. У вас с Эллен и так добрые отношения. Вы оба вовремя поняли, что настал момент, когда будет правильнее расстаться, так что мне-то за польза соваться в ваши дела? Речь совсем о другом. Я о твоей теперешней семье. Вот убей меня Бог, никак понять не могу, как вы все уживаетесь вместе.
Вместо ответа Муилькор кивнул в сторону танцующей пары. При этом он лихорадочно пытался понять, с чего это вдруг была поднята эта тема.
- Красивая девушка! - он явно не спешил с ответом на вопрос Белагестель.
- Сидония - мечта многоженца. Никто не осудит и косо не посмотрит, - с лёгкой иронией в голосе произнесла она.
Муилькор перевёл взгляд на свою собеседницу.
- Санди, ты шикарная и умная баба, к тому же очень хитрая. Скажи, сколько лет мы вместе? Более тридцати! Мы же понимаем друг друга с полуслова.
Мы с тобой как брат и сестра, а Ленни и Хелена - твои самые близкие подруги. О нашей семье тебе известно абсолютно всё. Не темни, меня же не пальцем делали. К чему ты клонишь?
Облокотившись о стол, Преподобная посмотрела прямо в глаза Муилькора.
- У вас рождаются только дочери! Знаю, против родового проклятия не попрёшь, оно незыблемо, но нам нужен наследник, мать твою! Нам позарез нужен наследник мужеского пола!
- Э-э-э, дорогая! Ты бы поосторожнее с элем!
- Алл, я серьёзно! Если ни Ленни, ни Хелена не могут подарить тебе сына, возьми ещё жену! Брак императора четырёхедин, тебе обязательно нужна третья жена. С Эллен вы расстались раз и навсегда, я это прекрасно понимаю и не настаиваю на возобновлении ваших отношений. Тебе нужна любящая женщина. Такая, чтоб ваши чувства были взаимны, и чтобы с твоими фуриями она могла нормально уживаться. Ну, например, Лилит.
Характер у этого пекинеса - дай-то Бог каждому. С Ленни она дружна, с Хеленой тоже, в тебя влюблена по уши. Признайся, братец, ведь у вас с ней уже было что-то. Тебе делов-то осталось, что велеть ей приехать сюда да объявить своей женой. Хватит тебе ходить вокруг да около.

Муилькор одним махом осушил пинтовую кружку и ошалевшими глазами уставился на свою сестрицу.

- А тебе, мать, не кажется, что ты вообще перегибаешь палку? Сейчас ты уже всё решила за меня и за Лилит. Да мало ли что у нас с ней было! Сегодня утром при Рональде ты назвала меня императором и даже сослалась на якобы моё распоряжение, которого я вообще не давал! Да с чего ты вдруг взяла, что я так жажду стать императором?
На красивых губах Белагестель промелькнула ироничная улыбка.
- Потому что ты и есть император Сидонии, - пожав плечами, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся, ответила она. - Ей-богу, я тебе удивляюсь. То ты говоришь, что ещё не настало время объявлять себя императором, то вдруг и слышать об этом не желаешь. Или тебя удовлетворяет твоё нынешнее положение? Ты, братец, как-то определись! Или ты надеешься отсидеться в неге и покое? Не выйдет! Это я тебе как Преподобная Мать говорю, не выйдет! На этом заседании Сената ты провозгласишь себя императором, потом вызовешь из Норвика Лилит и возьмёшь её в качестве третьей жены. Понял?
Лицо Муилькора побагровело.

- Да ты что, твою ж мать, сдурела?! Какого чёрта!

Она спокойно улыбнулась.
- Своим появлением в Сидонии мы толкнули даже не камушек, а целый валун, и он теперь с грохотом летит со скалы, вызвав самый настоящий обвал, который остановить уже невозможно. Посмотри на эту пару. Сегодня они рады жизни и счастливы. Сегодня они танцуют. А что станет с ними завтра, когда сюда придут армии Лиги пяти королевств? Кто защитит их, кто защитит всех тех, кого мы привели следом за собой? Выходит, что мы их всех обманули и привели в этот мир на убой? Вся Сидония уверена в том, что наконец-то вернулся наследник императорского трона, который положит предел творящемуся в Сидонии беззаконию. Ты хочешь обмануть их надежды? Ты ещё не понял, что началась большая игра, и что ставка в этой игре даже не тысячи и тысячи жизней, а весь мир Сидонии?

Муилькор недоверчиво взглянул на сою собеседницу и с сомнением покачал головой.
- Спасители мира! Не слишком ли громко сказано?
- Эльгар Хальмский нашел путь в мир Сидонии, Великая Праматерь привела сюда своих детей. Я тебе уже говорила, что человеческая скверна не появилась сама собой, именно её дети поставили существование этого мира под угрозу. Нам, потомкам самой Дану, выпала участь спасти его.
- Что ты задумала? - тихо буркнул он, исподлобья глядя на Белагестель.
- А то ты не знаешь! Истребление человеческой скверны и возрождение Сидонии!

Муилькор с нескрываемым беспокойством воззрился на свою названную сестрицу.
- Я, конечно, не историк, но мне кажется, что нечто подобное уже было в истории человечества, и оно так же начиналось в пивной, только это было в Мюнхене. Ты хочешь перенести этот опыт в Сидонию?
- Алл, до нас Сидония спокойно жила на протяжении сотен лет. Неужели ты думаешь, что став Преподобной Матерью твоя Сандра сбрендила от мании величия и возомнила себя эдаким фюрером в юбке, решившим заграбастать этот прекрасный светлый мир в свои алчные лапки? С головой у меня, слава Богу, пока что всё в порядке, - усмехнувшись, ответила женщина. - Кстати, у тех ребят была замечательно поставлена пропаганда, есть чему поучиться, ну, естественно, в иных реалиях.
Отщипнув кусочек сыра, она кинула его в рот, прожевала, запила элем и посмотрела на Муилькора.
- Неужели твоя премудрая Хелена ничего тебе не говорила?
- Что она должна была мне сказать? - насторожился он.
После упоминания о Лилит он ждал от своей собеседницы любых неожиданностей.

Белагестель вновь отпила из своей кружки.
- Да о том, что ни мне, ни тебе не избежать своей участи, она уже предопределена. Пойди мы иным путём, и этот мир погибнет раз и навсегда. Неужели ты этого ещё не понял? Проклятый Кухулин и его приспешники нарушили порядок, существовавший тысячелетиями, они посеяли зерно человеческой скверны! Вспомни, холодное железо выкованное рукой человека навечно прерывает жизненную цепь сида. А человеческая скверна убивает саму Сидонию!

В глазах Белагестель Муилькор прочёл неподдельную боль и отчаяние. На этот раз за внешней бравадой ей не удалось скрыть своих истинных эмоций. Видимо, причиной тому был алкоголь.
- Именно с тех пор всё идёт не так, как надо! - склонив голову, произнесла она. - Блуждающие, неподконтрольные порталы, стайные гули, общий упадок - вот итоги той давней катастрофы! Состояние шаткого баланса. Сидонии нанесены ужасные раны, они глубоки. Нам суждено исцеление этого мира. Орден постепенно восстанавливается, осталось дело за малым - нам нужен император. Но ты чего-то выжидаешь, что-то мутишь.

Муилькор тряхнул головой, стараясь разогнать ударивший в голову хмель.
- И поэтому ты сватаешь за меня Лилит, хотя у меня две жены? А ты не задумывалась, что скажут по этому поводу Ленни и Хелена? Мало ли, что они дружны с ней...
- А они знают, о чём мы сейчас говорим, - очаровательно улыбнувшись, ответила Белагестель. - Брак императора четырёхедин. Ты старший мужчина клана. Вы с Лилит чистые, и на ней в отличие от Ленни и Хелены не лежит родовое заклятие! - добавила она.

Муилькор, нахмурившись, молчал.
Преподобная как ни в чём не бывало отвернулась и стала смотреть на танцующую пару.
Мимо них в сторону выхода из таверны чинно проследовала семья идишей. Впереди шла старшая жена, следом за ней муж, и только за ним следовали две младшие жены. Увидев Преподобную и Муилькора, они склонили головы в низком поклоне, церемонно прикладывая правую руку к груди.
Преподобная Мать и Муилькор ответили им вежливыми наклонами головы.

- Значит, ты пригласила меня именно для этого разговора? - наконец спросил Муилькор.
Она, искоса взглянув на него, молча кивнула.
- И Ленни и Хелена знают, о чём сейчас идет речь?
Белагестель вновь утвердительно качнула головой.
Муилькор отчаянным жестом взлохматил волосы и тяжело вздохнул.
- Почему ты не завела этот разговор сразу же после нашего приезда сегодня днём, там, на террасе, при всех?
- Об этом просила Ленни, - спокойный ответ Преподобной ещё больше поразил его
- Ленни?! Чёрт, ну это же полный бред!
- Почему бред? Всё очень просто! Ленни оставляет выбор за тобой, это только твоё решение. Всё ведь взаимосвязано. Уже сейчас ты имеешь полное право провозгласить себя императором, коим ты и являешься, но до тех пор, пока твой брак не будет символизировать четыре природные стихии, твой титул будет чисто формальным.
- Бред! Полнейший бред!
Белагестель укоризненно качнула головой.
- Это традиция, братец, это традиция. Символизму в Сидонии всегда придавалось огромное значение. Четырёхединство императорского брака олицетворяет единство и гармонию природных стихий. Благополучие в гармонии, а семья императора - её живое воплощение. Народы сульми и идишей до сих пор почитают четырёхединство брака.

- Тогда почему именно Лилит, а не кто другая, Мила, например? Вы вообще спросили у самой Лилит? С какой стати вы всё уже решили за неё?
Белагестель загадочно улыбнулась.
- У Колодаи и спроси. А вообще, братец, это политика. Иногда приходится поступиться принципами морали, чтобы избежать большего зла! Тем более, у вас с Лилит были некие отношения. К тому же, она до сих пор влюблена в тебя.
Муилькор молчал.
- Я не требую от тебя ответа сейчас. Алл, всё это очень серьёзно. Хорошенько всё обдумай. Пора уже прекратить валять дурака и серьёзно браться за дело.
Муилькор порывисто встал из-за стола и, наклонившись к Преподобной, тихо произнёс:
- Я уже принял решение! Мой ответ - нет! Я последую твоему настоянию и на первом же заседании Сената заявлю свои претензии на императорский престол, но неволить и принуждать Лилит к браку, ссылаясь на то, что у нас с ней когда-то был романчик, я не стану. Она молода и чертовки хороша, у неё впереди вся жизнь... Я говорю - нет!
Отступив от неё на шаг, он как можно более учтиво поклонился и, стремительно отвернувшись, хотел было направиться к выходу, но замер, столкнувшись лицом к лицу с ехидно ухмыляющейся Колодаи.

Глядя ему в спину абсолютно трезвыми глазами, Белагестель облегчённо улыбнулась.
- Первое испытание ты прошел, - тихо произнесла она.

- А у меня ты спросил? У меня тоже вся жизнь впереди, - с нескрываемой иронией поинтересовалась Колодаи и через плечо покрасневшего от смущения Муилькора переглянулась с Преподобной. - У вас тут такие страсти кипят. Можно я поприсутствую? А то вдруг и меня за кого-то выдадите, а я и не при делах, - ещё раз взглянув на Муилькора, она хмыкнула и, обойдя его, присела к столу.

- Хозяин! Принеси чего-нибудь горяченького и эля! - крикнула она, обращаясь к облокотившемуся о барную стойку крупному мужчине в белой широкой рубахе с расшнурованным воротом.
Приветливо улыбнувшись, тот быстро подошел к их столику.
Ошарашенный разговором с Преподобной и неожиданным появлением Колодаи, Муилькор опустился на своё место напротив рыжеволосой красавицы.
Только сейчас он обратил внимание на её странную одежду. На женщине был явно дорожный костюм, но какого-то непривычного для Вересковых Пустошей покроя. Кроме того, на нём не было вышивок, какими обычно украшали свою одежду местные модницы и модники.

- Есть запечённая кабанятина и великолепнейшие обжаренные колбаски! - лучезарно улыбаясь, обратился хозяин таверны к Колодаи. - Чего госпоже будет угодно? Может, запеченной на углях форельки или оленины в горшочке?
- Нет, милейший. Рыбы не надо, а вот кабанчика и колбасок - это в самую точку. И зелени. Да, сальцо есть? С ржаным хлебушком, было бы самое оно!
- Из напитков? – улыбаясь, поинтересовался хозяин.
- Тёмного «Гинесса» нам всем, похолоднее, чтоб со слезой.
- О, госпожа! - восхищённо вскинул густые брови мужчина. - Наисвежайший «Гинесс», госпожа, игрив и терпок, как поцелуй невинной девы!
Колодаи улыбнулась.



– Да Вы поэт!
- Для меня высочайшая радость услужить столь прекрасной даме. Это великая честь принимать у себя Преподобную Мать, господина феанна и их друзей, особенно если они столь прекрасны, как Вы, мадам!
- Благодарю Вас, добрый хозяин, но очень уж кушать хочется,- умоляюще вскинула глаза Колодаи. - Очень хочется.
- О, госпожа, видимо, с дороги. Простите меня, болтуна! Обождите, всё будет в один момент, - сверкнув широченной улыбкой, хозяин стремительно скрылся за дверью кухни.

- Как поездка? - коротко поинтересовалась Белагестель, с интересом глядя на подругу.
Колодаи неопределённо качнула головой.
- Вообще-то мы не добрались до Мелиолана, но в целом поездка с лихвой оправдалась.
- Погоди! Ты ездила в земли Андалана? - изумлённо поинтересовался Муилькор.
Колодаи кивнула.
- Поехала чисто из любопытства. Хотела посмотреть, как там живут. В результате много чего узнала и привела с собой три десятка андаланских эльфов и нескольких беглых фрименов.
Белагестель и Муилькор с изумлёнием взглянули на Колодаи.

В это время к их столику приблизился хозяин таверны в сопровождении крупной пышногрудой девицы, этакой Брунхильды, в крепких руках которой находилось шесть пинтовых кружек пива.
Ловко выгрузив на стол свою ношу и прихватив пустые кружки, розовощёкая дева одарила Муилькора кокетливой улыбкой и, покачивая пышными бёдрами, направилась на кухню.

- Три, а не шесть, - робко запротестовала Колодаи.
- Это угощение от меня, - пояснил хозяин, ставя на стол огромное деревянное блюдо с более чем внушительной горой парящей кабанятины, обложенной штабелями истекающих ароматным жиром обжаренных на вертеле копчёных колбасок.
Всё это тут же было дополнено блюдом с солидной горкой порезанного тонкими ломтиками сала и маленькими горшочками тёртого хрена и горчицы. Законченность всей композиции придали плетёнка с ломтями ржаного хлеба и икебана из зелени. И как последний штрих хозяин выставил глиняную тарелку с маринованной черемшой и чесноком.
Убрав со стола уже использованные приборы, мужчина окинул стол взглядом художника, всё так же лучезарно улыбаясь, пожелал гостям приятного аппетита и с завидной для столь крупной фигуры лёгкостью скрылся за дверью кухни.
Его место за стойкой заняла внушающая уважение размерами своего бюста белокурая Брунхильда. Подперев голову пышными руками, она мечтательным взглядом воззрилась на танцующих - теперь их уже было не двое, в таверну, постепенно начал подтягиваться народ.

- Так что ты говорила про беглых фрименов и андаланских эльфов? - поинтересовался Муилькор.
- Там их много... в лесах... со мной пришло только тридцать душ, - жадно пережевывая сочную кабанятину, ответила Колодаи. - Самое настоящее... сопротивление... партизанят... там, в лесах. Вообще, ребятки, дело дрянь... Андалан - это... жуть какая-то!
На миг она отвлеклась от еды и, почему-то обращаясь к Муилькору, сказала:
- Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, что мы попали в мир, где правят помешанные на сексе маньяки. Чего я только не наслышалась, пока мы возвращались обратно! Увозят дочерей, сыновей, жён... Ну, понятно для чего? Прочий народ режут без всякой жалости, причём чем казнь ужаснее и медленнее, тем лучше.

Муилькор кивнул.

- Кажется я понимаю. Всё дело в страхе. Это в человеческом мире иные ценности. Там можно сделать человека финансово зависимым, заставить жить в страхе перед нищетой или, как это делается в некоторых странах, сначала всех вогнать в задницу, а потом обнадёживать перспективой выбраться из неё. Или вообще забить на всех. Они сами друг друга будут грызть, главное, не забыть вовремя им подбросить косточку, ну, чисто, чтоб хозяина не цапнули. Тут всё по-другому. Не нравится тебе жить тут - собрал манатки и переехал в иные земли. Там тебя примут и помогут обустроиться. Но если ты знаешь, что там, откуда ты уехал, остались твои родственники и друзья, если знаешь, что сорвись ты вот так с места, и в твою бывшую деревню приедут лихие ребята, посланные местным господином, да перережут этих твоих близких, тут любой призадумается.
А что касается дочерей и сыновей, то тут тоже главное страх. Чтоб трясся каждый день, боясь, что завтра твой господин, упаси боги, положит глаз на твоего ребёнка, или жену, или сестру. Страх, страх и ещё раз страх! Ну и, конечно же, демонстрация своей силы. Вот, мол, какой я! Что хочу, то и буду с вами всеми делать, моя воля! Вы все никто!

Сооружая на ломтике хлеба незамысловатый натюрморт из сала и черемши, Колодаи кивала, слушая Муилькора. Потом, что-то вспомнив, перевела взгляд на Белагестель.
- Да, вот ещё что! Ты слышала что-нибудь о снорках? Вообще ты знаешь о таком народце? - спросила она и откусила изрядный кусок от своего бутерброда.
- О народе снорков несколько раз упоминается в свитках Эльгара Хальмского, и о них же Праматерь говорит в Книге Бытия. Они причисляются к народу фейри наравне с фавнами, феями и лепреконами.

- Ты читала только те книги, что Алл обнаружил в подземельях замка Чёрный Холм, и оригинал из синодального монастыря? - поинтересовалась Колодаи.
- Да. А что?
- Да сдаётся мне, что выходит так... будто только в оригиналах снорки и упоминаются... А теперь послушайте, что я узнала за эту поездку, и что вообще произошло.

Не забывая с аппетитом уплетать ужин, Колодаи во всех подробностях поведала им о своей поездке в Андалан.
Потягивая эль, Муилькор и Белагестель слушали её с напряженным интересом. Будущий император был мрачнее тучи.

- В общем, Хинкар отправился в Мелиолан, чтобы раздобыть для меня подходящую одежду, вот эту... - Колодаи выразительно потрепала ворот своей куртки. - У них там самые настоящие партизанские схроны и лагеря, - продолжила она свой сбивчивый рассказ. - Хинкар и ему подобные парни выполняют функции своего рода разведки и снабжают эльфов всем необходимым. Показываться эльфам в Андалане вообще опасно. Сидят по лесам, пакостят по мере своих сил и возможностей местным властям. Правда, весьма успешно расправились с несколькими карательными экспедициями.

- Вот тебе уже готовые воинские формирования, - тихо произнесла Белагестель, обращаясь к Муилькору.

- Теперь я уверена, что и Ангрим, и Совет старейших каким-то образом связаны с эльфийским сопротивлением. Я вообще подозреваю, что между андаланскими эльфами и кое-кем из тамошних сидов существует некий тайный союз, - между тем продолжала Колдаи. - По словам Хинкара, он вообще не собирался там геройствовать, всё произошло случайно. Он хорошо знал всю семью Синтиссис, естественно, знал и всех трёх сестёр. Я не стану вам сейчас пересказывать во всех подробностях. Будет правильнее, если сама Синтия расскажет это. В общем, перед тем как покинуть Мелиолан, Хинкар подъехал к королевскому замку, выполняя просьбу Синтии. Он надеялся разузнать что-нибудь о её близких. И тут увидел, как один из слуг куда-то тащит младшую сестру Синтии. Хинкар воспользовался моментом и увёл девчонку буквально из-под самого носа охраны. Ну а дальше я вам уже всё рассказала.

- А эльфы и фримены, которых ты привела, они откуда взялись? - поинтересовался Муилькор.

- Так они все пришли к тебе. Ведь эльфы возлагают на вас обоих большие надежды. Сейчас они тут, рядом с Тирином, остановились на постоялом дворе и надеются, что в ближайшие дни встретятся с тобой. Это главы эльфийских общин. Ну а фримены… Они тоже скрываются в лесах, порой целыми семьями туда уходят. Вот к нам и прибились. Со мной в Тирин приехали лишь Синтия и её сестрёнка. Девочка серьёзно травмирована и физически, и морально, всё время молчит. Я оставила их обеих на попечение твоей Хелены. Слышала, что и Аурминд тут. Конечно же, хорошо, если она бы занялась Асти. Хелене очень тяжело. Она ни о чём не расспрашивала, но ей это и ни к чему, воспоминания девочки столь ярки, что Хелена против своей воли увидела всё, что с ней произошло, и всё, что она задумала, - на миг Колодаи замолчала и сокрушенно качнула головой. - Недоброе она задумала. Ох, недоброе.

Муилькор обеспокоено взглянул на Колодаи.

- Сдаётся мне, что моё место сейчас там, подле Хелены. Такие видения не проходят для неё бесследно. А за девочкой обязательно надо приглядывать. Думаю, что будет не лишним, если Люси присмотрит за ней.
- С ней сейчас Ленни. А наша Аурминд, как мне сказали, сразу же после вашего приезда в Тирин куда-то залилась в обществе лорда Рональда и до сих пор не возвращалась. Кстати, о Люси! Она сказала, что видела Аурминд и Рональда идущими в сторону Кроличьего холма.

Муилькор переглянулся с Белагестель.
- Ну вот. Не зря они так смотрели друг на друга, ох, не зря.

- Теперь, после этой поездки я твёрдо решила, чем займусь, - в раздумье произнесла Колодаи, не обращая внимания на его слова.

- Чем?
- Армия - это здорово, это сила. Но армии нужна хорошо поставленная разведка. Тем более что в любой войне, будь она в мире людей или тут, в Сидонии, для достижения победы хороши все средства, включая саботаж и диверсии, - она бросила ироничный взгляд на Преподобную. – Ты, мать-героиня, со своими беседами о нравственности, милосердии и морали наверняка будешь против и откажешь мне в поддержке, но я тебе скажу вот чего...
Белагестель обеспокоено взглянула на подругу.
Облокотившись на стол, Колодаи привстала, приблизив лицо к растерянно взиравшей на неё Преподобной Матери и, понизив голос, прошипела:
- Мне наплевать на то, что ты скажешь. Как говорят эльфы, теперь это и моя война!

Муилькор внимательно посмотрел на Колодаи.
- Так и что же ты задумала?
Опустившись на стул, женщина шумными глоткам допила пиво, утерла губы и взглянула на Муилькора.
- Соберу... - она не успела поведать, что соберёт.
До боли знакомый голос прервал её.
- Об этом вы поговорите позже! Чтоб я сдохла, всё вас тянет по пьяни глобальные вопросы решать, вот ведь мать вашу! - все трое разом обернулись.



В двух шагах от них, уперев руки в бока, стояла Ленор.
- Ленни!
- Что - Ленни?! Нализались косорыловки по самое не балуй и давай стратегию разрабатывать! Я-то думаю, где их носит, а они! Вы хотя бы представляете себе, что уже утро на дворе? Дурдом, ей-богу, дурдом! Одна ненормальная под утро прибегает, аж светится вся и заявляет, что нынче же выходит замуж! Эти тут о мировом порядке рассуждают! Да вы что, с ума все посходили или травы какой надышались?!
Подсев к мужу и взяв его вилку, она подцепила полоску давно остывшей кабанятины и отправила себе в рот.
- Это кто у нас замуж собрался? - поинтересовалась Колодаи.
- Кто-кто! Да наша пташка романтичная! Аурминд, конечно! - ответила Ленор, нацелившись вилкой на следующий кусочек мяса.
- Ишь ты, сколь резва! Ночь с кавалером погуляла - и уже замуж! Эх, молодёжь! - наигранно протянула Колодаи.
- Ой! А сами-то что, лучше? Нашли себе место для обсуждения! И главное, ни черта не замечают, что вокруг происходит! Я пять минут стояла и слушала, думаю, увидят или нет, да какой там!
- Но... - Муилькор хотел было что-то возразить.
- Ой, молчи! - поморщилась Ленора, дожевывая мясо.
Он безнадёжно махнул рукой.
Тряхнув гривой платиновых волос, женщина ткнула пальцем в сторону Колодаи.
- Вообще-то рыжая права. Она дело говорит!
- Правда? В кой-то веки раз ты со мной согласна! - изумилась Колодаи.
Не обращая внимания на иронию в голосе подруги, Ленор продолжила:
- К тому, что она тут наговорила о диверсиях, я бы ещё добавила, что всех этих выродков из Лиги надо душить и резать, душить и резать, как бешеных псов! Они кто угодно, но точно не дети Праматери!

Белагестель нахмурила брови. Ей явно не понравились эти слова.
- Ленни...
- Что - Ленни? То, что я жутко вредная баба, я знаю. Не раз это от тебя слышала.
Глядя то на жену, то на Преподобную, Муилькор молча взял вторую кружку пива и сделал несколько солидных глотков.
- Как Преподобная Мать я не могу приветствовать подобную практику, - закончила свою фразу Белагестель.
- Отлично, я выслушала тебя! А теперь послушай, что я тебе скажу! Ты у нас, бесспорно, тётка умная, но ты и дура! Своим миролюбием ты уравниваешь преступников и их жертв! А я тебе вот что скажу: если кто-то преступил все допустимые законы морали, то он уже подобен бешеной твари! А бешеной твари прямая дорога в преисподнюю!
Белагестель сокрушенно качнула головой.
- В жилах всех жителей Сидонии течёт единая кровь Праматери нашей Дану. Отвечая жестокостью на жестокость, ты порождаешь зло, а это прямая дорога к саморазрушению.

Ленор в сердцах швырнула вилку на стол.
- Твою ж мать! Вы только посмотрите на эту моралистку! Сегодня же покажу тебе девчонку, чтоб ты своими глазами увидела её и заткнула свой гуманизм куда подальше!

- Объясняю тебе популярно. Орден не может поддерживать практику убийств. Одно дело, если речь идёт о честном поединке или сражении. Орден даже не отрицает права кровной мести. Подобные же убийства противоречат всякой морали, - ровным тоном отозвалась Белагестель.
- Значит, Орден будет смотреть на это сквозь пальцы! - небрежно пожав плечами, фыркнула Ленор.
- Императорский дом возьмёт под своё покровительство... эту организацию... назовём её Гильдией ассасинов... - с трудом выговаривая слова, поддержал жену Муилькор.
Колодаи благодарно кивнула.
- Вот видишь! - поддакнула ей Ленора, немного удивлённо покосившись на мужа.
- Ты ещё не император, - нахмурила брови Белагестель, ставя кружку пива на стол.
- Противоречишь себе, мать... Недавно ты убеждала меня в обратном.
- Официально ты ещё не вступил в права императора, - холодно парировала Преподобная.
- На заседании прл... прламента... официально заявлю права на... на имперский престол, мы говорили об этом.
- Четырёхединый брак, - певуче произнесла Белагестель. - У тебя только две жены.
- Ли... Лилит не трожь! - набычился Муилькор.
- Э, как тут всё интересно-то! Ну-ка, ну-ка! - усмехнулась Ленор. – Значит, вы уже говорили об этом?
- Да, но мы же такие благородные, мы отказались, - пояснила Белагестель.
Муилькор перевёл осоловелый взгляд на Колодаи.
- Как ты, согласна?
- Это ты что, типа, мне так предложение делаешь? - приподняв бровь, с усмешкой поинтересовалась та.
- Да!
- А где же серенада, букет роз и встать на колено перед любимой?
- А он потом с колена-то поднимется? По-моему, он всё же изрядно нарезался. Его сейчас самого впору замуж выдавать, - съехидничала Ленора.
Обменявшись с ней взглядом и ничего не ответив Муилькору, Колодаи лишь криво усмехнулась.
Взяв свою кружку пива, она немного отпила и, пополоскав рот, сплюнула на пол.
- Культура! - хмыкнула Ленор.

- Ладно. Похоже, пора прекращать весь этот балаган! - хлопнув себя по коленям, сказала Преподобная и поднялась со своего места. - Ого! Чёрт, а ведь... - пробормотала она, пошатнувшись.
- Что, мать-героиня, крепко нынче пивко? - прищурив глаз, съязвила Колодаи.
- Молчи уж! Мне этих двоих теперь до дома тащить, - огрызнулась Ленора. - Поможешь?
Колодаи отрицательно мотнула головой.
- Извини, не смогу, я к своим эльфам. Придётся тебе одной.
- Ага, сейчас! Спешу, и волосы позади развеваются!
- Ничего. Я не настолько пьяна, - пробормотала Белагестель.
- Ладно, пошли, стратеги! Вот позорище-то! - вздохнула Ленор и подхватила мужа под локоть. - Вставай, Ваше Императорское!
Тяжело поднявшись, Муилькор обнял жену за талию.
- Я ещё не так... пьян... придём домой... я докажу...
- Да-да, мой тигр, придём и докажешь.
Подхватив под руки мужа и Белагестель, Ленни потащила их к выходу.
Колодаи шла сзади.

В дверях кухни возникла фигура зевающего хозяина таверны.
- Эй, хозяин! У вас отменное пиво! И спасибо за всё! - крикнула ему Ленор.
Протирая спросонья глаза, мужчина неуверенно улыбнулся.
- Кстати, кабанятина великолепна! - добавила Колодаи.
- Сударыни! Одну минуту! - окончательно проснувшись, окликнул их хозяин таверны.
Ленор обернулась.
- Что?
- Полагаю, негоже, если кто-то увидит столь знатных особ в подобном состоянии. Тут есть задняя дверь, там по тропинке можно пройти прямо до калитки замкового парка. Конечно, гарантировать не могу, народ там всё же ходит, но в столь ранний час... Вы меня понимаете?
Конечно же, Ленора и Колодаи понимали - в отличие от Муилькора и Белагестель.
Проведя их через кухню и довольно тёмный коридорчик, хозяин открыл неприметную дверь, ведущую на задний двор таверны.
Распугивая дремавших там кур, живописная группа выбралась на хорошо утоптанную тропинку, проложенную вдоль глухого забора.
Растерев что-то между пальцами, Колодаи понюхала свою руку, тихо хмыкнула, вытерла ладонь о штаны и огляделась.

Тропинка уводила в узкий переулок между задней стеной таверны и соседним зданием.
- Ну, мальчики и девочки, нам направо, - скомандовала Колодаи, подхватив под локоть влюблённо воззрившуюся на неё Преподобную Мать.

- И всё-таки... всё... ты не права. Не права ты... - бессвязно пробормотала Белагестель и со вздохом заключила. - Но люблю я тебя...
- Любишь, любишь. А уж я-то тебя как!
- Боги! Это же надо так нализаться! - воскликнула Ленора.
- Л-ленни! - обрадовался Муилькор, заваливаясь на плечо жены. - Домой, скорее домой!
- Ну, хоть кто-то выдал здравую мысль! Пойдём, мой герой. А вот этого не надо. Все ласки дома!
На улице уже совсем рассвело, и Ленор молила всех известных и не известных ей богов, чтобы по дороге им не встретился кто-нибудь из посторонних. Ей очень не хотелось, чтобы кто-то увидел их всех в столь неприглядном виде. И судя по всему, её молитвы были услышаны.
Вместе с Колодаи они быстро довели изрядно набравшуюся парочку до калитки, ведущей в замковый парк.



- Всё. Дальше тащи этих пьянчуг сама, - сказала Колодаи, когда они вошли в калитку, и, взглянув на изрядно осоловевшего Муилькора, добавила: - Сиятельству напомни, что сегодня вечером я приведу к нему делегацию андаланских эльфов. Надеюсь, что к этому времени он будет вменяем.
Ленор усмехнулась.
- Откачаю. Будет как стёклышко!
- Как стёк-клыш-шко... - эхом отозвалась Преподобная и глупо хихикнула.
- Первый раз в жизни вижу, чтобы эти двое так надрызгались, - задумчиво качнула головой Колодаи.
Ленор усмехнулась.
- Надо же когда-нибудь начинать. Ну пошли, горе вы моё!
- Ленни! - окликнула её Колодаи.
- Что ещё? Говори быстрее.
- Покажи их Хелене и дайте им выпить какого-нибудь жирного бульона.
Колодаи развернулась и быстро зашагала по тропинке в обратном направлении.
Не доходя до поворота, ведущего на задний двор таверны, она с грацией кошки перемахнула через забор и, держась в тени, отбрасываемой густыми кустами сирени, тихо двинулась вперёд.
Осторожно раздвинув ветки, Колодаи осмотрела задний двор.
Она сразу же увидела стоящего возле крыльца хозяина таверны. Мужчина тихо беседовал с каким-то незнакомцем.
Дверь открылась, и на крыльцо вышла Брунхильда.
Она протянула что-то незнакомцу, и тот быстро спрятал это за полу своей короткой куртки.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
Незнакомец развернулся и направился в сторону узкого переулка. Хозяин таверны и Брунхильда проводили его взглядами и зашли в таверну.

- Занятненько... - тихо произнесла Колодаи.
Выхватив кинжал, она бегом, низко пригибаясь, бросилась вслед за скрывшимся в тёмном переулке незнакомцем.
Она нагнала его буквально на выходе из переулка.
- Сударь!
Незнакомец вздрогнул от неожиданности и оглянулся.
- Милейший, не будете ли Вы столь любезны отдать мне то, что сейчас получили? - с угрозой в голосе потребовала Колодаи.
- Я?!
- А разве кроме нас двоих тут есть ещё кто-то? Именно Вы. То, что мне нужно, сейчас находится у Вас за пазухой. Ну-ка, отдайте мне это.
- Зачем? - испуганно озираясь, спросил мужчина, сделав шаг в сторону выхода из переулка.
На губах Колодаи заиграла недобрая ухмылка.
- Не тяните время и не надейтесь от меня улизнуть. Смею Вас уверить, не выйдет.
- Госпожа, видимо, спутала меня с кем-то. У меня ничего нет.
- Ну же, будьте благоразумны.
- Но у меня ничего нет! - жалобно произнёс незнакомец, увидев зажатый в руке Колодаи кинжал.
- Я не задержу Вас, если то, что Вы сейчас прячете, не относится к интересующему меня делу. Вы даёте мне это, я смотрю. Если оно не представляет для меня интереса, то я приношу извинения, и мы мирно расходимся по своим делам.
- Я честно говорю Вам, что у меня ничего нет! – не сводя с Колодаи испуганного взгляда, незнакомец прижался спиной к каменной стене.
- Мы теряем время.
- Я Вам говорю, что... Ох!
Она не стала дожидаться конца его фразы, нанеся быстрый удар ребром ладони в основание шеи незнакомца.
Мужчина тихо сполз по стене на землю.
Наклонившись, Колодаи откинула полу его куртки и извлекла из внутреннего кармана аккуратно сложенный листок бумаги.
Развернула и, быстро пробежав глазами, хищно улыбнулась.
- Ай да Колодаи! Ай да сучья дочь!
На листке бумаги убористым почерком был вкратце изложен весь их сегодняшний разговор.
Стремительное опьянение Преподобной и Муилькора не зря показалось ей подозрительным.
Как никто другой Колодаи знала, что эти двое довольно крепки, и загульные ночи из их общего давнего прошлого более чем красноречиво демонстрировали этот факт.
О том, что в их пиво было что-то намешано, Колодаи догадалась в тот момент, когда заметила взгляд Леноры, исподволь брошенный на мужа, сразу уловив изумление в её глазах.
Когда же прополоскала рот пивом, то уловила очень лёгкий, не свойственный «Гинессу» привкус, на который сначала не обратила внимания.
Это подтвердило её подозрение. Не зря она поблагодарила хозяина за печёную кабанятину – его выдало промелькнувшее в глазах беспокойство.
Когда же хозяин проводил их через кухню, Колодаи обратила внимание на медную ступку, стоящую на одном из столов.
Проходя мимо, она быстро сунула в неё палец, а выйдя на улицу, принюхалась к прилипшей зеленоватой кашице.
Занятия в школе выживания не прошли для неё даром - запах мандрагоры она узнала бы из сотен прочих.
Колодаи пришла в таверну голодной и прежде чем пригубить пиво съела изрядное количество жирной кабанятины и несколько ломтей сала. Это предотвратило быстрое всасывание смешанного с дурманом алкоголя в стенки её желудка.
Разрезав кинжалом пояс незнакомца, она накрепко стянула им его руки.
- Эй! Дружок, просыпайся! - Колодаи несколько раз хлестнула мужчину по щекам.
Тихо застонав, тот открыл глаза, растерянно осмотрелся, пытаясь понять, где он и что произошло, резко дёрнулся и, сообразив, что его руки связаны, уставился на Колодаи взглядом затравленного зверя.
- Вставай, дружок! - усмехнулась Колодаи. - У меня к тебе возникла парочка интересных вопросов, поговорим, - произнесла она, пробуя ментально проникнуть в его сознание. Кроме ужаса обречённости там не было ничего.
Презрительно сплюнув, она крепко схватила свою жертву за шиворот и, хорошенечко встряхнув, заставила встать на ноги.
- Дерьмо! Вот дерьмо! - процедила сквозь зубы Колодаи и поволокла свою добычу в сторону замкового сада, к той самой калиточке, возле которой совсем недавно распрощалась с Ленор и двумя одурманенными мандрагорой друзьями.
Она не боялась, что их заметят хозяин таверны и его грудастая Брунхильда, ибо заприметила, что в сторону заднего двора не выходит ни одного окна. А чтобы сообщить охране дворца об этих двоих и скрутить их, потребуются считанные минуты.
При всём желании они просто не успеют покинуть Тирин.

[anactacia]

pike,
ну что я могу еще сказать в дополнение ко всем хвалебным речам в адрес твоего потрясающего проекта? Ну разве только еще немного попеть тебе о своих восторгах. И это на полном серьезе, без ироний. Ты же знаешь, что к твоей Сидонии я испытываю очень теплое чувство. И я с огромным удовольствием начала читать твой значительно увеличившийся в размерах проект. Отдельно хочется сказать тебе спасибо за краткий экскурс в прошлое Милы, Алекса и Санди. Если я не ошибаюсь и ничего не путаю, этой информации в прошлой версии не было. Как и значительного пласта истории о жизни страны сидов, населении, нравах и укладе. При всей своей масштабности, которая непременно грозит твоему произведению, такие лирические отступления просто необходимы. Это и информация для читателя, и возможность для тебя самого сделать сюжет последовательным, логичным, стройным.
Кроме того очень неоднозначными для меня были эпизоды с Боккажем. Сейчас стало понятно, откуда растут ноги у этой многоголовой змеи и каким местом он связан с Милисентией.
В общем еще раз огромное тебе спасибо за возможность вновь погрузиться в волшебный мир Сидонии, созданный твоей фантазией, и заново открыть этот мир для себя. Обязательно буду читать и перечитывать твой проект. Ну и отзывы оставлять. И картинками любоваться и бессовестно утаскивать их себе.

[pike]

anactacia, Спасибо.
Не ожидал я что будет так сложно переписывать Сидонию.
Думал что переделка коснётся лишь одной первой части, а на деле выходит так что потянул за тоненькую ниточку а на голову рухнула целая бухта причального каната.

На деле выходит что переделывать придётся почти всё.
Слишком много вопросов на которые нет ответов в старой версии.
Да взять ту-же Милисентию.
Нет ответа на вопрос - почему она такая?
Нет ответа на вопрос от куда появился тот предатель которого убила Колодаи.

Вопросов много и теперь на каждый из них придётся дать ответ, подробный ответ.
Многое из второй и третьей частей сохранится и даже будет дополнено.
Что-то буду убирать.
Появятся новые действующие лица и более подробно будет рассказано о старых.
Будет много неприятных моментов и сами главные герои теперь станут выглядеть не столь белыми и пушистыми.
Многие их поступки по сути своей будут весьма сомнительны и не всегда будут выглядеть благородными деяниями.
Останется основная суть - Зло и добро не отделимы друг от друга, они всегда вместе. Самое мерзкое это - равнодушие. Оно и есть величайшая человеческая скверна.




Вступление к главе 5
Сезон фавна


«Говорю вам - настанет день, и кто-то из детей моих, впав в гордыню, будет искать смерти моей. Молвят они: «Зачем нам мать, ибо мы крепки и духом, и телом, а разум наш возвысился, и мы сами себе есть отец и мать.
Деды и отцы были перед нами, сыны у нас есть и внуки. Жены и дочери наши прекраснее даров небесных - в них сила рода нашего. И желаем мы законы свои иметь, чтобы править родами нашими»...

... И кричали они: «Уйди из мира нашего, оставь нас, ибо выросли мы. А ты более не мать нам, ибо не может лебедь породить волка, а ты вровень с нами называешь детьми своими и орков нечистых, и эльфов высокомерных»...

... От скорби великой за детей своих Праматерь вошла в огонь жаркий, но молвила перед тем детям своим: «Огонь есть сила чистая, и боль от огня ничто в сравнении с болью за вас, дети мои. Нет для матери боли сильнее, чем предательство детей. Нет страха в сердце моём, ибо смерть есть продолжение жизни.
Предрекаю вам: погрязнете в скверне человеческой, и будет брат убивать брата и проливать кровь отца и сына своего, насиловать сестёр и дочерей своих. Свергнетесь в бездну беззакония творимого, и зло будет под песню отчаяния на просторах сидонийских танцевать танец смерти.
Но настанет день, и вернусь к вам в образе ином. И будут те, кто сердцем примет мать свою, а иные возжелают искать, как отнять жизнь.
Предрекаю вам - не найдут они более милосердия в сердце матери своей, ибо забираю с собой часть силы огня. Да спалит он дотла замысливших дурное против матери своей. Огненным мечом выжгут истинные сыны мои человеческую скверну, и придёт в мир ангел, посланный мною, и излечит раны детей моих, и изгонит печаль из сердец...»

(Великая Книга Бытия, полное издание.)

«... И был свет, и была тьма. Было добро, и было зло. В самих себе равны они, и сами по себе они ничто. Не блуждая во тьме, не познаешь света, не изведав всех глубин зла, не познаешь сущности добра.
Не может добро быть добром без близости зла, а равно и зло без близости добра не есть зло.
Только в столкновении этих вселенских сил проявляется их могучая сущность, и в этом есть гармония бытия. И имя этой гармонии - жизнь.»

(Из записей Эльгара Хальмского.)

«Гуль по сути своей есть обезображенная, исковерканная греховными помыслами и деяниями злыми вернувшаяся в мир душа, возродившаяся в образе мерзкого создания.
Гуль есть чистилище духа, существо, обречённое на жалкое и презренное существование пожирателя падали и тварей болотных, потерявшее способность разумно мыслить и живущее одними лишь инстинктами.
Обликом своим гули внушают ужас и отвращение, как и те поступки, которые они совершили в прошлой жизни своей.»

(Из записей Эльгара Хальмского.)

В главе использованы скриншоты из игры "Скайрим"

[pike]

Глава -5
Сезон фавна

Читать дальше...

Начало осени выдалось на удивление холодным и ветреным, причём погода испортилась как-то резко и сразу.
Ещё в первых числах сентября по-летнему светило солнышко, дни были жаркими и безветренными, но уже в конце первой недели месяца со стороны Сумеречных гор потянуло прохладным ветерком и промозглой сыростью.
Небо до самого горизонта затянула плотная серая дымка, а потом за непроглядной молочной пеленой холодных туманов и нудных дождей растворился и сам горизонт.

Бесконечная морось наполнила мир тихим монотонным шорохом, нарушаемым лишь карканьем воронья да тоскливыми криками журавлиных стай, скрытых от глаз низким пологом серых туч.
Дорожная пыль превратилась в чавкающую липкую жижу, оставляя проходимыми лишь крупные, замощённые камнем и щебёнкой тракты. Не самое лучшее время для путешествий по просёлочным дорогам между деревнями и небольшими городками. Сиди, жди, пока не ударят первые морозы, и неведомо, когда они наступят.

Тускло и серо. Сыро и зябко. В опустевших лесах пахнет прелой листвой, шумит холодный дождь в тронутых осенней желтизной кронах деревьев. Даже крикливые гарпии, и те откочевали далеко на юг.
Но обманчив этот кажущийся сонным покой. Жизнь продолжает кипеть в сидонийских лесах. Угрюмую тишину всё чаще и чаще нарушает призывный рёв самцов благородного оленя да доносящийся с лесных полян сухой треск от ударов рогов сшибающихся в схватке красавцев.
Подросли и разжирели кабаньи подростки, заматерели на обильных летних харчах и громадные вепри-секачи, изнывая от распирающей их мощи, потеряли всякую осторожность - все окраины лесов чернеют траншеями глубоких рытвин.
Поближе к своей излюбленной добыче, полевым мышам, подтягиваются и огненно-рыжие лисы. В эту пору частенько можно заметить в полях алый всполох лисьего меха. Любопытны и осторожны зверьки: заметят на дороге фигуру одинокого всадника или громыхающую телегу, отбегут подальше, замрут, вытянув шею, и провожают настороженным взглядом. Только и слышно, что доносящееся вслед путникам сердитое лисье тявканье.

Опустели болота. Залегли в зимнюю спячку, укрывшись по норам и трухлявым пням, лягушки да змеи, излюбленная и легкодоступная добыча гулей. Вот и потянулись изголодавшиеся твари поближе к жилью, привлечённые тёплым запахом скотных дворов и овчарен, с приходом вечерних сумерек всё чаще стали выходить к окраинам деревень и фермерских хозяйств, доводя до исступления дворовых псов, пугая своими завываниями и невнятным бормотаньем девок да малышей.

Наступил Сезон Фавна - сезон охоты на крупную дичь.

По древней сидонийской традиции, во всех землях начинался он одинаково - с так называемой большой охоты, главным объектом которой и являлись гули.
Осень - самое благоприятное время, чтобы по возможности истребить этих тварей как можно больше, обезопасить от их нападений фермерские хозяйства и небольшие деревни. Гуль тварь наглая и неразборчивая в еде. Голодный гуль не станет разбираться, кто перед ним, ребёнок, собака или овца. Вмиг схватит, свернёт шею и утащит в лес, чтобы сожрать там.
Гуль даже в одиночку опасен в любое время года. Но по-настоящему страшны они становятся осенью, когда сбиваются в стаи, главенство в которых принадлежит самым сильным и агрессивным. Такие стаи ужасны, ибо, сознавая свою многочисленность, мерзкие твари теряют природную осторожность и становятся безмерно агрессивными. Они смело нападают на фермы и небольшие деревни, уничтожая в них всё живое.
Именно в сентябре у гулей начинается гон. Лишь в эту пору предоставляется шанс уничтожить их как можно больше, и не только самцов, но и самок, коих крайне сложно обнаружить в иное время года. Самки обитают в самых укромных и труднодоступных уголках лесов и болот, где укрывают и выкармливают произведённое на свет потомство.

Вот исстари во всех землях Сидонии и пошла традиция устраивать в это время крупномасштабные охоты на гулей. Причём сия традиция всегда соблюдалась столь трепетно, что в этот короткий период временно забывались все склоки и приграничные споры. Вчерашние враги, забыв обиды и распри, усердно помогали друг другу в едином желании истребить как можно больше этих волосатых тварей.

Подобная большая охота развернулась и в землях Вересковых Пустошей.
Сразу несколько охотничьих артелей, состоящих из загонщиков и стрелков, начали планомерно прочёсывать заранее оговоренные территории.
Самую многочисленную группу должен был возглавить феанн, но сразу же после своего возвращения с заседания Сената в Белом Городе Муилькор вместе с жёнами отправился в земли сульми, чтобы встретиться с царицей Саа-Мохан.

Поэтому и на сей раз большую охоту уже привычно возглавил лорд Рональд Лансер.
Первая в этом сезоне охота была намечена в окрестностях фермы "Три быка". По сообщению здешнего фермера, несколько дней назад стая гулей задрала одну из его коров, подтверждением чему служило тёмное пятно взрытой во время нападения земли. Тушу коровы, вернее, то, что от неё осталось, семья фермера оттащила подальше от фермы и зарыла на окраине леса.
Через два дня яма была обнаружена полностью разрытой, а вокруг неё валялись обглоданные останки коровы. Поэтому уверенно можно было предположить, что гули явно не спешили покидать это место и были где-то рядом.

Отправив загонщиков и псарей прочёсывать ближайший лес, стрелки во главе с лордом Рональдом и его двоюродным братом, герцогом Гуял-Исша, заняли выгодную позицию на пригорке, находившемся между фермой и лесом. Положив поперёк сёдел свои заряженные арбалеты, мужчины приготовились ждать.
Судя по едва доносившимся со стороны леса звукам охотничьих рогов, загонщики заняли исходные позиции и приступили к загону, рассыпавшись в длинную цепь. Таким образом они охватывали почти две лиги лесного пространства. С одной стороны преградой для возможного бегства гулей служило русло речки Серебрянки, с другой - натянутые между деревьями обычные пеньковые верёвки, предварительно пропитанные мочой вульверина. Старинный, но верный способ отпугнуть гулей, которые, как известно, до смерти боятся этих хищников – к нему исстари прибегали хитрые фермеры. К сожалению, разжиться мочой вульверинов могли не все, это средство всегда было в дефиците.

Кутаясь в плотный, отороченный волчьим мехом шерстяной плащ, лорд Рональд зябко поёжился.
- Однако сегодня здорово похолодало! - сняв с пояса плоскую флягу с крепким ярином, он отвинтил крышку. - Не желаешь приложиться?
Герцог Эльрик Гуял-Исша, отрицательно качнул головой.
- Не хочу. И тебе не советую.
Немного отхлебнув, Рональд довольно крякнул и вернул флягу на место.
- Уверен, что в этом ярине нет мандрагоры, - усмехнулся он.
- Кстати! - герцог взглянул на Рональда. - Я слышал, что "Городская кошка" по-прежнему работает, что хозяин и его супруга отпущены на свободу. Это по меньшей мере странно, особенно если учесть, что они хотели отравить Преподобную Мать и феанна Муилькора.
Лорд Лансер неопределённо махнул рукой.
- Нет, отравить никто никого не хотел. Эта парочка специально добавляла в пиво мандрагору, чтобы развязать языки клиентов. Пьяный в дребадан языком что помелом метёт. Они записывали все разговоры и отправляли доклады некоему Фаринту - это новый советник Лакои, которого тот совсем недавно приблизил к себе.

- Так какого же дьявола этих шпионов отпустили?
- Госпожа Хеленгард присутствовала при допросах, а её обмануть невозможно. Эти двое в один голос уверяли, что занимались шпионажем против своей воли, что их заставили. Они перебрались в Тирин пять лет назад. Кстати, я помню, как появилась их таверна, сам там бывал не раз. Паладины из дворца там тоже часто бывали. Вообще таверна весьма хороша. Ну а когда начался исход, эти двое быстро смекнули, что ежели обустроят "Городскую кошку" в привычном для прибывающих виде, то у них и клиентуры прибавится. Они переговорили кое с кем из совершивших Исход, и те помогли переделать помещение таверны. Они даже эль и пиво стали варить не по-нашему, ведь среди прибывших нашлись и пивовары, хорошо знающие эти рецепты. В общем, народ сразу потянулся в "Городскую кошку". Вот тогда-то и объявился этот Фаринт. Он начал подсылать к хозяевам таверны своих людей и через них требовать, чтобы те записывали все разговоры, подслушанные в таверне, и отправляли ему доклады. Поначалу они послали этого Фаринта куда подальше и даже пригрозили, что сообщат обо всём городскому старшине, но вскоре были вынуждены уступить этим требованиям. Вся беда в том, что в землях Лакои остались близкие родственники хозяев таверны. Ну, этот гад и начал шантажировать тем, что в случае отказа всех этих родственников перережут. Вот они и... - лорд Лансер замолчал, напряженно вглядываясь в кромку леса.

Оттуда вместе с приближающимся лаем собак донёслось истеричное стрекотание сорок. Несколько поднявшихся на крыло птиц закружили над вершинами деревьев.
- В общем, сейчас они пишут свои доносы под диктовку госпожи Колодаи, - закончил свою мысль Рональд, не отрывая пристального взгляда от леса.
Среди начавшей уже желтеть листвы низкорослого кустарника затрещало и зашевелилось что-то тёмное.

- Кабаны, - разочарованно констатировал герцог.
Действительно, из зарослей выскочило небольшое стадо кабанов. Негромко похрюкивая, животные деловито засеменили по направлению к стрелкам.
- Не стрелять! Пропустите их! - крикнул лорд Рональд.

Заслышав его голос, кабаны испуганно шарахнулись в сторону, стремительно пересекли вспаханное под озимые поле и быстро скрылись из вида в ближайшем овражке.
- Надо будет сюда наведаться попозже, - проследив взглядом за бегством стаи, сказал Рональд. - Ты заметил, что стаю вёл уже старый секач, а кроме него есть ещё один зрелый? Старик до весны не дотянет. Молодой его точно запорет или выгонит из стада. Так или иначе ему конец. Или соперник убьет, или сам сдохнет, а то и на тигра или вульверина наткнётся.
- Хочешь взять старика?

Рональд молча кивнул и указал рукой в сторону леса.

- Первый! Он твой! Ты мой гость, тебе и право первого выстрела.
Из кустов выбралось отвратительное, покрытое густой длинной шерстью двуногое существо. Ещё не видя затаившихся стрелков, но уже заслышав их запах, гуль огляделся подслеповатыми глазками, угрожающе скаля крепкие клыки, задрал вверх пугающе похожую на лицо морду и принюхался.
- Ого! Твоя удача! Это же самка! - тихо произнес Рональд.

Герцог вскинул заряженный арбалет и тщательно прицелился.
- Точно, самка лесного гуля. Только старая... - сквозь зубы процедил он и нажал спуск.
Выпущенный из арбалета тяжелый болт угодил точно в ямку на глотке твари.
Не издав ни звука, гуль как подкошенный рухнул на землю – острый клиноподобный наконечник болта пробил горло, угодил между шейными позвонками и перебил спинной мозг.
- Отличный выстрел! - похвалил брата лорд Рональд.
К герцогу подбежал мальчишка-оруженосец и заменил разряженное оружие своего господина на заряженный арбалет.
Кивком головы Рональд подозвал главного лесничего.
- Передай гостям, чтобы готовились.
Бородатый Гмолин кивнул и вразвалочку, что характерно для походки гномов, быстро сбежал по противоположной от леса стороне холма вниз, туда, где были установлены украшенные гербами походные тенты с расставленными под их сенью столами. Там в ожидании основного развлечения коротала время пестрая толпа гостей.
- Этот мой! - азартно крикнул Рональд, протягивая брату свой арбалет.
- Что ты задумал? Хочешь его взять на клинок? Это же матёрый, давай вместе... - но Эльрик не успел договорить.

Рональд пришпорил своего коня и бросился наперерез бегущему по стерне гулю.
Завидев всадника, тварь опустилась на четвереньки и ускорила бег. Лорд быстро настиг гуля и, натянув поводья, заставил коня кружить вокруг него. Издавая грозный рык, скаля клыки и делая резкие выпады в сторону охотника, тварь неуклюже заворочалась, поднялась на ноги, выпрямилась во весь свой недюжинный рост.

Вообще-то решение взять опасную тварь в одиночку было весьма опрометчивым. Чтобы закружить гуля, а затем, улучив удобный момент, прыгнуть ему на загривок и всадить кинжал во впадину над ключицей, всегда требовалось участие двух охотников.
Кружа вокруг жертвы в разных направлениях, они обычно дезориентировали тварь, и тогда кто-то из них прыгал гулю на спину, всаживая клинок в уязвимое место. Под действием веса охотника узкое лезвие легко проникало в плоть и доставало до сердца твари. Если всё было исполнено безупречно, то гуль подыхал мгновенно, даже не успевая понять, что ему был нанесён смертельный дар.
На свой страх и риск Рональд действовал один.

За спиной герцога раздался отчаянный вскрик. Мужчина обернулся.
Недалеко от него, прикрыв ладонями рот и с ужасом взирая на происходящее, стояла Аурминд.
Эльрик сразу же понял, чем вызван необдуманный поступок Рональда - парень просто решил блеснуть перед любимой удалью.



- Всё обойдётся, госпожа! - ободрил он замеревшую в ужасе Аурминд.
Но Эльрик отлично понимал, какую рискованную авантюру затеял двоюродный братец. "Вот ведь остолоп! Вот ведь остолоп!" – крутилось у него в голове.
Отдав один из арбалетов оруженосцу, Эльрик соскочил с коня и, опустившись на колено, прицелился. "Нет! Точно задену Рона!"
В этот момент Рональд буквально свалился на холку гуля.
Аурминд отчаянно вскрикнула. Над головой твари взметнулась рука с зажатым кинжалом, тускло сверкнуло длинное жало лезвия, и грозный рёв гуля сменился визгом. Рональд отпрыгнул в сторону, держа кинжал наизготовку, и приготовился к отражению возможной атаки твари, но это было излишне.

Удар смерти был выполнен безупречно, по сути, гуль был уже мёртв.

Ошалев от пронизывающей боли и вспышки ярости, он избрал объектом нападения не своего убийцу, а нечто более крупное - его коня. Тварь пробежала несколько метров в сторону прянувшего от неё жеребца, но это была последняя в его жизни отчаянная атака. Бег гуля замедлился и, сделав ещё пару неуверенных шагов, он тихо опустился на колени, уже на четвереньках очень медленно продвинулся вперёд, и наконец, судорожно вытянув перед собой лапу, уткнулся мордой в стерню.



Из раны на шее гуля обильно била пульсирующая струя тёмной крови.
Одним быстрым движением Рональд отсёк ухо твари и, отерев клинок о шерсть гуля, убрал в ножны. Подозвал коня и, ведя его в поводу, неспешно поднялся на вершину холма. На лице молодого лорда сияла счастливая улыбка триумфатора.
- Этого гуля я посвящаю даме своего сердца, - торжественно изрёк он и, опустившись перед Аурминд на колено, положил возле её ног отрезанное ухо своей добычи.
Двушка испуганно попятилась с выражением величайшего отвращения в расширившихся от ужаса глазах.
Стоя на колене, Рональд с изумлением взирал на свою даму сердца.
Стремительно развернувшись, Аурминд бросилась в сторону гостевых тентов.
Нагнать её не составило большого труда. Схватив девушку за руку, Рональд заставил было её остановится, но, получив сильнейшую оплеуху, был вынужден отпустить.
- Ну что, рыцарь? Это тебе не с гулями управляться, - укоризненно подначил подошедший к нему Эльрик.
- Да что я такого сделал? - растерянно пробубнил Рон, растирая в момент покрасневшую щёку.
Аурминд уже сбежала вниз и, отчаянно рыдая, бросилась к стоящей возле тентов Фрейдис. Обняв подругу и не понимая, что произошло, та вопросительно посмотрела на стоявших на вершине холма мужчин.
- Что я сделал не так? Что не так?
- Всё так дружок, всё так, - похлопав брата по плечу, усмехнулся Эльрик. - Просто сейчас ты сделал большую глупость.
- Не надо было приносить ей ухо гуля?
Эльрик тихо рассмеялся.
- Не надо было показывать себя полнейшим ослом. Эх ты! - герцог вновь похлопал брата по плечу. - Да любит она тебя, вот и весь мой сказ. Наплевать ей на твой подвиг, она же за тебя, обормота, испугалась. Однако надо с ней поговорить, а ты впредь по-глупому не геройствуй.
- Ручка маленькая, что у ребёнка, а пощёчину-то влепила не слабее мужика… И откуда силища такая? - сконфужено произнёс Рональд.

Где-то слева из-за холма донеслись дружный лай собачьей своры, конский топот и громкое гиканье охотников. Не обращая на этот шум никакого внимания, герцог спустился с холма.

Приблизившись к обнявшимся женщинам, Эльрик переглянулся с Фрейдис и, осторожно коснувшись плеча рыдающей Аурминд, тихо произнёс:
- Сударыня... Сударыня, простите этого остолопа. Конечно же, он поступил опрометчиво и теперь раскаивается, что так сильно напугал Вас. Он вовсе не думал причинить Вам...
Его прервал подошедший следом Рональд.
- Не надо. Я сам...
Взглянув на него, Фрейдис не смогла сдержать улыбки. Эльрик тоже поспешил отвернуться. Охваченный волнением Рональд был смертельно бледен, отчего оставленный ладошкой Аурминд отпечаток на его щеке сиял особенно отчётливо.

- Ар... - Рональд кашлянул, прочищая горло. – Аурминд, - как можно нежнее он взял её маленькую лапку в свои ладони, но она резко отдёрнула руку.
- Аурминд! - едва слышно позвал Рональд.

Фрейдис легонечко отстранила от себя зарёванную девушку.
- Пожалуй, будет лучше, если мы оставим вас одних, - улыбнулась она и протянула подруге свой носовой платок.
- Да, сударыня! Давайте поднимемся на холм и посмотрим, как там обстоят дела с гулями, - поддержал её герцог.
Фрейдис обменялась с ним многозначительным взглядом и взяла под руку.
Когда они взошли на холм и оглянулись, то обнаружили Рональда стоящим перед Аурминд на колене и страстно целующим её руки.
- Так-так-так! Кажется, в грядущее Рождество нас ожидает свадьба! - с улыбкой заключила Фрейдис.

При этом краем глаза она заметила, что Эльрик смотрит вовсе не на Аурминд и Рональда, а на неё.
- Бэт, милая моя Бэт... - смущённо начал он, от волнения назвав девушку её старым именем.
- Простите, Эльрик, мы же договорились, что Бэт осталась в прошлом. Отныне и навсегда я Фрейдис.
- Да, простите меня, это от волнения.
Девушка мягко улыбнулась.
- Дорогой мой Эльрик, я догадываюсь, что Вы хотите мне сказать. Но давайте не будем торопить события, - опустив взор, тихо произнесла она.
Герцог молча взял Фрейдис за руку и пристально посмотрел ей в глаза.
Отведя взгляд, Фрейдис робко улыбнулась, но Эльрик всё же успел заметить лукавую искорку, промелькнувшую в её глазах.

- Герцог, давайте займёмся гулями и принесём пользу обществу. Видите, и гости, и Ваши егеря смотрят на нас. Они ждут дальнейших распоряжений. Сдаётся мне, что лорд Лансер с его романтичным настроем и довольно ярким украшением на щеке на сегодня выбыл из наших рядов, - она улыбнулась Эльрику. - Командуйте, милый мой герцог, Вас ждут.
Не отрывая взгляда от тёмно-карих глаз девушки, он поднёс её руку к своим губам.
- Бэт... Фрей... Фрейдис, я очарован Вами, и мне сейчас всё равно, кто на нас смотрит. Я хочу, чтобы Вы знали... Я лю...

Предостерегающим жестом она приложила палец к его губам.

- Молчите! Не произносите это слово. В мире людей оно давно перестало соответствовать своему истинному значению, не обесценивайте и Вы его.
- Хорошо, но тогда позвольте называть Вас своей невестой, прекрасная Фрейдис!

- Вы спешите, милый мой Эльрик. Мы ведь с Вами ещё совсем мало знакомы. Не забывайте, что я дочь моей матушки, в моих венах течёт её кровь. Вдруг вскоре Вы обнаружите сходство в наших с ней характерах, и я покажусь Вам взбалмошной и стервозной особой. Давайте не будем торопить события, ибо спешка часто ведёт по тропе разочарований, - загадочно улыбнувшись, ответила она.

- Не говорите так! Я не нахожу в Вашей матушке никакой стервозности, Вы нарочно оговариваете и себя, и её. Запомните, что я приложу все усилия, чтобы Вы поверили в искренность моих чувств и позволили назвать себя моей невестой, а впоследствии и женой, герцогиней Гуял-Исша! Матерью наших с Вами детей!

Как можно аккуратнее Фрейдис высвободила свою руку.

- Вы мне очень нравитесь, дорогой мой Эльрик, но, увы, я не столь темпераментна, и в отличие от Вас не могу уверенно сказать, что люблю Вас. Я не говорю Вам категоричное "нет". Давайте положимся на время, пусть оно расставит всё по своим местам. Хорошо?

Эльрик молча кивнул, ибо вновь увидел во взгляде девушки искорку озорного лукавства. В то время как её слова призывали герцога к сдержанному благоразумию, глаза говорили совсем иное.
Фрейдис развернулась и, на ходу надевая белые лайковые перчатки, направилась к подножию холма, туда, где стояли украшенные гербами тенты, туда, где сидели в походных креслах и тихо беседовали, счастливо улыбаясь друг другу, Рональд Лансер и Аурминд.



Среди приглашенных на сегодняшнюю охоту гостей помимо Аурминд и Фрейдис присутствовало ещё несколько блистательных женщин. Это были королева Данахта Амелия Прекрасноволосая с несколькими фрейлинами, герцогини Стафия Сатоцкая и Герт Хагвардсон из Норвика, а также баронесса Руфия Таульрик и дочери лорда Зальтера из Карнигаса, красавицы-эльфийки Аниран и Амельрика.

Роскошные, блистательные, гордые женщины… Но в газах Эльрика вся их красота меркла, рассеиваясь в прах на фоне прекрасной Фрейдис. С того самого момента, как впервые увидел эту девушку и буквально утонул в бездне её карих глаз, он сразу понял, что пропал, пропал раз и навсегда.

Эти глаза, эти тёмно-каштановые волосы, изящный, с небольшой горбинкой носик, слегка снисходительная улыбка - они являлись ему по ночам в беспокойных снах. Он просыпался на сбитой постели и смотрел в темноту, думая лишь о ней.
Эльрик нисколько не удивился бы, узнай он, что и в мире людей у Бэт не было отбоя от поклонников, но там она прослыла надменной и непреступной красавицей. Впрочем, эта холодность была обусловлена лишь одним фактом - Бэт знала, кто она, и ни в коей мере не желала открывать своё сердце для серьёзных и продолжительных отношений с мужчиной-человеком. У Эльрика же было бесспорное преимущество, ибо он был сидом. Да что скрывать! Своими старомодными, в духе куртуазных романов, ухаживаниями он всё же смог достучаться до сердечка красавицы Бэт-Фрейдис.
- Чудесная... - тихо произнёс герцог, глядя вслед удаляющейся от него девушки. - Не будь я герцогом Эльриком Гуял-Исша, если не смогу назвать тебя своей женой! Единственная и прекрасная... – кажется, он произнёс это вслух.

Стоявшие чуть поодаль егери и оруженосцы, снисходительно ухмыляясь, отвели взгляды, кто-то даже присвистнул. Фрейдис на какой-то момент замедлила шаг, но не обернулась.
Она подозвала к себе конюшего, который подвёл её лошадь и помог своей госпоже сесть в седло. Разобрав поводья, Фрейдис накинула на голову меховой капюшон тёмно-синего плаща и лишь тогда взглянула в сторону герцога.

- Милый герцог! Настоящие мужчины тем и хороши, что добиваются поставленной перед ними цели. Они всегда получают за это заслуженную награду! - звонко рассмеявшись, крикнула она. - Ну а вы, господа? Первый день большой охоты только начался, у нас впереди ещё много дел!
Герцог подозвал главного лесничего.
- Сэр Гмолин, тут мы, кажется, закончили. Куда теперь?

- Тут Вы закончили? - лукаво прищурив глаз и не скрывая иронии, поинтересовался лесничий, сверкнув белозубой улыбкой сквозь черноту бороды и усов.

- Поговори мне ещё! - сурово сдвинув брови, одёрнул его Эльрик.
Поняв, что сболтнул лишнего, гном выпрямился и резво отрапортовал:
- В этой облаве уложили двадцать гулей! Из них восемь самок, два зрелых самца и десяток подростков. Шестерых из молоди убили загонщики. Господин Лансер собственноручно изволил завалить матёрого вожака. Ещё одну стаю видели возле хутора идиша Тарика Шаглора!
Герцог кивнул, поднёс к губам охотничий рог и трижды протяжно протрубил.

- Господа! Большая охота продолжается. Нас ждёт ещё одна облава!

Фрейдис ошиблась, предположив, что лорд Рональд откажется от дальнейшего участия в охоте.
Наоборот, после инцидента с полученной от Аурминд пощёчиной и последовавшего затем страстного разговора с ней юный лорд выглядел готовым воспарить в небесную высь орлом. Не дожидаясь, пока егери обдерут шкуры с добытых гулей, а слуги разберут и погрузят на телеги столы и походные тенты, лорд Лансер отправил всех загонщиков и псарей в сторону хутора Шаглора.
Пёстро разодетая кавалькада охотников с лордом Рональдом и гецогом Гуял-Исша во главе неспешно двинулась следом. Егеря и телеги с походным скарбом должны были нагнать их по дороге.
Глядя на сияющего брата, герцог не удержался от вопроса.
- Что же такого тебе сказала прелестная Аурминд?

С гордым видом покачиваясь в седле, Рональд расплылся в счастливой улыбке.
- Чёрный крест на груди, глаза, как моря цвет, ах, прелестная Гражинка, красивее нет! Помнишь эту считалочку? Ты сам тогда предположил, что это похоже на пророчество.
- Это, кажется, тот самый стишок, что рассказала Мария там, в саду? Помню, - отозвался Эльрик.
- Ты не обратил внимания на крест, который носит на шее Аурминд? На её глаза цвета морской волны? Когда я впервые увидел её там, в синодальном храме, клянусь Праматерью, меня словно обожгло - ОНА!

- Да, крест видел, как раз чёрного цвета. И глаза "как моря цвет" тоже подходят. Но ведь в своей считалочке девочка упомянула не Аурминд, а другое имя. Кра... Крашина, так кажется. Никогда бы не подумал, что стишок, произнесённый устами ребёнка, повлечёт за собой такие последствия!
- Гражинка, Гражина. Это значит «грациозная, изящная», - мечтательно улыбнувшись, кивнул Рональд, оставив без внимания подначку брата. - Это имя Аурминд. Там, в мире людей, её звали Гражиной.
- То есть ты так воссиял лишь из-за того, что узнал её человеческое имя и возрадовался, что все приметы совпали со словами из детской считалочки?
Рональд вновь загадочно улыбнулся.
- Не только. Я предложил ей руку и сердце, и Аурминд была столь любезна, что приняла предложение, согласившись стать моей женой!
Эльрик несколько удивлённо взглянул на двоюродного брата.
- Быстро же вы поладили! - даже не скрывая некоторой завистливой интонации в голосе, произнёс он. - Аурминд прелестная девушка. Но, может, вам всё же не стоит так торопиться? Сначала получше приглядитесь друг к другу. Нельзя же так слепо верить в слова ребёнка. Тем более, она сказала, что я женюсь раньше тебя, а на деле выходит всё наоборот. Это уже повод отнестись к её считалочке не как к пророчеству, а как к обычному стишку, и не более того.
Рональд пристально взглянул на Эльрика.

- Всё это уже неважно! Мы созданы друг для друга, и я счастлив, что Аурминд приняла моё предложение. Вот только... - Рональд слегка погрустнел.
- Только что?
- Есть одна проблема. Ни я, ни она, мы оба не знаем, к кому мне засылать сватов, к Преподобной Матери или к императору. Надо же, чтобы всё было по традиции. Думаю, что мы с ней правильно решили: если её крёстная мать императрица Ленора, то будет правильнее сватов заслать... Кстати, насчёт сватов! Ты согласен стать моим шафером?

- Конечно же, согласен! - широко улыбнулся Эльрик. - Кстати, про крест. Я давно его заприметил. У него очень необычная форма. И эти дубовые ветви с мечами… Что он вообще обозначает? Это что, такой символ четырёхединства? Тогда при чём тут изображение мечей?
Рональд отрицательно качнул головой.
- Нет, это её талисман-оберег, Аурминд уверена, что он приносит удачу. Я спрашивал, и Аурминд сказала, что это Железный крест, награда. Его подарил ей какой-то старик из города Варшава. Там когда-то давно было восстание, и он снял этот крест со своего убитого врага. Потом, много позже, он подарил его Аурминд.

Рональд на минуту задумался, что-то вспомнив, с сомнением качнул головой и продолжил:
- Знаешь, всё, что она рассказывала мне о своём мире, так непонятно и противоречит здравой логике. Аурминд всё своё детство провела в приюте. Я обратил внимание на эту чудовищную традицию. Оказывается, в мире людей не считается зазорным при живых родителях отправлять детей в приюты и бросать их там. Самое странное, что к таким детям все относятся очень настороженно. Никак этого не могу понять! Мир людей очень странное и мрачное место. Кстати! Аурминд рассказывала, что и наш император тоже сирота из приюта. Так вот, когда она была ещё маленькой, кто-то из сверстников обидел её, а тот старик, он держал большой яблоневый сад и привозил в этот приют яблоки для детей. Он пожалел её и отдал Аурминд этот крест, сказав, что это принесёт ей удачу.

По тому, как Рональд быстро переключился на другую тему, Эльрику стало понятно, что голова его двоюродного брата сейчас занята совсем иными проблемами.
- В общем, мы с ней решили, что как только Его Величество вернётся из своей поездки к Саа-Мохан, я тут же сообщу тебе об этом. Ты отправишься к императору и от моего имени будешь просить руки прелестной Аурминд!
- Занятно! Воинская награда украшает нежную девичью шейку, - усмехнулся Эльрик, но тут же улыбка сошла с его губ. - Погоди! Ты упорно называешь феанна Муилькора императором?
- Ах, да! Ты же ещё ничего не знаешь! - хлопнув себя по лбу, воскликнул Рональд. - А я-то никак не пойму, о чём ты...

- Как-то не очень приятно узнавать самые свежие новости одним из последних, - недовольно нахмурив брови, отозвался герцог.
- Ты ведь был в Тирине, когда Муилькор встречался с главами общин андаланских эльфов, выслушал их и обещал свою посильную поддержку в их борьбе с Лигой пяти королевств и орденом Кухулина?

- Естественно, и даже присутствовал на той аудиенции. Но эльфийские старшины обращались к Муилькору не иначе как к феанну.
- Ну так вот, - продолжил Рональд. - Это было ещё не всё. Он встречался с ними и на следующий день. Ты уже уехал к себе в Зелёные Дубравы, и этого не знаешь. В один день произошло очень много событий. Началось всё с того, что Муилькор утвердил поданное ему в тот же день прошение Колодаи о создании гильдии ассасинов. А днём, на повторной встрече с главами эльфийских кланов, он уже в открытую поведал им о своих первоначальных планах по противостоянию Лиге. Преподобная Мать присутствовала на той встрече и поддержала Его Величество. Ещё император перед лицом эльфийских старшин подписал указ о предоставлении безоговорочного убежища семьям андаланских эльфов, указав им селиться на землях, простирающихся от Сумеречных гор до самого Тирина, при этом предложил мужчинам-эльфам вступать в ряды имперской армии.
- И что эльфы? - поинтересовался герцог.

- А что эльфы? Конечно же, они согласились, не век же им по андаланским лесам прятаться! Да и тут, в Вересковых Пустошах, у многих из них родня живёт. Они, надо сказать, настроены весьма решительно и, как оказалось, уже сейчас располагают вполне дееспособной армией. Пусть и небольшой, но всё же армией. Никто ведь не посмеет оспорить того факта, что эльфы виртуозные стрелки и мастера засад.

- Я слышал, что народ говорит о поездке Муилькора в Белый Город. Рассказывают, что его сопровождала небольшая армия. А я-то как раз и думал, откуда он смог набрать такое количество вооруженного народа, особенно эльфов. Ну ладно орки - их прислала Чёрная Колдунья. Сиды из легиона охраны, я сам принимал участие в его формировании. А эльфы-то откуда? Теперь всё понятно, - кивнул Эльрик.
- О! Это надо было видеть! - рассмеялся Рональд. - Две сотни конных паладинов да ещё пешие воины! Когда вышли из Тирина, пеших было две с половиной тысячи. Когда прибыли в Белый Город и становились там лагерем, по подсчётам интендантов к нам примкнуло ещё полторы тысячи пеших и около двух сотен вольных паладинов. Когда же вернулись в Тирин, то уже насчитали чуть больше трёх тысяч конных и около пяти тысяч пехоты. Теперь именно из них будет формироваться первый имперский легион и новое подразделение, названное "стражами".
Гецог изумлённо приподнял брови.

- Ого! Однако поездочка-то удалась!

- Ещё как удалась! Ты бы видел удивлённые рожи сенаторов, когда они собственными глазами узрели лагерь и войско. На заседании Сената сидели, словно поленом прибитые. Сидели и молчали. Даже когда Муилькор, вместо того чтобы занять сенаторскую ложу представителей Вересковых Пустошей вдруг появился в пустовавшем до этого имперском анклаве, они тоже молчали. Кстати, маленькая Мария здорово пощекотала им нервишки...

- Погоди! Там что, вся его семья присутствовала? - перебил брата Эльрик.
- Нет, не вся. Были лишь обе государыни, Чёрная Колдунья и маленькая Мария. Когда в зале появилась Архаин, ведущая за руку свою младшую сестру, то, как мне показалось, все сенаторы забыли дышать, настолько в зале стало тихо. О Чёрной Колдунье и о том, как она при помощи своей магии расправилась с ордой гулей, слышали почти все, а главное, каждому сенатору ведомо, что за ней уже сейчас стоят самые великие оркские кланы. Все молчали, один лишь Лакои подал голос, когда Муилькор с государынями занял кресла в императорском анклаве. На каком основании, дескать, полукровка занимает место государя? Это, мол, оскорбление Сенату, это оскорбление всей Сидонии! А тут малышка Мария останавливается, смотрит на него и этак спокойно спрашивает, обращаясь к Архаин: "Чем недоволен этот дядя пастух? Он лентяй? Сейчас все пастухи перегоняют свои отары на горные луга, а он сидит тут и ругается. У него нет своих овец? Куда он их дел?" Клянусь вечно живым духом Дану, я подумал, что Лакои хватит удар. Морда побагровела, зубами скрипит, самого аж трясёт. Рядом его наследничек глаза вылупил, модная бородёнка дыбом торчит. В общем, сцена та ещё!
Рональд горько усмехнулся.

- А ведь девчонка-то права. Лакои утверждает, что является одним из прямых потомков Кухулина. А ведь врёт, хороняка! Его предки отродясь не имели прямых родственных связей с этим выродком. Испокон веков клан фермеров Лакои разводил овец. Лучше бы они не прерывали этой традиции. Ан нет! Нашелся-таки среди всего рода один негодяй. Ладно бы дельный властитель был, а то так, обычный бандит-душегуб, сколько народа неповинного порезал! Одно слово - самозванцы!
- Ну так чем закончилось-то это заседание сената? - поинтересовался Эльрик.
Рональд несколько удивлённо взглянул на брата.
- Ты всё же почаще с отцом общайся. Неужели и сие тебе неведомо?
- Я не виделся с отцом уже более недели.
Рональд понимающе кивнул.

- Подозреваю, что и тебя, и твоего отца ожидают большие перемены. Муилькор хочет видеть его своим верховным советником.
Услышав эти слова, Эльрик присвистнул.
- Да-да! Советником! Верховным советником императора! - пояснил Рональд. - Как только заседание Сената объявили открытым, Преподобная Мать во всеуслышание провозгласила брата своего Муилькора императором Сидонии! И сама же зачитала список с перечнем всех земель, чьи правящие дома присягнули на верность империи. Зелёные Дубравы и Вересковые Пустоши, а также все земли, подвластные Ордену Двадцати, вошли в её состав. На этом собрании государь объявил о роспуске Сената и своим указом отменил все принятые со времён Войны кланов изменения в законах. Также он потребовал от королевства Лакои возвращения в лоно Ордена Праматери всех незаконно захваченных самозваными королями земель.
- Но это же по сути война! - негодующе воскликнул Эльрик. - Муилькор пошел на прямую конфронтацию! Это же... Это...
- Безрассудство? - попробовал угадать Рональд.
Герцог выдохнул.
- Да!
- Ошибаешься. Ох как ты ошибаешься, брат мой. Он поступил крайне мудро. Лорды разобщены, между ними нет никакого согласия. То они воюют из-за какого-то лужка, то никак не решат, где чьи выпасы для скота. Да и что их армии - тьфу! Пара-тройка десятков вооруженных лодырей. Все их грандиозные сражения ограничиваются пошлым мордобоем двух банд, сошедшихся у межевого камня. Да в землях этих проходимцев, поддерживающих Лигу, воинов меньше, чем жрецов Кухулина!
Эльрик поморщился.

– Уж больно ты небрежно отзываешься о лордах.
- Если ты не заметил, то сейчас я говорю лишь о тех, кто сочувствует Лиге. Своим проклятым культом Кухулина и гонениями на эльфов и орков они сами же загнали себя в такую задницу. Ну, соберут они за полгода-год какую-никакую армию, если, конечно, их мужики не разбегутся раньше. И что? Стрелков разве что среди охотников да приключенцев найдут, а кто у них с метательными машинами будет управляться? Орки давно на этих умников зуб точат. А равных оркам в умении управляться с метательными машинами нет и не было. Слабоватая армия получается! И не забудь ещё о том, сколько времени эти лорды будут выбирать того, кому предстоит возглавить это войско. Вот где драки-то начнутся!

На это Эльрику возразить было нечего, и он лишь молча кивнул головой.

Между тем Рональд с воодушевлением продолжал рассказывать.
- Вспомни, какие королевства во всей Сидонии обладают боеспособными армиями! Первыми придут на ум Андалан, Трингобард, земли Ордена Двадцати да, пожалуй, Норвик. Лакои с горсткой давно разучившихся воевать то ли паладинов, то ли разбойников. Ну, ещё пара-тройка королевств. Все остальные правящие дома располагают лишь жандармскими корпусами да небольшими отрядами призванных для уничтожения гулей ополченцев. Всё! На поверку оказывается, что силы вновь провозглашенной империи больше и организованнее. С нами и орки, и эльфы, коих в землях Лиги и ордена Кухулина своими притеснениями довели до крайней точки терпения. Зачем, думаешь, император отправился к Саа-Мохан? Если и царица со своими кочевниками присоединится к империи, то мы вообще будем несокрушимы!
- Но…
- Да, конечно же, я всё несколько приукрасил. Не всё так складно, но это знаем лишь мы. Все остальные считают, что все именно так, как я тебе описал. Многие правящие дома, согласно давно устоявшейся традиции, займут выжидательную позицию. Подобно гулящим девкам, они будут таращиться на всё происходящее со стороны и ждать, ждать, чтобы потом поднырнуть под победителя. Никому не ведомы наши реальные силы. Лига сейчас может только гадать о них, а вызывающе-самоуверенное поведение императора окончательно напугало её представителей и внесло смуту в их ряды. Не забывай и о вечных нейтралах с Юга. Эти вообще всеми силами постараются отстраниться от назревающего конфликта. Уверен, нас ждёт большая война, но она случится не завтра, - закончив свою пламенную речь, Рональд извлёк из седельной сумки трубку и кресало.

- Ты так уверенно это говоришь! - мрачно констатировал Эльрик.

- Поверь, так и случится, - набивая трубку, ответил Рональд. - Перед началом заседания Сената государь в присутствии императрицы Хеленгард встречался с королями Боккажем и Меленгордом. Увы, не могу похвастаться тем, что мне доподлинно известно, о чём они там беседовали. Я пробыл с ними всего несколько минут, но всё же слышал, что сказала после этого разговора государыня Хеленгард: "Эти двое помешаны на стремлении к власти. Они оба чертовски умны, вероломны и очень опасны, ибо их алчность не ведает границ. Но именно это и есть их слабая сторона. Это два люто ненавидящих друг друга зверя, каждый из них видит в другом не союзника, а потенциального конкурента". Государыня уверена, что эти двое и есть самые опасные противники империи и Ордена, но сейчас они не вступят в войну, ибо оба желают выждать подходящий момент, чтобы бить наверняка.

- И это всё твоё объяснение?
Рональд отрицательно качнул головой.
- Они намерены выждать, пока империя и Лига, сцепившись в схватке, не обескровят друг друга. И тогда...

- Я понял. Ты хочешь сказать, что даже располагая солидными армиями, они оба намерены основательно подготовиться к большой войне. Пока империя бьётся с Лигой, они накопят силы и ресурсы и только тогда развернут боевые действия. При этом оба отдают себе ясный отчёт в том, что биться им придётся даже не с нами и Лигой, а друг с другом.
- Точно! Именно так! - Рональд умиротворённо пыхнул трубкой. - Поэтому я и говорю, что большая война будет, но не в ближайшее время. Лига ещё не готова к нападению, она пока слишком слаба для этого, а мы недостаточно сильны, чтобы раздавить эту гадину. Кстати! Государь высказал желание видеть тебя в качестве командующего имперской армией!
Герцог был столь поражен словами Рональда, что на некоторое время лишился дара речи.
- Да-да! Именно о тебе он и говорил. У тебя очень хорошие отношения и с орками и эльфами, коим Зелёные Дубравы давно предоставляют убежище. А твой отец, как-никак, является одним из глав Совета старейших.
- Да, но почему не ты? - встрепенулся Эльрик.
- Я политик, а не воин. Высшие силы не наградили меня таким талантом, это твоя стезя. Ты воин, не я.

* * * * *

Пока все наши главные герои куда-то едут или решают свои малые и большие проблемы, я, да простит меня уважаемый читатель за некую вольность, отвлекающую его от основного повествования, попробую, пусть и несколько запоздало, поведать ему о самом главном персонаже всей этой истории - о самой Сидонии.

Надеюсь, что читатель уже составил себе представление о несколько взбалмошном характере этого, так сказать, персонажа. Теперь, как мне кажется, настало время поговорить и о внешности.
Сиды, эльфы и фейри, орки, тролли, гарпии и горгульи, драконы и единороги - кого только не встретишь на просторах Сидонии! Вся эта мешанина рас и существ вызовет растерянность и непонимание у непосвящённого. Тем более что внешне мир сидов почти ничем не отличается от мира людей. Ну разве что стоит сразу оговориться - экология здесь идеальна, а наш мир уже давно успел позабыть о том, как дышится чистым воздухом, о том, что реки явно не предназначены для сброса в них промышленных и прочих малосимпатичных отходов.

Но для путешествия в чуждый мир всегда требуется некий первопроходец, на могучие плечи коего ложится бремя открытий и... Ну, о славе мы поговорим как-нибудь потом.
Тем более что Сидония не враждебный мир, и мы не собираемся погружаться в неё настолько, чтобы наш протагонист смог себе позволить изречь некую возвышенную фразу типа "Это маленький шаг для человека, но огромный шаг для..." Ну, дальше вы знаете.
Посему давайте без излишней эпичности представим себе некоего гипотетического туриста, прибывшего в Сидонию по путёвке не менее гипотетического турагентства, которое умудрилось что-то напутать и вместо близкой русскому сердцу Хургады по причине не менее хорошо знакомого российского разгильдяйства отправило сего путешественника в эти фантастические края.
Итак, вот наш воображаемый турист прибывает в Вересковые Пустоши.

Разинув рот, он оторопело оглядывается, ища взглядом привычные ему ориентиры в виде облезлых, покрытых лоскутами свалявшейся шерсти и засохшими фекалиями верблюдов да разодетых в широченные парусоподобные балахоны бедуинов.
Так что же он видит? Да, по сути дела, ничего необычного. Но он понимает, что это точно не Хургада. Растерянно хлопая глазами, он силится сообразить, куда же попал. Кажется, всё то же самое, что он видел у себя дома, в родной Калужской губернии… или, к примеру, в своей прошлогодней поездке в Австрию…
Определённо, это Австрия! Вон там вроде как Альпы, а вон там явно не нашенские каменные постройки.
Точно! Это Австрия! Те же заросшие лесом горы, в долинах аккуратные квадраты небольших полей, сельские домики под черепичными крышами и почти то же самое небо. Но буквально через пару минут наш турист потихонечку начинает понимать, что тут есть какой-то подвох, что-то не так.
Вроде бы леса не совсем те, что он видел, горы какие-то не такие, да и небо не совсем привычное, а раскинувшиеся перед ним поля отличаются от тех, что он созерцал в своём мире. Да и домики немного другие.
Трава тут зеленее, вода чище, а небо выше и голубее.

- Куда я попал?! – озадаченно озирается он.



- В Сидонию, дружок. В Сидонию! - с усмешкой ответим мы, насладимся произведённым на туриста эффектом и, покрепче взяв его за шиворот, потащим нашего ошалевшего гостя на вершину Кроличьего холма, того самого, что находится вблизи Тирина.
А по дороге вкратце, не вдаваясь в научные подробности, расскажем ему, что Сидония - это та же самая Земля, но её мир, оставаясь в привычном ему пространственном измерении, смещён во временном, и Сидония по сути своей есть не что иное, как параллельный мир. А если совместить давно ставший привычным виртуальный глобус Земли мира человеческого с не менее виртуальным глобусом той же самой Земли, но из мира Сидонии, то обнаружится, что сейчас мы находимся в Ирландии и стоим на вершине Вдовьего холма.
Пожалуй, на этом мы прекратим наш рассказ о родстве Сидонии с миром людей. Да и вряд ли наш турист понял хоть что-то из того, что мы ему уже сказали, ибо... Да посмотрите на него сами, одно только упоминание об Ирландии ввергло его в шоковый ступор.
Его сейчас занимает лишь одна мысль: где обещанная ему Хургада?! Что это за Сидония такая и при чём тут Ирландия? Где мой Египет, где эти долбаные арабы с их долбаными верблюдами? Хочу море и пирамиды!

Поэтому мы пощадим его готовый вот-вот вскипеть мозг и не станем втолковывать нашему туристу, что в мире Сидонии не существует государств как таковых, нет ни Европы, ни Азии, нет Африки, нет ни Южной, ни, слава Богу, жутко обожающей нести миру вселенскую демократию Северной Америк.
Мы не станем ему говорить, что в Сидонии существует только два огромных континента, что тут нет такого разнообразия народностей, как в мире людей. Мы не будем рассказывать ему, что в этом мире есть только четыре расы - сиды, эльфы, фейри и орки. Ни к чему такие подробности, наш турист всё равно не поймёт, да и не поверит, если мы ему скажем, что все эти народы умудряются, относительно мирно сосуществовать вместе. По крайней мере, пока.
Итак, мы на вершине Кроличьего холма.
Перед нами, насколько хватает глаз, простираются земли клана Вересковых Пустошей.
Если мы посмотрим на север и северо-восток, то увидим заснеженные вершины Сумеречных гор - это граница земель клана. Близость гор обманчива. Путешествие до них займёт трое-четверо суток, и это при условии, что у вас всегда будут свежие лошади. Воздух настолько чист, что горы кажутся намного ближе, чем на самом деле.

Там, за Сумеречными горами, начинается царство диких и мрачных лесов, там находятся земли сразу двух союзных Вересковым Пустошам кланов - Зелёных Дубрав и Мак'Манусов. С ними граничат королевство Лакои, то есть земли, некогда принадлежавшие ордену Великой Праматери, и баронство Нан-Марог. Чуть западнее по северной границе Вересковых Пустошей раскинулась густо заросшая непроходимыми лесами долина, так называемая Везинская чаша, за которой прячется баронство Ориенгот-Лето.

Это всё ближние земли. Но если наш взор мог бы охватить более дальние пространства, то мы смогли бы увидеть Эльфову долину, одно из самых загадочных и священных мест Сидонии. Эльфова долина - это древнейшая прародина народа эльфов, там находится самая главная, пожалуй, святыня всей Сидонии, Альта-Тауле, Великое дерево. Если же мы сверимся с нашим виртуальным глобусом, то Эльфова долина придётся аккурат на уровне севера Германии и накроет собою почти всю южную половину Балтийского моря.

Кроме величайшей святыни в Эльфовой долине находится и мать всех сидонийских городов, Белый Город. Тут начинается Андаланский тракт. Делая петлю, он пролегает по всей Эльфовой долине. Если путешественники будут двигаться по тракту на север, их путь пройдет через Меласскую долину и выведет в королевство Андалан, с которым граничат земли северных лордов и могучее королевство Трингобард. На самом севере располагается герцогство Норвик.
Если мы посмотрим на восток, то увидим бескрайние холмистые просторы с выходами скальных пород, покрытые густым буковым лесом. Там, в голубой дымке, угадывается извилистая лента реки - это великая Парна. В мире людей нет ни одной реки, которую можно было бы сравнить с ней как по протяженности, так и по ширине. Парна берёт своё начало далеко на севере и, вбирая в себя множество притоков, протекает через весь континент.
Парна - важнейшая водная артерия Запада.

Тот участок реки, что мы видим с вершины холма, является естественной границей Вересковых Пустошей. Противоположный берег Парны высок и скалист. Громадные, головокружительной высоты утёсы, словно великаны, сторожат покой великой реки.
Это край угрюмых и величественных гор. Где-то там, за покрытыми вечными снегами вершинами, среди ледников находится Драконова долина, сакральное, таинственное место. Именно туда, к восточному побережью западного континента, следуя неведомому зову природы, раз в тысячу лет слетаются все драконы Сидонии. Слетаются, чтобы принести потомство.
Ну а теперь повернёмся на юг.
Перед нами открывается чудесный вид на бесконечные поля, луга и сады. Тут и там мы видим красные черепичные крыши ферм и деревенек. Белыми облачками по склонам пологих холмов движутся стада овец. Идиллическую картину довершают тучные пастбища с пасущимися на них рыже-пегими коровами.

Это долина Ватильд-Манус, житница Вересковых Пустошей. Фримены (крестьяне) снимают с неё по нескольку урожаев в год. Земли долины столь плодородны, что, кажется, воткни палку - и она вскоре зазеленеет молодой листвой.
Где-то вдали, на горизонте, угадывается горная цепь - там проходит Срединный хребет, там же находятся Великие озёра. Это вотчина гномов и фейри.

За горами начинаются бескрайние степи, а за ними лежит великая и зловещая пустыня Маас-Мохан. Кстати, если вспомнить наш виртуальный глобус, где-то там и должна находиться Хургада.
Маас-Мохан огромна.
Даже Сахара по сравнению с ней покажется жалкой песочницей. Если представить себе эту пустыню на глобусе, то мы бы увидели, что, начинаясь примерно от северного побережья Средиземного моря, она покрывает собой и его, и весь север Африки, включая Сахару, заканчиваясь где-то на широте Анголы. Ужасна и многолика Великая пустыня - безбрежное море раскалённого песка, поющие барханы, слепяще-белоснежные солончаки, причудливые, будто обтёсанные рукой обезумевшего скульптора-великана выступы скал.
Враждебный, мёртвый мир.
Маас-Мохан жуткое место, но и там живут сиды, кочевники народа сульми. Все их поселения и города, включая столицу сульми Аль-Самарну, расположены на берегах Парны, рассекающей безбрежное море пустыни надвое. Невзирая на суровость быта и постоянные стычки с пустынниками, это очень гостеприимные и дружелюбные народы. Не раз клан Вересковых Пустошей предоставлял им убежище во время самых сильных степных пожаров и песчаных бурь. Не раз воины клана плечом к плечу с воинами Аргус и сульми отражали нападения жадных до крови гулей-пустынников.

Дальше, за землями сульми, в расположенных на берегах Парны оазисах живут кланы земледельцев, рыболовов и охотников. Это кланы Аргус и Хатусс.
Донося свои воды почти до самого юга западного континента, Парна делает плавный изгиб и наконец встречается с Великим Восточным океаном.
Именно тут обитают таинственные и загадочные технари Юга. Когда-то давно, ещё во времена первой империи, южане имели тесные контакты со всеми землями континента и даже активно поддерживали императора во время Великой войны кланов, но империя пала, и они подобно улитке втянулись в свою ракушку. Они порвали всякие контакты с Севером и с тех пор существовали обособленно. За три тысячи лет, прошедших со времён Войны кланов, южане никогда, ни при каких обстоятельствах больше не вмешивались в какие-либо конфликты, сотрясавшие мир Сидонии, но и к себе никого не подпускали.

Они словно исчезли из мира, но при этом самым странным образом подспудно умудрялись влиять на всю цивилизацию сидов. Сейчас мы не станем рассказывать о южанах подробно, ибо вернёмся к ним позже.
Лучше давайте-ка обратим наш взгляд на запад.
Там простирается край Великих озёр. Это мир скал, вулканов, болотных топей и непроходимых лесов, край невиданных чудовищ. Запад - край легенд и оплот истиной веры в единую Праматерь всех сидонийцев, богиню Дану.

Озёрный край - заповедные земли народа орков. Добраться туда возможно лишь по Морокскому тракту, берущему своё начало в Тирине и ведущему в земли оркских королевств.
Стоя на вершине Кроличьего холма, наш воображаемый турист подавленно осмысливает всё величие окружающих его пространств. Пожалуй, мы могли добить его окончательно, если рассказали бы ему, что в довершение ко всему этому великолепию Сидония не осквернена главным злом человечества - деньгами.
Да-да! В Сидонии нет денег. Есть рынки, есть купцы, но денег не было, нет и не будет. В ходу сидонийцев иная валюта - уважение и благодарность соотечественников. Попроси странствующего купца привезти тебе тончайшей ткани или добрый меч, изготовленный кузнецами Севера, - привезёт!

И доброе слово твоей благодарности будет ему достойной платой за труд.
Каждый житель занимается тем, что мило его сердцу.
Лежит твоя душа к земле? Ради всех богов, бери её, сколько тебе угодно! Засевай поля, сажай сады, выращивай скот! Тяжело одному? Всегда найдётся тот, кому это не менее интересно, чем тебе!
Хочешь завести постоялый двор? Стройся! Соседи тебе помогут.
Ты авантюрист по натуре? Иди в приключенцы! Странствуй, открывай новые неведомые земли, сражайся на турнирах и бугуртах (со старонемецкого - групповой турнир) с подобными себе, рискуй, украшай своё "ожерелье славы" клыками гулей и когтями горгулий! Всё в твоей власти!
Все жители Сидонии чем-то заняты.
И это при том, что Сидония богата и золотом, и драгоценными каменьями.



До неприличия богата! В тех же Сумеречных горах можно увидеть выступающие на поверхности скал золотые и серебряные жилы, а сквозь прозрачную стремнину горных рек обнаружить застрявшие между камнями на дне золотые самородки размером с кулак, а то и более.
В любом фрименском доме можно увидеть и золотую посуду, и украшения с бриллиантами. В отличие от людей, не поклоняются сиды золотому тельцу, неведома им алчность. Слиток золота для сида всего лишь безликая болванка, ценная только тем, что из неё можно сделать не темнеющие от времени украшения или обычную посуду. Огранённый бриллиант красиво смотрится в украшении, но также он здорово подходит и для резки стекла.
Нет, не поймёт всего этого наш турист...

Не в силах он понять, а посему давайте-ка за ненадобностью сплавим нашего исследователя обратно в мир людей, наслаждаться вожделенной Хургадой, а сами, вернувшись к повествованию, отправимся в Анкрис, находящийся на восточной границе Вересковых Пустошей - портовый городок, раскинувшийся на побережье Великой Парны. Кажется, там есть на что посмотреть, ибо в этом небольшом городке происходит одно очень важное событие.
В то самое утро, когда лорд Рональд Лансер, возглавляя большую охоту, вздумал потрясти геройством и удалью свою возлюбленную Аурминд, Муилькор со своими супругами Ленорой и Хеленгард поднимался по сходням одного из трёх кайранов, пришвартованных у причала в Анкрисе.
Надо сказать, эти три корабля Муилькор заполучил не сразу. Никто из капитанов речных судов, принадлежащих гильдии перевозчиков, не желал попусту гнать так необходимые сейчас корабли на Юг.

Дело в том, что с наступлением зимы все северные притоки и само верховье Парны сковывают льды, тем самым прекращая всякое судоходство. Перевозчики спешили. В конце сентября, в лучшем случае, в начале октября такие земли как Норвик, Андалан, королевства Ариатор и Трингобард, а также земли северных лордов будут отрезаны от реки. Уже сейчас густые туманы, первые предвестники зимней стужи, прерывали навигацию на несколько дней. Поэтому надо торопиться, чтобы ещё до ледостава успеть доставить на Север грузы зерна, вина, льняных тканей, копчёной говядины и кофе, чтобы со складов в Норвике вывезти сырцовое железо, ценную моржовую кость, вяленую треску, ворвань, меха полярных лис и гулей.

В это время у перевозчиков каждая посудина буквально на счету.

- Прошу меня простить, но я не могу сейчас предоставить Вам даже один небольшой корабль. Если бы Вы прибыли в октябре, в то время, когда все перевозки будут сосредоточены на юге, то, клянусь величием Дану, я бы и слова против не сказал, но сейчас, увы, не могу! - таковы были слова, сказанные Муилькору главой гильдии перевозчиков идишем Арки-Таузом.
Старик вовсе не собирался дерзить новоявленному императору или обманывать его, напротив, искренне сожалел, что не может помочь, но Муилькор угадал то, что старый идиш не произнёс вслух: "Мы уважаем тебя как равного, но надо как-то заслужить право стать первейшим среди нас, чтобы твоя воля исполнялась беспрекословно. А что ты сделал для этого? Почему я должен подчиняться тебе в ущерб серьёзному делу?"

Муилькору, обеим его женам и советнику Ангриму пришлось четыре дня прожить в доме городского головы, в то время как сопровождавшая их охрана, состоявшая из стрелков-эльфов и двух десятков паладинов, разместилась на трёх постоялых дворах на окраине Анкриса.
Муилькор уже успел пожалеть о том, что вздумал отправиться в земли сульми по реке, а не воспользовался порталом, и уже подумывал вернуться в Тирин.
Удача улыбнулась лишь на пятый день.
Рано утром в дом головы явился старшина гильдии перевозчиков Арки-Тауз и сообщил, что в порт пришли с Юга три тяжелых кайрана с грузом вина, шелка, пряностями и коврами.
Они прибыли ещё ночью и сейчас стояли в порту под разгрузкой, после чего им надлежало принять на борт зерно, вяленую рыбу и воск и отправиться в обратный путь. Для Муилькора это была двойная удача, ибо в качестве конечной цели их путешествия была названа Аль-Самарна, столица сульми.

Вызванные в дом городского головы капитаны охотно согласились принять на борт неожиданных пассажиров. Особенно им понравилось, что с Муилькором следует около полусотни отменно вооруженных воинов, среди которых было три десятка эльфов-лучников. Дело в том, что когда тяжело груженные кайраны поднимались вверх по Парне и проплывали мимо Птичьих островов, они были атакованы невесть откуда взявшимися разбойниками в быстрых долблёных лодчонках.
Без ущерба для себя команды кораблей отбили это нападение, но кто бы мог поручиться, что на обратном пути подобное не повторится, и разбойники не будут действовать более умело.
Трюмы кайранов были заполнены, и капитаны назначили день отплытия.

[pike]

Глава 6
" Что было, что будет? "

Читать дальше...

Удача - особа кокетливая и непостоянная.
Она, как ветреная капризная красотка, кого-то зазывно поманит, суля одарить неслыханными благами, и тут же жестоко обманет, на иного даже не взглянет, обойдёт его стороною, а кому-то улыбнётся, распахнёт свои объятия и осыплет ласками со всей страстностью пылкой любовницы.
Иные всю жизнь, словно за призраком, азартно гоняются за нею, отчаянно ищут встречи и не находят, а на кого-то она сама обрушится нежданно-негаданно.

Удача не разбирает, плох ты или хорош, гений или злодей, ей это все равно. Для каждого встреча с нею - великое благо. Непредсказуема она. Непредсказуема и изменчива, но всеми желанна. И тут нет разницы, кто ты - человек, сид, эльф или орк.

Не удержишь её, не запрёшь в золотой клетке… Удача сама решает, с кем ей остаться на всю жизнь, а кого покинуть. От одних она уходит лишь на время, а от других - навсегда.
На сей раз удача, кокетливо улыбнувшись, ускользнула из рук лорда Рональда Лансера. Но причиной тому была иная особа - холодная и прагматичная лицемерка-политика.
Дело в том, что мечтам Рональда и Аурминд о скорой свадьбе не суждено было сбыться.
Влюблённые с нетерпением ждали возвращения императора и уже обдумывали детали свадьбы, которую планировали сыграть не позднее Рождества.

Аурминд буквально светилась от счастья.
В сопровождении Эллен и Фрейдис она успела обойти всех самых лучших портных и ювелиров Тирина, придирчиво выбирая, где лучше заказать платье и украшения для предстоящей помолвки. Но возвращение Муилькора, сопровождавших его жён и советника Ангрима неожиданно прервало эту приятную суматоху.

Он вернулся мрачнее тучи и тут же созвал Имперский Совет, причем потребовал, чтобы на нём всенепременно присутствовала Преподобная Мать или кто-нибудь из высшего магистрата Ордена.

Из всего, что успел рассказать Рональду перед заседанием Совета всезнающий Саркан, он понял одно: Муилькор не на шутку взбешен тем, что за всё время, прошедшее после Исхода, никто не догадался просветить его, что миру Сидонии давно уже знакомо такое понятие, как техногенность.
Естественно, что это открытие оказалось для Муилькора малоприятным. К тому же его мрачное настроение усугубилось после встречи с царицей Саа-Мохан - судя по всему, довольно прохладной.
Новоявленный император тут же заявил, что лорду Рональду надлежит в ближайшие дни отправиться к царице и во что бы то ни стало добиться заключения нового союзного договора, а ещё лучше, убедить Саа-Мохан присягнуть на верность императорскому дому и войти в Верховный Имперский Совет.

Прямо на заседании Муилькор вручил лорду Рональду целую папку документов, которые рекомендовал изучить подробно. Юноше хватило одного беглого взгляда, чтобы узнать почерк императрицы Хеленгард и понять, что эти бумаги были составлены буквально накануне заседания Совета и, скорее всего, написаны на борту кайрана во время обратного плавания.
От матери Амаранты, представлявшей Орден Праматери, император потребовал ускорить работу над переизданием полного текста Книги Бытия и записей Эльгара Хальмского, а также предоставить наиболее убедительные исторические документы, неоспоримо указывающие на то, что земли нынешнего королевства Лакои некогда принадлежали Ордену.

Последнее требование Муилькора повергло всех присутствующих в состояние шока, ибо подобное указание недвусмысленно говорило о том, что император сильно сомневается в законности титула короля Лакои и вознамерился предпринять в связи с этим какие-то меры.

- Я понимаю ваше изумление, - мрачно посмотрев на собравшихся, тихо произнёс Муилькор. - Я не намерен заставлять вас строить какие-то догадки относительно того, что задумал. Вы все являетесь представителями Имперского Совета, и между нами не должно быть недомолвок. Скажу так: любому сидонийцу известно, что рода королей Лакои не существует, ибо этот титул был провозглашен самозвано, а не дарован ни Орденом Праматери, ни императором, - выдержав паузу, он обвёл пристальным взглядом напряженно притихших слушателей. - Я всерьёз намерен ликвидировать это гнездо самозванцев и восстановить историческую справедливость. Чтобы все мои действия были оправданы законом в глазах правящих домов, требуется неоспоримое, подтверждённое историческими документами свидетельство того, что лишь Орден Праматери имеет законное право на владение этими землями.

- Но, государь! А как же Лакои? - упавшим голосом спросил советник Ангрим. - Это же война!
- Государь, позволь высказать мнение Ордена, - произнесла мать Амаранта.
- Буду признателен! - скрестив руки на груди, Муилькор откинулся на спинку кресла и приготовился слушать.
- Государь, ты говорил о соблюдении законности. Библиотека Ордена изрядно пострадала в смутные времена, но я не сомневаюсь, что мы найдём требуемые тобой документы, - мать Амаранта говорила тихо и певуче, но при этом каким-то только ей ведомым образом умудрялась придать своему голосу полнейшую бесстрастность. – Но позволь уточнить: даже имея на руках все эти бумаги, ты не сможешь прикрыться законом.
Муилькор свёл брови.
- Это почему же?
- Ты задумал благое дело, государь, но незаконно начатое деяние не может претендовать на справедливость.
- Почему незаконно? Почему не может?- играя желваками, холодно спросил Муилькор.
- Твой титул незаконен, государь. Позволь напомнить тебе, что брак императора свят и является воплощением четырёхединства природных сил. А твой брак не полон, - всё так же певуче-спокойно ответила мать Амаранта.
- Это так важно?

- В том, что ты истинный император Сидонии, не усомнится никто из здесь собравшихся. Мне неведомы законы и традиции мира людей, но в Сидонии законным императором может почитаться лишь тот, чей брак четырёхедин. Четырёхединство - символ единения и гармонии. С начала времён символизм почитался всеми жителями поднебесного мира. При закладке фундамента любого дома первыми кладутся четыре краеугольных камня, они основа основ. Не гневи своё сердце, но не могут жители Сидонии всерьёз принимать императора, который берётся устраивать их дела, не устроив прежде своей семьи. Прости меня, если прогневила, но то же самое на моём месте сказала бы тебе и сестра твоя, Преподобная Мать Белагестель, то же самое тебе скажет каждый из присутствующих здесь. То же самое тебе могла сказать и царица Са-Мохан, но она была настолько вежлива, что промолчала и лишь показала свое отношение к тебе.

Понурив голову, Муилькор слушал мать Амаранту, и каждое произнесённое ею слово воспринималось им как гвоздь, забиваемый в крышку его гроба.
- Мне непременно нужно встретиться с Преподобной Матерью, - после некоторого раздумья произнёс он.
Мать Амаранта ответила ему едва заметным наклоном головы.
Поднявшись из-за стола, Муилькор в раздумье прошелся вдоль громадного камина, сопровождаемый напряженными взглядами присутствующих.
- С королевством Лакои пока придётся повременить, - тихо пробормотал он и взглянул, обернувшись, на герцога Гуял-Исша. - Сезон большой охоты завершен?

- Да, государь. Часть гостей уже разъехалась по домам, - ответил Эльрик.
- Королева Данахта Амелия ещё здесь?
- Да, государь. Она со своей свитой ещё находится в гостевом замке, но на днях тоже покинет нас.
Муилькор кивнул.
- Тогда для Вас, друг мой, у меня есть одно очень важное дело. Вам надлежит сопроводить королеву Амелю в её путешествии. Вы отправляетесь вместе с нею в Данахт, где встретитесь с королём Увэ и...- на секунду он запнулся, - и с госпожой Лилит. Они введут Вас в курс всех дел. Вам надлежит беспрекословно выполнять все их поручения.

Услышав слова императора, герцог заметно помрачнел. Перспектива даже временного расставания со своей возлюбленной Фрейдис вовсе не обрадовала Эльрика.
- Но, государь, а как же формирование легиона?
- Легионом и корпусом стражей займётся мой зять Итилгайл. Поверьте, друг мой, есть вещи куда более важные. То, чем Вам предстоит заняться в Данахте, представляется мне очень значимым, значимым для меня и для возрождения империи. Столь ответственное задание я могу поручить лишь Вам, ибо доверяю Вам безгранично и уверен, что справитесь, - Муилькор умолк, глядя на слегка поникшего герцога, и вдруг улыбнулся и неожиданно мягко добавил: - Когда вернётесь, мы обсудим куда более приятные вопросы. Ведь мы оба знаем о деле, в котором замешана одна известная дама...

Многое в истории Сидонии могло пойти по другому пути, иначе могли сложиться тысячи и тысячи жизней, иначе разворачиваться события…
В этот ненастный осенний вечер ещё никто из жителей всего поднебесного мира не ведал о том, что непродолжительное заседание Имперского Совета, состоявшееся в Тирине, уже предопределило их дальнейшие судьбы.

Впрочем, нет! Это случилось несколько раньше, но для того чтобы узнать, как всё было, нам следует вернуться немного назад, примерно за неделю до сегодняшнего заседания Совета, и посмотреть, что произошло в тот день, когда император Муилькор и его супруги находились на борту транспортного кайрана, идущего в Аль-Самарну.
Итак...

* * * * * *

- Думаешь, я не понимаю, что вся эта поездка в Белый Город и разгон Сената всего лишь дешевый опереточный фарс? Сейчас они растеряны и испуганы. Многие из сенаторов вообще не понимают, что происходит, но уже скоро они придут в себя, и тогда... - Муилькор мрачно взглянул на жену.
Сделав глоток кофе, Хелена поставила чашку на столик.

- А тебе не кажется, что пора бы и нас с Ленни посвятить в твои планы. Тем более что мы вроде как императрицы.
- Тебе ли не знать, о чём я думаю! Для тебя это точно не секрет.
- Я-то знаю… Но было бы правильнее не держать нас в неведении. Я понимаю, что ты просто не хочешь обсуждать с нами свои решения, считая это излишней болтовнёй и пустой тратой времени, но всё же мы одна команда, и действовать лучше сообща. Кстати, я не предполагала, что эта поездка на заседание Сената превратится в военизированное шествие и водевиль. Теперь я уверена, что ты сам всё срежиссировал, ты знал, что по пути к нам присоединится целая толпа добровольцев, - Хелена вновь взяла чашку и выжидающе взглянула на мужа.

Муилькор, задумавшись, молча сидел в кресле.

Тихо, низким басом гудел могучий двигатель кайрана, слышался плеск рассекаемой прихотливо изогнутым форштевнем воды. Следуя в кильватере, тяжело груженые транспортные суда ходко шли по главному фарватеру Парны на юг.
Император с женами находился на борту второго корабля.

По распоряжению капитана для размещения знатных пассажиров была отведена вся носовая надстройка судна. А для того чтобы супругам было более комфортно прогуливаться по палубе и любоваться красотами берегов, там был установлен прямоугольный тент из плотной ткани, какие обыкновенно используют на бугуртах и турнирах, отчего мирное транспортное судно приобрело очертания грозной боевой галеры периода Русско-Шведской войны.
Не хватало разве что мачты с косыми парусами да рядов вёсел, придававших галерам некое сходство с сороконожками.

Пока Муилькор и Хелена, расположившись на крытой тентом палубе, беседовали и мирно попивали горячий кофе, влекомая своей природной любознательностью Ленора отправилась пытать капитана об устройстве силовой установки судна.

- Так знал или нет? - вновь повторила свой вопрос Хелена, и сама же на него ответила. - Знал. Но как ты догадался?
Мулькор угрюмо взглянул на жену.
- Эльфы. Таковы были условия нашего договора.
- Так это же замечательно!
Муилькор отрицательно качнул головой.

- Это был всего лишь обмен. Я предоставляю убежище их семьям, они дают мне воинов.
- Так чем ты недоволен? - искренне удивилась Хелена. - Лорд Рональд с таким восторгом рассказывал мне, что у империи теперь есть профессиональная армия.

- Армия! - с нескрываемым сарказмом повторил Муилькор, сокрушенно тряхнув головой. - Ты называешь армией этот сброд! Да какая, к чёрту, это армия? Армия должна беспрекословно выполнять приказы своего императора и бить того, на кого он укажет, а не воевать с теми, с кем хочет! Это всего лишь отчаявшиеся и озлобленные вооруженные эльфы, но не моя армия. Они горят желанием резать глотки всем андаланцам, но при этом считают, что это только их война. Их интересует лишь месть за причинённые обиды. Я буквально поимённо знаю почти всех наших врагов, но на кого из них поведу такую армию? Разве что на Андалан. А как же все остальные, тот же Нан-Марог или Лакои? Андаланские эльфы не пойдут на Лакои, несмотря на то, что он состоит в союзе с ненавистным им Боккажем. По их мнению, Лакои не враг, ведь он не причинил им обид, а со своими эльфами пусть творит что угодно, да хотя бы жарит во фритюре и кушает за ужином. Я не разделяю оптимизма лорда Рональда. Случись что с нами, и андаланские эльфы заключат точно такой же договор с кем угодно и на тех же условиях. По сути, они наёмники, а я не доверяю наёмникам. Это не армия, это какой-то революционный сброд периода гражданской войны в России!

Хелена хотела что-то сказать, но Муилькор перебил её.

- Я понимаю, что весь этот демарш с походом на Белый Город заложил основу создания регулярной армии, но до этого ох как далеко. И я не уверен, что если кто-то вздумает сейчас на нас напасть, весь этот кордебалет будет способен дать достойный отпор. Да, своей наглой выходкой я смутил правящие дома и испугал сенаторов, но уже скоро они оправятся от шока, и тогда возможно всё. Я совершил непростительную ошибку, нельзя было мне идти на поводу у Преподобной, - Муилькор умолк, взял чашку с уже остывшим кофе, сделал глоток, поморщился и тихо выругался.

Хелена зябко поёжилась.
Не то чтобы ей было холодно - эльфы, даже такие полукровки, как она, довольно легко переносят и изматывающий летний зной, и зимнюю стужу.
Сейчас на неё гнетуще действовала серость этого холодного осеннего дня. Низкое мрачное небо и бегущие по нему рваные тучи не придавали ей оптимизма. Да и вздымающиеся ввысь угрюмые скалы левого берега Парны не радовали её глаз. Эльфийскому сердцу куда ближе сумрак лесов или необъятные просторы полей и лугов, нежели эти холодные, затянутые мхом и седыми лишайниками каменные громады.



"Боги! Как только Лилит отважилась остаться в Норвике? Я бы ни за что... - подумала она и вновь зябко поёжилась. - Интересно, что её там держит? Может, нашла себе нового героя романа? Нет, не может этого быть, не похоже на Лилит, она безумно любит нашего стратега. Тогда что? Все наши тут, а она... Нет, не понимаю! Тут что-то не так!"

Между тем Муилькор продолжал рассуждать вслух.

- У нас, как у того умника из поговорки, есть уникальнейший шанс учиться на ошибках других. Человеческая жизнь в сотни раз короче жизни самого задрипанного сида, история человечества протекала куда быстрее и насыщеннее, чем история Сидонии. Благодаря этому в ней всегда можно найти некие аналогии, которые помогут нам избежать роковых ошибок. К примеру, те же эльфы. Являясь по сути одним народом, они, тем не менее, разобщены. Мне, например, на ум приходит история с американскими индейцами. Один народ, но разные, порой люто враждующие между собой племена, благодаря чему европейцы шустро прибрали к рукам их земли, а самих индейцев загнали в резервации. Не будь все эти команчи и ирокезы столь разобщены, действуй они согласованно, неизвестно как бы сложилась история Канады или Штатов. Перед нами стоит непосильная задача - мы должны объединить народы Сидонии, накрепко объединить. Но, чёрт возьми, я ещё не сделал и шага в этом направлении! Всё кручусь вокруг да около и по-прежнему топчусь на месте! Империя - это всего лишь пустое слово, оно ничего не значит! - сжав кулак, он в отчаянии треснул по подлокотнику.

- Милый, мы пришли в Сидонию чуть более полугода назад. Кроме веры сидонийцев да нашего нахальства у нас вообще ничего не было, но уже сейчас ты располагаешь полноценным легионом, заложил основы Корпуса стражей, распустил Сенат, и всё это сделал за такой короткий срок. Чем ты недоволен? Я не понимаю тебя, - возразила она, поправляя покрывавшую её ноги меховую накидку.

« Лилит, Лилит! Лучше бы ты была здесь. Тут ты нужнее. Почему же ты осталась в Норвике? А этот, что он головы нам морочит? Ведь знаю, что тоскует по тебе, каждый день вспоминает. Хочет он тебя, Лилит. Но почему тогда упёрся как осёл и даже слышать не желает о браке с тобой? Странное упрямство. Говорит, что не желает тебя неволить, но ведь врёт! Врёт! Какой-то сентиментальный роман выходит! Что-то вы оба темните. Ох, темните!" - Хелена немного удивлялась, что мысли о Лилит привязались к ней, как нудная зубная боль.

Муилькор хмуро промолчал.

Угадав его мысли, Хелена вздохнула.

- Ты и Преподобная дали им надежду. Не забывай, они ждали вас обоих. Они ждали и верят вам. В глазах сидонийцев ты тот, кто уже сделал свой первый, решительный шаг. Ты разогнал рассадник спесивых пустословов, и для каждого здравомыслящего сида это значимое событие. Твоя дочь уничтожила орду гулей, это ли не...

- Нет! - резко оборвал жену Муилькор. - Нет! Это всё сиюминутно и скоро забудется. Санди уничтожила орду гулей - так придёт новая орда. Я разогнал Сенат - так они быстро оклемаются, объединятся и нанесут решительный удар, и тогда все, кто сегодня треплет в ладошки от умиления, завтра испытают жестокое разочарование. И тогда их надежда сдохнет! Они поймут, что их липовый император ничтожество, ибо он не в силах ни защитить тех, кто верил в него, ни хотя бы как-то закрепить эти мелкие победы за собой! Против нас уже стоит сила, пусть ещё и не организованная, не сплочённая, но уже сила, а я ничего не могу ей противопоставить. Для того чтобы объединить приверженцев империи в единый кулак, требуется время и авторитет властителя, а у меня нет ни времени, ни этого долбаного авторитета! Подумать только, я, император, сейчас плыву к царице сульми, чтобы встретится с ней в надежде заполучить союзника! Не она присылает в Тирин своих послов, а я сам – понимаешь, сам! - направляюсь к ней на поклон!

"Если бы ты только знал, муженёк, какой сюрприз ожидает тебя! Сейчас не буду ничего говорить. Не хочу. Вот чисто из принципа не буду говорить, сам всё узнаешь. Не сейчас, позже узнаешь. Ты нам ничего не говоришь о своих тайнах, ну так и я промолчу. А впрочем... Дам-ка тебе затравочку, ломай голову!"

Хелена загадочно улыбнулась.

- А знаешь, я уже сейчас могу сказать, что у меня есть какое-то предчувствие, что вас с ней объединяет нечто, неподвластное моему пониманию. Кстати! Если тебе не по душе эта поездка, так зачем же тогда мы сейчас плывём в Аль-Самарну?

- Меня и царицу? - искренне удивился Муилькор.

С таинственной улыбкой Моны Лизы на губах Хелена кивнула.
- Странно! Что может объединять меня и царицу? - задумчиво пробормотал он.
"Ага, муженёк! Зацепило?" - с некоторым ехидством подумала Хелена.
- Ну, так почему мы направляемся к Саа-Мохан, если тебе не по душе эта поездка?
Муилькор тряхнул головой, отгоняя мысли о царице.

- Потому, что я слишком сильно уважаю нашу полубогиню и выполняю её просьбу.
- Так это Преподобная тебя уговорила?
"Преподобная! Ну конечно, как же без тебя? У него и так голова кругом идёт, а тут ещё ты со своими советами и рекомендациями! Оставила бы ты его в покое, у него и без тебя забот хватает. Ведь на взводе мужик, того и гляди сорвется… "

- Да. Я слишком хорошо знаю нашего мастера сложных комбинаций, поэтому-то мы и едем к сульми. Никогда не угадаешь, что и зачем она удумала, - ворчливо ответил Муилькор. - Но я бы предпочёл отправить к царице лорда Рональда, а не тратить драгоценное время на подобные путешествия. Сейчас для меня важен каждый день...

Хелена с нескрываемой болью взглянула на мужа. Он заметил этот взгляд.

- Не смотри на меня так, словно я уже покойник. Слава Богу, я ещё живой, а значит, просто так не сдамся и буду пытаться выбраться из этого дерьма, - сведя брови, произнёс он.

- Какие у тебя планы? - мягко спросила Хелена.

- Организация регулярной армии. Это первейшая задача, - хмуро глядя на серые громады прибрежных скал, ответил Муилькор. - Между царицей Саа-Мохан и кланом Вересковых Пустошей был заключён договор. Но теперь ситуация изменилась, а стало быть, этот договор более не имеет силы. Как сложатся взаимоотношения с сульми дальше, я не знаю. Визит визитом, но в дальнейшем я всё же намерен поручить это дело Рональду. Он уже заключал договор с царицей, надеюсь, что заключит и новый, но уже от лица империи. На нашу встречу я не возлагаю никаких надежд, будем считать это неким реверансом народу сульми. И будем надеяться, что в будущем не получим от кочевников удара в спину. А дальше... – Муилькор, задумавшись, умолк, продолжая рассматривать проплывающий мимо берег. - А дальше попробуем сыграть на религиозных чувствах сидонийцев и восстановить историческую справедливость.

"Так-так-так! Уже теплее!" – подумала Хелена.
- И каким же образом? - с интересом взглянув на мужа, спросила она.

- На сегодняшний день самым слабым из всех наших возможных противников является королевство Лакои. При этом каждому сидонийцу доподлинно известно, что земли королевства ещё со времён Дану принадлежали Ордену Праматери, но были захвачены войсками отступников, и самозванец из рода Лакои провозгласил себя королём. Отменив все законы, принятые Сенатом, я вынудил всех на соблюдение древнего кодекса, данного нам самой Дану. А в древних, слава богам, сохранившихся документах более чем ясно указывается на то, что нынешние земли Лакои принадлежат Ордену и посему являются священными. Вот мы и займёмся этим королевством. Будем реалистами - наша армия невелика и представляет собой пёстрое сборище, состоящее из профессиональных вояк-паладинов и мятежных андаланских эльфов, разбавленное нашими ребятами из Исхода. Как я говорил, это что угодно, но не армия, скорее, какая-то ватага разбойников. К тому же нам позарез нужны воины для защиты наших рубежей. Поэтому против Лакои придётся действовать, располагая лишь одним легионом, максимум - несколькими вспомогательными частями. Я сразу же отметаю стратегию, принятую в Сидонии. В нашем случае она никуда не годится и приведёт к позорному поражению. Посему действовать придётся по правилам ведения войн, принятым в мире людей и непривычным для Сидонии. Это будет маневренная война - стремительные и беспощадные глубокие рейды на территорию врага, ослабление его сил постоянными беспокоящими ударами с разных направлений и уклонение от генерального сражения. В общем, партизанщина.

" Беспощадные рейды? Проклятье! Война - не женского ума дело, но, милый, только не переборщи! Ради всех богов, не перегни палку, иначе ты сам выроешь себе могилу. А как же наши девочки? О них ты подумал?"

- А как же обыкновенные жители? Если они будут страдать, то это не прибавит тебе авторитета, - с сомнением в голосе поинтересовалась Хелена.

- Надо постараться как-то избежать этого, - мрачно отозвался Муилькор. - Любая война это горе. Чтобы не выглядеть агрессорами, мы должны убедить всех в том, что ведём праведную войну. Что нашей целью является восстановление высшей справедливости, что мы вторглись в Лакои лишь для того, чтобы вернуть эти незаконно захваченные земли Ордену. Если уж Преподобная так торопила события, вынуждая меня на активные действия, то пусть теперь озаботится, как прикрыть мою задницу, поработав с общественным мнением. В конце концов, эти земли отойдут не империи, а Ордену, так что...

"Высшая справедливость! Да разве есть в войне эта справедливость? И ты, дорогой, заговорил красивыми штампами!" - Хелена грустно усмехнулась.

- Во имя высшей справедливости, говоришь? И как всё это сыграет в нашу пользу? Ты же сам только что говорил, что тебе нужно время для объединения сил и создания боеспособной армии.
Взглянув на жену, Муилькор покачал головой.

- Эта небольшая война хотя бы как-то встряхнёт наше воинство и поможет нам выработать свою стратегию в ведении военных действий. Я убеждён, что большая битва неизбежна, и чем выше боевой опыт солдат и слаженнее действуют командиры, тем меньше потерь ожидает нас в дальнейших сражениях. Мы обязаны научиться воевать, и я хочу лишь одного: чтобы в грядущей мясорубке наших парней полегло как можно меньше. При этом надо организовать ещё и тыловое обеспечение. Армию необходимо кормить, одевать, обувать, обеспечить добротным оружием. Слишком много вопросов и ничтожно мало ответов, - он сокрушенно тряхнул головой и вновь умолк.

- Ну, тут Америку открывать не нужно. В Сидонии давно существует правило десятой доли, - с некоторым сомнением отозвалась Хелена.

- Этого вполне хватает, чтобы кормить две-три сотни паладинов и пять сотен пеших вояк, но для армии ничтожно мало! Нам нужна хорошо обеспеченная всем необходимым, большая и сильная армия. К тому же стоит уделить должное внимание и техническому обеспечению. Вот сейчас мы плывём на корабле, имеющем силовую установку. Подумать только, ещё неделю назад я вообще не предполагал, что в Сидонии существует такое понятие как двигатель. Да, я слышал и читал о технарях с Юга, но до сих пор не видел ни одного технического приспособления. Я и представить себе не мог, что в Сидонии подобное возможно.

Слушая слова мужа, Хелена качнула головой.

- Признаться честно, я и сама была не меньше удивлена этим. Если у сидонийских кораблей есть двигатели, значит, есть и ещё что-то подобное. С этим действительно стоит разобраться.
Налетевший порыв холодного ветра захлопал свободно свисающими краями палубного тента. Откинув с лица прядь пшеничных волос, Хелена посмотрела вперёд, туда, где в унылой туманной пелене угадывалась корма плывущего в авангарде каравана судна.

- Значит, отныне императорский дом, так сказать, демонстрирует клыки, и в качестве показательной жертвы ты выбрал Лакои. Ты не уверен в своей армии, но тем не менее твёрдо решил действовать на свой страх и риск. Когда ты планируешь это осуществить? - после некоторого раздумья поинтересовалась она.
Муилькор почесал подбородок.
- Ближе к весне. Не раньше. Дело в том, что... - неожиданно он запнулся. - Прости, этого я даже тебе не могу сказать.
" Ого! Оговорочка! Так значит... опять Лилит? Ты о ней всё время думаешь? Нет... "
Хелена пристально взглянула на мужа. С величайшим изумлением она обнаружила, что ему удалось закрыться от неё, но в очередной раз промелькнувший в его сознании образ Лилит навёл на мысль, что в настоящее время Муилькор пытается скрыть нечто, происходящее в Норвике. Именно с Норвиком мог быть связан этот образ.

"Опять Лилит, Лилит и Норвик. Ладно. Поговорим, может, и получится из тебя что-то вытянуть. Как же ты научился закрываться от меня? Только одна Преподобная знает, как можно это сделать. Только одна... Кроме неё никто не умеет, а теперь и ты туда же! Так вот в чём дело! Значит, она тебя научила! Вот дела!"

Решив, что будет лучше не заострять внимания на оговорке мужа, Хелена как ни в чём не бывало продолжила разговор.

- Ты упоминал об исторических аналогиях и даже сравнил эльфов с индейцами. А тебе не кажется что нынешняя политическая ситуация очень напоминает Европу накануне Второй Мировой войны? - спросила она, вновь безуспешно пытаясь прочесть мысли мужа - не давала покоя его оговорка.

- Уже думал об этом, оно и вправду очень похоже. Мы – Германия, аннексирующая у Чехии Селезию, то бишь Лакои. Ситуация чертовски похожая. У нас, как и у разгромленной в Первой Мировой войне Германии, нет нормальной регулярной армии, над нами, как над ней Англия и Франция, довлеют Андалан и Трингобард. Похоже, и даже очень. Кстати, это навело меня на идею позаимствовать кое-что из нацистской мишуры. Надеюсь, что ты меня правильно понимаешь.

- С трудом, но, кажется... - неуверенно ответила Хелена.

И тут её осенило. Всё разом встало на свои места. Логическая цепочка привела к единственно возможному объяснению. Лилит, Норвик, упрямое нежелание Муилькора даже слышать о браке с Лилит.

" Вот оно! Вот в чём дело! Вы тайно собираете армию на Севере! Все эти номера с легионом, разгоном Сената, планами по нападению на королевство Лакои - всё это показушная мишура, призванная отвести взгляды от Севера. Так вот почему ты отказываешься от брака с Лилит! Сейчас она нужна тебе там, на Севере, в Норвике! Ай, прохвосты! "

Хелена даже испытала чувство лёгкой обиды, но практически сразу смекнула, что муж стремится не посвящать в свои дела её и Ленор из опасения, что какой-нибудь ментад сможет вытащить из них эти знания. Он просто действовал по принципу "чем меньше людей знает о секрете, тем сложнее его раскрыть".

Не обращая внимания на то, что жена задумалась о чем-то, Муилькор с воодушевлением продолжал свои рассуждения.

- Вспомни самые основные постулаты национал-социалистической партии Германии! Они все строились на основе тогдашних чаяний основной массы немецкого народа и впоследствии привели нацистов к власти. Для них это был беспроигрышный вариант! Если мы выстроим имперскую идеологию по подобной схеме и организуем должную пропаганду, это поможет нам объединить всех! Фашизм - дрянь, но, чёрт возьми, эти ребята умели создать из дерьма конфету и, поманив ею, повести за собой толпы таких здравомыслящих и пунктуальных немцев!

Со стороны трапа, ведущего на нижнюю палубу, послышались шаги.

- Так, кажется, я опять пропустила самое интересное! - на палубу поднялась Ленора. - Кого мы собираемся объединять и куда поведём немцев? - поинтересовалась она.
- Насколько я сумела понять, наш дражайший супруг собрался воплотить идеологию Третьего рейха на просторах Сидонии.

- Вот до чего доводит великодержавный шовинизм!- понимающе кивнула Ленор. – Значит, коммунизм мы строить не будем?

- Хочу заметить, что коммунизм в лучшей его форме тут построен уже давно и без нас, - иронично усмехнулась Хелена. - Только сами сидонийцы об этом ещё не знают.
Ленора перевела взгляд на мужа.

- А почему именно Третий рейх?

- В Сидонии давно сложилась определённая идеология. Все обитатели этого мира потомки единой Праматери и, невзирая на расы, все сидонийцы есть одна общность. Это основа основ религии! Но, к сожалению, это лишь на словах, - он взглянул на Хелену. - Именно об этом мы с тобой и говорили. Андаланские эльфы не полезут в драку за своих собратьев, живущих в Лакои, ибо твёрдо убеждены в том, что и те за них не вступятся. Это понятие "моя война" в крови у эльфов. Они будут голыми руками рвать глотки тем, кто нанёс им обиду, но и палец о палец не ударят ради того, чтобы вмешаться в разборки, которые их не касаются, ибо эльфы не проливают крови чужих врагов. Это тупиковая ситуация, но у нас есть реальный шанс всё изменить. На нашей стороне религия, с нами Преподобная Мать. Осталось лишь одно - создать имперскую идеологию и облечь её в привлекательную и убедительную для каждого сидонийца форму.

- Во завернул! И как ты будешь, прости за выражение, облекать? - поинтересовалась Ленора.

- Чёрт, чёрт, чёрт! Это же так явно и так просто! Ну вспомните, вспомните историю! Вспомните Германию, все эти парады, марши, знамёна, факельные шествия...

- Костры из книг, Варшавское гетто, Майданек, Бухенвальд и прочие радости. Ну и под занавес - Нюренбергский процесс! - с наигранным оптимизмом подхватила Ленора. - Если уж ты вздумал призвать историю, то осмелюсь напомнить, что эти ребята плохо кончили.

Выслушав тираду жены, Муилькор сокрушенно вздохнул и качнул головой.

- Мы ничего не будем изменять. У нас уже есть Книга Бытия и записи Эльгара Хальмского. Всю нашу идеологию, как я сказал, мы будем строить на основе общей религии. Каждый должен нутром понять, что отныне нет чужой крови, ибо в венах всех сидонийцев течёт одна единая кровь, кровь великой Дану, Праматери всех жителей этого мира! Это и есть краеугольный камень, на котором будет основываться наша идеология. Главное - всё это красиво преподнести. Величие и мощь Сидонии в единстве, неразрывной общности всех её жителей, и империя есть суть, объединяющая народы! В империи нет привилегированных народов, для империи, как и для нашей Праматери, важен каждый! Каждый! Только объединившись в единый мощный кулак, мы сможем уничтожить человеческую скверну, противопоставив ей наше всеобщее единение!

- Чтоб я сдохла! Никогда бы не подумала, что мне доведётся поприсутствовать на митинге социалистов. Если вдруг вздумаешь выступать перед народом, то не забудь начать свою речь со слова «товарищи»! - усмехнулась Ленора.

- Боюсь, твой сарказм не совсем уместен, - возразила ей Хелена. - Эта идея с идеологией весьма привлекательна, она определённо мне нравится.

- Ещё бы тебе не понравилось! - фыркнула Ленор. – Ты же, как-никак, немка! Арийские крови, и всё такое! Партайгеноссе!
Пропустив колкость Леноры мимо ушей, Хелена перевела взгляд на мужа.
- Всё надо хорошенечко обдумать, и как только вернёмся в Тирин, поговорить с Преподобной. Духовность - это в её юрисдикции.

Ленора подошла к перилам, огораживающим проём трапа, ведущего к каютам.
- В общем-то, вы оба правы. Пора разворошить весь этот муравейник. Коли нам выпала такая доля, то и действовать надо решительнее, а не сидеть на заднице.
Соглашаясь с ней, Хелена кивнула.

- Люси! Люси, милочка! - позвала Ленора, наклонившись над проёмом.
По деревянным ступенькам тут же простучала лёгкая дробь каблучков, и из сумрака стремительно выпорхнуло милейшее рыжеволосое создание лет девятнадцати, облачённое в длинное оранжевое платье, выгодно подчёркивающее стройную фигурку. Сияя, словно солнышко, очаровательнейшей улыбкой, юная особа выжидающе взглянула на Ленору.

- Люси, девочка моя, будь так добра, собери нам что-нибудь перекусить и захвати в каюте мой кисет.
Девушка кивнула. Пока она собирала пустые чашки из-под кофе, Ленор села на широкое кресло рядом с Хеленой.
- Надеюсь, вы уже закончили обсуждение глобальных проблем? - поинтересовалась она, взглянув на мужа. - Ага, тогда послушайте, что узнала я. Оказывается, что кроме таких вот речных кораблей в Сидонии давно уже существуют и морские суда, и даже летающие платформы, тисеры, - после этой фразы Муилькор и Хелена ошарашенно молчали, говорила лишь одна Ленора. Она в подробностях поведала им о своей экскурсии по кораблю и о том, что успела выведать у капитана.
По сути, они открыли для себя Сидонию во второй раз.

*******

С того момента, когда в беседе с Хеленой Муилькор впервые озвучил свои планы, минуло чуть более семи дней, но вплоть до сегодняшнего заседания Имперского Совета он так и не подтвердил догадку Хелены относительно Норвика и её предположения о формирующейся там армии.

Впрочем, косвенное подтверждение всё же имелось - им стало решение Муилькора отправить на Север герцога Гуял-Исша. Император мотивировал это решение тем, что герцогу надлежит оказать Данахту союзническую помощь с организацией отрядов стражей, призванных уничтожить угрозу нашествия стайных гулей, но Хелена не сомневалась в правильности своей догадки.
Решив, что будет лучше не разглашать тайных замыслов мужа, она ничего не стала рассказывать даже Леноре и продолжала делать вид, что ни о чём не догадывается.

Будучи императрицами, Хелена и Ленор могли присутствовали на всех заседаниях Имперского Совета наравне с мужем, но по древней традиции занимали места не за круглым столом, а сидели в креслах, установленных на специальном подиуме - туоре. Это было довольно помпезного вида сооружение, роскошно украшенное коврами, тяжелыми драпировками из тёмно-вишнёвого бархата, увенчанное резным навесом, опиравшимся на четыре массивные деревянные колонны, покрытые затейливой резьбой. Кроме того, у тоура имелось и второе, скрытое предназначение.

Когда Рональд впервые ознакомил сиятельных супругов с устройством тоура, то не на шутку изумлённая Ленора произнесла фразу, которая весьма ёмко охарактеризовала эмоции не только её самой, но и Хелены с Муилькором:
- Однако наши предшественники не очень-то доверяли своим приближенным! Подумать только, и это у них называлось «времена процветания»! Да чтоб я сдохла, ежели это так!

Туор был буквально нашпигован различными хитроумными приспособлениями, призванными защитить восседавших в нём императриц от возможного посягательства на их жизни. Причём всё было сделано с такой тщательностью и добротностью, что механизмы исправно функционировали и по сей день.
В тоуре все, начиная от выпадающего из навеса тяжелого занавеса, вмиг скрывавшего сидевших в нем от посторонних глаз, и заканчивая припрятанными под сидениями кресел кинжалами, служило одной цели - сохранению жизней императриц. За пышными складками расположенных позади тронов тяжелых бархатных портьер крылась потайная дверь, позволявшая в случае непредвиденной опасности быстро увести их в безопасное место.

Кроме того, за портьерами легко могло укрыться несколько отменно вооруженных воинов-телохранителей, а в венчающем тоур резном навесе скрывались хитро устроенные самострелы, которые, по словам лорда Рональда, прошивали навылет тело даже защищённого доспехами человека. В туоре стояли три резных троноподобных кресла. Два сейчас занимали Ленора и Хелена, третье пустовало. К слову сказать, кресла также таили некие малоприятные для возможных злоумышленников сюрпризы.

Во-первых, они могли вращаться. В случае попытки нападения на императриц кресла легко разворачивались, защищая их своими высоченными толстыми спинками.
Во-вторых, в подлокотниках были укрыты пружинные самострелы, благодаря которым восседающие на своих тронах женщины переставали быть жертвами и получали возможность защищаться.
Когда-то на покрытых коврами ступенях туора подле ног императриц сидели полуобнаженные эльфийки, девушки из личной охраны сиятельных особ. Если верить старинным записям, внешность этих хрупких на вид дев вводила в заблуждение многих. Их описывали как прелестные и нежнейшие создания, способные затмить солнечный свет своею практически неземной красотой, но все они на поверку оказывались фанатично преданными своим госпожам хладнокровными и опытными убийцами.
Сейчас на этих ступенях сидела младшая дочь императора Мария, увлечённо игравшая с рыжим котёнком.

Девочка была одета как самая настоящая принцесса сульми. На Марии был багряно-красный, отделанный мехом степной лисы, богато расшитый золотой нитью и украшенный драгоценными камнями длинный халат, перехваченный у талии широким шарфом из красного шелка, и свободные шелковые шальвары, заправленные в короткие и лёгкие сафьяновые сапожки тёмно-вишнёвого цвета с характерно загнутыми острыми мысками. Голову девочки венчала тончайшей работы золотая диадема, украшенная белоснежным султаном из перьев цапли и шелковыми лентами с вышитыми на них магическими рунами, призванными защитить маленькую модницу от дурного глаза.

Этот наряд был даром царицы Саа-Мохан, привезённым Муилькором из поездки в Аль-Самарну. Мария безумно гордилась тем, что он предназначался именно для неё. Муилькора, как и обеих его жен, изрядно обеспокоил тот факт, что все вещи сидели на девочке идеально. Их поразило, что и диадема, и сапожки оказались именно тех размеров, что требовались для Марии, словно некто тайно снял с девочки мерки. Если бы не тщательный осмотр наряда, произведённый двумя высшими магами и сёстрами Ордена, подтвердивший его безопасность для ребёнка, Муилькор не позволил бы Марии даже коснуться всего этого.

Девочка пребывала в восторге от подарка и уже третий день щеголяла в образе юной принцессы сульми, не желая и слышать о том, чтобы надеть что-то другое.
Вообще даров было достаточно много, но это был какой-то странный подарок, явно имевший скрытое от понимания Муилькора символическое значение. Лишь одна Хелена буквально сразу же поняла смысл дара царицы, но и на этот раз предпочла промолчать, предоставив мужу возможность самостоятельно разгадать тайну.

Кроме наряда для малышки Марии супруги привезли большую шкатулку с традиционными для сульми свадебными украшениями, предназначавшимися для Фрейдис, несколько бухт уникальнейшей полупрозрачной ткани и связок из янтарно переливающегося меха степной лисицы для старших дочерей. Леноре и Хелене царица подарила удобные и практичные охотничьи костюмы, состоящие из очень похожего на длинный казакин кафтана, мягчайшей выделки кожаных штанов и лёгких, но очень крепких замшевых сапожек, сшитых из шкуры гулей-пустынников.

Кроме всего этого был ещё один подарок – ларец, настоящее произведение искусства. Крышку его венчала украшенная кроваво-красными гранатами розетка из белого золота, в центре которой за выполненным из довольно толстой алмазной пластины окошком просматривалась небольшая прядь свёрнутых в колечко иссиня-чёрных волос.

"Это величайшая святыня, это волосы достопочтенной хабиб Мариам. Да воссияет святостью её имя во все времена, да не сотрётся в веках слава её добродетели в памяти детей Праматери!" - эти по-восточному пышные слова были произнесены царедворцем сульми с таким неподдельным благоговением, что Муилькор ни на секунду не усомнился в том, что в его руки передают одну из самых почитаемых святынь народа сульми.

Самое интересное, что царедворец, торжественно вручавший ларец Муилькору, на вопрос, кому предназначен сей подарок, ответил загадочной фразой: «Этот дар принадлежит той, что откроет ларец".

Кстати, этот чудесный ларец открыть так и не смогли. Хелена заключила, что на него наложено сильнейшее замыкающее заклятие. Ларец занял почётное место в кабинете императора в ожидании, когда появится таинственная особа, для которой он был предназначен.
Самому же Муилькору был презентован заключённый в великолепнейшую обложку из алой, тиснёной золотом кожи рукописный фолиант Книги Бытия.

Муилькора, да и не только его, поразил факт, что текст подаренного ему экземпляра в точности соответствовал оригиналу, хранящемуся в библиотеке синодального монастыря.
С учётом того, что дарованная ему книга была изготовлена совсем недавно, можно было уверенно заключить, что в Сидонии существует второй подлинник священного писания, который находится у сульми. Своим подношением царица явно намекала на сей факт, но что она хотела всем этим сказать, увы, понять было сложно.

Разгадывать тайну дара царицы Саа-Мохан сейчас было недосуг, ибо после этой поездки у Муилькора было слишком много других дел, требующих его непосредственного участия, важнейшим из которых он считал созыв Имперского Совета.

Присутствие ребёнка на Совете, конечно же, было вовсе не обязательно, но с момента возвращения родителей Мария ходила за ними, словно хвостик, повсюду таская с собою неизвестно откуда появившегося рыжего котёнка, которого назвала странным, непривычным для Сидонии именем Раббан.

Когда Хелена поинтересовалась, откуда она взяла это имя, Мария, неопределённо пожав плечами, ответила очень просто и в то же время непонятно: "Оно просто появилось".
Естественно, что, находясь в столь нежном возрасте, девочка не могла читать столь сложное для восприятия ребёнка произведение, как "Дюна", и имя "зверя" Раббана просто не могла знать, тем более, что положительным и вызывающим симпатию этого героя назвать никак не представлялось возможным даже при самой буйной фантазии. Решив, что кто-то из старших дочерей читал ей эту книгу, Хелена обратилась к ним, но те лишь покачали головами.

Сидя в туоре рядом с Ленорой и краем уха слушая, что обсуждается на Совете, Хелена внимательно наблюдала, как дочка дразнит игривого котёнка павлиньим пером.
Держа под мышкой врученную императором папку с документами, лорд Рональд в сопровождении советника Саркана направился к выходу из зала, но прежде чем выйти, приблизился к тоуру и склонился перед императрицами.

Хелена и Ленор ответили мужчинам благосклонными наклонами головы, тем самым позволяя им покинуть зал.
Взглянув на матерей, а потом и на лорда Лансера, Мария улыбнулась и, дразнясь, показала Рональду язык.

- Жених! Жених! Я говорила тебе, что ты женишься вторым.
- Всё будет в точности так, как говорит моя маленькая принцесса, - с улыбкой согласился Рональд.
- А ты едешь прямо к самой царице и будешь разговаривать с нею? - сверкнув на лорда своими огромными глазищами, с истинно детским любопытством спросила Мария.
- Да, моя маленькая госпожа.

Мария деловито кивнула, сгребла котёнка в охапку и, подойдя к Рональду, протянула ему жалобно мяукающего рыжего зверька.

- Передай ей Раббана. Это мой подарок. Она знает, что с ним делать.
Рональд бросил быстрый вопросительный взгляд на императриц.
- Милая, зачем царице твой котёнок? В Аль-Самарне мы видели много кошек. Подари ей что-нибудь другое. Например, что-нибудь из твоих вышивок. Ей будет приятно, - посоветовала Ленора, но Мария упрямо топнула обутой в сафьяновый сапожок ножкой.

- Нет! Он отвезёт ей нашего Раббана! Того, которого она отдаст папе, можно только обменять... - Мария не по-детски внимательно посмотрела на матерей каким-то потемневшим, мрачным взглядом, потом подняла свои бездонные глазищи на Рональда и до жути серьёзным голосом договорила: - …обменять на другую жизнь. Если ты не отдашь ей нашего Раббана, то взамен она заберет твою жизнь, а нам отдаст не тебя... Другого… Это будешь уже не ты. А потом он станет злым-презлым и очень плохим, и тогда его придётся убить.

Не понимая ни слова из того, что говорит Мария, лорд Лансер почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок страха. Молча приняв из рук девочки отчаянно пищащего рыжего котёнка, Рональд аккуратно сунул зверька себе за пазуху.

- Смотри, обязательно отдай ей Раббана. Обязательно его передай царице! - всё так же серьёзно потребовала девочка и назидательно пригрозила пальцем.

- Обязательно передам, - ответил Рональд, поклонился императрицам и поспешно направился к выходу из зала.

Ленор и Хелена переглянулись.

- Рон! - окликнула лорда Лансера Хелена.
- Да, моя госпожа?
- Рон! Пожалуйста, будь осторожен. Сдаётся мне, что на обратном пути тебе придётся везти нечто посерьёзнее, чем котёнок. Будь осторожен.

- Благодарю за Вашу заботу, моя госпожа, - склонив голову, ответил Рональд, во взгляде которого появилось выражение нешуточного беспокойства. Развернувшись, он быстро вышел из зала.
- Кажется, ты поняла, что тут наговорил наш ангелок. Может, растолкуешь мне, а то я ни черта не догадываюсь, почему этот парень должен быть осторожен и кого он повезёт обратно? - растерянно проворчала Ленора.

- Боюсь, ты будешь очень удивлена, - как-то очень уж мрачно произнесла Хелена, наклонилась к самому уху Ленор и что-то ей сказала.

Та лишь потрясённо выдохнула своё знаменитое «Да чтоб я сдохла!»
В подтверждение своих слов Хелена утвердительно закивала головой.

- Но откуда... Она... Ведь совсем ещё ребёнок! - потрясённо прошептала Ленора, переведя взгляд на дочь.

- Оттуда же, откуда появилось имя Раббан, - мрачно произнесла Хелена и упавшим голосом добавила: - Меня это начинает пугать. Я понимаю, что она дважды рождённая, что к ней постепенно возвращается память прошлой жизни. Но чья это память? О том, что она говорит, могут знать только высшие маги, да и то не все.

Между тем, лишившись своей игрушки, Мария подошла к матерям и, забравшись на колени Хелены, обняла её за шею.

- Милая, откуда тебе всё это известно? - тихо спросила та, поправляя слегка сползшую набекрень диадему на голове дочери.

- Ну, мам! Ну не знаю я. Оно само!
Хелена перевела взгляд на Ленор.

- Будем надеяться, что Рон справится. Да поможет ему Дану!
Вздохнув, Ленора кивнула.

- Аурминд расстроится. Она так надеялась, а тут...
- Ну, мам! Всё будет хорошо, ну я же знаю, что всё будет хорошо! - решила высказать своё мнение Мария.
Хелена улыбнулась.
- Всезнайка ты наша! Конечно, всё будет хорошо.

[pike]

Глава-7

Сидя за письменным столом, Аурминд тяжело вздохнула. На душе было мерзко и тоскливо.
Окрылённая счастьем, она буквально воспарила в небеса, как на крыльях, и так ждала помолвки с Роном, а сейчас эти самые крылышки ей подрезали.
Нежданно-негаданно её Рональд уехал на Юг, и когда вернётся обратно, увы, неизвестно.
Аурминд взглянула в окно. Там, за плачущим каплями бесконечного дождя оконным стеклом, бушевало ненастье.
Аурминд вновь тяжело вздохнула, раскрыла свой дневник на чистой странице и взялась за перо.

" Ноябрь. Холодно, сыро и мерзко.
Кажется, что весь мир затянула мрачная серость. Словно некий злой властелин в своей рутинной битве со светом и добром одержал-таки победу, лишив мир красок.
Унылые дни, наполненные холодной туманной промозглостью. И дождь, бесконечный дождь... "

Аккуратные, ровные строчки ложились на желтоватый пергамент.
В последние дни лишь этот дневник стал для Аурминд понимающим собеседником. Только ему она могла сполна излить свое настроение, свою боль.

Белагестель и Эллен, которая взяла себе эльфийское имя и стала теперь называться Эльтраи, в последние дни были заняты созданием двух школ. Одну планировали открыть в Тирине, а вторую в окрестностях Робарса.
Белагестель загорелась этой идеей практически сразу же после Исхода, но, занятая решением иных вопросов, никак не могла взяться за её воплощение. И вот теперь, как только представилась возможность, она со всей одержимостью приступила к претворению задуманного в жизнь.

Нельзя сказать, что в Сидонии процветала всеобщая безграмотность, но среди единожды рождённых детей фрименов сие явление всё же имело место быть.
К тому же такое привычное миру людей понятие как учебник в Сидонии начисто отсутствовало. Весь процесс обучения базировался лишь на познаниях самого обучающего с привлечением к процессу книг с религиозными, подчас искаженными текстами.
Впрочем, благодаря сёстрам Ордена этот вопрос был решен довольно быстро, и уже сейчас в Белом Городе печатались первые экземпляры учебников. Эльтраи было поручено контролировать этот процесс.
Первая проблема была, пусть и частично, решена, но при этом возникла другая, гораздо более серьёзная задача.
Дело в том, что довольно большие расстояния между разбросанными тут и там деревням и фермерскими хозяйствами не располагали к созданию дневных школ, ведь чтобы добраться до такой школы, детям фрименов пришлось бы совершать довольно опасные и продолжительные ежедневные пешие путешествия, что, естественно, не могло быть принято. Посему нужно было создавать более серьёзные учебные заведения, где дети жили бы в течение недели или более того. В качестве основной программы обучения было решено использовать несколько упрощённую схему первой ступени университета. Учителями же надлежало стать выпускницам второй и третьей ступени и послушницам Ордена.
Естественно, что первыми, кто отправил своих детей в открывшиеся школы, в подавляющем большинстве оказались совершившие Исход, ибо на сегодняшний день их первейшей заботой было обустройство новой жизни, но и от укоренившихся традиций они отказываться тоже не желали. Их уверенность в том, что любой ребёнок должен посещать школу, сослужила добрую службу, став примером для подражания всем прочим жителям возрождающейся империи. Сидонийцы быстро уяснили, что их дети будут находиться под бдительным надзором сестёр Ордена, всегда будут сыты и одеты, что намного лучше для ребят, чем целыми днями без толку торчать дома или болтаться на улице, подвергаясь опасности быть растерзанными набредшим на деревню гулем.
Функции же обычных дневных школ возлагались на вновь создаваемые монастыри Ордена, благо, они обычно находились подле крупных деревень или небольших городков. Создание таких школ не стало проблемой, и уже к концу Сезона Фавна призывный звон школьных колоколов известил о начале первого со времён окончания Войны кланов учебного года. Впрочем, у этого мелодичного звона было и другое, более серьёзное значение, ибо он извещал о том, что отныне Орден Праматери играет одну из первых партий в жизни всей Сидонии.



Кстати, и императорский дом не остался безучастным, усмотрев в этом начинании отличный способ завладеть умами и сердцами своих подданных. Отныне перед зданием каждой школы устанавливался флагшток, на котором гордо реяло алое полотнище с изображением головы железного быка, официального герба императорского дома. А первым предложением после традиционных, пожалуй, для всех народов фраз вроде "Моя мама" или " Мой папа", самостоятельно написанным учениками на покрытых воском дощечках, стало довольно патетичное "Мы единый народ, потомки одной Праматери".

На дорогах земель, вошедших в состав империи, появились конные разъезды - облачённые в черные одежды и волчий мех решительного вида мужчины, отменно вооруженные, восседающие на вороных конях. Это были отряды стражей.

По распоряжению Муилькора эти парни брали под свою особую защиту окрестности тех деревень и городков, в которых были созданы дневные школы. Отдельные отряды патрулировали тракты и наиболее часто используемые участки просёлочных дорог.

Повсеместно вдоль границ империи начали возводиться укреплённые заставы стражей. Причём, следуя довольно лукавому умыслу императора, о строительстве подобных застав на южных рубежах империи никто даже не помышлял.
Надо сказать, что появление отрядов стражей в северных областях империи сослужило добрую службу, уменьшив количество нападений гулей и банд разбойников. На одном лишь Везинском тракте в течение двух недель этими парнями в чёрном были полностью истреблены три банды лиходеев и сотен пять гулей, что не только в немалой степени способствовало их доброй славе, но и повысило авторитет императора, который, собственно, и организовал эти отряды.
Вышло так, что почти все, кто был близок Аурминд, буквально в одночасье оказались заняты решением неких глобальных проблем, оставив её наедине со своими переживаниями. Впрочем, Хелена уже дважды присылала ей приглашение, зазывая погостить в Тирине, но, сама не зная почему, Аурминд оставляла их без внимания. Скорее всего, с её стороны это было подсознательным проявлением обиды на Муилькора.
Девушка обмакнула перо в чернильницу.

"Холодный дождь, мелкий и нудный.
Мрачное, затянутое непроглядной пеленой туч небо сыплет на промозглую землю то мелкую взвесь дождя, то ледяную крупку. Весь мир наполнен тихим зловещим шепотом. Остановись, прислушайся - и становится отчётливо слышно это злое мертвенное шипение: « ш-ш-ш-ш-ш». И кажется, что оно вкрадчиво проникает в тебя, обволакивает душу сырой, промозглой унылостью.
В далёком северном Норвике после осенних бурь уже воцарилась самая настоящая зима - с морозными, искрящимися солнечными днями, с заботливо укутанными в пышные белые шубы лесами, с покрытыми толстым слоем снега крышами домов и манящими дымками из печных труб, со звонким, весёлым смехом катающейся с горок детворы.
Тут же, южнее, снег выпадает лишь изредка. Мокрый, липкий… Насыплется ночью, прикроет поля тонким белёсым саваном да и растает через пару-тройку дней. И опять всё серо, моросит противный нудный дождь, густой туман обволакивает окрестности, и опять холодно, сыро, уныло.
А ведь раньше и тут царила настоящая зима. Ещё живы те, кто помнит и белоснежные, искрящиеся под зимним солнцем сугробы, скованные морозом звонкие дороги, бубенцы, катание на санях, весёлые зимние гуляния.
Всё это было, было да прошло.

«Не тот стал мир, что-то в нём изменилось, - скрипуче проворчит древний старец, вспоминая времена своей молодости, и продолжит, сокрушенно вздохнув: - Не тот нынче мир… Что-то чужое в нём. Не наше. Пикси лесные да мелюзга луговая и то к жилью потянулись, а снежных пикси разве что в норвической земле и встретишь. Единороги, и те куда-то на север откочевали. Сколько этого добра тут раньше-то водилось - и не сосчитать. Бывало, на сенокосе или в ночном из шалаша-то ночью вылезешь - мелочь луговая так колокольцам и заливается, такой хоровод учудит, что в глазах рябит!»

Замолчит патриарх, подумает да с грустью махнёт рукой.
А ведь прав он! Многое с тех давних пор изменилось не в лучшую сторону. Тонка грань равновесия, шаток баланс мироздания. Так легко нарушить тот порядок, что складывался тысячелетиями! Не ведал ранее мир Сидонии человеческой скверны, но пришла она, просочилась мутным потоком, проскользнула вором и совратила умы, затуманила души ядом.
Не ведали сиды, что такое алчность, никогда ранее не стремились в чём-либо обойти соседа, обмануть. Жили спокойно и мирно.

Но поменялось всё.

Раньше при сенокосе условливались, считаясь с луговой мелюзгой, не косить всю траву на лугах, оставляли большой участок нетронутым. Теперь, коль уж взялись косить, так скосят всё подчистую - и наплевать, что луговикам жить негде, а лишнее сено к весне попросту сгниёт. Никто не задумается над тем, что уничтожил чей-то мир, лишил его обитателей жилья.
Пошла мода среди высших сидов хвастать удалью да доблестью. Так зачем рисковать на полях сражений, где и убить могут? Куда проще изловить гуля, связать длинными крепкими цепями со стальные крюками, вывести тварь на полянку да цепи те к деревьям прикрепить намертво.
Перед соблазном сожрать гуля не устоит ни один дракон, обязательно прилетит и проглотит, засядут крюки в глотке - не взлететь, ни головы повернуть цепи не позволят. Только и дел-то, что дождаться, когда он обессилеет, изойдёт кровью, впадёт в оцепенение.

Тогда остается велеть воинам пиками добить беспомощного зверя, чтобы потом украсить его головой главный зал замка и кичиться перед всеми своей доблестью, сочинив красивую байку о том, как невзначай повстречал лютого дракона и сразил его в честном бою.
А ведь никто из этих господ даже не задумается, что от начала времён именно драконы уничтожали всякую нечисть, в первую очередь гулей. Мало, очень мало осталось этих могучих созданий, истребили их почти подчистую, зато гулям раздолье. Год от года всё больше и больше этих тварей, год от года наглее и смелее становятся, собираются в стаи и уничтожают всё, что только могут сожрать.

Одна радость, что не везде так. Но и в тех землях, где народ соблюдает древние традиции, не слаще. Добрались и туда мерзкие гули. Даже если есть в тех краях свой дракон, то и там нарушается баланс. Много ли гулей может он сожрать? Ну, пять-шесть десятков за неделю. А что для стаи эта потеря? Ничто. Сытый дракон не выходит на охоту, спит с набитым брюхом в своей пещере да переваривает добычу, а гули в это время разоряют фермы и нападают на одиноких путников..."

Тихий, но настойчивый стук в дверь заставил Аурминд отложить перо.
- Да, войдите.
Дверь слегка приоткрылась, и в комнату заглянула Акси, одна из воспитанниц университета, совсем ещё девочка. На сегодняшний день Акси являлась самой младшей воспитанницей первой ступени - ей едва исполнилось двенадцать лет. Она была единожды рождённой.
- Госпожа, там прибыл какой-то знатный господин, он желает видеть Вас, - слегка робея, произнесла девочка.

Аурминд закрыла дневник и убрала его в ящик стола.
- Знатный господин? - переспросила она, гадая, кто бы это мог быть. - Он хотя бы представился?
- Он назвал себя Мил Росомах из Мун... Мунг... Мунгена. Но я не знаю такого города, странное название, - ответила Акси. - Сразу видно, что важный господин, с ним целая кавалькада воинов и две очень красивые эльфийки. Все при оружии. Мать-настоятельница велела ему ожидать Вас в зимнем саду, - объясняла словоохотливая воспитанница, пока они шли по коридору.
Аурминд уже поняла, кто к ней приехал, и предположения Акси её позабавили. Особенно впечатлило имя, которым назвался неожиданный визитёр. Впервые за последнюю неделю она улыбнулась.

- Мил Росомах, говоришь? А с чего это вдруг мать-настоятельница отправила его в зимний сад? - поинтересовалась она.

Девчушка смущённо хихикнула.

- Он... Ну, он... Все девчонки, они... - Акси выглядела крайне смущённой.
Аурминд улыбнулась.

- Ты хочешь сказать, что он красив и привлёк излишнее внимание воспитанниц?
Щёки девочка покраснели ещё сильнее, и вместо ответа она лишь кивнула головой.
- Мил Росомах, ну надо же! Красавец Мил Росомах! О да, мы очень давно знакомы.

- А где находится этот город, Мю... Мюнх... Мюнген? - тщательно выговаривая непривычное для сидонийской речи слово, поинтересовалась Акси.
- О, дорогая моя, этот город находится очень далеко от нас. Очень далеко, в земле Бавария.
- Это, наверное, на южном материке,- не совсем уверенно предположила воспитанница. - А прибывшие с ним эльфийки и воины вроде все наши. Да и платье на нём наше. Только... только андаланское.
Они вошли в помещение летнего сада.

В отличие от промозглой серости улицы тут было тепло и покойно. Пространство зимнего сада заливал ровный яркий свет, исходящий от парящих под стеклянными сводами больших световых шаров.
Аурминд сразу же заметила поджидавших её гостей - двух удивительно похожих друг на друга эльфиек, стоявших возле плетёного кресла, в котором вальяжно расположился щеголеватого вида рыжеволосый юноша, попыхивающий длинной черешневой трубкой и самым нахальным образом строивший глазки жмущейся возле фонтанчика кучке смущённо хихикающих молоденьких воспитанниц.



Завидев идущую по центральной дорожке сада Аурминд, воспитанницы притихли, а эльфийки уважительно склонили головы.
- Леди Аурминд, - неестественно звонким голосом произнесла Акси и, одарив рыжеволосого красавца восхищённым взглядом, покраснела и поспешила скрыться.
- Похоже, тебя забавляет этот маскарад, сэр Мил Росомах из далёкого Мюнхена? Хватит мне девчонок смущать! - Аурминд от души улыбнулась.
Отложив свою трубку в сторону, Колодаи порывисто поднялась с кресла и заключила подругу в крепкие объятия.
- Аурминд! Сколько мы с тобой не виделись, месяца два?
- Где ты была всё это время и что это за маскарад? - пытаясь скрыть смущение, спросила та.
- Чёрт, вот и натура же у тебя! «Где была? Что делала? Что за маскарад?» - сразу куча вопросов. Слушай, а мы сможем с тобой поговорить там, где нам никто не будет мешать? А то... - Колодаи многозначительно указала глазами в сторону кокетливо хихикающих и перешептывающихся воспитанниц.
- Я бы предложила подняться ко мне в кабинет, но боюсь, что... Твой вид... Девочки любят сплетничать. Сама понимаешь, что они потом могут напридумывать. А мне это не с руки.
Колодаи понимающе кивнула и, высвободив Аурминд из объятий, обернулась в их сторону.
- А ну, брысь отсюда! А то расскажу матери-настоятельнице, как вы глазки гостям строите, вот она вам задаст! – со зверским выражением рявкнула она.
Дружно взвизгнув, стайка девушек с хохотом бросилась наутёк. Колодаи перевела взгляд на Аурминд.
- Мне бы очень хотелось с тобой поболтать за жизнь, ведь мы так давно не виделись, но - увы... - Колодаи вдруг поморщилась и, сунув руку за ворот своего щегольского наряда, заёрзала в кресле, что-то поправляя. - Боги! Как они всё это носят? Ещё и грудь пришлось утянуть. Признаться честно, это не очень-то удобно, и я бы даже сказала... Вот чёрт!
- Может, тебе стоит переодеться? Если надо, я дам тебе свой дорожный костюм.
Колодаи отрицательно мотнула головой.

- Моя одежда при мне, она в седельной сумке. Но не для того я так наряжалась. Да и как ты себе это представляешь: приехал молодой наглец, а уехала рыжая стерва. Кто-то обязательно это увидит. Вот тогда точно слухи пойдут, и я даже боюсь предположить, какие. Нет, милая, не пойдёт.

- Может, хотя бы повязку с груди уберёшь? - сочувственно предложила Аурминд.

- Некогда. Нам надо спешить. Я заехала в эту богадельню только чтобы по-быстрому переговорить с тобой, - не скрывая искреннего сожаления, произнесла Колодаи, заметив, как погрустнел взгляд подруги. - Обещаю, что как только закончу дела, обязательно приеду к тебе, и мы проболтаем всю ночь, как в былые времена. Сейчас я приехала по очень важному делу и ненадолго. Нам необходимо ещё до темноты добраться до Белого Города, - уже серьёзным тоном произнесла она. - Скажи, ведь тут, в университете, обучаются дочери... В общем, меня интересует всё, что связано с домом Лакои.
- А, Селеста, дочь короля Лакои! Да, она обучается у нас. Но зачем она тебе?
- Прости, не могу рассказать всего. Я выполняю поручение нашего сиятельного, и меня интересует всё, что касается Лакои, в том числе и его дочь.
Погрустневшая Аурминд понимающе кивнула.
- Значит, и тебя он...
Колодаи убрала руку из-за ворота, перестала двигать плечами и мрачным взглядом посмотрела на собеседницу.
- Что значит "и тебя"? Я знаю, что твоя помолвка сорвалась, потому что император отправил Рона к сульми, но это же не просто блажь. Рон поехал туда по очень важному делу. Ну подумаешь, отложили помолвку на пару-тройку месяцев! Крепче будете любить друг друга, если соскучитесь.
- То есть теперь не Алл, а именно император Муилькор? - с ноткой грустного сарказма поинтересовалась Аурминд.
- Я люблю называть всё своими именами. Алл остался там, в прошлом. Так же, как Мила или Гражинка. Он император, и он Муилькор. Точка.
Соглашаясь с Колодаи, Аурминд вздохнула.
- Пожалуй, ты права.
- Ну, так что ты скажешь о Селесте? Что она такое? Какие у неё отношения с прочими воспитанницами? Как папаша заботится о своём чаде? Ну и было бы неплохо хотя бы краем глаза взглянуть на девчонку.
Аурминд задумалась.
- Девочка как девочка. Ничем не отличается от прочих. Она мила, хорошо воспитана, очень доброжелательна, не в пример некоторым не кичится своим титулом. У нас ведь не принято делать различий, все воспитанницы обучаются вместе, будь то принцесса, герцогиня или дочь простого пекаря. Но они всё же дети, и иногда бывает, что кое-кто из них нет-нет, да и показывает спесь. О Селесте я такого сказать не могу. Впрочем... – задумавшись, Аурминд умолкла.

- "Впрочем" - что?

- Многие воспитанницы не воспринимают Селесту всерьёз и не балуют её тёплым отношением. Мир подростов довольно жесток, и подростки Сидонии мало чем отличаются от своих сверстников из мира людей. Ты же знаешь, что род Лакои до сего дня почитается за самозванцев. И девочки относятся к Селесте как к дочери самозванца. Недавно в туалете кто-то из учениц нарисовал на стене довольно похабный рисунок - пастуха совокупляющегося с овцой, а на спине овцы написал имя «Селеста». После этого девочка несколько дней ходила сама не своя, замкнулась. Да ещё до нас дошел слух о том, что произошло на последнем заседании Сената, когда дочь императора Мария во всеуслышание назвала короля Лакои пастухом. Рисунок как раз и появился после этого.
- Выходит, что красивый девиз " Все равны пред ликом Дану" - это всего лишь украшение, вырезанное над воротами университета, и ничего более?

- Нет-нет! - отмахнулась Аурминд, расширив глаза. - Упаси боги, вовсе нет! Это правило неукоснительно соблюдается всеми воспитанницами. Конечно, было бы верхом лицемерия утверждать, что у нас всё гладко и ладно. Случается порою какой-нибудь казус, но очень и очень редко. Ну, взять, к примеру, Акси, девочку, с которой я пришла сюда. Она сирота, кроме дяди у неё никого нет. Её родители были обычными фермерами, но погибли незадолго до Исхода. Зимой на их ферму напала стая гулей. Слава Первоматери, в ту ночь Акси не было дома, она как раз только-только поступила в университет. Сама понимаешь, что нас тогда тут ещё не было, но мать-настоятельница рассказывала, что как только до университета дошла весть о судьбе близких Акси, все воспитанницы как одна проявили к ней сочувствие. Селеста - совсем другое дело. Ведь мало того, что её род почитается за самозванцев... Тут, в университете, обучаются и девочки из семей, которых так или иначе коснулась политика, проводимая в Лакои. В основном именно они проявляют агрессию в отношении Селесты.

Аурминд искоса взглянула на напряженно следивших за их беседой эльфиек. Одна из них, та, что моложе, буквально поедала её глазами.

- То есть ты хочешь сказать, что эта девочка по сути дела изгой, её презирают те, кто по своему происхождению является титулованными особами, её ненавидят как дочь врага те, кто так или иначе пострадал от деяний её отца? - поинтересовалась Колодаи.
- Да.
- А что же она сама?
Аурминд неопределённо качнула головой.
- Другая девочка на её месте могла бы озлобиться, но я не вижу этого в Селесте. Она по-своему несчастна, но в своих бедах винит лишь отца, считая своё положение неким искуплением за причиняемое им зло. Если бы не доброе отношение и сочувствие со стороны сестёр Ордена, возможно, она бы стала или забитым несчастным созданием, или озлобленной стервой. Сам-то Лакои словно забыл, что у него есть дочь. У нас две такие брошенки - Селеста и Милисентия, дочь барона Нан-Марог. Вот та девочка с очень сложным характером, вся в себе, как ёжик. Селеста не такая, она открыта для общения. Если кто-то к ней обратится по-доброму, она сразу раскрывается, как бутон. Поэтому я и сказала, что Селеста общительна. Несмотря на то, что многие сверстницы относятся к ней с неприязнью, а некоторые так вообще враждебно, у девочки всё же есть подруги. Ну, хотя бы та же самая Акси.
- Брошенки?
- Да, именно. У них же есть братья. Согласно верованиям адептов культа Кухулина, дочери прав наследования не имеют, и кроме пышных титулов у них, по сути, нет ничего. Папаши вспомнят о них лишь тогда, когда девочки достигнут совершеннолетия и на горизонте замаячит перспектива выгодного брака, но до этого ещё далековато. Так что и Лакои, и Нан-Марог сейчас более озабочены воспитанием своих сыновей, а дочек спихнули в университет, чтобы в будущем с выгодой сплавить замуж, - Аурминд вздохнула.
Колодаи пристально взглянула в глаза подруги.

- Договаривай.

- Когда я встретила Милисентию впервые, то почувствовала исходящую от неё опасность. Никогда со мной такого не происходило. Потом это ощущение прошло, видимо, обвыклась я, что ли… Но вот недавно...
- Что случилось недавно? - подавшись всем телом вперёд, спросила Колодаи.
- Понимаешь... В общем, я чувствую, что Милисентия меняется. Внешне никаких перемен. Ну, не особо разговорчивая, немного замкнутая, при этом по-прежнему доброжелательна и вежлива. Но когда она рядом, отчётливо чувствуешь, что внутри неё буквально кипит этакий комок неприязни.
- Так-так! Их отцы оба состоят в Лиге пяти королевств. А как эти две особы относятся друг к другу?
- Они общаются, но у меня сложилось устойчивое мнение, что это вынужденное общение. Ну, знаешь… как будто только из-за того, что они тут такие одни. Ведь кроме них у нас нет никого, кто бы ещё представлял дома, состоящие в Лиге. Ведь у всех прочих правителей только сыновья.
Хлопнув себя по коленкам, Колодаи поднялась с кресла.

- Ну, теперь покажи мне эту Селесту. Хочу посмотреть на неё.
- Думаю, мы найдём её в библиотеке, - предположила Аурминд.
Колодаи обернулась к старшей из сопровождающих её эльфиек.

- Вели парням собираться, через полчаса мы выезжаем.

- Кстати, ты мне так и не объяснила, к чему весь этот маскарад с переодеванием, - поинтересовалась Аурминд, когда они шли по просторному сводчатому коридору, ведущему в синодальную библиотеку. Шедшая следом за ними молоденькая эльфийка, не скрывая восхищённого блеска в глазах, с изумлением взирала на огромные витражи окон и установленные в стенных нишах статуи героев древности.
То и дело попадавшиеся им навстречу воспитанницы уважительно склоняли головы, приветствуя Аурминд, и в то же время с неподдельным интересом провожали взглядами смазливого юнца, шедшего рядом с их магистром.

- К чему маскарад? - усмехнулась Колодаи. - Да всё просто! Пусть говорят, что в университет заезжал некий легкомысленный юнец. Во всяком случае, все будут говорить именно так: мол, приезжал какой-то хлыщ, о чём-то разговаривал с госпожой Аурминд и самым наглым образом флиртовал с юным воспитанницами. Я не хочу, чтобы кто-то кому-то сказал, что к тебе приезжала некая рыжеволосая особа. Ну, в общем, долго это объяснять.

- Боюсь, что этот наглый хлыщ здорово подпортит мою репутацию, - улыбнулась Аурминд.
- Ого! Мы стали бояться общественного мнения? Да сохрани тебя Дану, все эти девчонки забудут о моём визите уже через несколько дней. Пошушукаются, пообсуждают - и забудут. Уверена, что никто не допустит ни одной дурной мысли о тебе. Мы же всё время находились у них на глазах. А если что, скажи, что я твой племянник.
- Племянник?! Да ты выглядишь на несколько лет старше меня!
- Хамишь?
Немного подумав, Аурминд вздохнула и... была вынуждена согласиться.
- Хамлю. Слушай, а эльфийки, они откуда? - понизив голос, спросила она.
- Можешь не шептать. Благодаря стараниям андаланских выродков Сати ничего не слышит. Зато она великолепно умеет читать по губам.
Аурминд покосилась в сторону шедшей чуть в стороне девушки.
- Погоди, так это те самые эльфийки, с которыми ты вернулась из своей поездки в Андалан? Хелена рассказывала мне о них и о том, что... - заметив напряженный взгляд девушки, Аурминд умолкла.
- Да, это они. Сати и её старшая сестра Синтия.
- Теперь я понимаю, почему она так внимательно на меня смотрела. Она просто "слушала". Бедная девочка, неужели ей нельзя как-то помочь?

- Государыня Хеленгард сказала, что она не уверена в успехе, но постарается мне помочь, - неожиданно произнесла Сати.

Она говорила медленно, тщательно произнося слова и делая большие паузы.
Несколько воспитанниц удивлённо взглянули на необычно громко говорившую эльфийку, к тому же упоминание имени и титула одной из императриц уже само по себе вызвало их интерес.
Бросив в сторону Сати быстрый взгляд, Колодаи погладила подбородок, при этом будто невзначай коснувшись указательным пальцем своих губ.

Девушка виновато опустила глаза.

Они прошли вперёд ещё несколько шагов, как вдруг Аурминд неожиданно вцепилась в рукав Колодаи и потянула её в сторону, к одной из статуй.

Это была искусно высеченное из мрамора изображение женщины, облачённой в непривычные для Вересковых Пустошей меховые одежды, со спадающими на грудь двумя толстыми длинными косами.
- А вот это и есть Хель, легендарная царица Норвика, прабабка нынешней королевы Данахта Амелии Прекрасноволосой. Она прославилась тем, что, обманув поджидавших её на выходе из Гарпиева ущелья выродков Кухулина, провела часть своих берсерков через Смертный перевал, неожиданно обрушилась на врага с тыла и вырезала всю армию лорда Данкина. Неужели господин Мил Росомах не слышал о столь великом подвиге царицы Хель? - с выражением гида-профессионала громко произнесла она и тихим шепотом добавила: - Три девочки вот там, у окна. Видишь? Беленькая, что сидит на подоконнике, это Селеста.

* * * * * *

Ветер усилился, холодная изморось сменилась сыплющейся с неба редкой ледяной крупкой, неприятно хлещущей по лицу.
После тепла и покоя университета дальнейшее путешествие к Белому Городу назвать комфортным смог бы разве что белый медведь или... эльф.
Щегольской костюм Колодаи явно не подходил для подобной поездки. Несмотря на то, что он был сшит из довольно плотной шерстяной ткани, при сильных порывах ледяного ветра Колодаи всякий раз пробирал холод. К тому же костюм оказался очень неудобным. Если в самом начале поездки он не причинял Колодаи особого дискомфорта, то сейчас начинал её раздражать. Хорошо ещё, что как только их кавалькада, забрав своё оружие, покинула университет, она попросила Синтию помочь избавиться от стягивающей грудь повязки, которая к тому же начала ещё и сползать. Эльфийка просто расстегнула камзол на груди своей госпожи и одним быстрым движением кривого ножа располосовала льняные бинты, ловко выдернув их прямо из-под одежды. Вместо того чтобы выбросить уже ненужные лоскуты, девушка заботливо свернула их в небольшие рулончики и по-хозяйски убрала в свою поясную сумку.

Колодаи поспешила отстегнуть от задней луки свёрнутый плащ и быстро набросила себе на плечи.
Конечно, было бы правильнее переодеться в свою одежду, но посчитав, что они и так потеряли достаточно много времени, она решила более не задерживаться ни на минуту и ограничилась лишь тем, что сменила тонкие, плотно облегающие икры мужские сапоги на свои тёплые меховые мокасины.

- Проклятие, как же холодно! - недовольно проворчала Колодаи, покосившись на едущую рядом Синтию. - Везёт вам, эльфам.

- Свежо, - окинув тёмно-серое небо равнодушным взглядом, согласилась та.
Ветер усилился.
Дрожа от пробирающего буквально до самых костей сырого холодного ветра, Колодаи, зябко кутаясь в подбитый волчьим мехом плащ с капюшоном, с завистью посмотрела на эльфийку - та прекрасно себя чувствовала в тонких штанах-лосинах и короткой куртке из мягкой кожи, поверх которых был небрежно наброшен лёгкий плащ цвета прелой листвы.

Только от одного взгляда на спутницу по телу Колодаи прокатилась волна холода.
Женщина обернулась, встретившись взглядом с ехавшей позади неё Сати.
- Как тебе университет? Если захочешь, то могу устроить.
Девушка улыбнулась.

Так же легко одетая, как и её старшая сестра, миниатюрная Сати верхом на каурой лошадке, больше похожей на лёгконогую лань, выглядела ребёнком на фоне следовавших за нею грозного вида всадников из корпуса ассасинов.
Впрочем, она и была ребёнком, только в отличие от своих сверстниц внезапно и очень рано повзрослевшим, уже сполна успевшим изведать горе и унижение. Изувеченный по прихоти взрослых извращенцев ребёнок, глухая девочка с искалеченной душой.

Если бы не стечение обстоятельств, не смелый до наглости авантюрист Хинкар, с риском для собственной жизни буквально вырвавший эту девочку из-под самого носа выродков, не Хелена с её обострённым чувством сострадания, способностью ощущать и разделять чужую боль, неизвестно, прожила бы Сати более своих пятнадцати лет.

Пятнадцать лет… Ровесница Селесты. А Милисентия лишь на год старше Сати. Пятнадцать лет, всего лишь миг, короткая, как выстрел, вспышка, одна тысячная доля жизни эльфийки. Миг - и вся её жизнь.

Слава богам, что постепенно она возвращается к жизни и иногда, вот как сейчас, на её лице появляется улыбка. Но почему-то от этой улыбки становится не по себе - она никак не вяжется с выражением глаз, в которых до сих пор живут боль и отчаяние.

Когда Сати улыбается, её улыбка превращается в вымученную гримасу.
Колодаи уверена, смерть только-только коснулась этой девочки. Коснулась - и осталась с ней навсегда.
Отныне Сати живёт лишь ради одной цели: мстить, мстить за зверски изнасилованных и погибших мать и сестру, мстить за себя, за своё отнятое и втоптанное в грязь детство. Хладнокровная, расчётливая пятнадцатилетняя машина смерти с ненасытной жаждой убивать. Девочка очень похожа на её саму, с той лишь разницей, что Колодаи вступила в эту войну по своей воле и ради неких идей. Она, Колодаи, легко может остановиться, но Сати - нет.
Сати совсем иное.
Если ей не помешать, то она никогда не остановится. Она уже переступила невидимый рубеж.
Колодаи навсегда запомнила выражение счастья, которое появилось на лице Сати, когда она перерезала глотки двум умирающим от ран андаланским солдатам. Это было там, возле моста через Сплетницу, когда Колодаи впервые увидела несчастных сестёр.

Колодаи взрослая женщина и знает, как можно изменить путь, ведущий в залитую кровью тьму. Она уже разговаривала об этом с Хеленой и Ленор. Когда они вернутся из поездки в Белый Город, Сати и Синтия останутся при императрицах. Обе эльфийки станут первыми из тех, кому будет доверена священная миссия стоять возле трона и оберегать жизни царственных особ.

Слова Хелены накрепко врезались в память Колодаи: "Жажда крови, что таится в них, подобна часовой пружине. Если ты оставишь девушек при себе и позволишь им убивать, то вскоре поймёшь, что не можешь контролировать их. Тропа, на которую они ступили, приведёт к смерти, приведёт и их, и тебя. Жажда мести и ненависть - прямая дорога к саморазрушению. Ещё не поздно, их можно спасти".

Колодаи вновь взглянула на дорогу и зябко поёжилась.

Кавалькада, состоявшая из десятка всадников, покинула стены университета два часа назад и теперь, растянувшись в цепочку, неспешно двигалась по имперскому тракту в сторону столицы.
Колодаи планировала прибыть в Белый Город незадолго до вечерних сумерек. Конечно же, и она, и её воины сейчас мечтали лишь о тепле, кружке свежего тана и добром шмате хорошо прожаренного на вертеле мяса, но даже ради столь соблазнительного удовольствия Колодаи не собиралась загонять ни в чём не повинных лошадей в безумной скачке по раскисшей дороге.

- Тут неподалёку есть постоялый двор, хороший. Его держит семейная пара! - угадав её мысли, крикнула Синтия. - Вообще-то изрядно холодает. Может, лучше остановимся там, а завтра с самого утра тронемся дальше?
- Постоялый двор? Не припомню, чтобы он тут был, - ответила Колодаи, понимая, что предложение Синтии ей пришлось по вкусу.

- Совсем недавно построили. Даже названия ещё нет. Хозяйка тамошняя... я слышала, что она вроде как тоже... прошла Исход! - пояснила Синтия.

- Далеко ещё до него?

- Нет, лиги три, не более! Вот за тем пригорком небольшая ферма. Её проедем, спустимся в ложок, и там за перелеском он и стоит... - последние слова девушка произнесла каким-то странным голосом.

Колодаи бросила на неё быстрый взгляд и тут же вскинула вверх руку с растопыренной пятернёй, подав знак следующим за ними всадникам.
- Стоять! Сучьи дети, осади коней! - хрипло рявкнул Роб-десятник.
Кавалькада остановилась.

Привстав на стременах, Синтия напряженно всматривалась вдаль. У Колодаи невольно возникла ассоциация со взявшей след принюхивающейся гончей - даже остроконечные уши эльфийки приподнялись, она чутко вслушивалась в завывания ветра.
- Что-то не так?
Оставив без ответа вопрос Колодаи, Синтия отпустила поводья и с ловкостью акробатки-наездницы одним движением вскочила, встав ногами на седло. Распрямившись, девушка вытянула шею и действительно принюхалась.

- Горит! Дымом тянет! Что-то горит... - пробормотала она, практически упав в седло. - Оставайтесь тут!
Поймав ногами стремена и схватив поводья, девушка резко тронула коня. Не доезжая до вершины пригорка, она спрыгнула с седла и, пригнувшись, бросилась в сторону от дороги. К своему изумлению, Колодаи практически сразу потеряла её из вида. Синтия словно исчезла. Грязно-бурый плащ эльфийки моментально слился с пожухлой травой. Некоторое время Колодаи тщетно пыталась рассмотреть хотя бы какое-то движение на вершине холма, но так ничего и не увидела.
Гнедой конь девушки, помахивая хвостом, одиноко стоял на дороге и, как показалось Колодаи, тоже настороженно принюхивался, повернув голову по ветру.

Минут двадцать ничего не происходило. По телу Колодаи пробежала дрожь.
- Девчонка что-то почувствовала. Эльфы, они опасность за лигу чуют! - пробормотал подъехавший к Колодаи Роб-десятник.

Фигура Синтии возникла всего в нескольких метрах от коня практически ниоткуда. Вскочив в седло, девушка махнула рукой.

- Фермы больше нет! - сквозь зубы процедила она, когда Колодаи приблизилась к ней. - Небольшой отряд, всадников восемь-десять, не больше. Следы утренние. Подковы не наши, гвозди с круглыми шляпками. Или лакойцы, или андаланцы. Уехали с грузом. Три тяжелогруженые телеги, две запряжены волами... Движутся медленно, по такой дороге далеко уйти не успеют! - отчиталась она и выжидающе посмотрела на Колодаи – мол, решай, что будем делать.
Масла в огонь подлил подъехавший к ним Роб.

- Это наша земля! Порешим гадов!

- Верно! Пустим сукам кровь! - стиснув зубы, процедила Колоди.

Пришпорив коней, кавалькада мигом перевалила через вершину пригорка и промчалась мимо ещё тлеющих руин сгоревшей фермы. Краем глаза Колодаи успела заметить несколько распростёртых в осенней грязи тел и глубокие, залитые ржавой водой борозды, оставленные колёсами телег.
Мчавшаяся впереди всех Синтия направила своего коня в сторону, намереваясь преследовать врага по просёлочной дороге, на которую сворачивали следы.

Колодаи громко окликнула её, указывая рукой в сторону тракта. Уж она-то успела хорошо изучить эту местность и знала, что просёлочная дорога, по которой поехали пока что неизвестные им враги, делает большой крюк, огибая старое болото, на котором местные жители добывают торф, а дальше на протяжении нескольких лиг петляет лесом параллельно тракту между буреломом и выступами скальных пород.

- Это лакойцы! - громко крикнула Колодаи. - Эта дорога ведёт в земли Лакои! - она по-прежнему чувствовала, что её трясёт, но это уже была дрожь злого азарта. Гадостное ощущение холода пропало. Гнев и азарт погони заставляли её гнать коня вперёд и вперёд.

Стая гончих взяла след и преследовала свою добычу. Скакали молча, слышалось только чавканье грязи под копытами, звон удил да хриплое жаркое дыхание коней и всадников.
Промчавшись по тракту ещё пару лиг, Колодаи повернула погоню в сторону лесной проплешины. Там, придержав бег своих коней, преследователи проехали примерно с пол-лиги по свежей лесной вырубке.
Колодаи спрыгнула с коня и бросила поводья остановившейся рядом Синтии.
- Должны успеть. Ждите.
Они обогнали врага, как и рассчитывали.



Когда, продравшись через густой подлесок, Колодаи выбралась на старую дорогу, то сразу же отметила, что по ней никто не проезжал за последние несколько дней. Придерживаясь заросшей мхом и кислицей обочины, женщина прошла пару десятков метров вдоль оплывшей глинистой колеи. Единственными свежими следами, которые она обнаружила, были цепочки кабаньих копытец примерно получасовой давности. Некоторые следы были ещё настолько свежими, что, несмотря на вновь начавший сыпать мелкий дождь, даже валики глинистой почвы по их краям не успели оплыть.
Женщина остановилась, напряженно вслушиваясь в шум ветра и дождя.

"Большой, большой крюк, пять-шесть лиг. Похоже, мы здорово их опередили, - придерживая ножны, она присела на корточки и задумалась, оценивая сложившуюся ситуацию. - Они постараются уйти как можно дальше, чтобы избежать возможной погони, - Колодаи окинула настороженным взглядом погруженный в сумрак лес. - Темнеет. Ещё пара часов, и станет совсем темно. С такими неповоротливыми телегами они не попрут ночью, есть риск застрять. Значит, обязательно заночуют, но не в лесу. Это опасно, в лесу они беззащитны, кто угодно может незаметно подкрасться к ним, хоть гуль, хоть наши стражи, которые патрулируют тракт и наверняка не сегодня-завтра наткнутся на разорённую ферму. Первое подходящее место для ночёвки примерно в полутора лигах отсюда дальше по дороге. Там старая вырубка, место удобное, сухое и открытое, там можно переночевать в относительной безопасности. Они точно заночуют на вырубке. Может, их пропустить, а под утро по-тихому взять в ножи? Нет, не пойдёт. А вдруг у них... Интересно, за каким чёртом им понадобилось разрушать ферму и убивать её хозяев? Неужели Лакои настолько обнаглел, что решился... Ага! Вот в чём дело! Решил пощупать империю за вымя, тварь, и проверить, как мы отреагируем на подобную выходку! Так-так-так… Неувязочка! Если эти парни приехали из земель Лакои, то почему не видно никаких, даже старых следов? Видно же, что дорогой не пользовались уже несколько дней! Неделю, не меньше!" - Колодаи встала и, стараясь не наступать на чистую глину, в два прыжка перескочила дорогу.

Углубившись в лес, она прошла ещё немного в ту сторону, откуда ожидала появления обоза.

"Чтобы не оставлять лишних следов, проехали не по дороге, а через лес? Глупость! Если сейчас они прут прямо по дороге, не боясь наследить, то какого дьявола им понадобилось пробираться к нам с такими предосторожностями? Ерунда, полная ерунда! Великая Дану, да лакойцы ли это? Проверяют, это точно, но не они. Неизвестно откуда пришли, и вдруг словно стрелочку рисуют: вот, мол, мы ушли в Лакои, ищите нас здесь! Тогда откуда они взялись?"

- Твою ж мать! - тихо выругалась Колодаи, хлопнув себя ладонью по лбу. - Ну конечно же! Тракт! Они пришли по тракту!

Она попыталась мысленно представить себе карты, которые с дотошностью параноика изучала ещё несколько дней назад.

«Имперский тракт выходит к Белому Городу, далее поворачивает на северо-восток и ведёт в Олений распадок. Белый Город стоит на пересечении Имперского и Андаланск... Твою ж мать! Андаланский тракт! Андаланцы!"

Осененная этой догадкой, Колодаи поспешила вернуться на вырубку. Она не могла точно знать, насколько они успели обогнать обоз, поэтому не собиралась играть в героев сопротивления, устраивая лесные засады. Вернувшись на вырубку, она тут же изложила своим спутникам план действий.
Стоило Синтии и Сати услышать из её уст слово "андаланцы", как обе они преобразились, в глазах вспыхнул огонь бешеной ярости.

- Клянусь вечной памятью Дану, госпожа придумала отличный план! - пробасил Роб-десятник.
Соглашаясь со своим командиром, воины закивали.

- У меня давно руки чешутся выпустить кишки паре-тройке андалацев! - показывая крепкие зубы, оскалился один из ассасинов.

- Жаль, нет с нами Хинкара. Клянусь богами, он мастер на такие дела, - Роб продемонстрировал свой здоровенный кулак. - Смотрите у меня, действуем осторожно. Чтоб без лишнего шума и суеты! Помните, не зря эти выродки воспользовались фермерскими телегами. Подозреваю, что в них не только наворованное добро, там могут быть и наши. Это эльфийская ферма, а андаланцы уж больно охочи до эльфийских девиц, так что... Поняли?

Без сомнения, это поняли все.

План Колодаи был до примитива прост.

Оставив одного из воинов приглядывать за лошадьми, скромное по численности, но крайне решительно настроенное войско медленно двинулось на встречу с предполагаемым врагом. Сама Колодаи вместе со своими эльфийками открыто ехала шагом по лесной дороге, в то время как ассасины скрытно пробирались по обеим её сторонам где-то метрах в пятидесяти перед ними.
Время от времени то с одной стороны дороги, то с другой доносился крик сойки. Ассасины давали знать о своём местонахождении.

Под копытами фыркающих лошадей жирно чавкала глина, сыпал мелкий нудный дождь. Колодаи поправила висевший на поясе меч, удивлённо посмотрела на свою руку - против её воли пальцы отплясывали джигу.

Было ли ей страшно? Драки, особенно той, где тебя поджидает смерть, не боятся лишь идиоты. Конечно же, ей было страшно. Её и саму неприятно удивил этот факт. Там, возле моста через Сплетницу, она ни секунды не колебалась, когда рванула на помощь Хинкару, но сейчас всё было иначе. Колодаи повернулась к Сати и негромко, но стараясь говорить выразительно, чтобы девушка поняла каждое её слово, с расстановкой произнесла:
- Если что-то случится... поезжайте в Тирин. Передайте императору… что Боккаж затеял интригу. Он хочет столкнуть империю и Лакои... он что-то задумал. Ты поняла меня?
Сати понимающе кивнула. Впервые за всё время Колодаи увидела в глазах девочки выражение изумления.

- Госпожа Колодаи рано себя хоронит, - тихо произнесла Синтия. – Видимо, она забыла о том, что мы с сестрой должники госпожи Колодаи, наши жизни принадлежат ей.
Дальше они ехали молча. Всё так же перекликались сойки, всё так же позвякивали удила, чавкала под копытами лошадей грязь и сыпал мелкий, противный, холодный дождь.
Сколько прошло времени? Наверное, целая вечность. Уже начинало заметно темнеть. Дорога делала плавный поворот.

Где-то впереди трижды прокричала сойка.
- Едут, - тихо прошелестел за спиной Колодаи голос Синтии.
До её слуха донёсся какой-то посторонний звук. Скрип колёс и чавканье грязи. Краем глаза Колодаи заметила, что Сати свернула с дороги, её изящная лошадка беззвучно проскользнула между низкорослых сосенок, и в следующее мгновение юная наездница, подобно призраку, растворилась в лесном сумраке.

Из-за поворота показались два всадника в тёмно-серых плащах с глубокими капюшонами.
Они явно не ожидали кого-то встретить на этой лесной дороге.

Оба, натянув поводья, остановили коней, один вскинул руку, подавая знак тем, кто следовал за ними, кого ни Колодаи, ни эльфийки не могли видеть.
Похоже, вид Колодаи смутил их. Она всей кожей чувствовала, как её буравят внимательные взгляды.
Один из воинов откинул капюшон и проехал чуть вперёд, остановившись всего в десяти метрах от Колодаи.
Если бы он был человеком, то она решила бы, что ему лет сорок или чуть более. Но перед ней был сид, и Колодаи никак не могла определить его возраст даже приблизительно. В любом случае он был намного старше её. У мужчины было красивое, подчёркнуто мужественное лицо, благородная седина на висках, аккуратная борода с лёгкой проседью, густые брови и очень внимательные глаза. Эти глаза сейчас настороженно изучали Колодаи.

Глядя в упор друг на друга, оба молчали.

"Так вот почему вы безбоязненно проехали по имперскому тракту!" - подумала Колодаи.
Мужчина был при оружии, одет как обычный приключенец, какие сотнями слоняются по просторам Сидонии, ища приключения на свою задницу и разнося последние новости из дальних пределов поднебесного мира. Приключенцы давно стали неотъемлемой частью этого мира, и ни у кого не возникнет подозрение, что под личиной отчаянного авантюриста прячется враг.
Мужчина смотрел на Колодаи и никак не мог сообразить, кто перед ним, как ему обратиться к встреченному на лесной дороге странному незнакомцу, да ещё путешествующему в компании с эльфийкой.

Будь на Колодаи её обычная одежда, он не задумываясь выхватил бы свой меч и в одно мгновение разделался с нею, но его смутил мужской андаланский костюм. Он сам был андаланцем и вряд ли ожидал вдруг встретить здесь этого странного земляка.

- Кто ты? - негромко спросил мужчина. Голос у него был низкий, чуть с хрипотцой.
По телу Колодаи пробежала лёгкая дрожь.
"Придурок! С каким удовольствием я сейчас попросила бы тебя обождать, сбегала пописать в кустики, а потом уж ответила тебе. Если, конечно, придумала бы, что ответить."
- Я Мил Росомах из Мюнхена! - неожиданно для себя самой ответила она.
Мужчина изумлённо приподнял брови.

- Кто?

- Мил Росомах из Мюнхена! Разве не расслышал? Ты что, мать твою, глухой? Сам-то что за конь с бугра? - с вызовом огрызнулась Колодаи.

- Не то время и не то место, чтобы хамить, щенок! Моли Кухулина, что... - воин осёкся и впился в Колодаи неподвижным взглядом. Он понял, кто перед ним. - Да ты баба! – андаланец ухмыльнулся, прищурив глаз. - Переодетая баба! Эй, Дорин! Смотри-ка, кто тут у нас есть. Переодетая сучка и свеженькая эльфийка! - полуобернувшись к своему спутнику, со смехом крикнул он.

Больше он не казался Колодаи мужественным воином. Противная дрожь исчезла, рука сама потянулась к рукояти катаны.

- Ты это брось, глупенькая...

Он так и не успел сказать, почему считает её глупенькой. Вылетевшая из лесного сумрака стрела глубоко засела у него в черепе, угодив точно в ухо. Воин как-то чудно выпучил глаза и, подняв сведённые судорогой руки со скрюченными пальцами, неестественно потянулся всем телом, вдруг обмяк и свалился с дернувшегося коня, шумно рухнув в грязь. Когда он упал, вторая стрела, выпущенная рукой, Сати уже торчала из-под капюшона, закрывавшего лицо второго андаланца. Одновременно Синтия послала туда же и свою стрелу. Убитый андаланец как куль повалился вбок. Скрюченные предсмертной судорогой пальцы намертво вцепились в натянутый повод. Его конь захрапел от резкой боли, задрал морду, замотал головой и, оседая на круп, медленно попятился. Тело воина упало на землю. Избавившись от седока, конь взбрыкнул и с испуганным ржаньем устремился прочь. Колодаи выхватила катану и ударила каблуками в бока своего коня.
Боя не было. Совсем не было.

К тому моменту, когда Колодаи и её верные эльфийки с обнажёнными мечами в руках, изготовившись к схватке, вылетели из-за поворота, почти все андаланцы были уже мертвы.
Синтия немного ошиблась. Их было не десять, а только семеро. Там, у фермы, она сосчитала и следы заводных лошадей.

- С этими двумя *****ками что делать будем? - кивнув в сторону, мрачно спросил Роб-десятник. – Может, в расход?

Два андаланца со скрученными за спинами руками стояли на коленях прямо в грязной жиже и угрюмо косились в сторону спрыгнувшей с коня Колодаи. Униженные, грязные, трясущиеся от ужаса, они оба сейчас казались самыми несчастными созданиями на свете.
- С собой возьмём, что же ещё. Думаю, что калёное железо и наши ментады разговорят этих парней, - небрежно ответила та.

Она заметила, что Сати, как-то странно наклонившись, медленно подходит к пленникам. Глаза девочки горели неподдельным счастьем. Она буквально пожирала взглядом одного из андаланцев.
Подойдя к нему вплотную, Сати неожиданно опустилась на колени прямо в грязь перед пленником.
Нежным движением она заботливо убрала мокрые от дождя и грязи волосы с его лица и, глядя ему прямо в глаза, провела ладошками по его небритым щекам.

- Ты узнаёшь меня? - тихо, одними губами спросила она. - Скажи, Тарис-охотник, ты узнаёшь меня?
Не понимая, что происходит, Колодаи и Роб одновременно посмотрели в сторону Синтии. Впрочем, та тоже не понимала, что за действо разворачивается у них перед глазами.
Тот, кого Сати назвала Тарисом-охотником, буквально затрясся всем телом, не отрывая от лица девочки полного животного ужаса взгляда.



- Тарис, ты узнал меня, - прошептала Сати и, счастливо улыбаясь, опустила голову на плечо мужчины.
Но что-то было не так в этой трогательной сцене, это понял даже второй андаланец и медленно отодвинулся от своего товарища. Сати вновь заглянула в глаза Тариса.
- Так хорошо, что ты вспомнил меня. Это так хорошо! – с той же улыбкой продолжила она. – Правда, она была очень красивая, моя мама? Помнишь, как ты приехал к нам и сказал, что сейчас за нами прибудут жандармы, что ты укроешь нас в надёжном месте? Ну почему ты молчишь? Тебе страшно, да?
Андаланец лихорадочно затряс головой.
- Страшно? Почему ты так меня боишься? Я же просто маленькая сучка!
- Госпожа Колодаи! - крикнул кто-то из ассасинов, но Роб-десятник властным жестом велел воину умолкнуть.
Колодаи смотрела на Сати, не отрывая глаз.
- Добрая госпожа! Мне приказали! Это был приказ! Я не мог ослушаться своего господина! - брызжа слюной, срывающимся от ужаса голосом вскричал пленник, умоляюще глядя на Колодаи. - У меня две дочери, ровесницы этой девочки! Умоляю, моя госпожа! Я не мог! Я не мог! Иначе их всех… Госпожа!
Колодаи даже не двинулась с места. Она молча смотрела на корчившегося от ужаса андаланца, и только желваки играли на её скулах.
- Ты так кричишь... Ты так боишься смерти? А наша мама, она тоже кричала, когда поняла, куда ты нас привёз. Скажи мне, Тарис-охотник, она досталась тебе? Ты был среди тех, кому её отдал Боккаж? Ведь я помню, как ты говорил, что она теперь твоя законная добыча. Я помню, ведь я тогда ещё могла слышать.
- Нет! Нет! Я не трогал её! Не трогал!
Сати не могла слышать его воплей, но ей и не надо было слышать.
- Ты обманул нас, а потом обманули тебя. Зачем? Зачем?
- Госпожа, милосердия прошу! Я многое знаю, многое могу рассказать! Милостивая госпожа! Я не мог иначе! Приказ! Я не мог! Дочки... мои ласточки! Госпожа-а-а-а-а! - выгнувшись всем телом и вытянув шею так, что на ней выступили вены, андаланец захлебнулся душераздирающим криком.
Сати медленно, очень медленно поднялась на ноги. Двумя руками она крепко сжимала рукоять кривого эльфийского кинжала, с лезвия которого капала кровь.
Из распоротого от паха до грудины живота андаланца в дорожную грязь выползло кровоточащее месиво исходящих паром внутренностей.
"О, боги! Правду говорят, что ненависть придаёт силы! Она же одним движением располосовала не только его брюхо, но и кожаную куртку и даже ремень! О, Дану! Воистину, сколь велика сила её ненависти!" – Колодаи судорожно облизнула губы.
Синтия порывисто обняла сестру и крепко прижала к себе. Окровавленный кинжал выпал из рук Сати. Она просто стояла, безвольно опустив руки, и отсутствующим взглядом смотрела куда-то мимо Колодаи. Посеревшие губы девочки что-то беззвучно шептали.
- Весёленькая встреча! - тихо буркнул десятник и кивнул воину, звавшему Колодаи. - Чего орал?
- Там! Они и правда везли эльфиек. Но...
- Что - «но»?! - грозно рявкнул Роб.
- Четыре эльфийки и... Я слышал об этом, но, клянусь памятью Дану, ни разу в жизни не видел... Да сам посмотри! - немного растерянно ответил тот.
Десятник тронул замершую Колодаи за локоть. Она, не отрывая взгляда, смотрела на так и оставшегося стоять на коленях уже мёртвого андаланца.
Роб вновь дёрнул Колодаи за рукав.
- Госпожа, похоже, ребята нашли что-то необычное.
- Да-да, иду, - пробормотала та.
Качнув головой, воин подошел к убитому и пнул тело ногой. Мертвец покачнулся и, завалившись на бок, увяз головой в дорожной жиже.
- Уведи её! Немедленно уведи! Туда! - с трудом разлепив губы, осипшим голосом сказала Колодаи Синтии и махнула рукой в сторону последней телеги. - Роб! У тебя есть что-нибудь выпить?
Десятник понимающе крякнул и извлёк из-за пазухи плоскую флягу. Быстро отвинтив крышку, Колодаи сделала несколько жадных глотков. Обжигающе-крепкий напиток показался ей божественным нектаром, разлился приятным теплом в груди. Колодаи резко выдохнула, занюхала рукавом и вернула флягу Робу.
- Хорошо! То, что надо!
Роб уважительно поджал губы.
- Чистейший сат, госпожа!
"Сат – спирт», - вспомнила Колодаи.
- Ну пойдём, посмотрим, что там нашлось. Впрочем... Погоди! Этого возьмите, а то как бы ещё чего... - она кивнула в сторону второго пленника.
Достав из ножен кинжал, Колодаи подошла к убитому Сати андаланцу. Нагнувшись, она крепко схватила его за волосы, приподняв голову мервеца, и уверенно полоснула лезвием по шее.
Там, в мире людей, ей не раз приходилось разделывать туши убитых медведей и оленей, поэтому вся процедура не отняла много времени.
Через минуту она уже выпрямилась, держа отрезанную голову за волосы, и отошла к обочине дороги. Рубанув по стволу молодого, но уже достаточно окрепшего деревца, она снесла его верхушку и насадила мёртвую голову на торчащий подобно колу обрубок.
- К чему это, госпожа?
- Хеленгард говорила, что холодное железо, сделанное руками человека, навечно обрывает жизненный путь сидов. Я не хочу, чтобы такая мразь когда-нибудь вернулась в этот мир.
Роб понимающе кивнул, но с некоторым сомнением в голосе произнёс:
- Но убила-то его девчонка эльфийским ножом.
- Может быть, ты и прав. Ладно, теперь всё! - играя желваками, произнесла она и, убрав кинжал в ножны, перевела взгляд на десятника.
- Ну так что там нашлось?
А нашлось действительно нечто удивительное.

[anactacia]

pike,
спасибо огромное за такое замечательное, увлекательнейшее продолжение! Читала долго, тщательно. С большим удовольствием. Знаешь, а этот, расширенный и углубленный вариант Сидонии нравится мне ничуть не меньше, чем первоначальная версия. Здесь все позаковырестей будет. И даже несмотря на то, что финал нам в принципе известен, очень любопытно следить за развитием событий. Ведь ты столько новых эпизодов включил! Еще раз большое спасибо! Вдохновения тебе и терпения! Очень-преочень ждем продолжения!