Крепко зажмурившись, я прижал теплые пальцы к Петит к своему уродливому боку.
К своим шрамам. Горло и легкие тут же стали слипаться от ужаса, сердце оглушительно стучало в ушах, а руки задрожали, поэтому мне пришлось отпустить ее, чтобы не опозорится еще больше.
Ее пальцы робко касались одного из крупных шрамов, но очень осторожно, будто она могла проделать во мне дыру, если прижмет их сильнее. И это было хорошо. Она тоже была напугана, и возможно не собиралась меня убивать. По-крайней мере она не лапала меня.
Опустив лицо, я открыл глаза, но не смог понять куда смотрит Петит, поскольку ее нос был всего в паре сантиметров от моей груди.
-
Это... это топор... - выдохнул я шепотом, когда она коснулась другого длинного шрама.
Она молчала. Просто продолжала касаться уродливых отметин на моем теле своими пальцами и хмуриться. Да, она хмурилась. Мне казалось, что она будет лапать меня, задавать вопросы, ахать от ужаса, но она просто молчала и разглядывала мои шрамы, словно врач, осматривающий серьезное растяжение.
Потом она заметила маленькие, почти незаметные следы между шрамами, и тоже коснулась их.
-
Это... молоток... - прошептал я.
Снова никакой реакции, только сдвинутые к переносице брови и серьезный взгляд. Хотя ее дыхание было уже не таким ровным, возможно ей стало страшно.
Коснувшись края моих джинс, она остановилась и нахмурилась, будто собираясь сказать что-то... Но я, похоже, сильно сбил ее с толку, когда расстегнул их своими дрожащими пальцами.
Она не колебалась. Ее рука двинулась вниз...
Закусив губу, я снова зажмурился, но ощутив ее пальцы прижатые к моей коже все-таки приоткрыл глаза. Ее указательный палец касался крупного, глубокого шрама, а средний был плотно прижат к бедренной артерии.
-
Это нож...
Вот тогда Петит почти вздрогнула, и на мгновение посмотрела в мои глаза. Должно быть поняла, что меня спасло невероятное везение, раз кто-то резал ножом мой пах и не задел бедренную артерию.
То, что Фанатка не кастрировала меня, тоже большое везение, но Петит об этом знать не обязательно.
Хотя я надеюсь, что она не считает меня кастратом...
К счастью она не стала проверять меня на наличие гениталий, и аккуратно вытянула свою кисть из моих джинс. После этого, ее рука, совершенно неожиданно оказалась на моем здоровом боку, где нет никаких шрамов.
Я молчал. Молчал и терпел.
Я должен пережить все, что пережила она, иначе все это гребанное дерьмо никогда не уйдет из моих мыслей!
Ее ладонь двинулась вверх, к груди, к плечу.
Плевать. Пусть делает что хочет. Я трогал не только ее шрамы, поэтому я должен просто молчать и терпеть. Я даже ждал, что она захочет шарахнуть меня башкой об пол, или что-то вроде... Может я и приступ паники сдерживать не должен? Чтобы наказание было действительно честным?
Внезапно Петит робко коснулась своим носом моего живота и глубоко вдохнула, отчего я вздрогнул и еле удержался от того, чтобы сделать шаг назад.
Что за черт?!
Что это она такое делает?!
Но я не стал спрашивать. Может это как альтернатива возмездию за разбитую голову и приступ паники?
Мой живот напрягся от страха. Ощущение, что она хочет покусать меня, или вот-вот достанет из-под подушки большой тесак никак не покидало меня.
Но она не кусала меня, вместо этого ее нос двинулся вверх, к моей груди.
Ее дыхание глубокое, ее глаза закрыты, ее правая рука на моих шрамах, ее левая рука на моей груди...
Может она и не хочет наказывать меня? Может она не поняла зачем я здесь и что пытаюсь сделать? Вдруг она решила, что я хвастаю своими шрамами или пытаюсь показать, что я тоже изуродованный маньяком?
Маньячкой.
На какое-то время Петит замерла, и мне отчего-то стало чуть спокойней, будто она и не делала какое-то странное дерьмо, а просто сидя задремала случайно уткнувшись носом в чье-то тело.
Опустив лицо в ее волосы, туда, где, как мне казалось, было ее ухо, я едва уловимо выдохнул:
- П-прости... прости меня...